Но сам ты слеп, и всё в тебе мертво.

Сэнсэй

 

Повествование Юности о встрече с Мудростью на первый взгляд кажется наивным. Но это обыденное восприятие — лишь иллюзорный барьер, искусная ловушка, расставленная нашим Эго на пути к безупречности Духа. Тот, кто преодолеет её, откроет для себя гораздо большее, нежели он мог надеяться. Хвала Победителю ибо Знание будет ему наградой, ибо тайное станет для него явью.

Книга составлена по заметкам из личного дневника бывшей десятиклассницы, повествующих о событиях 1990­1991 годов.

 

 

Феномен творчества Анастасии Новых состоит в том, что каждый читатель в её книгах находит что­то своё, сугубо личное. В первом томе серии книг «Сэнсэй» раскрывается внутренний мир 16­летней девушки, внезапно столкнувшейся лицом к лицу со смертью. Это подтолкнуло её к переосмыслению жизни и поиску ответов на вечные вопросы: «Зачем живёт человек?», «В чём смысл жизни?», «Кто я есть на самом деле?», «Почему на мою долю выпали такие испытания?», «Почему большинство людей на земном шаре верующие? Ведь раз верят, значит, на что­то надеются?», «Каким путем великие достигают своего внутреннего бессмертия?», «Что скрыто за пониманием сущности человека?».

Жажда жизни и неуёмная энергия внутреннего поиска приводят главную героиню к встрече с необычным человеком и весьма загадочной Личностью, мастером восточных единоборств — Сэнсэем. Эта судьбоносная встреча кардинально меняет жизнь девушки. Необычное мировоззрение Сэнсэя, привлекающее своей простотой и глубиной, потрясающая эрудиция, обширные знания о мире и человеке, доброта и мудрость в решении жизненных ситуаций, а также динамичные восточные единоборства, нетрадиционная медицина, демонстрации феноменальных способностей человека, древних духовных
практик, в том числе эффективных техник борьбы с негативными мыслями. Это и многое другое познаёт героиня, соприкоснувшись с миром Сэнсэя. Но самое важное, находит ответы на главные внутренние вопросы и познаёт на собственном опыте, что людям дарована свыше самая мощная творящая сила — Сила Веры и Любви.

Пролог

Тихая, тёплая летняя ночь давно уже вступила в свои полновластные права, сменив суматошный день со всей его важной хлопотливостью и мелочной суетой. Её темное покрывало успокаивало и сладко убаюкивало всё живое, медленно погружая в глубокий сон. Не действовали эти чары разве что на влюблённые сердца, у которых вечность пролетала, как мгновение. На морском берегу в безлюдном месте сиротливо мерцал костёр, отбрасывая причудливые таинственные тени. Возле него одиноко сидело бесформенное существо. Свидетелем его присутствия была лишь бесконечная Вселенная, ярко иллюминирующая звёздными мирами, да Луна, приглашающая в вечность своей серебристо­блестящей на водяной глади дорожкой. Вокруг стояла такая тишина, что даже море не решалось потревожить её своим лёгким шелестом волн. Казалось, время навеки остановилось, потеряв весь свой смысл. Это был сам миг вечности.

Существо зашевелилось, издавая непонятные звуки, и стало медленно разделяться на две копошащиеся части. В воздухе послышалась человеческая речь:

— Боже, до чего же хорошо иногда бывает в этом грешном мире.

— Если честно, то даже уходить не хочется.

— Вот и я о том же.

Пламя костра ярко полыхало, ревностно пытаясь отвоевать у ночи кусочек пространства. Его светлые блики с переменным успехом то поглощались тьмой, то смело вырывались далеко вперёд, освещая природу в её естественных тонах.

— Так какое решение будет твоё, Ригден?

— Мои выводы, конечно, печальны. Но всё же я думаю повременить с окончательным решением... Пожалуй, стоит ещё задержаться.

— Но не всё же так плохо. Тем более, раз ты решил остаться, дай им ещё один шанс
и позволь мне...

В этот момент невесть откуда над морем пронёсся лёгкий ветерок, оживляя лунную дорожку. Последняя завораживающе заискрилась своими серебристыми переливами, маня в таинственную даль. Природа как будто специально дразнила существо, с одной стороны окружая его своей вечностью, а с другой — естественной земной красотой. Видимо, в этом ненавязчивом порыве скрывалась какая­то сокровенная, ведомая только ей одной, тайна.

 

 

Не секрет, что Судьба ведёт человека по известному только ей сложному пути тончайших взаимосвязей, природных явлений, хитроумных переплетений тропинок отдельных случайностей и совпадений. В конце концов, это приводит к конкретному событию, решающему перекрёстку жизненной дороги. И здесь человек смеет надеяться, что ему предоставлен шанс выбора. Но всё та же неумолимая сила Судьбы, с помощью логического сплетения обстоятельств, незаметно помогает человеку сделать свой выбор. Ведь ряд событий, по её замыслу, неизбежно должен сблизить совершенно чужих людей, которые, живя в своём маленьком мирке, в данный момент даже не подозревают об этом. Но это сближение заставит их действовать совместно в общем поиске одной и той же цели, порождая при этом массу решающих событий в жизнях многих людей.

Не миновала эта участь и меня. Родилась я в далёкой российской глубинке. Мои родители были военными, честно и добросовестно выполняли свой долг. Поэтому их начальство, так же честно и добросовестно, посылало нас в разные уголки нашей необъятной тогда Родины — Советского Союза. Так наша семья попала на Украину, в «страну цветущих каштанов», где мы и обосновались в благоухающем розами шахтёрском крае.

Надо сказать, что человек я довольно компанейский, с разносторонними интересами. Для меня никогда не составляло особого труда найти общий язык с новыми людьми. Поэтому на новом месте моя особа быстро влилась в коллектив сверстников. Мы вместе посещали различные кружки, в том числе бальные танцы, ходили в кино, кафе, театр. В общем, жизнь шла, как говорится, своим чередом.

Всё было прекрасно, только... до определённого момента. Ведь у Судьбы свои планы. Неожиданно для моих близких, и тем более для меня, в самом расцвете моей молодости, она кинула меня в омут таких тяжёлых испытаний, что я чуть было не погибла в нём от полной безнадёжности и животного страха смерти.

 

 

В начале учебного года выпускного класса я стала замечать постоянные головные боли, причём сильные и продолжительные. Родители отвели меня на обследование. Результаты, по большей части, врачи обсуждали с ними наедине. Это меня сильно насторожило. И смутные сомнения одно за другим стали терзать мою душу. Ведь полная неизвестность для меня была хуже всего.

И все эти обстоятельства страшно пугали до определённого момента, пока я случайно не подслушала разговор матери с профессором:

—... но ведь должен быть какой­то выход?

— Конечно, выход всегда можно найти. Понимаете, эта небольшая опухоль может со временем перейти в прогрессирующую стадию. А это очень опасно. Желательно сделать операцию сейчас, пока ещё не поздно... В Москве, кстати, есть очень хорошая клиника по этим проблемам с отличными специалистами. Да только туда трудно попасть. Запись на годы вперёд. А девочке необходимо, сами понимаете, как можно быстрей... Иначе... предсказать развитие болезни трудно, особенно, когда опухоль в головном мозге. Иногда человек проживает год, а иногда и дольше... Но, в любом случае, отчаиваться не стоит. Может вам удастся пробиться по знакомству или связям...

Дальнейшие слова пролетели мимо ушей. В голове стучала только одна фраза: «Год... И всё!» Вокруг витала обречённость и пустота. Шумная больничная суета стала постепенно отдаляться, уступая место нарастающему шквалу мыслей: «Умереть в самом расцвете лет! Но ведь я даже ещё не пожила... Почему именно я? Что я такого плохого в жизни сделала?!» Это был крик отчаяния. Слезы градом покатились по щекам. Стало невыносимо душно в этом больничном склепе, и я побежала к выходу. А в ушах, как грозное эхо, звучал голос профессора: «Один год! Один год...Один!»

