ХХ в. – время суровых испытаний и крутых перемен во всех сферах общественной жизни, что не могло не найти своего отражения в духовной атмосфере, во всех срезах духовной культуры общества, а значит, и в философии.
В нашем столетии переход от классической науки XVIII – XIX вв. к современной, неклассической совпал по времени с аналогичным сдвигом от философской классики XIX в. к неклассической философии ХХ в. Иными словами, своеобразная переоценка ценностей, начавшаяся на рубеже столетий, охватила практически все этажи здания духовной культуры, в том числе и философию. В центр философского процесса выдвинулись вместе с такими течениями как неопозитивизм, экзистенциализм и др. новые проблемы. Но рядом с ними сохранили свои позиции и некоторые традиционные школы, продолжившие отдельные направления философии прошлого (неокантианство, неогегельянство, неотомизм и др.), хотя и здесь многое подвергалось модернизации, обновлению под влиянием требований времени, определяемых как новыми социальными условиями, так и решительными переменами в научном сознании.
На всем протяжении завершившегося столетия сталкиваются идейные течения, крайними полюсами которых являются "радикальный нигилизм" с его отрицанием классического наследия и консервативный традиционализм, причем на деле нет ни полного отбрасывания классики в первом случае, ни некритического следования традициям – во втором.
Обратимся к краткой характеристике некоторых основных направлений и школ зарубежной философии ХХ в.
Важным специфическим моментом в ряде философских концепций в новых условиях стал поворот от рациональных установок, от присущего практически всей философии нового времени культа разума к иррационализму, к нерациональным элементам человеческой психики – к воле и инстинктам, интуиции, эмоциям, подсознанию и т.д. Этот поворот наметился еще в XIX в. в философских воззрениях А. Шопенгауэра (1788 – 1860) и Ф. Ницше (1844 – 1900), выступивших с позиций крайнего волюнтаризма, во взглядах С. Кьеркегора, положившего первые камни в основание экзистенциальной философии.
В "философии жизни", основы которой заложил еще Ф. Ницше и которая получает дальнейшее развитие во взглядах В. Дильтея (1833 – 1911),
А. Бергсона (1859 – 1941), О. Шпенглера (1880 – 1936), центральным является понятие "жизни" как особой целостной реальности, не тождественной ни материи, ни духу, ни сознанию. Поэтому постичь "жизнь" рациональными средствами невозможно, она доступна лишь интуиции. Под "жизнью", "живым" понималось при этом не только единично-неповторимое развертывание конкретной жизни, но и некая космическая сила, определяемая А. Бергсоном как "жизненный порыв", сущность которого состоит в непрерывном самовоспроизведении себя, в творчестве новых форм, благодаря чему эволюция мира, природы приобретает характер "творческой эволюции".
Иррационализм нашел свое проявление и в философских воззрениях
З. Фрейда (1856 – 1939), получивших название психоанализа. Важным достижением психоанализа явилось открытие и специальное изучение бессознательного, роль и место которого в психике человека весьма значительны. Культ сознания – вот что, по мнению З. Фрейда, мешало увидеть и верно оценить роль бессознательного. Фрейд сломал эту традицию. Однако, смоделировав роль и значение бессознательного, он одновременно преувеличил эту его роль, в силу чего бессознательное нередко превращалось у З. Фрейда и его учеников в определяющее начало психики в ущерб сознанию, рациональному.
Иррационализм в современном мире нередко принимает облик как крайних иррационалистических, так и предельно мистических идей. Волна современной цивилизованной мистики достигла сегодня и нашей страны, проникла на книжный рынок, завоевала прочные позиции на радио и телевидении в форме передач по астрологии, магии и т.п.
Особое место в зарубежной философии в нашем столетии занимают учения и школы, осуществившие своеобразный антропологический поворот, сделавшие центральным пунктом и основным предметом своего философствования проблему человека. Причем отличительная черта этих школ, по крайней мере, некоторых из них, состоит в отходе от крайне абстрактного рассмотрения человека вообще и обращении к исследованию конкретных индивидов с их мыслями, переживаниями, с их страстями и настроениями.
