Летающая тарелка? Ничего особенного

Тогда я попросил её показать в качестве примера свои знания в области техники.

— Чего ты от меня хочешь — чтобы я рассказала, как работают всевозможные механизмы вашего мира?

— Ты скажи чего-нибудь такое, к чему самые великие наши учёные только-только прикасаются. Ну, скажем, сделай какое-нибудь великое научное открытие.

— Так я и так это всё время для тебя делаю.

— Не для меня надо, для учёного мира, чтобы они признали это открытием. Ты сделай открытие для доказательства в области техники, космических кораблей, атома, топлива для машин, раз ты говоришь, что всё это очень просто.

— Эти области по сравнению с тем, что я тебе пытаюсь пояснить, это же, как бы тебе сказать по-вашему, для сравнения, ну, каменный век, что ли.

— Вот и отлично. По-твоему, примитивно, зато, понятно будет. Ты докажешь свою правоту и подтвердишь, что твой интеллект выше моего. Скажи, например, наши самолеты, космические корабли, как, по-твоему, совершенные механизмы?

— Нет. Они весьма примитивны, они являются подтверждением примитивности технократического пути развития.

Такой ответ насторожил меня, так как я понял — или она, действительно, знает неизмеримо больше, чем можно себе представить обычным сознанием, или её суждения — суждения сумасшедшей. Я продолжал допытываться:

— В чём же примитивизм наших ракет и самолетов?

Анастасия отвечала мне, выдержав небольшую паузу, как бы давая осознать сказанное ею.

— Движение всех ваших механизмов, абсолютно всех, основано на энергии взрыва. Не зная более совершенных, естественных источников, вы пользуетесь таким примитивным, громоздким с неимоверным упорством. И вас не останавливают даже пагубные последствия от их использования.

Ваши самолеты и ракеты имеют просто смехотворную дальность полета, они лишь чуточку приподнимаются над Землёй по масштабам Вселенной, а между тем, этот способ уже почти достиг своего потолка, что ли.

Но это же смешно! Взрывающееся или горящее вещество толкает какую-то громоздкую конструкцию, ту, что вы называете космическим кораблем. При этом, большая часть этого корабля занята именно проблемами толкания.

— А какой может быть другой принцип передвижения в воздухе?

— Например, такой, как у летающей тарелки, — ответила Анастасия.

— Что!!! Ты знаешь о летающих тарелках и о принципах их передвижения?

— Конечно знаю. Он очень простой и рациональный.

У меня даже в горле пересохло, я стал торопить её:

— Рассказывай, Анастасия, быстро и понятно.

— Хорошо, только ты не волнуйся, а то при волнении воспринимать тебе будет труднее. Принцип передвижения летающей тарелки основан на энергии выработки вакуума.

— Как это? Ты понятнее.

— У тебя слабый словарный запас, а чтобы понятно тебе было, я только им должна пользоваться.

— Сейчас добавлю, — выпалил я, волнуясь, — банка, крышка, таблетка, воздух... — и стал быстро называть все слова, какие только на ум пришли в тот момент, и даже матом выругался.

Анастасия прервала...

— Не надо, я знаю все слова, которыми ты можешь выражаться, но есть ещё другие, и вообще другой способ передачи информации. С его помощью я могла бы объяснить тебе за минуту, а так часа два может потребоваться. Это много, мне хотелось бы рассказать тебе о другом, более значимом.

— Нет, Анастасия, рассказывай о тарелке, о принципе её передвижения, об энергоносителях. Пока не пойму, не буду слушать ничего другого.

— Хорошо, — продолжала она. — Взрыв — это когда твердое вещество быстро превращается под каким-то определенным воздействием в газообразное или, в ходе какой-нибудь реакции, два газообразных вещества переходят в более лёгкие. Это, конечно, тебе понятно.

— Да, — ответил я, — порох, если поджечь, превратится в дым, бензин в газ.