Свежий воздух ударил мне в лицо своим опьяняющим ароматом. Постепенно я пришла в себя и огляделась. После дождя деревья стояли, как в сказке, с бриллиантовыми сверкающими подвесками. Вокруг сияло чистотой и новизной. Тепло, исходящее от земли, покрывало асфальт лёгкой дымкой, создавая впечатление нереальности происходящего. Боже, до чего же было вокруг хорошо! Та красота природы, которую раньше не замечала, сейчас приобрела для меня какой­то новый смысл, какую­то свою новую прелесть. Все мелочные проблемы, из­за которых я так переживала каждый день, показались теперь такими дурацкими и никчемными. С горечью и тоской глядя на яркое солнце, свежую зелень, слушая весёлую перекличку птиц я подумала: «Как глупо потратила свою жизнь. Как обидно, что ничего не успела сделать в ней действительно стоящего!» Все прежние обиды, сплетни, суета — всё потеряло смысл. Теперь окружающие люди были для меня счастливчиками, а я — узником замка Смерти.

Некоторое время я находилась в жуткой депрессии. Меня перестали интересовать учёба, быт, мои прежние увлечения. От ненавязчивых вопросов родителей я просто уходила, закрываясь в своей комнате и безразлично перелистывая книги и журналы. Мне очень хотелось поплакаться, как говорится, «в жилетку», рассказать кому­нибудь как мне страшно умирать, когда я ещё даже не начинала жить. Самым близким человеком, конечно же, была мама. Но какое материнское сердце выдержит из уст собственного ребёнка такую щемящую душу исповедь? Как­то сидя за столом наедине со своими тягостными думами, я взяла ручку и описала все свои ощущения на клочке тетрадного листочка. Мне стало гораздо легче. Тогда я завела себе дневник. Впоследствии он стал для меня лучшим другом, который терпеливо выносил все размышления о моей неординарной судьбе.

Единственное, что ещё хоть как­то отвлекало от тяжёлых мыслей, — это общение с друзьями. О моём заболевании, естественно, я им ничего не говорила. Просто не хотелось видеть ещё и их со скорбными лицами и глазами, полными сочувствия, как у моих родителей. Это бы добило меня окончательно.

Меня забавляла их весёлая болтовня, обсуждение проблем, которые мне казались
полным абсурдом в этой жизни. На всё я теперь смотрела через призму какого­то ново­
го видения, с завистью человека, который в самом расцвете своей молодости должен покинуть этот загадочный, так и не познанный мир. Что­то во мне определённо изменилось, надломилось.

 

 

Когда друзьям всё­таки удалось вытащить меня в кино из моего домашнего добровольного заточения, я с удивлением обнаружила, что и фильмы теперь воспринимаю совершенно по­другому. Тогда в моду только стали входить восточные боевые искусства. В новоявленных кафе за рубль или «трёшку» крутили по видео самые популярные «боевики». Мастерство спортсменов, необычные случаи их самоисцеления, сила и воля духа заинтриговали меня. Я знала, что всё это актерская игра. Однако меня не покидала мысль, что многие сюжеты основаны на реальных феноменальных фактах из истории человечества. Это побудило мою особу к поискам соответствующих статей, книжек и журналов. Моя явная заинтересованность феноменами перекинулась и на моих друзей. Они с азартом охотников стали, кто где мог, доставать «дефицитную» литературу.

Восхищение неординарными способностями этих людей, а также глубиной понимания ими этого мира пробудило во мне какую­то внутреннюю скрытую силу... надежды, смутное предчувствие того, что смерть моего тела — это ещё не мой конец! Это озарение настолько пора­зило, настолько внутренне воодушевило, что я не только быстро стала выходить из депрессии, но даже почувствовала какой­то новый вкус к жизни. Хотя мой разум по­прежнему, как и раньше, осознавал неминуемую гибель, ведь от рака мало кто излечивался. Но в новом понимании эта формулировка уже не угнетала, не порождала страх. Что­то внутри меня просто отказывалось в это верить. И что самое интересное, оно стало неосознанно сопротивляться моим тяжким, тёмным мыслям.

Это новое чувство вновь заставило меня ещё раз пересмотреть мою прошлую жизнь, то, как глупо её прожила. Я ничего в ней плохого не сделала. Но совершенно очевидно, что каждый день, каждый час защищала собственный эгоизм, оправдывала собственную лень, стремилась не к самопознанию, а к собственному престижу в обществе через имеющиеся знания. Короче говоря, во всей моей жизни, учёбе, быте скрывалась только одна мысль: «Я, обо мне и только мне». И осознание того, что этой маленькой телесной империи моего «я» приходит большой конец, то есть настоящая смерть, и породило во мне весь тот животный страх, ужас, отчаяние и безысходность, которые так тяжко переживала за последние недели. Я поняла, что не так страшна смерть, как глупое ожидание её. Ведь на самом деле ты ожидаешь не телесную смерть, а крах своего эгоистичного мира, то, на что с таким «трудом» потратил всю свою жизнь.

После такого осознания я чётко поняла, что жизнь, которую прожила, и то, что в ней сделала, — это песочный домик на морском берегу, где любая волна начисто смоет все мои старания за одну секунду. И ничего не останется, только пустота, та, которая и была до меня. Мне показалось, что большинство окружающих людей также тратят жизнь на песочные домики, замки, дворцы, тщательно строя их, кто дальше, кто ближе к береговой волне. Но результат у них у всех неизменно одинаковый — когда­нибудь это будет разрушено волной времени. Но есть люди, которые сидят на суше и просто отстранённо наблюдают за этой человеческой иллюзией. А может быть, даже не наблюдают, а смотрят вдаль, поверх неё, созерцая что­то вечное
и незыблемое. Интересно, о чём они думают, каков их внутренний мир? Ведь если они поня­
ли эту бренность, значит они познали что­то действительно важное, действительно стоящее того, чтобы потратить на это свою жизнь?!

Эти вопросы стали волновать меня больше всего. Но ответы на них я не находила. Тогда обратилась к книжным источникам основных мировых религий человечества. Но великие, такие как Будда, Иисус, Магомет — это были люди, уже наблюдавшие с берега. А каким путём они достигли этого? Везде пишут: сосредоточением, верой, молитвой. Но как? Объяснения их последователей настолько путаны, непонятны и завуалированы, что мой мозг просто «засыпал», когда зрение силилось прочитать одни и те же строчки по десять раз. Сами же учения этих гениев человечества были интересны, но они отражали лишь общечеловеческие истины. Возможно, основное зерно знаний было скрыто между строк. Но, увы, я же простой человек, а не «посвящённый» и понять этого своим разумом не могла. Хотя чтение отдельных строчек действительно вызывало во мне какой­то внутренний трепет.

Затем у меня возник новый вопрос. Почему такое большое количество людей на земном шаре — верующие? Если они верят, значит, они на что­то надеются в будущем. Во всех мировых религиях пишется о существовании жизни после смерти. Если отбросить скорлупу легенд и мифов, то, возможно, действительно существует Нечто, но что? Как оно выражается? В чём оно проявляется?

Я попыталась углубиться в проблемы религий, но только больше в них запуталась. Единственное, что поняла, так это то, что все мировые религии объединяет одно — сила веры самих людей, их стремление познать Бога и самих себя. И тут я с удивлением обнаружила, что то же самое искали в своих познаниях и люди­феномены, которые уже добились первых реальных результатов на своём пути, причём многие из них не принадлежали к религии. Это были просто умные и талантливые личности.

Так в чём же тут дело? Почему такое явление присуще природе человека? Что за ним стоит? Было множество вопросов и мизерный процент ответов. Это побуждало меня
продолжать поиски.

Постепенно повседневная жизнь начала нормализоваться. Более того, на меня нахлынуло какое­то небывалое мужество. Ведь терять в моём положении уже было нечего. Следовательно, нужно было срочно реализовывать все свои желания. «Если каждый день использовать плодотворно, то они заменят мне целую жизнь», — бросив такой боевой клич, я стала усиленно искать интересующую литературу, заниматься спортом, навёрстывать учёбу в школе, посещать различные кружки. Все дни были загружены до отказа. Думать о плохом не было времени. Несмотря на приступы головной боли, которые напоминали о страшном, я всё равно упорно продолжала искать и познавать всё новое, что ещё не знала и не умела.

