От неоклассики до современности

В западной экономической теории, которая в настоящее время демонстрирует значительный интерес к теории экономического роста, имеет место тенденция заниматься чем-то вроде роста, работая с моделями, весьма далекими от реальностей нынешней капиталистической, социалистической или «смешанной» экономики.

Складывается ситуация не столь уж редкая в истории экономической мысли: создаются теории, которые могут поставить проблемы, представляющие огромный интерес, но не очень способствующие пониманию того, что же в действительности произошло, происходит и должно произойти.

Рассмотрим несколько аспектов самой известной неоклассической концепции роста. Важнейшим постулатом неоклассической концепции, как известно, является теория, так называемого, устойчивого роста, согласно которой капиталистическая экономика по свой природе стабильна и устремляется к равновесию и полной занятости.

Все неоклассические модели исходят из а) производственной функции, в которой труд и капитал рассматриваются как факторы роста; б) совершенства механизма конкуренции и способности агентов рынка мгновенно и верно реагировать на любые изменения рыночной конъюнктуры; в) свободного ценообразования на все товары, услуги, включая факторы производства; г) свободного замещения одного фактора другим и столь же свободного перелива капиталов из одной сферы в другую.

Опираясь на эти предпосылки, все неоклассические теоретики доказывают одно и то же: капиталистическая экономика по природе своей стабильна и постоянно стремится к состоянию общего равновесия, включая полную занятость на уровне потребностей капитала. Но если даже устойчивость экономики нарушается какими-либо внешними обстоятельствами, беды ожидать не приходится, автоматически начиная действовать механизм восстановления нарушенного равновесия и выходом экономики на траекторию устойчивого роста. (Дзарасов С.С. Обсуждение теоретических проблем экономического роста // Теория капитала и экономического роста. М., 2004. С.193-194).

Цикличность рыночной экономики приводит национальное хозяйство периодически в состояния экономического роста и спада. Поэтому спад не рассматривается только как стагнация, в которой экономическому развитию нет места. Во время спада уходят с рынка неэффективные производители, уступая место более эффективным, способным выдержать требования рынка. Совокупный спрос и предложение стремятся к равновесию, на фундаменте которого начинается период оживления экономики. Таким образом, спад представляет собой специфическую форму развития, создающую основу для будущего экономического роста. (Фигурнова Н.П. Экономический рост и его устойчивость // Ресурсный потенциал экономического роста. М.,.2002. С.9).

Несмотря на повторявшееся через каждые 10-12 лет чередование спадов и подъемов капиталистической экономики, неоклассическая теория в течение более ста лет сохраняла и отстаивала свою незыблемую веру в автоматическое всесилие саморегулирующихся способностей рынка. Эта вера основывалась на знаменитой формуле Сэя, согласно которой предложение товаров рождает спрос на них, а, следовательно, несоответствия между спросом и предложением быть не может.

Однако к началу 1930-х гг. произошли два события, перед лицом которых прежнее единодушие было нарушено. Первое состояло в возникновении альтернативной капитализму плановой экономической системы в СССР, демонстрировавшей самые высокие в мире темпы роста. Тем самым воспеваемые неоклассической теорией достоинства капитализма были поставлены под сомнение.

Второе событие состояло в наступлении Великой депрессии 1929-1933 гг., которая нанесла еще более оглушительный удар по прежнему престижу капитализма. Великая депрессия, поразившая его основные центры с небывалой силой и глубиной, была воспринята многими как доказательство неспособности автоматически действующих сил рынка предотвратить дестабилизирующие последствия противоречий капитализма. В результате козырные карты неоклассической теории относительного соответствия спроса и предложения (по Сэю), стремления имманентных сил рынка к равновесию (по Вальрасу и Маршаллу) и добровольного характера безработицы оказались битыми. (Дзарасов С.С. Обсуждение теоретических проблем экономического роста. Теория капитала и экономического роста. М., 2004. С.193-194).

Несоответствие между спросом и предложением проявилось в такой драматической форме, что вместо его отрицания Дж. М. Кейнс в «Общей теории...» не только признал саму проблему, но дал ее объяснение. Для устойчивого роста по Кейнсу необходимо такое регулирование инвестиций, чтобы обеспечить либо полную занятость населения, либо поддержание безработицы на уровне крайнего минимума. В таком случае инвестиции как часть совокупного спроса вводят в действие мультипликатор и рост принимает устойчивый характер.

Иначе говоря, инвестиции сопровождаются ростом доходов населения и совокупного спроса, который в кейнсианской концепции рассматривается как основной мотор экономического роста.