Необходимость поворота к человеку имеет свои реальные основания в той цепи жестоких испытаний, которые выпали на долю человечества в ХХ в. Мировые войны, унесшие многие миллионы жизней, и многие другие потрясения углубили отчуждение человека. Он все больше превращается в игрушку обстоятельств, в бесправный винтик политических режимов и экономических монстров в виде военно-промышленных комплексов и транснациональных корпораций.
Заслугой философской антропологии, собственно экзистенциализма, персонализма, а также современной франкфуртской школы, является выдвижение на первый план проблемы человека, акцентирование внимания на этой проблеме, стремление отыскать пути выхода из бесчеловечных условий его бытия. Особое место среди названных выше школ занимает экзистенциализм.
Экзистенциализм (от лат. existentia – существование) – это философия существования, причем под существованием понимаются чувства и переживания человека, его страсти и настроения и т.д. Идеи экзистенциализма восходят к воззрениям датского философа С. Кьеркегора и "философии жизни". Само же их зарождение произошло в России после поражения революции 1905 – 1907 гг. в работах Н.А. Бердяева (1874 – 1948), примкнувшего в дальнейшем к религиозному экзистенциализму, а также в трудах философа и публициста
Л.И. Шестова (1866 – 1938).
После первой мировой войны экзистенциализм получил развитие в Германии. Здесь его главными представителями были К. Ясперс (1883 – 1969) и
М. Хайдеггер (1889 – 1976).
В период после второй мировой войны во Франции идеи экзистенциализма нашли отражение в художественных произведениях и философских трудах А. Камю (1913 – 1960) и Ж.П. Сартра (1905 – 1980).
Внутри экзистенциализма существует два основных направления: атеистическое (М. Хайдеггер, Ж.П. Сартр, А. Камю) и религиозное (К. Ясперс,
Г. Марсель, Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов).
Характерно, что представители атеистического направления дают более чем умеренную критику религии. Так, А. Камю в своем произведении "Миф о Сизифе. Эссе Абсурда" писал, что мир вообще и религия в частности равно абсурдны. Центральной проблемой экзистенциализм считает вопрос о сущности человека. Существование предшествует сущности, и человек обретает свою сущность сам, сам проектирует и реализует себя. И в этом смысле он свободен. Больше того, как утверждал Ж.П. Сартр, человек "обречен быть свободным", поскольку никто за него не может осуществлять выбор линии поведения, выбор своего "Я". Отсюда вытекает ответственность человека и за свои поступки, и даже за то, что его превращение в подлинного человека не состоялось.
Таким образом, экзистенциализм провозглашает активность человека, его свободу. Но при этом всплывают и слабости, состоящие, в частности, в том, что если человеку свойственно в мире бытие, а сам этот мир – мир абсурда, недоступный рациональному анализу, то и выбор им своего "Я" не может быть сознательным, базирующимся на разумных основаниях. Это придает оттенок трагичности и ситуации выбора, и самой свободе. К тому же существованию "Я" всегда противостоит безличная сила, масса, стремящаяся затруднить этот выбор, стереть индивидуально особенное в человеке, сделать его таким же, как все в обезличенной массе. Истинное существование поэтому – это одинокое существование. Но, стремясь оградить человека от нивелирующего воздействия массы, экзистенциалисты не видят, что тем самым они одновременно лишают личность почвы для развития, которое одинокое "Я" без общения с себе подобными, с массой, реализовать не может.
Особое место в экзистенциализме занимает проблема поиска смысла жизни, постижения ее сущности, которая раскрывается лишь через столкновение со смертью, в ситуациях, которые К. Ясперс назвал пограничными. Причем само существование характеризуется в экзистенциализме как трагичное, прежде всего потому, что оно конечно. Внимание к человеку в условиях пограничных ситуаций вовсе не заслуживает только негативной оценки уже потому, что подобные ситуации в жизни совсем не редкость, а главное – смысл внимания к ним не только в том, что, как высказался один из основоположников экзистенциализма, философствовать – значит учиться умирать, но и в другом: в том, чтобы привлечь внимание человека к высшей ценности, которая ему дана, к самой жизни. К тому же в условиях обострения глобальных проблем само человечество приближается к своего рода пограничной ситуации, осмысление которой стало актуальным сегодня.