Пока родители пытались найти разные лазейки в московскую клинику, необузданные стремления привели меня к занятиям кунг­фу. Наша компания не пропускала ни одной киноленты о своих восточных боевых кумирах, следя с замиранием сердца за тройными сальто, переворотами, подсечками и прыжками спортсменов. А когда в нашем городе стали открываться секции по гимнастике ушу, в которых практически занимались кунг­фу, нашей компанией окончательно завладел боевой азарт. И мы стали посещать одну секцию за другой. Но в одной секции учитель был слишком злой и неграмотный; во второй считал себя чуть ли не Брюсом Ли, хотя обучал обычной борьбе, смешанной с боксом; а в третьей — вообще какой­то шарлатан и пьяница. Мы искали такого Учителя, стереотип которого сформировался у нас под воздействием фильмов о восточных боевых искусствах. И, как говорится, кто ищет, тот всегда найдёт. Но то, что мы нашли, было для нас более чем неожиданным, ибо превзошло все наши ожидания даже в мечтах.

 

 

Обойдя безуспешно ещё несколько мест, нам посоветовали секцию, расположенную на окраине города, в районе какой­то доисторической шахты. Мы не верили, что узрим нечто лучшее, чем видели в центре, но что­то нас туда определённо тянуло. Потратив полдня на поиски и опросив целый батальон местных жителей, наша компания наконец достигла желаемой цели.

— Да, — негромко призналась моя подруга Татьяна, — место, конечно, жутковатое. Если мы будем здесь ещё и заниматься, то я умру со страха. У меня уже сейчас мурашки по коже бегают.

Я тоже ощущала лёгкий озноб, хотя на улице стояла довольно­таки тёплая погода. Подойдя к обшарпанному, зацветшему от времени зданию, даже всё время молчавший Славик не выдержал:

— Ну и ну! По­моему, мы зря потратили время. Неужели в этой «дыре» кто­то ещё и занимается? Да тут, наверное, только мыши по ночам тренируются.

Андрей, лицо и фигура которого отдалённо напоминали русский проект Шварценеггера, многозначительно заключил:

— В общем­то говорят, что форма всегда соответствует содержанию. Пожалуй, сейчас в этом лишний разок убедимся.

И дёрнув на себя ручку ветхой двери, услышал лукавые слова, с сожалением произнесённые Костей:

— О, как в тебе ещё заметно

Сидит учёный кабинетный.

Со звонким хохотом мы ввалились в спортзал. Но наша весёлость мгновенно сменилась немым удивлением, ибо в зале находилось около шестидесяти человек.

— Ого, — присвистнул Славик. — Вот это да.

Но я уже не слушала недоумевающие реп­лики ребят. Мой взгляд буквально сразу замер на белокуром человеке. Хотя этот блондин ничем не отличался от остальных, стоящих в толпе, но меня что­то в нем определённо сильно взволновало. «Боже, до чего же знакомое лицо», — подумала я. Его облик напоминал мне кого­то, кого очень давно и очень хорошо знала. Но кого? Я начала усиленно перебирать в памяти, вспоминая всех знакомых в разных городах, всю свою многочисленную родню и всех друзей моих родных. Но мои попытки были тщетны. Из этого бурного потока лихорадочного осмысления меня выбил мелодичный голос Сэнсэя (Учителя), которым оказался тот загадочный молодой мужчина.

— Ну что, новобранцы, — с улыбкой сказал он, — стоите, как девушка после первого поцелуя. У нас или занимаются, или за дверь. Выбор за вами.

Этот голос!.. Моему удивлению не было предела. Уж его­то я точно где­то слышала. Но где и когда?

Наша маленькая компания дружно поспешила к раздевалкам. В это время назойливые мысли нахально продолжали требовать удовлетворения своего праздного любопытства. Готовясь к занятию, я попыталась расспросить окружающих о Сэнсэе, узнать, откуда он родом. Но оказалось, что никто толком ничего не знал. Это меня ещё больше заинтриговало.

По сравнению с медлительной Татьяной, я быстренько накинула белое кимоно и направилась в спортзал, надеясь найти ответы там. Но там возникали лишь очередные вопросы. Что меня поразило в первую очередь — это то, что народ здесь был разновозрастный, приблизительно от четырнадцати до пятидесяти лет, что само по себе было странным. Такого моя особа не видела ни в одной из предыдущих секций. Я подумала: «Что может объединять таких разных по образу мышления, возрасту и опыту жизни людей? Если только боевое искусство, то каким же надо быть мастером и психологом, чтобы с азартом увлечь и заинтересовать их всех?»

Когда началась тренировка, второе, что меня поразило, — это идеальная дисциплина и дружелюбная атмосфера, которая окружала нас. Здесь никто ничего не заставлял делать, но никто и не думал нарушать дисциплину. Каждый неподдельно старался заниматься на полную силу, что было удивительно по сравнению с нашими предыдущими неудачными опытами.

Глядя на такую массовую работу над своими телами, наша компания также пыталась показать себя только с наилучшей стороны, усиленно пыхтя, кряхтя и потея. Но даже во время этого акта (многострадального для моих, как оказалось, малотренированных конечностей) меня не покидала мысль: «Как можно было создать такую дисциплину, как говорится, без кнута и пряника? Что могли здесь узнать и увидеть для себя эти разные люди, чтобы потом с таким энтузиазмом тренировать своё тело? И почему все занимаются молча?! — вскричал напоследок мой возмущённый женский разум. — Ну хоть бы кто слово сказал!» Для моей любопытной, болтливой натуры это была целая катастрофа. Ведь я надеялась хоть что­нибудь прояснить для себя во время тренировки.

По окончании разминки раздались три сильных хлопка сэмпая (старшего ученика). Это был как бы своеобразный сигнал. Люди стали образовывать круг, присаживаясь на пол на колени. Когда все расселись, в центр его просто и спокойно вышел Учитель. Он начал рассказывать историю стиля «Тигр» так, как будто рассказывал её не толпе глупых учеников, а своим добрым, старым знакомым. Я впервые узнала, что стиль «Тигр» — это единственный стиль, который сохранился изначально, не претерпев изменений. Зародился он в Китае. Один из мастеров Шаолиня, наблюдавший за поведением тигров, создал свой собственный стиль, отличавшийся повышенной агрессивностью и опасностью. Стиль не имеет спортивного начала. Его боевой дух передаётся от Учителя к ученику, доводя сознание последнего до того, что он начинает чувствовать и «думать», как тигр. По своей мудрости этот стиль уступает лишь более древнему стилю — «Дракон».

— Ну ладно, теория теорией, а пора немножко и размяться, — сказал Сэнсэй.

Он вызвал на татами трех бойцов, крепких и рослых ребят спортивного телосложения, продемонстрировав несколько приёмов из этого стиля для защиты и нападения. Сначала он показал в каком темпе производятся настоящие удары. Честно говоря, я, наверное, как и многие, не смогла даже заметить, когда Учитель нанёс удары. Всё, что успели зафиксировать мои глаза, — это то, что Сэнсэй прошёл мимо трёх бойцов, взмахнув на какую­то долю секунды руками. Я даже не поняла, когда ребята успели упасть. То же случилось и при демонстрации приёмов защиты. Мне показалась эта скорость ударов нереальной. И мой мозг, не желая этому верить, хитро намекнул: «Может они сами упали и притворяются?». Но исказившиеся лица парней от жуткой, невыносимой боли, подделать было невозможно. Сэнсэй спокойно подошёл к ним и помог восстановить дыхание, ткнув в них пальцем по каким­то точкам на теле. После чего ребята смогли оправиться от болевого шока и продолжить тренировку. Причём вся эта сцена сопровождалась немым созерцанием удивлённой толпы.

Затем Учитель стал подробно рассказывать о технике стиля «Тигр», медленно показывая каждое движение и места нанесения ударов. Я подумала, что эти движения были слишком сложными, чтобы успеть нанести их за какую­то долю секунды.

Разбившись по парам, народ стал целеустремлённо учиться воспроизводить увиденное, кто как мог. Недалеко от меня, смешно выбрасывая коротенькие ножки и ручки, кряхтел толстенький мужчина лет пятидесяти. Его лицо с пухлой, выпяченной губой, напоминающее большой вареник, было аккуратно выбрито. Сквозь толстые очки смотрели умные глаза. На голове поблёскивала небольшая лысина с редкими седеющими волосами. «А его­то как сюда занесло? — подумала я. — По виду не скажешь, что всю жизнь единоборствами увлекался... Ему­то что здесь надо? Неужели решил на старости лет кунг­фу освоить?!»