— Да, так примерно. Но если бы у тебя или у вас были более чистые помыслы и, отсюда знания механизмов Природы, вы могли бы давно уже осознать, что если существует такое вещество, которое за одно мгновение может значительно расшириться — взорваться, переходя в другое состояние, то должен быть и обратный процесс.

В Природе это живые микроорганизмы, которые превращают газообразные вещества в твёрдые. Вообще-то, все растения это делают, только с разной скоростью и степенью твёрдости и прочности создаваемого.

Посмотри вокруг, ведь они пьют сок земли, дышат воздухом, а вырабатывают из этого твердое и прочное тело, скажем, древесину, или ещё прочнее и твёрже — скорлупу ореха или косточку, как у сливы. Невидимый глазом микроорганизм делает это с очень большой скоростью, питаясь, как бы, только воздухом.

Вот эти микроорганизмы и являются двигателями летающей тарелки. Они похожи на микро клеточку мозга. Только функционально узконаправлены. У них одна функция — движение. Но выполняют они её в совершенстве и могут разогнать аппарат до одной девятнадцатой скорости мысли среднестатистического сегодняшнего человека Земли.

Они находятся с внутренней стороны верхней поверхности летающей тарелки и помещены между двойными стенками её. Расстояние между стенками, примерно, сантиметра три. Верхняя и нижняя поверхность внешних стенок пористая, с микро дырочками.

Через эти дырочки микроорганизмы всасывают воздух, создавая, при этом, перед тарелкой вакуум. Струйки воздуха начинают затвердевать ещё до соприкосновения с тарелкой, а пройдя через эти микроорганизмы, вообще превращаются в шарики.

Потом эти шарики увеличиваются, примерно до 0,5 сантиметра в диаметре, размягчаясь, и скатываются между стенок в нижнюю часть тарелки, и снова распадаются на газообразное. Их можно есть, если успеть это сделать до их распада.

— А сами стенки летающей тарелки из чего сделаны?

— Они выращены.

— Как это?

— Ну что ты удивляешься, вместо того, чтобы подумать. Многие люди выращивают в разных сосудах гриб, который делает воду, в которую его помещают, вкусной и немножко кисленькой. Гриб этот принимает форму сосуда, в котором он находится.

Этот гриб, кстати, очень похож на летающую тарелку, он и стенки делает двойные. Если в его воду добавить ещё один микроорганизм, произойдет затвердевание, но этот, так называемый микроорганизм можно выработать или, точнее, зародить усилиями мозга, ну, воли, как бы яркого представления.

— Ты это сделать можешь?

— Да, только одних моих усилий будет недостаточно. Необходимо воздействие нескольких десятков человек, обладающих такими же способностями, и делать это нужно в течение года примерно.

— А на Земле нашей есть всё необходимое, чтобы сделать или вырастить, как ты говоришь, эту летающую тарелку и микроорганизмы?

— Конечно есть. На Земле есть всё, что имеется во Вселенной.

— А как поместить микроорганизмы внутрь стенок тарелки, если они такие маленькие, что не видны?

— Когда верхняя стенка выращена, она сама их привлекает и собирает в огромном количестве, как соты привлекают пчёл. Но и здесь требуются волевые усилия нескольких десятков людей. Ну какой смысл детализировать всё это дальше, если вы всё равно не сможете её вырастить из-за отсутствия пока у вас людей с соответствующими волей, интеллектом и знаниями?

— А ты разве никак не можешь помочь?

— Могу.

— Так сделай это.

— Я уже сделала.

— Что ты сделала? — не понял я.

— Я рассказала тебе, как нужно воспитывать детей. И ещё расскажу. Ты об этом расскажешь людям. Многие осознают это, и их дети, воспитанные таким образом, будут обладать интеллектом, знанием и волей, позволяющими сделать не только примитивную летающую тарелку, но и значительно большее...

