Исогаи, один из первых девяти учеников Кано в 1882 г. в Кодокане. Тогда он вряд ли мог предположить, что уже через десяток лет превратится в живую легенду

Но современный Кодокан был построен уже после Второй мировой войны. А первый, ютившийся в монастыре, имел площадь лишь 12 татами (22 м²), и занималось там только девять человек. Сегодня они стали легендой: Ёсиаки Ямасита, Исогаи, Сакудзиро Ёкояма, Сайго Хагути, Судзуки, Нагаока, Кудзо Мифунэ, Сиро Сайго и Цунэдзиро Томита. Двое последних считались старшими учениками доктора Кано.

Сам Кано Дзигаро поселился при храме; здесь же он занимался переводами, изучал буддийские сутры. Он составлял первые пособия для своей школы дзю-дзюцу, сам обслуживал себя, стирал одежду, а ел нередко вместе с монахами.

Постепенно начали приходить новые ученики, среди них – выходцы из знатных семей. Кано привлекал людей своей образованностью, тонкостью в обращении. Он мог свободно вести беседы на самые различные темы, начиная от религии и кончая западной экономикой, чем изрядно поражал своих учеников и многих посетителей храма. Налаживалась и официальная карьера Кано – его пригласили преподавать в престижный колледж Гекусюин, где учились дети из знатных семей, и постепенно Кано познакомился со многими известными людьми тогдашней Японии.

И все же пока до большой школы было далеко, и Кано сам обслуживал свой зал. Нередко от бросков сотрясались стены главного зала храма, к которому примыкал его додзё, а половицы не выдерживали и трескались. Тогда выпускник Императорского университета и преподаватель знаменитого колледжа, обвязав голову полотенцем, чтобы уберечься от паутины, лез под фундамент храма и укреплял балки, на которых держался пол.

По сути, школу возглавлял сам Кано Дзигаро, но официально для руководителя школы дзю-дзюцу он был еще слишком молод. Чтобы не вызывать лишних разговоров, он сохранил хорошие отношения со своим последним учителем Икубо Цунэтоси, который два-три раза в неделю приходил в храм и проводил тренировки. Своим авторитетом Икубо как бы прикрывал Кано, и на первых порах маленький клуб в монастыре формально считался ответвлением школы Кито-рю с элементами Ёсин-рю. Однако уже тогда Кано мечтал о собственной школе со своим названием, правилами и ритуалами, четким арсеналом приемов и даже клятвой. И все его усилия направлены именно на это. Но одних ритуалов и технического арсенала было недостаточно; требовалась еще и новая жизнетворная идея, которая позволила бы молодой школе Кано-рю каким-то образом обойти все старые школы дзю-дзюцу, проявить себя и – самое главное – зарекомендовать с лучшей стороны перед государством. Вскоре такая идея действительно появилась.

«ОЗДОРОВЛЕНИЕ НАЦИИ»

Практически все руководители школ дзю-дзюцу до Кано рассматривали просто как прикладную систему самозащиты. Никто даже не мог подумать о том, чтобы поставить дзю-дзюцу в один ряд с великими традициями боя на мечах или стрельбы из лука. Но выпускник Токийского императорского университета, ныне – попечитель ряда школ, Кано Дзигаро не мог смириться с таким отношением к той системе, которой он занимался. И Кано как бы переносит на нее свой, исключительно личный духовный потенциал. «Посмотрите на меня, – как бы говорил он, – я блестяще образован, считаюсь признанным интеллектуалом, вхож в высокие религиозные и политические круги. В моем воспитании – немалая заслуга дзю-дзюцу. Просто я переосмыслил его, вывел за рамки собственно рукопашного боя, сделал системой духовного самосовершенствования».

Кано готов был часами рассказывать о «Пути» – До, о поэтапном восхождении к истине через единство духовного и физического в человеке, через занятия боевыми искусствами. Именно здесь, как считал сам Кано, пролегает явственная черта между его школой и старыми системами дзю-дзюцу.