Мои размышления прервал голос Сэнсэя, который рядом поправлял технику удара паре крепких молодых ребят.

— Ну кто так бьёт? Ну что вы делаете, Валентин Леонидович! Вы же будущий доктор. Ты же должен понимать, зачем ты бьёшь, куда ты бьёшь, и что при этом происходит. Твоя задача — вызвать болевой шок, а не впустую махать руками. Удар должен наноситься в конкретное место прохождения нерва или нервного сплетения. Он должен быть моментальный, мгновенный. Чем быстрей, тем лучше. Для чего? Для того, чтобы вызвать спазм в мышечной ткани. Посланный нервный импульс, в свою очередь, по рефлекторным каналам нервной системы вызовет мощное раздражение нервного узла, что неминуемо приведёт к торможению определённой зоны коры головного мозга. То есть человек впадёт в своеобразный ступор из­за болевого шока...

Во время разговора вокруг стала собираться толпа любопытных. Сэнсэй продолжал объяснять:

— Но удар должен проходить с учётом того, что у каждого человека есть свои анатомические особенности. Поэтому не у каждого обычный удар в данную точку может вызвать эти определённые явления. Для, как говорится, стопроцентной гарантии нужно бить не прямой «цки», а с поворотом кисти в момент соприкосновения, чтобы удар ушёл вглубь. Тогда образуется обширная зона «поражения»...

Этот удар идёт в точку между диафрагмой и солнечным сплетением. Почему именно туда? Потому что там проходит один из двенадцати пар черепных нервов, так называемый nervus vagus, то есть блуждающий нерв. В этом месте он не только проходит, но и образует нервное сплетение, которое вблизи пищеводного отверстия диафрагмы формирует два блуждающих ствола. А что такое блуждающий нерв? Это, в первую очередь, иннервация дыхательных органов, пищеварительной системы, щитовидной и паращитовидных же­
­лёз, надпочечников, почек. Он также участвует в иннервации сердца и сосудов. Следовательно, при правильном нанесении удара в данное место идёт мощное раздражение нервной системы, которое временно нарушает функцию мозжечка головного мозга. А мозжечок, как ты знаешь, — это координация всех двигательных функций. Человек мгновенно дезориентируется. То есть, это значит, что у тебя есть время для того, чтобы принять какое­то определённое решение. К примеру, нанести ещё удар или убежать.

Последнее слово вызвало массу самодовольных ухмылок на лицах окружающих людей, в том числе и у меня. «Как же, убежать, сейчас! — подумала я размечтавшись: — Да если бы я обладала таким могущественным ударом, да я бы, да я бы... ну, не струсила уж точно!»

В это время Учитель посмотрел на улыбающуюся толпу и серьёзно сказал:

— А почему бы и не убежать, если это самый лучший выход... в данной ситуации? В некоторых случаях гораздо лучше получить десять раз по собственной физиономии, чем кого­то убить... лишить жизни.

Эти слова заставили меня вздрогнуть и покраснеть от стыда за собственные эгоистичные мысли и манию величия. Они с горечью возвратили к жёсткой реальности моего существования.

— Ведь человеческая жизнь бесценна, — продолжал Сэнсэй. — Ваша задача вызвать только мышечный спазм, болевой шок для того, чтобы предотвратить развитие нежелательной ситуации. Но ни в коем случае не повредить внутренние органы, не сломать ребра или ещё что­то, то есть не вызвать тяжёлых последствий для человека. Для этого мы так много времени здесь и тратим, чтобы освоить правильную технику удара. В противном случае, если нанести мощный неконтролируемый удар, то можно причинить огромный вред организму или даже смерть. А смысл?!.. Надо ценить человеческую жизнь, потому что на его месте можешь оказаться ты... А может быть этот человек когда­нибудь спасёт твою жизнь. Ведь не исключено, что с тобой может случиться беда и именно он окажется рядом, чтобы протянуть тебе руку помощи и спасти тебя. Жизнь непредсказуема и в ней всякое может произойти, даже самое невероятное, то, что и представить себе не можешь.

Всё последующее время тренировки моя особа находилась под впечатлением этой своеобразной ненавязчивой лекции по углублённой анатомии и необычной для меня философии. Она полностью захватила мои мысли, и я вновь и вновь обдумывала услышанное. Три хлопка сэмпая возвестили об окончании занятий. Когда все по традиции построились, он объявил:

— До­дзё, рей (что означает поклон боевому духу спортзала)!

— Сэнсэю, рей!

Учитель также вежливо поклонился в ответ и сказал:

— Встретимся как обычно, в то же время. А теперь кому надо, тот переодевается, а кому надо, тот остаётся.

«Вот тебе раз! А кому куда надо? Кто остаётся? И я хочу», — подумала я. Но основная толпа гуськом побежала к раздевалкам, увлекая меня за собой. Пробегая мимо Сэнсэя, я увидела, как к нему подошёл тот полненький мужчина в очках, которого заприметила ещё во время тренировки.

— Игорь Михайлович, — с уважением сказал он Учителю. — Я по поводу нашего с вами предыдущего разговора. Вот тут принёс кое­что, чтобы вы...

Дальнейшие слова я уже не расслышала в шуме смеха и шуток бежавших рядом со мной ребят. В женской раздевалке уже вовсю бушевал шквал эмоций по обсуждению наиболее ярких моментов занятия и реплик Сэнсэя. Всё это происходило в процессе усиленного натягивания на мокрое тело многослойной женской одежды.

Рядом со мной одевалась девчонка со светлыми кудряшками. Познакомившись с ней, я спросила:

— А ты давно здесь занимаешься?

— Да нет. Всего три месяца.

— И что, часто Сэнсэй такое показывает и рассказывает?

— Ну, когда это, наверное, необходимо... А когда у него хорошее настроение, то и не такое можно узреть... Сегодня были так, цветочки.

«Ничего себе цветочки, — подумала я. — Что же тогда представляют собой ягодки?!»

— А каким стилем он владеет, «Тигр»?

— Не только. Я слышала от старших ребят, которые давно тут занимаются, что Сэнсэй в совершенстве знает стили «Дракон», «Змея», «Винь­чунь», «Кошка», «Богомол», «Обезьяна» и ещё целый перечень других стилей, которые я просто не запомнила.

Я недоверчиво покосилась на собеседницу:

— Да когда же он успел это всё выучить? Ведь на вид молодой мужчина. А люди иногда всю жизнь тратят, чтобы познать всего один стиль.

— Я сама также вначале удивилась, — продолжала она. — Но ребята говорят, что, со слов Учителя, «молодое тело — это вовсе не показатель возраста души», — пожав плечами, ответила моя новая знакомая.

— Да кто же он такой?! — занервничала я, и старые мысли вместе с новой информацией вновь стали терзать мое неудовлетворённое любопытство.

— Обыкновенный человек, — прозвучал ответ.

Переодевшись, наша компания столпилась у входа, с восхищением созерцая необычную технику нескольких ребят спортивного телосложения, которые работали в спортзале
вместе с другими оставшимися. Такой неподдельной, естественной красоты подсечек,
переворотов, изворотливых плавных уходов мы не видели даже в фильмах. Но больше всего поражала скорость их движений. «Неужели при такой скорости можно ещё и так хорошо ориентироваться в пространстве, — подумала я. — Здорово! А где же среди них Сэнсэй?»

А Сэнсэй, оказывается, мирно сидел в сторонке, перебирая ворох каких­то бумаг и книжек с закладками, которые ему подкладывал «Вареник». Рядом сидели ещё двое мужчин, внимательно слушая пояснения Учителя. Потом «Вареник» развернул пожелтевшую от времени карту, и все четверо склонились над ней, как над бесценным сокровищем. Сэнсэй стал что­то там отмечать карандашом, постоянно комментируя это и объясняя. Мне страсть как захотелось сунуть туда и свой любопытный нос, но в это время нас легонько подтолкнули сзади высокие парни, которые пытались выйти на улицу.