— Анастасия, откуда тебе известно всё про летающую тарелку?

— Они приземлялись здесь, и я, ну, как бы, помогала им отремонтировать её.

— Они намного умнее нас?

— Совсем нет, до человека им неизмеримо далеко, они боятся его, не приближаются, хотя и очень любознательные. Сначала они меня боялись. Мысленные парализаторы направляли. Всё пыжились. Испугать пытались, удивить. Я с трудом их успокоила и приласкала.

— Ну как же не умнее, если делают то, что человек ещё не может?

— Что же здесь удивительного? Пчёлки тоже выстраивают из природного материала невероятные конструкции с целой системой вентиляции, обогрева, но это не означает, что они выше человека по интеллекту. Во Вселенной нет никого и ничего сильнее человека, кроме Бога.

Мозг — суперкомпьютер

Возможность создания летающей тарелки сильно заинтересовала меня. Если рассматривать только принцип передвижения, как гипотезу, то и она является новой. Летающая тарелка, однако, — механизм сложный и для нас, землян, не предмет первой необходимости.

Поэтому, мне захотелось услышать нечто такое, что было бы понятным сразу. Чтобы это «нечто» не требовало каких-то изысканий учёных умов, а могло быть сразу применено на практике в нашей жизни, принести пользу всем людям.

Я стал просить Анастасию разрешить какую-нибудь задачу, сегодня остро стоящую перед нашим обществом. Она согласилась, но спросила:

— Так ты хоть как-то обусловь её, — задачу эту. Как же я могу решить, не зная, что ты хочешь?

Я стал думать, что на сегодня наиболее актуально, и в голову пришли следующие условия задачи:

— Знаешь, Анастасия, в наших больших городах сейчас очень остро стоит проблема загрязнения окружающей среды. Там такой воздух, что дышать трудно.

— Так вы же его сами и загрязняете?

— Понятно, что сами. Ты послушай дальше, только не философствуй на предмет того, что надо самим быть чище, деревьев иметь больше и так далее.

Ты прими всё так, как есть сегодня, и придумай нечто такое, ну, к примеру, чтобы воздух в больших городах стал чище процентов на пятьдесят и чтобы не требовалось для этого средств никаких из казны, ну, государственных, значит.

И чтобы то, что ты придумаешь, было самым рациональным из всех мыслимых вариантов и чтобы внедряемо было мгновенно — понятным мне и всем остальным.

— Попробую, — ответила Анастасия, — ты все условия перечислил?

Я старался на всякий случай ещё как-то усложнить задачу, вдруг её ум и способности действительно окажутся намного выше, чем допускают представления нашего разума. Поэтому и добавил:

— Пусть придуманное ещё и прибыль приносит.

— Кому?

— Мне, и стране тоже. Живёшь ты на территории России, значит всей России.

— Это, значит, деньги?

— Да.

— И много?

— Прибыли, Анастасия, денег, никогда много не бывает. Но мне столько нужно, чтобы эту экспедицию окупить и на новую хватило, а России...

Я задумался... А что, если и Анастасию как-то заинтересовать материальными благами нашей цивилизации? Спросил:

— Ты себе ничего не хочешь?

— У меня всё есть, — ответила она.

И вдруг ко мне пришла идея, я понял, чем можно её заинтересовать.

— Знаешь, Анастасия, пусть тобой придуманное столько денег принесёт, чтобы все твои любимые дачники, ну, садоводы, по всей России могли бы семена бесплатно получать или на льготных каких-то условиях.

— Здорово! — воскликнула Анастасия, — как хорошо ты придумал. Я сейчас же буду прорабатывать, если у тебя всё. Как мне это нравится! Или у тебя ещё что-нибудь есть?

— Нет, Анастасия, хватит пока.

Я почувствовал, что её вдохновила и сама задача, и особенно семена для её дачников, бесплатные. Но тогда я ещё был уверен, что, даже при её способностях, решить задачу с очисткой воздуха просто невозможно, иначе множество наших научных учреждений уже решило бы её.