Важно отметить «основные условия», которые составляют исходные предпосылки кейнсианского анализа экономического роста. Принципиально новый поход, примененный кейнсианскими теоретиками к анализу экономического роста, состоял в том, что они: а) исходят из решающей роли совокупного спроса как определяющего основные параметры состояния экономики, а тем самым и факторы ее роста; б) переводят анализ экономики из плоскости вневременных и абстрактных логических постулатов в плоскость реально протекающего исторического времени путем изучения взаимодействия таких переменных, как выпуск, капитальный фонд, инвестиции и труд; в) предполагают, что сбережения являются постоянной частью национального дохода.

Простейшая производственная функция, исследующая зависимость прироста продукции от двух факторов производства: труда и капитала была выведена еще в 1920-х гг. американским ученым П. Дугласом. На основе статистических данных о производстве пшеницы в США ученый пришел к выводу, что 1% прироста затрат труда увеличивает выпуск в 3 раза больше, чем 1% прироста капитала. Это исследование установило значение труда как фактора производства без привлечения дополнительного капитала. Не случайно и появление методов мотивации трудовой деятельности, повышающих эффективность человеческого фактора.

Именно труд, все более усложняющийся, использующий научные достижения и информацию, сделал ведущим фактором производства научно-технический (технологический) прогресс, на что одним из первых обратил внимание в 1950-х гг. американский ученый Р. Солоу. Он показал, что за 1909-1949 гг. более 80% роста выпуска продукции за 1 час отработанного времени произошло за счет научно-технического прогресса. Последователь Солоу — Э. Денисон, используя данные за 1929-1982 гг., указал на процесс накопления знаний, обеспечивший 2/3 экономического роста за счет научно-технического прогресса. Оставшаяся 1/3 связана с более эффективным размещением ресурсов и с экономией факторов производства на единицу продукции на основе увеличения масштабов производства, возможность которого давал НТП. (Фигурнова Н.П. Экономический рост и его устойчивость // Ресурсный потенциал экономического роста. М., 2002. С.11).

Эти выводы расставляют новые акценты в отношении к наиболее эффективному фактору производства. В странах, вступивших на постиндустриальный путь развития, наиболее эффективными считаются вложения в человека (его образование, развитие и т.д.), или, по западной терминологии, вложения в человеческий капитал.

Под воздействием глобализации образование превратилось в важней ресурс, отличающий акторов (или страны, регионы или местные образования), обладающих потенциалом процветания, от тех, чей статус становится все более маргинальным. Знание, будь то высокоспециализированное или более общее, отраженное в базовом умении решать проблемы — в способности к обучению и основанное на развитых навыках чтения и счета, — необходимое условие для деятельности по созданию стоимости и быстрого переключения с одного ее вида на другой. Практически во всем эластичность спроса на неквалифицированный труд сегодня выше, когда-либо раньше. (Хершберг Э. Глобальная реструктуризация, знания и обучение // Вопросы экономики. 2004. №8).

Существуют ли современные теории роста, адекватные действительной экономической ситуации сегодня? На этот вопрос нет однозначного ответа.

Однако можно привести несколько современных теорий роста наиболее приближенных к действительности. Понятие современной теории экономического роста в России связано с именем Г.А. Фельдмана, который еще в 1920-е гг. разработал основы такой теории применительно к советской плановой экономике того времени. Путем оригинального анализа и открытия ряда новых зависимостей и технико-экономических коэффициентов он предложил весьма интересный прогноз развития страны на 25 лет, представлявший собой новое слово в экономической теории и практике. В зарубежной литературе эта разработка получила название модели Фельдмана.

Советские экономисты создали ряд интересных макроэкономических моделей, адаптированных к советской экономике того времени.Эти модели попытались прояснить влияние на рост различных типов распределения инвестиций между отраслями, производящими капитальные и потребительские блага; взаимосвязь между секторами с различными типами собственности и производственных методов (модель Е.А. Преображенского); структурную взаимозависимость экономики, т.е. взаимосвязи «затраты-выпуск» (модель П.И. Попова и Л.Н. Литошенко).

Советские экономисты поставили и разрешили ряд проблем, с которыми позже имели дело на Западе на других аналитических основах. Работы Фельдмана, Преображенского, Попова и Литошенко соответствуют некоторым исследованиям западных экономистов, таких как Е.Д. Домар или В. Леонтьев. (Дзарасов С.С. Г.А. Фельдман – основоположник теории экономического роста. // Теория капитала и экономического роста. М., 2004. С. 170,174).

Фельдман рассматривает экономический рост при социализме, где непосредственной целью производства становится не максимилизация прибыли при минимальных издержках, а удовлетворение потребностей человека. Основной целью исследования ученого являлось в первую очередь определение возможных размеров и темпов роста потребления народных масс в зависимости от структуры народного хозяйства.