— Эй, ребята! Чего вы тут стоите? Вы что, не знаете закон зала: «Тут или занимаются, или за дверь». Хотите, возвращайтесь, а если выходите, так выходите, не мешайте другим.

Мы дружно вывалились толпой на улицу. «Ага! — с завистью подумала моя особа. — Те так остались, а нам что ли нельзя?». Но вслух, естественно, ничего не произнесла.

 

 

Почти целый час мы потратили на ожидание единственного в тех краях автобуса, усиленно утрамбовывая при этом пятачок земли под названием «остановка». Но так и не дождались. Пришлось идти на трамвай, конечная остановка которого, по здешним меркам прохожих, была совсем рядом, всего каких­то тридцать­сорок минут пешего хода. Правда, с непривычки, изучая на собственном неудачном опыте достопримечательности местных ям и колдобин, мы потратили целых полтора часа. Но на эти малоприятные обстоятельства почти никто не обращал внимания. Все взахлёб делились своими впечатлениями от увиденного.

— Ну, что, — с улыбкой сказал Костик, — идём на следующую тренировку?

Все дружно, как сговорившись, ответили «Да!»

— Не знаю как вы, — с восхищением произнёс Андрей, самый увлечённый среди нас единоборствами, — но, мне кажется, я нашёл то, что хотел, во всяком случае, на данном этапе. Классная тренировка!

— Да, — перебил его Костик, — за сегодня и я узнал гораздо больше, чем за месяц наших скитаний по прежним секциям.

Ребята одобрительно закивали головами. Неожиданно Славик остановился и, хлопнув себя рукой по лбу, с ужасом произнёс:

— Ёлки­палки! Мы же забыли спросить, какова оплата тренировок?!

Андрей положил руку ему на плечо, добродушно успокоил:

— Не переживай, старина. Я спрашивал у Сэнсэя. Знаешь, что он сказал: «Чем больше, тем лучше. Но не более пяти рублей, желательно червонным золотом царской чеканки».

Все засмеялись, а Славик даже облегчённо вздохнул. И это понятно. Он был неплохим парнем, но из неблагополучной семьи. Практически, занятия в других секциях ему были финансово недоступны. Для него достать пятнадцать­двадцать рублей в месяц означало достать целое состояние. Так, шумно вспоминая отдельные моменты тренировки, весёлые шутки Учителя, мы не заметили как добрались до остановки.

 

 

Наступили рабочие будни. Нас очень заинтересовал рассказ о блуждающем нерве и иннервации организма вообще. Поэтому все последующие дни наша компания пыталась выяснить подробности у учителей по биологии и анатомии. Но они ничего конкретного по этому поводу не ответили, сказав лишь, что, скорее всего, это относится к углублённой анатомии, которую изучают в высших медицинских учебных заведениях. Это ещё больше разожгло наш интерес к предмету и побудило искать через знакомых соответствующие книжки.

Тем временем моя память усердно пыталась докопаться до истины: где же я видела Сэнсэя? Для этого даже не поленилась, на всякий случай, перелистать все семейные фотоальбомы. Но мои усилия были напрасны. В общем, жизнь продолжала кипеть в сплошных поисках ответов на множество вопросов.

Еле дождавшись следующей тренировки, мы предусмотрительно выехали на два часа раньше, чтобы не опоздать. Когда наша компания добралась до спортзала, то с удивлением обнаружила, что была не первой, хотя до начала занятий оставалось ещё полчаса. Там уже стояло человек тридцать, видать таких же, как и мы, не желавших пропустить что­нибудь интересное с самого начала. Наши ребята, перезнакомившись с некоторыми из них, с юмором потом констатировали, что, оказывается, мы, по сравнению с этими бедолагами, ещё довольно удачно добираемся. Поскольку те живут в таких отдалённых районах, что им приходится на своё путешествие тратить почти полдня, поменяв при этом несколько видов транспорта и стерев подошву не об один километр. И лишь некоторые счастливчики приезжают на личном авто.

— Так что, ребята, — заключил Андрей, — можете выпячивать грудь колесом и во всю глотку орать, что мы местные!

Вскоре, в окружении группы ребят, подошел и сам Сэнсэй. На лицах людей появились приветливые улыбки. И прежде разрозненные группки слились в единый коллектив, по­дружески здороваясь с Учителем и входя в открытый зал. Мы тоже заразились этой волной хорошего настроения. Но наша радость длилась недолго.

В самом начале разминки в спорзал вошли двое солидно одетых мужчин и, подойдя к Сэнсэю, по­свойски начали с ним о чём­то шептаться. Затем Учитель поручил сэмпаю вести тренировку и, накинув пальто прямо на кимоно, вышел вместе с ними. Здесь и начались все наши нескончаемые страдания конечностей.

Сэмпай, явно определяя нагрузку по своему мускулистому телу, провёл разминку в таком жёстком ритме, что, казалось, нас готовили к золотой медали. Вот тут­то мы, как говорится, на своей шкуре почувствовали огромную разницу между Сэнсэем с его дозированными нагрузками и сэмпаем, который к приходу Учителя старался сделать из нас олимпийских чемпионов с полным комплектом наград. Так или иначе, но когда в конце разминки прозвучала команда на расслабление, названная сэмпаем почему­то «поза трупа», люди в зале свалились на пол с таким грохотом, в том числе и моя особа, что, казалось, и в самом деле вокруг валялись обессиленные трупы. Позже я узнала, что необычная трактовка некоторых команд у сэмпая была связана с его профессиональной деятельностью в органах внутренних дел.

После этой изнурительной работы мы стали повторять под руководством нашего ведущего базовые упражнения по наработке ударов, блоков, стоек. У меня создалось такое впечатление, что я находилась в японской армии, где солдаты чётко и одновременно выполняли команды с громким ответным счётом на их родном языке.

Когда в зал вошёл Сэнсэй, моя особа с облегчением вздохнула. Он, как ни в чём не бывало, скинул пальто и продолжил тренировку. Заметив ошибку у юноши, стоящего в первом ряду, он корректно поправил:

— Правильный удар должен наноситься вот этой частью, — он обвёл область начала косточек указательного и среднего пальцев. — Вот так... Нельзя использовать эти два соседних пальца (IV и V), потому что при неправильном ударе можно серьёзно повредить запястье.

И, уже обращаясь к толпе, добавил:

— Необходимо долго и упорно работать над собой, чтобы не только верно наносить удары, но и не причинить себе вреда, не причинить себе боли. Прямой удар кулаком — как я уже раньше говорил — это один из основных приёмов боевых искусств. И без тщательной подготовки кулак можно легко повредить. Если вы ежедневно будете тренировать правильный удар, то можете добиться того, что сухожилия мышцы разгибателей пальцев кисти, находящихся вот здесь, разойдутся по бокам пястно­фаланговых суставов II и III пальцев таким образом, что кости станут защищёнными и уплотнёнными. Тогда вы сможете смело наносить удары, не причиняя себе вреда.

Кто­то спросил:

— А чтобы так разработать суставы, нужно сразу бить по чему­то очень твёрдому?

— Зачем такие жертвы? — возразил Игорь Михайлович. — Наносите удары для начала по груше. Или у кого её нет, то по мешку с песком. Я думаю, такое приспособление каждый может дома себе сделать. Но, главное, нарабатывайте удар каждый день, постепенно увеличивая скорость. И не лениться, а добросовестно, с полной отдачей. Тогда и результат не заставит себя ждать.

Закончилась тренировка очередной демонстрацией новых приёмов из стиля «Тигр» и отработкой старых ударов. И снова, после занятия к Сэнсэю с расспросами прилип (иначе это не назовёшь) этот толстенький «Вареник». Надо сказать, что вокруг было много желающих потолковать с Сэнсэем или его послушать. Но этот мужичок нахально пробрался сквозь окружающую толпу, в которой, кстати, стояли и мы, и отвёл Учителя в сторону, считая, очевидно, свой вопрос важнее всего. Отчаявшись дождаться конца их разговора, мы ушли домой.