Анастасия энергично, а не как всегда спокойно, улеглась на траву, раскинув руки. Согнутые пальцы подушечками смотрели вверх и то двигались, то замирали, ресницы закрытых глаз вздрагивали.

Она лежала так минут двадцать, потом открыла глаза, села и сказала:

— Определила. Но какой же это кошмар.

— Что ты определила, в чём кошмар?

— Самый большой вред наносят вам так называемые машины. Их так много в больших городах, и из каждой исходит неприятный запах и вредные для организма вещества. Самое страшное то, что они смешиваются с частичками земли или пыли, пропитывают её.

Движение этих машин поднимает пропитанную пыль, и люди вдыхают это ужасное месиво, оно разлетается, ложится потом на траву, деревья, покрывает всё вокруг. Это очень плохо.

— Конечно, плохо. Но это и так всем известно, только поделать никто ничего не может. Машины моющие есть, но они не справляются. Ты, Анастасия, ничего, абсолютно ничего нового не открыла, не придумала оригинального решения очистки.

— Так я же только определила основной источник вреда, сейчас буду анализировать, думать. Мне нужно сосредоточиться надолго, может быть даже на час, потому что я такими проблемами никогда не занималась. Чтобы не скучно тебе было, ты погуляй по лесу или...

— Да ты думай, найду я чем заняться.

И Анастасия ушла вся в себя. Вернувшись через час после прогулки по лесу, я застал её, как мне показалось, неудовлетворенной и сказал:

— Видишь, Анастасия, тут и твой мозг не в силах что-либо поделать. Ты только не расстраивайся, у нас над этой проблемой много институтов научных работают, но они, как и ты, лишь констатируют факт загрязнения. Пока и они тоже ничего поделать не смогли.

Она ответила несколько извиняющимся тоном:

— Перебрала, думаю, все возможные варианты, но чтобы быстро и на пятьдесят процентов — у меня не получается.

Я насторожился — она всё же нашла какое-то решение.

— А на сколько же у тебя получилось? — спросил я.

Она вздохнула.

— Недотянула много. У меня получилось на... — тридцать пять — сорок процентов.

— Что?! — не сдержал я восклицания.

— Слабовато, да? — спросила Анастасия.

У меня в горле пересохло, чувствовал — она не может врать, преувеличивать или уменьшать сказанного. Пытаясь сдержать волнение, сказал:

— Давай изменим условия задачи — пусть будет тридцать восемь процентов. Рассказывай быстро, что ты придумала.

— Нужно, чтобы все эти машины не только разбрасывали эту гадкую пыль, но и собирали её.

— Как это сделать, говори быстрее!

— Впереди, ну, что там у них торчит такое, как это называется?

— Бампер, — помог я ей.

— Значит, бампер. Внутри него или под ним нужно приделать коробочку с дырочками в верхней её части, сзади тоже дырочки должны быть, чтобы воздух выходил. При движении этих машин потоки пыльного вредного воздуха будут попадать в передние дырочки, очищаться, и выходить из задних дырочек будет уже очищенный на двадцать процентов воздух.

— А где же твои сорок процентов?

— Сейчас эта пыль с дороги никак почти не убирается, а при таком способе её будет становиться всё меньше, так как она будет убираться каждый день и повсеместно. Я рассчитала — через месяц при помощи таких коробочек, если они будут установлены на всех машинах, количество грязной пыли уменьшится на сорок процентов. Далее процент загрязнения не уменьшается, так как влияют другие факторы.

— Какого размера коробочки, что в них должно находиться, сколько дырочек и на каком они расстоянии друг от друга?

— Владимир, может, ты хочешь, чтобы именно я их и прикрутила к каждой машине?