Проблема экономического роста сегодня не только не изжила себя, но стала, на наш взгляд, еще более актуальной в связи с глобализацией всех экономических процессов и экономики в целом. Вместе с тем надо понимать, что и сегодня, несмотря на новую фазу экономического развития, основной проблемой, напрямую связанной с экономическим ростом, остается проблема, на которую указывал Фельдман — это проблема эффективного спроса (темпов роста потребления), нахождения рынков для продукции при полной занятости ресурсов.

Надо отметить, что на протяжении долгового времени предполагалось, что в долгосрочном плане проблема эффективного спроса не имеет значения, поскольку ее не надо принимать во внимание отдельно от бизнес цикла. Более конкретно к проблеме подходили двумя альтернативными способами: (а) рост осуществляется равновесным темпом, поэтому достаточно увеличить инвестиции, чтобы вызвать эффективный спрос, соответствующий новым производственным мощностям, которые создаются при данном уровне инвестиций; (б) каковы бы ни были темпы роста производственные ресурсы используются полностью из-за долгосрочной гибкости цен: цены подтягиваются в долгосрочном плане относительно заработной платы до того пункта, где реальный доход рабочих, а значит и их потребление, достаточны, чтобы вызвать реализацию национального продукта на уровне полной занятости.

Однако, пишет М. Калецкий, широко известно, что тенденция, представленная случаем (а), нестабильна: любое, даже небольшое и случайное снижение темпов роста влечет за собой сокращение инвестиций и, как следствие, национального дохода относительно запаса оборудования, что неблагоприятно воздействует на инвестиции и вызывает дальнейшее падение темпов роста. Предположение, что такое нарушение вызывает просто движение вниз, за которым следует подъем вверх относительно роста, происходящего равновесным темпом, т.е. что оно создает тренд, включаябизнес-цикл, математически недоказуемо.

Монополистические и полумонополистические факторы, влияющие на определение цен, глубоко укорененные в капиталистической системе во все времена, не могут быть охарактеризованы как временная жесткость цен краткосрочного периода, а влияют на соотношение цен и издержек на заработную плату и в рамках бизнес-цикла, и в долгосрочном плане. (Калецкий М. Теории роста в различных социальных системах // Теория капитала и экономического роста. М., 2004. С.187-190). В любом случае нельзя адекватно отразить проблему экономического роста, пренебрегая проблемами эффективного спроса и использования ресурсов.

Обратимся к современному опыту решения указанных проблем в России.

В первую очередь необходимо рассмотреть основные факторы, влияющие на экономический рост. Нелишне обратиться и к самому определению экономического роста. Вот одно из них, приводимое Н.П. Фигурновой, — экономический рост национального хозяйства представляет такое развитие, при котором увеличивается реальный национальный доход, реальный валовой внутренний продукт как источники удовлетворения потребностей общества. (Фигурнова Н.П. Экономический рост и его устойчивость // Ресурсный потенциал экономического роста. М., 2002).

Если же взять средне годовой прирост за последние шесть лет, начиная с 1998 г. и включая относительно успешный 2003 г., то он составил лишь 4,5% — намного меньше 7%, необходимых для удвоения ВВП к 2010 г., о чем неоднократно упоминается в выступлениях Президента РФ. А если, «оставив в покое» кризисный 1998-й, сосредоточиться на более поздних цифрах, относящихся уже к «новому политическому циклу», то они свидетельствуют о весьма умеренном росте —5,1% в 2001 г. и 4,7% в 2002 г.

Иными словами, истекший 2003 г. с его неожиданным, причем, похоже, даже для самих федеральных властей, ускорением оказался скорее исключением, по отношению к более медленному тренду.

Это подтверждают и правительственные экономисты, причем мало кто из них в состоянии четко объяснить, что лежало в основе хороших показателей прошлого года.

Сегодня в России увеличение ВВП происходит главным образом на базе экспорта сырья, оживления строительного сектора и торговли. Экспортно-сырьевая доминанта означает, что производственная база общего экономического роста остается весьма узкой. Капитальные инвестиции направляются преимущественно в сырьевые отрасли, а остальная промышленность по-прежнему не имеет ресурсов не только для модернизации и физического увеличения производственного потенциала, но и для простого воспроизводства основных фондов. Вместе с тем удельный вес потребления домашних хозяйств в ВВП вырос с 45,1% в 2000 г. до 50,2% в 2002 г., т.е. всего на пять процентных пунктов, а в 2003 г. вновь снизился до 48,6%, что ощутимо ниже, чем в преддефолтном 1997-м, когда рассматриваемый показатель составлял 52,7%. (Меньшиков С. Условие перехода к быстрому и устойчивому росту – демонтаж системы олигархического капитализма // РЭЖ. 2004. №)1.