Таким образом, сдвиг акцента в философии с бытия вообще, бытия обезличенного, на бытие человека, осуществленный экзистенциализмом, явился предпосылкой и условием прояснения ряда новых моментов в характеристике этого микрокосмоса, а главное – привлек внимание к человеку как центру философских размышлений, хотя целый ряд аспектов этих размышлений в пределах экзистенциализма далеко не бесспорен.
Среди главных направлений современной философии немаловажное место занимает неотомизм, чьи истоки восходят к томизму – воззрениям средневекового монаха Фомы Аквинского, которые в 1879 г. были провозглашены официальной философией католицизма. Десятилетие спустя в Лувене (Бельгия) был создан Высший институт философии, и доныне являющийся международным центром неотомизма, широко распространенного в странах с большим числом католиков (Франция, ФРГ, США, страны Латинской Америки).
Представители неотомизма – Ж. Маритен, Э. Жильсон, Ф. Ван Стеенберген и др. – усматривают главную цель в философском обосновании христианского вероучения. Иначе говоря, во главу угла честно и открыто возводится принцип: "Философия – служанка богословия".
В качестве высшей реальности в неотомизме рассматривается "чистое бытие" как духовное, божественное первоначало. Изыскания неотомистов приводят к провозглашению Бога первопричиной бытия и первооснователем всех без исключения философских категорий. Далее, согласно томизму и неотомизму, мир предстает как иерархическая, разделенная на ступени система. Низшую, самую несовершенную ступень занимает природа, материя, высшую – сверхчеловеческий дух, абсолютное сознание, сверхсознание, которым сотворяется все существующее.
Тяготея к объективному идеализму, неотомизм характеризует материю как нечто чисто пассивное, лишенное всякой определенности, без "богодухновенных" нематериальных форм. При этом высшей формой (формой всех форм) признается внешний по отношению к материи Бог. Наука, по мнению неотомистов, должна заниматься лишь изучением низшей ступени мира, дабы логически подойти к естественно-научному подтверждению существования, бытия Бога. При этом верхняя граница, дозволенная в познании науке, определяется достаточно четко: науке "разрешено" лишь частичное познание, вскрытие лишь вторичных причин и внешней связи событий, да и то осуществляемое при непрерывной работе "внутреннего цензора". Такова современная версия томистского принципа гармонии веры и разума, религии и науки.
Неотомизм резко выступает против атеизма, который, по мнению томистов, ведет лишь к замене бога идолами. Человек при этом теряет свою целостность, выходит из-под опеки своего ангела-хранителя и подпадает под влияние "нечистого", подсовывающего ему сатанинские соблазны. Неотомизм, как видим, выполняет функцию отвлечения человека от мирских целей и ценностей и предлагает ему в качестве альтернативы цели религиозные, способные противостоять мирским соблазнам, наподобие "порождения семидесятых" – хард-рока, хэви-мэтал рока и т.п. Наряду с этим необходимо отметить, что и в современной религиозной философии проблема человека занимает все более заметное место. Это проявляется и в религиозных вариантах экзистенциализма, и в антропологической концепции Тейяра де Шардена (1881 – 1955).
Нельзя не видеть усиления внимания религиозной философии к человеческой проблематике и в ее активном обращении к вопросам морали, к нравственным устоям общественной жизни и общечеловеческим нравственным ценностям. Это является одной из причин достаточно широкого влияния религиозного мировоззрения.