Впервые я увидел, что она обладает чувством юмора и захохотал, представив, как Анастасия прикручивает к машинам свои коробочки. Она тоже засмеялась, обрадовавшись моей веселости, закружилась на поляне.

Идея действительно была проста, а остальное — дело техники. Уже сам, без Анастасии, я представил, как это всё может быть: указы глав администраций, контроль ГАИ, смена фильтров на заправочных станциях, сдача старых, контрольные талоны и так далее.

Обычное решение, как с ремнями безопасности. Один росчерк пера, и во всех легковых машинах ремни. А тут один росчерк пера и воздух чище. И предприниматели за заказ на коробочки будут бороться, и заводам работа, а главное,в итоге воздух чище будет...

— Подожди, — обратился я снова к кружившейся, словно в танце, Анастасии, — в коробочках-то этих что должно находиться?

— В коробочках... в коробочках. Ты сам немножко подумай. Совсем просто это, — ответила она, не останавливаясь.

— А деньги с чего появятся у меня и у дачников, на семена чтоб хватало? — снова задал я вопрос.

Она остановилась.

— Ну как же с чего? Ты просил, чтобы идея была самой-самой рациональной — вот я и придумала такую, самую. По всему миру её будут использовать в больших городах и платить России за эту идею так, что на бесплатные семена хватит, и тебе будут платить. Только получать ты сможешь своё при определенных условиях.

Я тогда не обратил внимания на её слова насчет определенных условий, стал уточнять другое:

— Так, значит, патентовать надо? Кто же платить будет добровольно?

— Почему это не будут? Будут, я процент сейчас назначу. От произведённых этих коробочек — России два процента, тебе — 0,01.

— Да что толку от твоего назначения. В чём-то ты сильна, а уж в бизнесе полный профан. Никто не будет платить добровольно. Даже по заключенным договорам не всегда платят. Если бы ты только знала, какое количество у нас неплатежей. Арбитражные суды перегружены. Знаешь, что такое арбитражный суд?

— Предполагаю. Но в этом случае будут исправно платить. Тот, кто откажется, — разорится. Процветать только честные будут.

— С чего это они разорятся, ты что ли рэкетом займёшься?

— Ну вот ещё, придумал... Надо же... Они сами, вернее обстоятельства так сложатся вокруг обманщиков, что они разорятся.

И тут меня осенила мысль — если учесть то, что Анастасия не может врать и, как она сама говорила, природные механизмы не позволяют ей ошибаться — значит, она, прежде чем сделать такие заявления, должна была обработать в мозгу небывалый объем информации, сделать колоссальные арифметические расчеты, при этом учесть массу каких-то психологических факторов людей, которые будут причастны к её проекту.

На нашем языке она не только решила труднейшую задачу по очистке воздуха, но и составила, проанализировала бизнес-план и всё это — примерно за полтора часа. Я решил уточнить некоторые детали и спросил её:

— Скажи, Анастасия, ты делала в уме какие-то расчёты, называя процент очищения воздуха, количество денег, которые должны поступать от производства твоих коробочек, установленных на машины, замену фильтров и так далее?

— Расчеты делались и подробнейшие, и не только с помощью мозга...

— Стоп! Молчи. Дай мне высказать свою мысль. Скажи-ка, ты могла бы посоревноваться с каким-нибудь самым совершенным компьютером, ну, скажем, японским или американским?

— Но мне это неинтересно, — ответила она и добавила, — это же примитивно и как-то унизительно. Соревноваться с компьютером — это всё равно что... ну, как тебе объяснить на примере понятном... Это всё равно что — соперничать с протезом руки или ноги, да и то не с полным протезом, а с частью его. У компьютера отсутствует главное. Это главное — чувства.

Я стал доказывать обратное, рассказав, как у нас люди, считающиеся очень умными, уважаемые в обществе, играют с компьютером в шахматы. Но когда ни этот, ни другие доводы её не убедили, стал просить это сделать для меня и для других людей в качестве доказательства возможностей человеческого мозга. Она согласилась, и тогда я уточнил:

— Так, значит, я могу официально заявить о твоей готовности посоревноваться в решении задач с японским суперкомпьютером?