 

 

Несколько дней спустя нас ожидала приятная новость: Костя как­то умудрился достать через знакомых своих родителей анатомию для высших учебных заведений. Нашему ликованию не было предела. Сначала мы, естественно, удовлетворили своё любопытство о блуждающем нерве, прощупав на своих телах его приблизительное прохождение по организму. А Костик, не растерявшись, провёл свои диагностические опыты прямо на Татьяне, вызвав при этом её писк и шквал наших шуток. Затем мы более внимательно обследовали строение кистей рук. А уж после стали подробнее, с явным интересом, рассматривать кости, мышцы, сухожилия, нервы, органы, головной мозг. Нельзя сказать, что раньше я этого не знала. В общих чертах мы проходили всё по анатомии. Но впервые я смотрела на это другими глазами. И впервые мне было интересно это познать не для школьной отметки, а для самой себя.

Мне захотелось изучить свои мышцы, суставы, понять, как и почему происходит движение. Как мышцы участвуют в процессе наших разминок и как это отражается на внутренних органах? Что происходит во время удара? Что такое боль с точки зрения физиологии? Почему человек вообще страдает? И что, в конце концов, происходит в моём собственном мозге? Пожалуй, последняя мысль была главней всего, ибо подсознательно постоянно меня преследовала.

В это время ребята так же восхищённо, но руководствуясь своими соображениями, комментировали увиденное. Мы единодушно решили, что являемся полными профанами в данной области и необходимо коллективными усилиями срочно наверстать упущенное. Для этого даже, как­то спонтанно, придумали своеобразную карточную игру. Чтобы легче запоминалось, мы нарисовали отдельные карточки по костям, мышцам, кровеносным сосудам и нервам, лимфе, органам и отдельно по головному мозгу. А затем пытались сложить всё это воедино, накладывая карточки друг на друга, точно называя при этом не только наименование, но и соответствующие функции. Вначале, конечно, было трудно. Но у нас всё сопровождалось такими шутками, такой азартной атмосферой, что хочешь не хочешь, а запомнишь.

Перед новой тренировкой мы сформировали пару вопросов по биомеханике движения во время удара. Решили задать их Сэнсэю после занятия, дабы найти повод остаться. Но в тот день жизнь сама предоставила нам эту возможность и без наших планов тайного «заговора».

В конце тренировки Сэнсэй организовал спарринги. Люди сели на пол, образовав большой круг, в центр которого, по выбору Сэнсэя, выходили двое учеников. Нашего Андрея тоже не миновала эта участь. В соперники Учитель выбрал ему какого­то новичка, такого же мускулистого и слаженного. Совершив ритуальный поклон, ребята начали бой. Некоторое время он продолжался на равных. Но Андрей оказался более изворотлив и быстр, благодаря чему и смог победить. Одобрительный хлопок Сэнсэя означал конец спарринга. Наш парень помог подняться своему недавнему сопернику. Поклонившись друг другу и Учителю, они заняли свои места.

А когда на импровизированный ринг стали выходить более серьёзные бойцы, Андрей не выдержал. Окрылённый своим недавним успехом, он добровольно выставил свою кандидатуру. И... почти сразу же проиграл. Это обстоятельство только ещё больше распылило его неудовлетворённость собой. Заражённая его эмоциональным настроением, наша компания, набравшись смелости, напросилась к Сэнсэю на дополнительные занятия. На что Учитель без возражения ответил с улыбкой:

— Вы же знаете закон зала: «Кто хочет заниматься, тот остаётся и занимается».

В этот день фортуна явно была на нашей стороне, потому что, в дополнение ко всему случившемуся, отсутствовал на занятии «Вареник», доставший всех нас своей назойливостью. Доступ к Сэнсэю был свободен, и можно было спокойно расспросить его об интересующих моментах тренировки.

Пока уходила основная толпа, каждый из оставшихся занимался наработкой техники, устраняя свои ошибки в ударах. Те парни, которых мы прозвали «скоростные ребята», работали на своём уровне, мы и остальные — на своём. Но Сэнсэй внимательно следил за всеми и корректировал замеченные неточности. Уже в опустевшем зале он показал нашей компании новые ката (бой с тенью), где сочеталась скорость подсечек, ударов, блоков и резкость уходов, переворотов. Когда я начала их самостоятельно выполнять, Сэнсэй неожиданно подошёл ко мне сзади и, положив руку на плечо, произнёс:

— А тебе не нужно этого делать.

Я с удивлением обернулась и спросила:

— Почему?

Но в этот момент наши взгляды пересеклись на близком расстоянии. У меня появилось такое чувство, как будто меня просматривают изнутри с головы до пят, словно рентгеном. Такого взгляда я ещё не видела. Он был какой­то необычный, пронзительный и странный.

— Потому.

Этот ответ меня несколько озадачил. Я стояла в некоторой растерянности, не зная что и сказать.

Помолчав немного, он добавил:

— Выполняй лучше вот эти ката.

Сэнсэй показал начало плавно переходящих друг в друга движений с проработкой глубокого дыхания. Всё это время я повторяла за ним почти автоматически. А когда он пошёл помогать другим, в голове у меня стали появляться сплошные вопросы: «Что он имел в виду? Неужели знает про мой диагноз? Но как?! Я никому из друзей не рассказывала, да и до сих пор ничем себя не выдала на тренировках». И в этих раздумьях неожиданно для себя сделала поразительное открытие. Если в школе, дома, на бальных танцах у меня появлялась внезапная, продолжительная головная боль, то здесь, сколько я ни «издевалась» над своим телом, ещё ни разу эта боль никак себя не проявила. Почему? В чём тут причина?

Так, погрузившись в свои мысли в процессе работы над новыми упражнениями, я не заметила, как вокруг Учителя столпились ребята, прервав свои занятия. И когда моя особа наконец­то это обнаружила, то поспешила присоединиться к слушателям, чтобы не пропустить чего­нибудь важного и для себя.

— Скажите, а как достигается техника настоящего удара, только лишь тренированностью мышц? — спросил Андрей.

— Нет. Это, в первую очередь, тренированность мозга, — ответил Сэнсэй.

— А это как?

— Ну, чтобы вам было более понятно, скажем так... Мышца — это тот же механизм, который выполняет свою функцию. У неё есть определённая программа, поступающая из мозга в виде нейроимпульсов. В результате работы таких программ в головном мозге возникают сигналы, вызывающие сокращение группы мышц. Таким образом, происходит не только движение конечностей, но и сложные двигательные акты. То есть, наша тренировка есть не что иное, как целенаправленное совершенствование нашего мозга, а, следовательно, и наших мышц. Смысл заключается в том, что чем лучше и быстрее работает «натренированный» мозг, тем лучше и быстрее работают мышцы.

— А вот насчёт высшего мастерства спортсменов в боевых искусствах, — вступил в беседу Костя. — Я где­то читал, что мастера даже не успевают подумать, как уже наносят удар. Это как происходит и почему?

— Да, ребята. Вы затрагиваете такую серьёзную тему... Но постараюсь вкратце объяснить... Весь фокус заключается не в том, чтобы просто натренировать свои мышцы, а в том, чтобы представить конкретную ситуацию, образ соперника. И самое главное — чётко знать при этом, куда ты бьёшь, в какую ткань, что при этом происходит внутри того организма, какова сила удара и так далее. Если человек наносит удар просто так, чтобы его наработать, то все его старания до лампочки! Настоящий боец, работая на макиваре, в первую очередь работает с образом. Он реально представляет, как соперник открывается, и в этот момент наносит удар, осознавая при этом его возможные последствия. То есть, он тренирует свой мозг.

— А что при этом происходит в мозге? — спросил кто­то из старших парней.

— Мозг через зрительное восприятие оценивает ситуацию, анализирует её и принимает решение. Затем он передаёт эту команду в мозжечок, то есть в двигательный центр. А из него, уже через нервы, поступает соответствующий сигнал в мышцы. Вся эта деятельность фиксируется в памяти. Затем, в бою, у бойца неосознанно срабатывает эта память, но уже без всех сложных цепочек анализа и команд в мозге. То есть соперник только открылся, а у мастера уже идёт непроизвольное движение. Скажем так, это просто уже другая работа психики, другая работа иннервации, другая работа головного мозга.

— Это как бы идёт на подсознательном уровне, с физиологической точки зрения? — блеснул своей эрудицией Костик.