Борьба за официальное признание дзюдо предстояла долгая, и сам Кано это прекрасно понимал. Те, в чьих руках находилось образование (а дзюдо, равно как и все системы будо того времени, подпадало именно под категорию образовательных дисциплин и спортом не считалось), не видели особой разницы между Кано-рю и любой другой системой дзю-дзюцу. Почему государство обязано брать под свое крыло именно школу господина Кано, а не какую-либо иную?

Все эти возражения мудрый и чрезвычайно расчетливый Кано предвидел заранее и решил не торопиться. Конечно, конкуренты у него были: десятки школ дзю-дзюцу по своему составу, да и по глубине традиции отличались от Кано-рю в лучшую сторону. Но лишь Кано понял, что клановая традиция закрытости, порой наигранной «секретности» не позволит добиться успехов в новую эпоху. И первое, что делает основатель дзюдо, – объявляет о том, что его школа широко открывает двери для любого желающего. Основой воспитания в ней является проповедь здорового японского национального духа и оздоровления нации. Не случайно одна из самых известных программных брошюр по дзюдо, написанная Кано, называлась «Принципы наибольшей эффективности и всеобщего благоденствия в физическом воспитании нации».

Шаг оказался чрезвычайно ловким и изящным. Бороться политическими способами против школы Кано его завистники из мира дзю-дзюцу, конечно же, не решились – ведь это означало выступить против идеи «оздоровления нации». Кано вел умную и расчетливую политику, выбрав единственно верный путь к официальному признанию своей школы. Вероятно, в первое время Кано вообще собирался подчинить себе весь мир японского дзю-дзюцу. У были основания рассчитывать на успех. Прежде всего, он – преемник по крайней мере двух крупнейших школ дзю-дзюцу. Кано моложе всех руководителей школ дзю-дзюцу, но лучше образован, знаком с традиционной японской и китайской литературой и философией. Есть у него неплохие знакомства и в политических кругах – действовали старые студенческие связи по Токийскому Императорскому университету.

Существовала еще одна личность, которая выпала из анналов истории дзюдо. Это немец Эрвин Бельц, преподаватель Токийского императорского университета, один из самых известных в Японии западных врачей. Как мы уже упоминали, Япония в то время стала ориентироваться на западную систему образования, и в университете работало немало преподавателей из Германии, Голландии, Франции. Они-то и познакомили молодого Кано, в частности, с западными представлениями об анатомии, физиологии, гигиене, основах спортивного воспитания. Дело в том, что спорта в нашем понимании в Японии не было. Никакой методической базы не существовало, учителя в основном передавали свой личный опыт, что имело как положительные, так и отрицательные стороны. Кано сразу уловил суть западных достижений в области педагогического и спортивного мастерства, знание которых он почерпнул из лекций Эрвина Бельца. Поэтому он обратился к немецкому врачу за помощью в разработке новой концепции преподавания дзю-дзюцу. Именно Эрвину Бельцу принадлежит немалая заслуга в формировании «нового дзю-дзюцу».

Теперь Кано с полным основанием мог утверждать, что он развивает свою систему в рамках новой японской идеологии, предусматривающей использование прогрессивных западных идей. Никто из других мастеров дзю-дзюцу даже не понял, какой мощной поддержкой заручился молодой Дзигаро.

Наконец, решает Кано, наступило время представить технику разных школ дзю-дзюцу широкой публике. Он проводит первые открытые показательные выступления, пригласив бойцов из знакомых ему школ дзю-дзюцу. При этом Кано сумел преподнести все таким образом, что бойцы будто бы принадлежат к одной школе – Канорю. И выступления состоялись в Токийском императорском университете, что хотя бы частично символизировало признание Кано-рю как носителя новых идей и старых традиций в дзю-дзюцу.

