К.Н.Батюшков. Сочинения. Архангельск: Северо-западное книжное изд-во, 1979.

СТИХИ НА СМЕРТЬ ДАНИЛОВОЙ (ВТОРУЮ ДУШЕНЬКУ...)

Вторую Душеньку или еще прекрасней,

Еще, еще опасней,

Меж Терпсихориных любимиц усмотрев,

Венера не могла сокрыть жестокий гнев:

С мольбою к паркам приступила

И нас Даниловой лишила.

 

* Она представляла Психею в славном балете «Амур и Психея».

СУДЬБА ОДИССЕЯ

Средь ужасов земли и ужасов морей

Блуждая, бедствуя, искал своей Итаки

Богобоязненный страдалец Одиссей;

Стопой бестрепетной сходил Аида в мраки;

Харибды яростной, подводной Сциллы стон

Не потрясли души высокой.

Казалось, победил терпеньем рок жестокой

И чашу горести до капли выпил он;

Казалось, небеса карать его устали

И тихо сонного домчали

До милых родины давно желанных скал.

Проснулся он: и что ж? отчизны не познал.

СЧАСТЛИВЕЦ

Подражание Касти

 

Слышишь! мчится колесница

Там по звонкой мостовой!

Правит сильная десница

Коней сребряной браздой!

 

Их копыта бьют о камень;

Искры сыплются струей;

Пышет дым и черный пламень

Излетает из ноздрей!

 

Резьбой дивною и златом

Колесница вся горит:

На ковре ее богатом

Кто ж, Лизета, кто сидит?

 

Временщик, вельмож любимец,

Что на откуп город взял...

Ax! давно ли он у крылец

Пыль смиренно обметал?

 

Вот он с нами поравнялся

И едва кивнул главой;

Вот уж молнией промчался

Пыль оставя за собой!

 

Добрый путь! пока лелеет

В колыбели счастье вас!

Поздно ль? рано ль? но приспеет

И невзгоды страшный час.

 

Ах, Лизета! льзя ль прельщаться

И теперь его судьбой?

Не ему счастливым зваться

С развращенною душой!

 

Там, где хитростью искусства

Розы в зиму расцвели;

Там, где всё пленяет чувства —

Дань морей и дань земли:

 

Мрамор дивный из Пароса

И кораллы на стенах;

Там, где в роскоши Пафоса

На узорчатых коврах

 

Счастья шаткого любимец

С Нимфами забвенье пьет —

Там же слезы сей счастливец

От людей украдкой льет.

 

Бледен, ночью Крез несчастный

Шепчет тихо, чтоб жена

Не вняла сей глас ужасный:

Мне погибель суждена!

 

Сердце наше кладезь мрачной:

Тих, покоен сверху вид,

Но спустись ко дну... ужасно!

Крокодил на нем лежит!

 

Душ великих сладострастье,

Совесть! зоркий страж сердец!

Без тебя ничтожно счастье,

Гибель — злато и венец!

Тебе ль оплакивать утрату юных дней?

Ты в красоте не изменилась

И для любви моей

От времени еще прелестнее явилась.

Твой друг не дорожит неопытной красой,

Незрелой в таинствах любовного искусства.

Без жизни взор ее - стыдливый и немой,

И робкий поцелуй без чувства.

Но ты, владычица любви,

Ты страсть вдохнешь и в мертвый

камень;

И в осень дней твоих не погасает пламень,

Текущий с жизнию в крови.

 

ТЕнЬ ДРУГА

Я берег покидал туманный Альбиона:

Казалось, он в волнах свинцовых утопал.

За кораблем вилася гальциона,

И тихий глас ее пловцов увеселял.

Вечерний ветр, валов плесканье,

Однообразный шум, и трепет парусов,

И кормчего на палубе взыванье

Ко страже, дремлющей под говором валов,—

Все сладкую задумчивость питало.

Как очарованный, у мачты я стоял

И сквозь туман и ночи покрывало

Светила севера любезного искал.

Вся мысль моя была в воспоминанье

Под небом сладостным отеческой земли,

Но ветров шум и моря колыханье

На вежды томное забвенье навели.

Мечты сменялися мечтами,

И вдруг... то был ли сон?.. предстал товарищ мне,

Погибший в роковом огне

Завидной смертию, над плейсскими струями.

Но вид не страшен был; чело

Глубоких ран не сохраняло,

Как утро майское, веселием цвело

И все небесное душе напоминало.

«Ты ль это, милый друг, товарищ лучших дней!

Ты ль это?— я вскричал,— о воин, вечно милый!

Не я ли над твоей безвременной могилой,

При страшном зареве Беллониных огней,

Не я ли с верными друзьями

Мечом на дереве твой подвиг начертал

И тень в небесную отчизну провождал

С мольбой, рыданьем и слезами?

Тень незабвенного! Ответствуй, милый брат!

Или протекшее все было сон, мечтанье;

Все, все — и бледный труп, могила и обряд,

Свершенный дружбою в твое воспоминанье?

О! молви слово мне! Пускай знакомый звук

Еще мой жадный слух ласкает,

Пускай рука моя, о незабвенный друг!

Твою с любовию сжимает...»

И я летел к нему... Но горний дух исчез

В бездонной синеве безоблачных небес,

Как дым, как метеор, как призрак полуночи,

Исчез — и сон покинул очи.

Все спало вкруг меня под кровом тишины.

Стихии грозные казалися безмолвны.

При свете облаком подернутой луны

Чуть веял ветерок, едва сверкали волны,

Но сладостный покой бежал моих очей,

И все душа за призраком летела,

Все гостя горнего остановить хотела:

Тебя, о милый брат! о лучший из друзей!

 

* Души усопших не призрак: не все кончается смертью;

Бледная тень ускользает, скорбный костер победив.

Проперций (лат.).

«Теперь, сего же дня,

Прощай, мой экипаж и рыжих четверня!

Лизета! ужины!.. Я с вами распрощался

Навек для мудрости святой!»

— «Что сделалось с тобой?»

— «Безделка!.. Проигрался!»

Ты хочешь меду, сын?- Так жала не страшись;

Венца победы?- Смело к бою!

Ты перлов жаждешь?- Так спустись

На дно, где крокодил зияет под водою.

Не бойся! Бог решит. Лишь смелым он отец.

Лишь смелым - перлы, мед, иль гибель... иль венец.