— Совершенно верно. Сложные рефлекторные двигательные реакции осуществляются уже на уровне безусловного рефлекса, — с улыбкой произнёс Сэнсэй, а потом добавил: — В школьной программе по анатомии есть такие понятия, как условные и безусловные рефлексы. Безусловные — это генетически заложенные самой природой рефлексы. Именно благодаря им происходит регуляция внутренней среды организма, сохранение особи. А к условным относятся приобретённые рефлексы, в результате накопления опыта, новых навыков. Но и они создаются на базе безусловных рефлексов. У человека вообще существует масса безусловных рефлексов, связей, реакций, которые осуществляются посредством спинного, заднего и среднего мозга, подкорковых отделов коры больших полушарий
и мозжечка...

— Так то, что вы нам вначале рассказали, это и есть большое Искусство? — всё никак не мог успокоиться Андрей.

— Нет. Это всего лишь начальная ступень настоящего мастерства... В большом Искусстве основная работа идёт на предвидение. Это работа эпифиза, который находится над мозжечком в надбугорной области промежуточного мозга.

— А эпифиз — это просто участок белого вещества? — спросил Костя.

— Нет. Это так называемая шишковидная железа, весом всего лишь в один карат. Но она играет огромную роль в жизнедеятельности организма. Это одна из самых загадочных частей головного мозга и человека в целом. К сожалению, пока науке об её истинных функциях ничего не известно.

— А кому известно? — полюбопытствовал Костя.

— Кому надо, тому и известно, — с хитрой улыбкой ответил Сэнсэй, а затем продолжил: — Так вот, работая на предвидение, мастер подсознательно вырабатывает способность улавливать мысли соперника. То есть, только тот подумал, что надо нанести удар вот туда­то, как мастер принимает уже контр­меру, и именно такую, которая необходима. Всё это происходит неосознанно, в какое­то мгновенье.

— Интересно, а с такими неосознанными явлениями «мгновенной скорости» сталкиваются только мастера боевых искусств? — задумчиво спросил Андрей.

— Почему? Не только. Многие люди очень часто в жизни сталкиваются с этими явлениями психики. У одних это происходит из­за долгих специальных тренировок. К примеру, взять тех же циркачей, которые ловят на огромной скорости ножи, стрелы и тому подобное. Другие люди на себе ощущали действие таких безусловных рефлексов в жизни. Скажем, когда человека что­то или кто­то сильно напугает, например, та же собака. Он может мгновенно выполнить серию движений. И только потом, уже минуя опасность, осознаёт насколько быстро он это сделал. Эта способность заложена изначально в человеке. Иначе бы он не выжил в те далёкие времена, когда спасался бегством от мамонта, саблезубого тигра или другого хищника.

Мы стояли молча, завороженные рассказом Сэнсэя. В этот момент в дверь кто­то постучал. От неожиданности всё внутри меня сжалось на какую­то секунду. Время­то уже было не для вечерних прогулок. Сэнсэй спокойно подошёл и под бдительными взглядами нашей компании открыл дверь.

— О, хорошо, что я тебя застал, — пожав руку, поприветствовал его какой­то мужчина. — А то уже думал ехать к тебе домой. Тут такое дело...

— Сейчас, подожди минуточку, — сказал Сэнсэй, и обратившись к нам, произнёс: — Ребята, у вас есть ещё пятнадцать минут для работы и по домам.

Через полчаса мы уже стояли на улице, ожидая последних. Игорь Михайлович закрыл спортзал и, спешно попрощавшись с нами, уехал на машине с тем мужчиной.

«Ну вот, — сердилась я сама на себя, — хотела Сэнсэя после занятия расспросить о его загадочном «Потому», но не вышло. Надо было в спортзале это сделать. Так там повсюду любопытные слушатели. Вот так незадача!»

Когда мы ехали домой, каждый размышлял о своём. И это не удивительно, после таких
тренировок есть о чём задуматься. Но кто думал молча, а кое­кто размышлял вслух. Андрей чуть ли не полпути пытался убедить нас, а скорее всего себя, что сегодняшний
проигрыш в спарринге — это чистая случайность.

— Жалко, у меня не было с собой нунчак. Но ничего, я их захвачу на следующую тренировку. Вот тогда и покажу настоящий класс!

Зрелище обещало быть по­настоящему захватывающим, так как мы знали, насколько хорошо Андрей работал с нунчаками. Это был его «конёк».

 

 

Эту тренировку наша компания ждала как никогда. Мы заблаговременно приехали пораньше. Спортзал был открыт. Некоторые ребята, уже переодевшись, слегка разминались. Сэнсэй стоял в сторонке, увлечённо беседуя с каким­то долговязым пожилым человеком. Этот старичок был такой худой, что кимоно на нём висело, как на вешалке. Невдалеке, вместе с группой мужчин, стоял «Вареник». Но выражение его лица говорило о том, что он даже не слышал шуток своих собеседников. Казалось, уши его превратились в единый эхолокатор, улавливающий малейший звук со стороны Сэнсэя и долговязого старика. «Ух, — возмущённо подумала я. — Опять он тут!»

Вслед за нами шумно вошли несколько парней, занимающихся в нашей секции, в приподнятом настроении. С ними гордо вышагивал неопрятного вида мужичок, лет сорока, в замусоленной одежде, с недельной щетиной на лице. Ребята поздоровались с Сэнсэем и объявили с явным удовольствием:

— Мы тут встретили такого интересного человека, экстрасенса... Знакомьтесь, Виталий Яковлевич.

При этих словах взлохмаченный мужчина чинно сделал поклон головой и вновь принял свою самодовольную позу.

— Он обладает необычными способностями, которые любезно согласился продемонстрировать нашему коллективу...

Сэнсэй сделал вежливый ответный кивок:

— Это было бы весьма занимательно посмотреть.

— И весьма поучительно, — многозначительно добавил Виталий Яковлевич, подняв при этом указательный палец.

Вокруг начала собираться вся наша огромная любопытная толпа. Тем временем «экстрасенс», с видом непревзойдённого знатока своего дела, достал из надорванного кармана куртки с десяток обычных столовых ложек, перевязанных полоской грязного лоскутка.

— Как ты думаешь, — тихо шепнул Костик Андрею, — откуда у этого неандертальца взялись предметы человеческой цивилизации?

— Спёр, наверное, где­то, — просто ответил Андрей.

— Интересно, а он хоть знает, как ими пользоваться? — усмехнулся Костя.

В этот момент Виталий Яковлевич, демонстративно раздевшись до пояса и оголив свой заплывший жировыми складками живот, начал с усердием налепливать ложки тыльной стороной на грудь. Наши парни прыснули со смеха, а Костя добавил:

— Вот это да! Не зря же говорят, что техника в руках дикаря — это груда металла!

По толпе пробежался лёгкий ропот удивления. Ложки действительно прилипли, и «экстрасенс» уже важно прохаживался, выпятив грудь, как будто она была увешана медалями «За отвагу».

Кто­то из ребят спросил:

— А как вы это делаете? Как это можно объяснить?

Похоже, именно этого вопроса Виталий Яковлевич и ждал. Он с видимым удовольствием поучительно стал рассказывать про биоэнергоинформационные поля, биологический магнетизм человека, о феноменальных проявлениях его только у избранных людей и о всемогущей силе этого воздействия. Его речь постепенно достигла апогея. Расхаживая перед удивлённой толпой с голым торсом, увешанным ложками, и утверждающе размахивая руками, «экстрасенс» возбуждённо декламировал:

—...этот мощный пульсирующий флюид, порождённый силой Мирового Космического Разума, олицетворяет последнюю ступень совершенства духа. Он способен окружать силой своей ауры сознание человека. И не только отделяться от тела человеческого, но и вести вместе с его душой внетелесное существование. Я бы сказал, запредельное существование, вполне осознанно.

Аккумулировав энергию этого космического флюида, я открыл в себе небывалые сверхспособности. Я получил бесценный дар к магнетизму, ясновидению, исцелению больных. Моему чудодейственному лечению подвластны все болезни. Я исцеляю через взаимопроникающий вездесущий двойной поток флюидов, который является первопричиной всего энергоинформационного поля великого Космоса. Своим положительным полюсом я восстанавливаю силы, тело, ауру человека, а также снимаю порчу, сглазы...