Нельзя обойти вниманием еще один узел проблем, являющихся предметом оживленных дискуссий в зарубежной философии. Он связан с различиями в оценке такого важнейшего явления современности, как наука. Одна из позиций в данном споре сводится к культу науки и техники, к возрождению былого культа разума. Концепции подобного рода получили название сциентистских (от лат. scientia – наука) или техницистских, суть которых сводится к тому, что прогресс науки и техники будто бы автоматически приведет к разрешению всех трудных проблем и острых противоречий общественной жизни. На эту бравурно-оптимистическую ноту сциентизма были настроены в свое время концепции индустриального и постиндустриального общества. Однако 70 – 80-е гг. обнаружили, что следствия ускоряющегося развития науки и техники далеко не так безоблачны, как это представлялось ранее. Обострение глобальных проблем, особенно экологической, с особой силой высветило углубляющиеся противоречия цивилизованного общества и природы, техносферы и биосферы.
Тем не менее оптимизм сторонников сциентизма, хотя и основательно потускнел, но далеко не иссяк. В наши дни он находит свое проявление в моделях информационного общества, способных якобы решить те самые больные проблемы, с которыми ни науке, ни технике так и не удалось справиться полтора-два десятка лет назад.
А между тем влияние прогресса науки и техники на общественную жизнь действительно противоречиво. И неудивительно в этих условиях, что обнаружение несостоятельности иллюзий сциентизма и техницизма неизбежно вызывает усиление антисциентистских и антитехницистских настроений. Это нашло свое проявление в художественной, преимущественно научно-фантастической литературе, а наряду с этим и в рождении утопических проектов, начиная с предложений о наложении на длительный срок моратория на научные открытия и технические новшества и кончая ретроградными призывами вернуться к ремеслу, мануфактуре и сохе.
Сегодня ясно, что ни безбрежный оптимизм, ни безысходный пессимизм в оценке влияния научно-технического прогресса на ход истории не могут быть приняты. Установление оптимального места и роли НТП в жизни общества сегодня и в обозримой перспективе остается в наши дни одной из центральных задач философии, поскольку от характера решения этой задачи во многом зависит быть или не быть земной цивилизации.
Мы подошли к одному из основных направлений философии нашего столетия – к позитивизму, хотя истоки его уходят в сравнительно далекое прошлое. Сам термин "позитивизм" происходит от лат. positivus – положительный. Современный позитивизм или неопозитивизм представляет собой третью разновидность, а точнее – третью волну позитивизма.
Появление первой связано с именами французского философа О. Конта (1798 – 1857) и англичан Д.С. Милля (1806 – 1873) и Г. Спенсера (1820 – 1903). Вторая историческая разновидность позитивизма связана с работами австрийского физика и философа Э. Маха (1838 – 1916), швейцарского философа и психолога Р. Авенариуса (1843 – 1896) и представлена махизмом или эмпирио-критицизмом. Наконец, третья волна позитивизма – неопозитивизм и постпозитивизм, истоки которого относятся к началу ХХ в., а эволюция продолжается вплоть до настоящего времени. Основы неопозитивизма были заложены в трудах Б. Рассела (1872 – 1970) и Венского кружка в начале 20-х гг. В него входили М. Шлик (1882 – 1936), Р. Карнап (1891 – 1970), О. Нейрат (1882 – 1945) и другие.
При всем различии в понимании целей и задач позитивистской философии на разных этапах ее развития, она с первых шагов и вплоть до современного периода отличалась и определенными общими чертами. Во-первых, позитивизм всегда претендовал на роль философии науки. Другой общей чертой позитивизма было и остается отрицание самостоятельного значения традиционной философии со всей ее проблематикой, объявление всего ее содержания метафизикой, а основных положений – псевдопроблемами. Больше того, неопозитивизм начал свой путь с призыва: "Философию за борт!" Что же касается собственного понимания философии позитивизмом, то оно началось с незамысловатого признания: наука сама себе философия и поэтому следует ограничиться частнонаучным знанием.
