В IV в. до н. э. постепенно складываются объективные предпосылки для создания единого древнекитайского государства и все чаще высказываются доводы о необходимости преодолеть междоусобную рознь и объединить древнекитайские государства под властью одного правителя.
Одной из таких предпосылок было развитие товарно-денежных отношений и налаживание постоянных хозяйственных связей между отдельными царствами.
В IV—III вв. до н. э. уже широко была распространена металлическая монета — показатель высокого уровня развития частной собственности и товарного хозяйства. При этом на территории нескольких больших регионов, границы которых не совпадали с границами отдельных царств, происходит стихийная унификация монеты. Так, в восточных царствах получает распространение монета в виде ножа, в северных — в виде заступа. Однако наличие таможенных барьеров сдерживало развитие торговых отношений между отдельными царствами.
Чрезвычайно важной предпосылкой преодоления политической раздробленности была дальнейшая консолидация этнической общности древних китайцев
В результате постепенной ассимиляции «варварского» населения, оказавшегося в VII—VI вв. до н. э. на Среднекитайской равнине, этническое самосознание хуася все больше и больше начинает связываться с представлением о том, что населенная ими территория находится в центре Поднебесной. Подобные этноцентрические представления были широко распространены среди многих народов древности; в Древнем Китае они привели к возникновению концепции «Срединных царств», вокруг которых живут «варвары четырех стран света». В начале периода Чжаньго такие царства, как Чу, Цинь, Янь, еще не включались в число «Срединных». Постепенно процесс консолидации этнической общности древних китайцев приводит к созданию культурного стереотипа, распространившегося на все основные царства Древнего Китая. Отражением этого было, в частности, формирование общелитературного древнекитайского языка, хотя наряду с ним продолжали существовать многочисленные диалекты.
Объединение древнекитайских царств было подготовлено самой логикой политической ситуации того времени. Стремление к ликвидации самостоятельности враждебных царств и поглощению их территории означало в перспективе дальнейшее сокращение числа независимых политических образований.
После смерти Гао-цзу (195 г. до н. э.) сеператистские тенденции правителей наследственных владений стали проявляться все заметнее. «Поднебесная,— писал очевидец, — напоминает сейчас больного человека, у которого ноги распухли так, что стали толще поясницы, а пальцы — словно бедра. Ими невозможно пошевелить, потому что каждое движение вызывает страшную боль... Если сейчас упустить момент и не провести лечение, болезнь будет запущена и потом даже знаменитый лекарь не сможет ничего с ней поделать».
Среди всех ванов выделялся Лю Би, правитель царства У. В его владениях было более пятидесяти городов, он чеканил собственную монету, на морском берегу у него были богатые соляные копи. Стремясь заручиться поддержкой населения, Лю Бн отменил в своем царстве налоги. В 154 г. до н. э., объединившись с шестью другими наследственными владетелями, Лю Би собрал 200-тысячную армию и двинул ее на столицу империи.
«Мятеж семи ванов» кончился полным поражением сепаратистов. Воспользовавшись удобным моментом, ханьский император лишил правителей царств права назначать чиновников и запретил им иметь свое собственное войско. Но наиболее решительный шаг к ликвидации двойственности в системе управления страной и укреплению централизованной власти сделал У-ди, время правления которого (140—87 гг. до н. э.) было периодом наивысшего расцвета Ханьской империи.
§ 2. «Золотой век У-ди»
Стремясь раз и навсегда решить проблему наследственных владений, У-ди ввел новый порядок наследования статуса ванов и хоу. Отныне запрещалось передавать свое владение старшему сыну и предписывалось делить его между всеми сыновьями. Результаты этой реформы очень быстро сказались. Резкое уменьшение размеров наследственных владений привело к тому, что ваны практически лишились реальной власти и существование их царств не представляло более угрозы для империи.
Одновременно с этим У-ди провел ряд реформ, направленных на дальнейшую централизацию государственного аппарата. Им было восстановлено ведомство инспекции, введенное при Цинь Шихуане и отмененное в начале Хань. Задачей инспекторов был непосредственный контроль за деятельностью окружных чиновников. Претерпела значительные изменения и сама система назначения чиновников на должности. В обязанности начальников округов теперь вменялось систематически рекомендовать кандидатов на замещение чиновничьих должностей из числа наиболее способных молодых людей. В столице была создана академия, выпускники которой, как правило, становились чиновниками. Изменения затронули и компетенцию высших.должностных лиц в государственном аппарате. Права первого советника были ограничены. Вновь созданная императорская канцелярия позволяла У-ди лично контролировать положение на местах и деятельность различных звеньев административной системы в стране.
Общему духу мер, с помощью которых У-ди добивался централизации власти в империи, соответствовала попытка унификации идеологии. Цель этого шага предельно отчетливо сформулирована крупнейшим представителем конфуцианской школы того времени Дун Чжун-шу: «Ныне ученые по-разному проповедуют, а люди неодинаково толкуют их учения. Методы ста мудрецов различны, неодинаков и смысл их учений,— у императора нет ничего, чем он мог бы поддержать единство... Все, что не соответствует «шести искусствам», изложенным в учении Конфуция, должно быть искоренено. Ересь должна быть уничтожена. Только после этого управление станет единым, законы — ясными, а народ будет знать, чему он должен следовать.
Принятие конфуцианства в качестве единой государственной идеологии означало отказ от политики первых ханьских императоров, идейным знаменем которых был даосизм с его призывом к «недеянию» правителя. Но и конфуцианство хань-ского времени существенно отличалось от провозглашенного основоположником этого учения. Дун Чжун-шу и его единомышленники заимствовали некоторые положения легизма, прежде всего тезис о значении закона как средства управления страной. Тем не менее по многим кардинальным вопросам внутренней и внешней политики империи взгляды конфуцианцев и легистов по-прежнему расходились. Конфуцианцы стремились удержать У-ди от политики территориальных захватов: они считали, что «варвары» не могут быть настоящими подданными, а их земли непригодны для возделывания. Однако эти доводы не убедили императора. Добившись стабилизации внутри страны, У-ди обращает взоры за пределы своего государства.