Я заметила, что хотя эта своеобразная лекция была для меня не совсем понятной, но мои мысли стали отыскивать в ней варианты моего возможного исцеления. «А вдруг он сможет меня вылечить?! Хотя, конечно, в это очень трудно поверить, но вдруг...» Окрылённая призрачной надеждой, я стала с большим усердием слушать убеждающую речь «экстрасенса», уже не обращая никакого внимания на его внешний вид.

—... Моя мощь, по мере моего совершенствования, стала огромной... Вот, убедитесь сами. Это одно из её проявлений, — указал он на прилипшие ложки.

При этом наблюдалась странная картина. С каждым кругом вдоль слушающей толпы, он все больше и больше выпячивал живот, слегка отклоняясь назад, как пингвин. Я посмотрела на Сэнсэя. Он стоял, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову, вероятно, уже устав слушать. На его лице была ироническая улыбка.

—... Я достиг этого совершенства благодаря тайным знаниям, которые никому не известны на Земле, кроме избранных. На основе этой засекреченной информации я разработал свою собственную систему духовного развития. Но она доступна не каждому простому смертному. Даже тот, кто тяжелейшим трудом своих греховных искуплений и лишений дойдёт до десятой ступени моей лестницы совершенства, не сможет самостоятельно постичь великую тайну этого знания. Потому что она раскрывается только избранным из избранных. Ибо только такие люди, как я, сумевшие соединить бренное тело с великим духом, духом Вселенского Разума, обладают всемогуществом Бога!!!

Похоже, при этих словах нервы у Сэнсэя не выдержали. Судя по легкой волне его движений, мне показалось, что он сейчас сорвётся и врежет от души так, что этого «засланца» не спасёт даже хвалёная сила. Но вопреки моим прогнозам, Сэнсэй лишь отчётливо, чеканя каждое слово, произнёс:

— Уважаемый, не слишком ли большую ответственность вы на себя берёте? Пока что вы до сих пор не продемонстрировали ещё ничего такого, что бы подтверждало ваши слова.

— Как не продемонстрировал?! — обрушился с негодованием Виталий Яковлевич. — А ты что, этого не видишь?!

— Да всё это ерунда, — продолжал Сэнсэй. — Это может любой и каждый. И ничего здесь неординарного и сверхъестественного нет... Мыться просто надо чаще.

Вся толпа грохнула со смеху. А Костик, хлопнув себя по лбу, с восклицанием произнёс:

— Точно! Вспомнил, я читал про этот фокус. У него же просто тело липкое и мокрое, поэтому ложки и прилипли.

«Вседержитель Космоса и всея Земли» ещё больше вскипел от ярости и на весь зал чуть ли не заорал, обращаясь к Сэнсэю:

— Да ты ещё слишком молодой, чтобы судить об этих великих знаниях! Что ты вообще умеешь, кроме как махать ногами?..

Сэнсэй пристально на него взглянул. Затем подошёл и легко снял одну из сползающих с груди ложек. Все вокруг замерли. Учитель вытянул вперёд руку, держась за узенький кончик ложки, и начал выполнять серию дыхательных упражнений, с проработкой глубокого дыхания. Через минуту лицо его расслабилось, эмоции исчезли. Глаза изменились и, как мне показалось, стали бездонными. Он застыл на несколько секунд, пристально всматриваясь в ложку. Его облик стал похож на величественное скульптурное изваяние. И в этот момент ложка начала быстро гнуться, как мягкий, увядающий стебелек. Создавалось впечатление, что она была сделана не из твёрдого металла, а из какой­то пластичной структуры. Я не верила своим глазам. Невероятно, но факт!

Сэнсэй же за какие­то доли секунды вновь приобрёл свой прежний облик и спокойно
сказал ошалевшему Виталию Яковлевичу, вручая согнутую ложку:

— Когда вы нам сможете продемонстрировать хотя бы этот фокус, тогда мы с удовольствием послушаем вас дальше.

И резко развернувшись к толпе, Сэнсэй добавил:

— К сведению тех, кто не переоделся. Тренировка начинается через две минуты. Кто не успеет, будет отжимать штрафные (так у нас назывались двадцать отжиманий от пола за опоздание).

Услышав такие слова, мы помчались к раздевалкам, обгоняя друг друга, так и не досмотрев самого интересного: как же выходил из ступора этот новоявленный «бомжок­божок».

— Сэмпай! Почему посторонние в зале?! — раздался позади нас голос Сэнсэя.

Всю разминку я размышляла: «Как же меня угораздило даже допустить мысль о том, что этот бомж чем­то может мне помочь?! Эх.... Но, с другой стороны, в моей безвыходной ситуации только и приходится верить в чудо да надеяться на авось. Тут уже цепляешься за любую соломинку, лишь бы уцелеть. Поэтому и возникают такие глупые мысли из­за внутреннего, почти панического, страха. Нет. Надо взять себя в руки. Я всё равно найду спасительную лазейку. Я постараюсь выжить. Нужно только не терять надежды и бороться до самого конца!» Самое удивительное было то, что моя твёрдая уверенность строилась на каком­то глубоком, подсознательном чувстве, на том Нечто, что я так усердно искала. Но всё это проявлялось в смутных догадках.

В это время разминка окончилась, и мы принялись отрабатывать «базу» под руководством сэмпая. Сэнсэй сидел на спортивной скамеечке, обсуждая что­то с долговязым
стариком. «Вот бы послушать о чём они говорят», — подумала моя особа. Но, очевидно, такие любопытные мысли были не только в моей голове. «Вареник», хоть мужчина и с сединой, но всё время пытался как бы случайно занять в процессе тренировки место поближе к Учителю. В каждом таком случае он вызывал у меня неописуемое чувство зависти и ревности. И, судя по осуждающим взглядам наших ребят, не только у меня одной.

В шуме и монотонности исполнения основных базовых ударов и громогласного счёта их последовательности я снова погрузилась в свои мысли. «Как же Сэнсэй умудрился согнуть ложку? И почему он назвал этот феномен просто фокусом? Ведь если это был фокус, то, в моём понимании, его нужно тщательно подготовить. А он вот так, взял и согнул одним лишь взглядом».

Можно сказать, что я в это верила и не верила одновременно. Верила, потому что где­то читала о людях­феноменах, которые обладали такими способностями. Я вспомнила, что там же были описаны люди­магниты. Но к ним прилипали любые предметы, вне зависимости из какого материала они были сделаны: дерева, металла, пластмассы. Помню, что меня поразило при этом, какой вес эти люди выдерживали — более десяти килограммов!

Парадоксально, но не верила я именно своим глазам в то, что видела это, как говорят, «вживую». Точнее, это неверие больше относилось к области моего осознания реальности самого факта. Кругом были сплошные загадки. Я понимаю, если бы нашу толпу загипнотизировали, предварительно рассказав, что сейчас мы увидим. Но Сэнсэй просто молча взял и сделал это. Как?!

Тем не менее, сам факт возможности такого явления был для меня очень важен. Это была некая, неведомая мне пока ещё, твёрдая платформа, сформированная знаниями Сэнсэя. За неё­то усиленно и цеплялось моё подсознание, всячески сопротивляясь отталкивающим мыслям. Не знаю почему, но я начала доверять этому интересному человеку. По крайней мере, он явно знал: где правда, а где вымысел.

После «базы» наконец­то настал долгожданный момент для нашей компании. Эту часть тренировки мы условно назвали «вольной программой», так как здесь люди, разбившись по парам, по своему желанию отрабатывали старые приёмы или какие­то особые удары
из предыдущих занятий. Андрей взял нунчаки и под нашими любопытными взорами подошёл к Учителю.

— А можно что­нибудь предпринять против нунчак?

— А ты умеешь ими вертеть? — в свою очередь с улыбкой спросил Сэнсэй.

— Ещё как! — самодовольно похвастался Андрей. — Я уже четыре года их из рук не выпускаю. Можно сказать, сплю и ем с ними.

И Андрей демонстративно прокрутил несколько сложных, на наш взгляд, движений.

— Неплохо, — ответил Сэнсэй.

— А всё­таки можно что­нибудь предпринять против нунчак? — повторил свой вопрос Андрей, явно провоцируя Учителя.

— Конечно... На каждого Виджая найдётся Раджа.

— Что­что? — не поняв, переспро