Наука трактовалась на всех этапах позитивизмом таким образом, что она имеет дело только с явлениями, опытом, ощущениями и не может претендовать на выход за их пределы, в непознаваемую сущность вещей. В то же время в отличие от махизма, который свел философию к теории познания, неопозитивизм устами одного из своих основателей Л. Витгенштейна (1889 – 1951) обвинил махистов в увлечении запретной метафизикой и провозгласил, что главная задача философии – не выработка теории и даже не решение мировоззренческих и методологических проблем, а деятельность, состоящая в логическом анализе языка науки и его очищении от всякой метафизики.
Неопозитивизм в своем развитии прошел ряд этапов. Первоначально он выступил в виде логического позитивизма. Научное знание, как утверждают логические позитивисты, включает два вида высказываний. Первый – аналитические или логико-математические, которые тавтологичны и не несут нового познавательного содержания. Это предложения типа: "сумма углов треугольника равна 2d", "все металлы электропроводны". Второй тип высказываний – эмпирические, синтетические, которые несут новые знания и фиксируют данные опыта. Например, "этот ключ железный"; "стрелка прибора сдвинулась на 3 деления".
Все остальные высказывания логическими позитивистами трактуются как бессмысленные (типа: "красный розовый синий высокий жизнь"). К числу последних неопозитивизм относит высказывания обо всем, находящемся за пределами опыта (о материи вне опыта, о сознании и т.д.). Неопозитивисты считают, что эти предложения метафизичны, поскольку они не опираются на опыт и не могут быть сведены к данным опыта. На этом основании и отвергается неопозитивизмом традиционная философия.
Второй принцип логического позитивизма – принцип редукционизма, т.е. возможности сведения теоретических положений науки к элементарным эмпирическим высказываниям.
Третье исходное положение логического позитивизма: наше знание относится не к объективному миру, а к "наблюдениям", "опыту" либо к высказываниям о них. По сути дела неопозитивисты продолжают линию Юма. Это еще одна причина, по которой неопозитивизм отвергает традиционную философию, так как она выходит за пределы опыта, т.е. признает, если говорить о материализме, реальное существование объективного мира. Неопозитивизм же урезает мир до схемы "субъект и его опыт".
Итак, по мнению неопозитивизма наука сводится к эмпирическим высказываниям и логическим выводам из этих высказываний по правилам логики. Но перед логическими позитивистами встал вопрос о способах проверки истинности эмпирических высказываний. Так возникла проблема верификации (проверки) эмпирических высказываний. Принцип верификации эмпирических высказываний сводится к сравнению этих высказываний с опытными данными. Например: высказывание "этот ключ железный" мы проверяем с помощью магнита.
Но оказалось, что сам принцип верификации невозможно свести, редуцировать к непосредственному опыту. Он, по классификации неопозитивистов, попал в число высказываний, лишенных смысла, т.е. высказываний "метафизических". Далее, выяснилось, что важнейшие теоретические положения науки, ее законы не могут быть редуцированы, сведены к элементарным эмпирическим высказываниям, а значит, и проверены, не говоря уже о высказываниях, касающихся прошлого и будущего. Не спасла логический позитивизм и замена принципа верификации принципом верифицируемости, т.е. возможности проверить опытом, равно как и замена последнего принципом фальсифицируемости знания, иными словами, опровержения утверждения опытными данными, не согласными с ним. Так, нам пришлось бы отказаться от тезиса "все вороны черны", если бы обнаружился в опыте хотя бы один белый ворон. Однако и этот принцип оказался "метафизическим", т.е. не сводимым к опыту, так как фальсифицируемость и верифицируемость логически эквивалентны.