— Почему с японским? — переспросила Анастасия.

— Потому, что они считаются лучшими в мире.

— Вот как? Лучше уж со всеми сразу, чтобы ты потом не просил меня заниматься ещё раз этим неинтересным делом.

— Прекрасно, — обрадовался я, — давай со всеми, надо только задачу сформулировать.

— Хорошо, — согласилась Анастасия, — но для начала, чтобы время не тратить на формулировку, пусть они и решат ту задачу, которую ты передо мной ставил, подтвердят или опровергнут моё решение. Если опровергнут, то своё предложат. Жизнь, люди — нас и рассудят.

— Прекрасно, Анастасия! Молодец! Это конструктивно. А сколько, ты считаешь, нужно времени дать для решения этой задачи? Думаю, как тебе, полтора часа для них очень мало будет, давай три месяца.

— Пусть будет три.

— Судьями предлагаю сделать всех желающих. Когда их будет много — тогда никто из корысти не повлияет на их оценку.

— Пусть так, но мне бы хотелось ещё поговорить с тобой о воспитании детей...

Анастасия считала воспитание детей главным и всегда говорила об этом с удовольствием. Моя затея соревноваться с компьютерами не вызвала в ней особого интереса. Однако, я всё же радовался, заручившись её согласием, и теперь хочу призвать фирмы, выпускающие современные компьютеры, вступить в соревнование по решению вышеизложенной задачи.

У Анастасии я решил уточнить:

— А какой же приз назначить победителю?

— Мне ничего не надо! — ответила она.

— Почему ты о себе? Абсолютно убеждена в своей победе?

— Конечно, я же человек.

— Ну, хорошо. Что ты, всё же, можешь предложить фирме, занявшей первое место после тебя?

— Ну, я подскажу им, как усовершенствовать их примитивный компьютер.

— Договорились!

«В нём была жизнь,
И жизнь была свет Человеков»

Евангелие от Иоанна

Однажды, по моей просьбе, Анастасия повела меня смотреть Звенящий Кедр, о котором рассказывали её дед и прадед. Мы отошли недалеко от поляны, и я увидел его.

Примерно сорокаметровое дерево немного возвышалось над рядом стоящими, но главное его отличие было в том, что крона его как бы светилась, создавая вокруг себя ореол, похожий на тот, что рисуют на иконах вокруг лика святых.

Этот ореол не был ровным, он пульсировал. В самой верхней точке образовывался тонкий луч и уходил в небесную бесконечность. Зрелище завораживало и очаровывало.

По предложению Анастасии я прижал ладони к его стволу и услышал звон или потрескивание, сравнимое с тем, что мы можем слышать, находясь под высоковольтной линией, только более звонкое.

— Это я сама случайно нашла способ, как вернуть его энергетику в космос и потом рассеять на Земле, — сообщила Анастасия. — Видишь, кора в разных местах ободрана, это медведица лезла, я её с трудом заставила дотащить меня до первых веток. Уцепилась за шерсть её загривка. Она лезет и ревёт, лезет и ревёт.

Так до первых веток, по ним добралась до самой верхушки. Сидела там два дня и что только ни придумывала, и гладила его, и кричала вверх — ничего не помогало. Дедушка и прадедушка пришли. Представляешь, что тут было? Стоят они внизу, строжатся на меня и требуют, чтобы вниз спускалась.

Я, в свою очередь, требую, чтобы рассказали мне, что с Кедром делать. Как спасти звенящий кедр раз его люди не спилили. Они не говорят. Но я чувствую, они знают. А дедушка хитрый такой, хотел обмануть меня, стал обещать мне помочь разобраться с одной женщиной, с которой я никак не могу найти контакт.