В этом контексте подчеркнем, что по доле личного потребления в ВВП Россия существенно отстает от ведущих индустриальных стран, в том числе от США, где указанная доля систематически достигает 66-67%. Разрыв объясняется низким удельным весом трудовых доходов в нашем ВВП — 45-47% по сравнению с американскими 59-60% и чрезмерно высокой долей валовой прибыли: 40-43% но сравнению с 33-35% в Соединенных Штатах.

Отсюда и коренные слабости российской экономики — исключительная узость внутреннего рынка, низкая покупательная способность и массовая бедность населения. Главный покупатель потребительской продукции — средний класс — составляет у нас не более 20% населения, тогда как в ведущих индустриальных странах его большинство.

Чтобы дать простор росту оплаты труда и доходам среднего класса, придется ограничивать долю валовой прибыли, т.е. снижать непомерно высокую степень капиталистической эксплуатации рабочей силы.

Требуются не только проведение внятной промышленной политики, т.е. перераспределения государством валовой прибыли между отраслями и выравнивание условий хозяйствования в разных секторах, но и реформирование самой системы, частичный демонтаж утвердившегося в нашей стране олигархического капитализма.

Начать этот демонтаж можно было бы с принятия законодательного акта о налоге на сверхприбыль, т.е. на всякий излишек прибыли, превышающий, скажем, 20% стоимости с продаж. Такое законоустановление коснется главным образом крупных корпораций, функционирующих в нефтегазовом секторе и цветной металлургии, где рента и рентабельность продукции в последние годы систематически превышает среднюю прибыльность по промышленности в целом. Согласно авторитетным экспертные оценкам, общая сумма налога на сверхприбыль во всех природоэксплуатирующих отраслях могла бы составить не менее $10 млрд, или около 300 млрд рублей, т.е. примерно 2%ВВП и 20% доходов консолидированного государственного бюджета. (РЭЖ. 2004. №1).

Нельзя оставить без внимания еще одну проблему, сопряженную с проблемой экономического роста, — накопления.

Увеличение накопления необходимо для поддержания на высоком уровне долгосрочной динамики экономического роста, особенно в ситуации, когда много резервов, лежащих на поверхности и ставших доступными в трансформации, оказываются исчерпанными. Требуется не только стимулировать внутреннее сбережение, но и привлекать в открытой экономической среде иностранные накопления в форме портфельных и, прежде всего, прямых инвестиции. Последние создают производственные мощности, которые часто значительно повышают конкурентоспособность экономики страны-реципиента и ее экспортный потенциал, и тем самым способствуя экономическому росту, ориентированному на экспорт.

Конечно, и при плановой экономике склонность к сбережениям была значительной, иногда даже слишком. Прежний тип экономической системы характеризовался высокой нормой накопления и инвестиций, но в отличие от рыночной экономики сбережения при социализме были зачастую вынужденными.

Переход от плановой экономики к рыночной нельзя сводить к возросшей склонности к добровольным сбережениям наряду с уменьшением в долгосрочной перспективе предельной склонности к потреблению. Сегодня, прежде всего, требуется (в условиях развивающейся рыночной среды) повышение эффективности использования любых сбережений, которые можно аккумулировать в масштабах страны.

В долгосрочной перспективе эффективность использования наличного капитала должна постоянно увеличиваться, в то время как темпы инвестиций могут и должны расти в пределах, установленных барьером потребления. Следовательно, через несколько лет, безусловно, не позднее, чем через одно-два десятилетия, единственным доступным способом ускорить темпы экономического роста будет повышение эффективности при ограничении относительного бремени, возлагаемого на национальный доход накоплением, то есть доля инвестиций в ВВП не должна больше возрастать. Только тогда мы сумеем вступить в фазу действительно интенсивного роста (используя терминологию прежней эры) в отличие от периода доминирующего сегодня экстенсивного роста. (Колодко Г. Институты, политика и экономический рост // Вопросы экономики 2004. №7).

Крах начала 1990-х гг. и великая переходная депрессия, последовавшая за ним, доказали, что односторонняя ориентация на либерализацию (цен, торговли, входа па рынок и выхода с него) и приватизацию при игнорировании важной роли создания институтов для эффективного функционирования и развития рыночной экономикиобошлась обществу слишком дорого. Подобный рецепт, безусловно, недостаточен для создания динамично развивающейся рыночной экономики. Что еще хуже, утраченные объемы производства невосполнимы, а социальные издержки в виде массовой безработицы и маргинализации огромны.

Где же выход? Приведем два возможных выхода предложенных Г.А. Явлинским, — формирование основ современного динамичного хозяйства, опирающегося на развитое гражданское общество и сильное эффективное государство, или возникновение полуфеодальной застойной экономической системы, неизбежно дополняемой слабой и коррумпированной центральной властью и произволом «сильных людей» на местах. (Явлинский Г. Какую экономику и какое общество мы собираемся построить и как этого добиться // Вопросы экономики. 2004. №4).