Таким образом, в поисках оснований проверки и отбора истинных научных эмпирических высказываний неопозитивизм потерпел неудачу. Но главное, конечно, даже не в этом, а в том, что, во-первых, высказывания следует сравнивать не с ощущениями субъекта, а с объективной реальностью, а во-вторых, оказались бесплодными попытки все содержание теории свести к чувственным данным; не нашел подтверждения и принцип редукционизма. В итоге логический позитивизм обнаружил ряд своих слабостей и отступил, а неопозитивизм в 30-е гг. принял облик семантической философии. При этом академическая семантика сосредоточила свое внимание на формально-логическом анализе языка науки, который стал рассматриваться как логическая конструкция, построенная в соответствии с определенными логическими правилами того языка, который используется для построения данной теории. Это был поиск принципов построения идеального языка с однозначными словами, обеспечивающего логическую структуру науки. При этом выбор правил выведения заключения, как утверждал Р. Карнап, может быть произвольным. Главное, чтобы логическая система была внутренне непротиворечива.
Таким образом, логические основы построения теории стали рассматриваться как результат конвенции, соглашения ученых. Опасность такого подхода в том, что наука теряет объективную основу и превращается в произвольную конструкцию, об объективной истинности которой не может быть и речи.
Одновременно представители общей семантики занялись "социотерапией". Представители общей семантики Чейз и Кожибский утверждали, что все беды и потрясения в обществе проистекают из неправильной трактовки языковых явлений. Они заявляли, что общественная жизнь есть по преимуществу языковая конструкция, т.е. определяется тем, что о ней говорят люди. При этом имеющими значение они объявили только те слова, которые имеют соответствующий референт, т.е. единичный чувственный факт, обозначаемый ими. В итоге произошла своеобразная подмена объективной реальности с ее проблемами языковой конструкцией, а реальных причин социальных конфликтов и проблем – чисто филологическими.
Попытки создать идеальный язык науки и обосновать конвенционализм в качестве базы логического построения науки закончились неудачей. Поиск идеального языка оказался безрезультатным, а конвенционализм натолкнулся на серьезное сопротивление представителей науки. В итоге неопозитивизм вступил в следующий этап своего развития. Этот этап представлен лингвистической философией.
Если на предыдущем этапе шел безуспешный поиск искусственного идеального языка науки, то лингвистическая философия сосредоточила свое внимание на естественном языке в его использовании наукой. Задача философии сузилась до языковой терапии, очищения языка от "метафизических предложений", т.е. от высказываний о явлениях, лежащих за пределами опыта, а также алогичных, а философские проблемы все чаще стали подменяться филологическими.
Лингвистическая философия, с одной стороны, отрывает язык от действительности, а с другой – непомерно преувеличивает его роль, превращая язык чуть ли не в единственную реальность (по крайней мере, поскольку с ней имеет дело философия), объективный мир зачастую оказывается подмененным тем, что и как о нем говорят, а мышление отождествляется с языком.
Вместе с тем философия языка, в которую вылился неопозитивизм, представляет собой своеобразный синтез логического, лингвистического и математического подходов. На этой основе исследуется соотношение значения и смысла языковых форм, предложений. На основе сопоставления форм языка и форм логики реализуется комплексный логико-лингвистический анализ.
Последний этап в развитии позитивизма, начало которому было положено сравнительно недавно, в 60-х гг., представлен постпозитивизмом. Его появление на свет было связано с кризисными явлениями в лингвистической философии. Представители постпозитивизма в отличие от своих предшественников сосредоточили свое внимание не на языке и логике науки, а на более общих проблемах ее развития на анализе структуры научных теорий и их функциях, на процедурах проверки подтверждения и опровержения теорий, законов и гипотез, на вопросах истории науки и закономерностях ее развития. Наиболее видные представители постпозитивизма – Т.С. Кун (1922), И. Лакатош (1922 –1974), П. Фейерабенд (1924) – в своих работах высказали целый ряд оригинальных положений относительно закономерностей развития науки, хотя далеко не все из них бесспорны.
Было бы ошибкой не видеть серьезных заслуг представителей неопозитивизма. Эти заслуги состоят в углубленной разработке широкого круга проблем логики, в особенности логики математической. Не меньшее значение имеет закладка фундамента механизмов формализации мышления, разработка науки о знаковых системах – семиотики. Все это имеет особенно большое значение для развития процессов компьютеризации и информатики. Важна и проработка проблем, связанных с языком науки, с соотношением мышления и языка. Наконец, определенное значение для развития философии, если отбросить крайности, имела критика позитивизмом традиционной философии за ее отрыв от действительности, за туманный, неясный язык и т.д.