Для показательных выступлений в Токио был приглашен 70-летний мастер дзю-дзюцу Тоцука из города Сиба, обучавший там полицейских. Вместе с ним приехал и его лучший ученик Сато. Тоцука не имел прямого отношения к школе молодого Кано, но счел за честь показать свое мастерство в столице, не догадываясь, что тем самым делает рекламу именно Кано-рю.

Выступления, проходившие в актовом зале университета, были обставлены с большой помпой: приглашения получили высшее руководство учебного заведения, члены правительства, представители императорского двора, армии, полиции, спорта. Одним словом, собрался весь цвет японской политической и интеллектуальной элиты. Лишь они могли решить судьбу боевого искусства в новой Японии эпохи Мэйдзи. Кано был на высоте – у многих сложилось впечатление, что он не просто организатор этого зрелища, но едва ли не лидер крупнейших японских школ дзю-дзюцу.

Сначала Кано Дзигаро произнес краткую вступительную речь, построенную тонко и умно. Он подчеркнул, что дзю-дзюцу – плоть от плоти японской традиции и в его основе лежат многие моральные заповеди самураев, в том числе «гири» – чувство долга, «ги» – ритуал и этикет. Сегодня же это древнее благородное искусство нужно «вывести на свет из старых закрытых школ», дать ему новую жизнь ради одной цели – воспитания молодого поколения.

Кано немного лукавил – дзю-дзюцу далеко не всегда имело отношение к морали и нравственности, более того, оно представляло собой жестокое боевое искусство, где каждый бросок или прием должен был заканчиваться для противника смертью или максимально возможной травмой. Но он все поставил на эти показательные выступления, на мнение тех высокопоставленных зрителей, которые чинно восседали в помпезном зале Императорского университета. Его судьба зависела от вердикта этих людей…

Тоцука начал выступление. Престарелый мастер голыми руками показывал защиту против меча и короткого ножа, против копья и даже пистолета, который тогда вошел в моду в Японии. Кано не случайно пригласил старого

Тоцуку – седой человек как бы символизировал традицию, и для многих японцев это было лучшим доказательством «истинности» дзю-дзюцу.

Тоцука закончил выступление под бурные аплодисменты. Кано понял, что чаша весов начала склоняться в его сторону, но нужно было еще что-нибудь необычное… И тут ученик старого Тоцуки Сато предложил любому из присутствующих померяться с ним силами. Добровольцев после столь впечатляющих выступлений нашлось немного. Однако несколько человек, которые обучались кэндо и дзю-дзюцу уже не первый год, вышли в центр площадки. Сато без труда одолел их, стремительно реагируя на удары, отвечая бросками и заломами рук. Публика всем своим видом выражала полное удовлетворение новой системой дзю-дзюцу.

Правда, под конец Кано все же допустил небольшой промах – он вышел на поединок с Сато, желая подчеркнуть свою значимость в дзю-дзюцу, и… с позором проиграл. Но никто не обратил на это особого внимания – ведь система сама по себе доказала свою жизнеспособность. Вердикт, дающий право на жизнь, был вынесен.

КЛЯТВА НА КРОВИ

Читатель наверняка обратил внимание: ту дисциплину, которая преподавалась в зале у Кано Дзигаро, мы пока никак не называли. И хотя друзья именовали ее Кано-рю – «Школа Кано», напомним, что именно открытие зала в храме Эйсёдзи в 1882 г. считается датой рождения дзюдо.

Название «дзюдо» – «Путь податливости», или «Путь гибкости», – сам Кано стал употреблять лишь спустя десятилетие после создания своей системы. Он никогда не изобретал слова «дзюдо» и даже не был первым, кто начал применять к своим дисциплинам понятие «До». Чтобы не быть голословными, приведем цитату из лекции Сидати, уже известного нам ученика Кано: «Слово дзюдо» не ново. Оно уже употреблялось для обозначения одной из старых школ дзю-дзюцу. Оно обозначает доктрину культуры на основе принципов уступчивости и гибкости. Школа Кано предпочла это слово слову «дзю-дзюцу», так как изучала не только физические упражнения, но включала в себя также нравственную и интеллектуальную подготовку».