Я очень хочу ей помочь. Раньше он только сердился, что я на неё так много времени трачу, а другие дела не делаю, но я-то знала, что он не сможет мне помочь, потому что прадедушка дважды пытался от него тайком это сделать и тоже не смог.

Потом дедушка совсем разнервничался: схватил ветку, бегает вокруг Кедра, хлещет ею и кричит, что я самая бестолковая в семье, действую алогично, умных советов не воспринимаю, и он будет воспитывать меня прутьями по заднему месту. И хлещет при этом веткой по воздуху.

Надо же ему было такое придумать, даже прадед рассмеялся. Я тоже хохочу. Тут и сломала нечаянно ветку на верхушке, а из неё свечение. И слышу голос прадеда, очень серьёзный, требовательный и просящий одновременно: «Не трогай, внученька, больше ничего, спускайся очень осторожно, ты уже всё сделала».

Я послушалась и спустилась. Меня прадедушка молча обнял, сам дрожит и показывает на Кедр, а на нем всё больше и больше веточек начинает светиться, потом образовался лучик, уходящий вверх. Теперь не сгорит Звенящий Кедр, через свой лучик отдаст всё накопленное за пятьсот лет людям и земле.

Прадедушка объяснил, что это в том месте лучик образовался, где я кричала вверх и веточку нечаянно, когда смеялась, сломала. Прадедушка говорил, что если бы я дотронулась до лучика, исходящего от надломанной веточки, мой мозг разорвало бы, так как слишком много в этом лучике энергетики и информации, что именно так погибли мои папа и мама...

Анастасия положила свои ладони на могучий ствол спасённого ею Звенящего Кедра, прижалась к нему щекой, помолчала некоторое время, потом продолжила свой рассказ:

— Они, мои папочка и мамочка, обнаружили такой же Звенящий Кедр. Только мама немножко по-другому всё делала, потому что не знала... Она залезла на рядом стоящее со Звенящим Кедром дерево, дотянулась до нижней ветки Звенящего и надломила её, нечаянно осветив себя.

Веточка была направлена вниз, и луч уходил в землю. Это очень плохо, очень вредно, когда такая энергетика попадает в землю... Когда папа пришёл, он увидел этот лучик и маму, так и оставшуюся висеть, одной рукой намертво уцепившись за ветку простого Кедра. В другой она держала сломанную Звенящего.

Папа всё, наверное, понял. Он полез на Звенящий Кедр, долез до вершины. Дедушка и прадедушка видели, как он ломал верхние веточки, но они не светились, а всё больше рассвечивались нижние.

Прадедушка говорил, что папа понимал, что ещё немного — и он уже никогда не сможет спуститься вниз, а лучика, уходящего вверх, пульсирующего свечения всё не появлялось, лишь всё больше тонких лучиков светило вниз. Верхний луч появился, когда папа надломил большую ветку, направленную вверх. И хотя она не светилась, он согнул её и направил на себя.

Когда она вспыхнула, он ещё смог разжать руки, и лучик из распрямившейся веточки устремился в небо, потом образовался пульсирующий ореол.

Прадедушка говорил, что папин мозг в последние мгновения его жизни смог принять огромный поток энергетики и информации, что он каким-то невероятным образом смог очистить его от всей заложенной ранее информации, потому и удалось выиграть время для того, чтобы успеть перед разрывом разжать руки и направить веточку вверх.

Анастасия ещё раз погладила ствол Кедра ладонями, прижалась к нему щекой и замерла, улыбаясь, прислушиваясь к звону дерева.

— Анастасия, а масло кедрового ореха по целебным свойствам сильнее или слабее, чем кусочки звенящего кедра.

— Такое же. Если орехи собрать в определенное время и с определенным отношением к Кедру. Когда он сам его отдаёт.

— Ты знаешь, как это делать.

— Да, знаю.

— Расскажешь?

— Хорошо. Расскажу.