Проблемы языка привлекли в современной философии внимание не только неопозитивизма, но и таких течений философской мысли как структурализм и герменевтика. При этом внимание этих течений обращено прежде всего на языковые проблемы в гуманитарной сфере, в области духовной культуры, т.е. в тех областях, которыми неопозитивизм практически не занимался. Наряду с этим в отличие от позитивизма оба названных течения ориентированы не на анализ исходных единиц языка, доступных описанию и исчислению, а на целостные образования языка или его большие фрагменты, тексты и документы.
Структурализм – наиболее крупные его представители К. Леви-Стросс (1908), Ф. де Соссюр (1857 – 1913) и др. – выдвигает в качестве задачи научного анализа выявление и изучение структуры объектов. Эта деятельность включает ряд процедур:
а) описание объекта таким, каков он есть;
б) выявление инвариантных устойчивых связей объекта;
в) построение абстрактной модели объекта;
г) построение динамической модели, включая генезис и прогноз будущего объекта.
Структурализм преимущественно исследовал процессы деятельности, опосредствуемые общением их участников с помощью знаковых систем. Это естественные языки, первобытные социальные и культурные структуры и т.д.
Применение структуралистских методов в исследовании названных выше явлений дало свои результаты. Так, в лингвистике решен ряд задач, связанных с описанием бесписьменных языков, с дешифровкой неизвестных письменностей методом внутренней реконструкции языковых систем, с изучением явлений духовной культуры.
Формализм и математизация лингвистики методами структурализма создали предпосылки для применения теоретико-информационных подходов к языку, стихосложению, а вместе с тем и для создания "думающих" машин. Этим объясняется интерес кибернетиков и современных программистов к структуралистским разработкам.
К явлениям языка обращена и герменевтика (от древнегреч. germeneo – разъясняю) – искусство и теория толкования текстов, смысл которых по тем или иным причинам неясен. Наиболее видные представители течения
Г.Г. Гадамер (1900), П. Рикер (1903).
В центре внимания герменевтики – проблема ответа на вопрос: что значит понимание текста? Решение этого вопроса имеет особо важное значение для современных кибернетических, информационных систем. Г.Г. Гадамер, например, используя методы герменевтики, проделал большую работу по исследованию античной философии и культуры, П. Рикер применил герменевтику для исследования литературных произведений. Таким образом, в работах структуралистов и представителей герменевтики отчетливо просматривается поворот в логико-лингвистических разработках к гуманитарной проблематике.
Завершая тему, необходимо подчеркнуть, что на подходе к рубежу второго и третьего тысячелетия философия находится в движении, развитии, поскольку на повестке дня стоят масштабные задачи, ждущие своего решения: это и глобальные проблемы, это и проблемы освобождения мировой философской мысли от отягощающих ее догм, устаревших концепций, это и расширение духовного обмена и активизация процесса взаимообогащения основных школ и направлений современной философии.
Как мы видим, философия прошла в своем развитии долгий и трудный путь. Ее развитие на всех этапах самым тесным образом было связано с развитием всей духовной культуры человечества. В изложении этой темы мы постарались показать, насколько тесно было связано развитие философии в разные периоды истории с прогрессом науки, техники и культуры, какое влияние оказывали эти обстоятельства на мировоззрение философов, ученых, на общественное сознание. Конечно, появление и развитие диалектико-материалистической философии при всей ее прогрессивности не означало, что история философии на этом остановилась в своем развитии. Помимо диалектико-материалистической философии, в ХIX и ХХ вв. существовало и существует в настоящее время много других философских школ и направлений, серьезно различающихся по своим взглядам и играющих значительную роль в обогащении философии. Значительный вклад в развитие мировой философской мысли внесли и русские философы, и философы народов бывшего СССР.
РАЗДЕЛ II