А пока Кано вполне удовлетворяло возвышенное «Кодокан». Дела у молодого интеллектуала и мастера дзю-дзюцу, по-видимому, шли неплохо. Это позволяет ему в январе 1883 г. покинуть Эйсёдзи и переехать в помещение, которое было несколько больше храмового зала (тот уже перестал вмещать всех учеников). Новый додзё по-прежнему был весьма скромным, к тому же холодным и сырым. Вскоре и этот зал становится тесен, и через год заметно разросшийся Кодокан переезжает в новый просторный зал в квартале Уэ-Нимбанхо, неподалеку от старого места.

Теперь можно было окончательно решиться на открытый отход от всех остальных школ дзю-дзюцу. Пожилой Икубо уже не мог одолеть в схватке подвижного и крепкого Кано и с удовольствием дал ему возможность проявить самостоятельность. Первым делом Кано в духе старых школ дзю-дзюцу составляет клятву Кодокана, которую должен принимать каждый ученик, получающий первую мастерскую степень в дзюдо:

– следуя по пути дзюдо, я никогда не сойду с него, не имея к тому веских причин;

– в своем поведении, манерах и речах я клянусь не уронить честь моей школы;

– я никогда не раскрою тайн своей школы непосвященным и лишь в случае крайней необходимости буду брать уроки в другой школе;

– клянусь никого не обучать без разрешения моего мастера;

– будучи учеником или наставником, если мне посчастливится им стать,

клянусь, пока я жив, уважать и проповедовать принципы Кодокана.

Клятва была составлена так, что ученик оказывался накрепко привязан к Кодокану. При этом ему давали понять, что он принадлежит к некоей тайной, закрытой традиции, посвящен в ее секреты. А секреты действительно были: Кано уже в течение нескольких лет разрабатывал эффективные способы противостояния в бою другим школам дзю-дзюцу, понимая, что конфронтация с ними неизбежна. Все это еще больше сплачивало Кодокан. Клятву писали собственной кровью, в которую обмакивали кисть, что очень напоминало древний ритуал клятвы ниндзя своему господину. Несложно понять, как это влияло на психику молодых адептов дзюдо, проходивших тайное посвящение. Именно так вступают в мир мастеров Кодокана два первых ученика Кано Дзигаро – Цунэдзиро Томита и Сиро Сайго, принесшие в дальнейшем славу Кодокану.

Без сомнения, лучшим учеником школы Кано был Сиро Сайго (1867–1922 гг.), который защищал честь Кодокана во всех поединках со школами дзю-дзюцу. Правда, первоначально Сиро Сайго был одним из лучших учеников знаменитого мастера айки-дзюцу Таномо Сайго. Другим последователем Таномо Сайго, о котором мы расскажем позднее, являлся Такэда Сокаку, а учеником последнего стал Уэсиба Морихэй – основатель айкидо.

Успехи Сиро Сайго в дзюдо были фантастическими: уже в 21 год он получает из рук самого Кано 5-й дан и становится его ближайшим доверенным лицом. Примечательно, что прием, которым Сиро Сайго «укладывал» своих противников, пришел не из дзюдо, а из старой системы айки-дзюцу. Назывался он Яма-араси («Горный вихрь») и представлял собой одну из разновидностей броска через спину. Кстати, Сиро Сайго не раз одолевал даже своего учителя Кано, чему тот лишь радовался, видя успехи ученика. Именно Сиро Сайго, регулярно выступавший за Кодокан против других школ дзю-дзюцу и неизменно выходивший победителем, стал прототипом главного героя знаменитого фильма Акиры Куросавы «Гений дзюдо».