Законодательство о крестьянах при преемниках Петра I

. Скудное законодательство преемников Петра, касавшееся отношений крепостных крестьян к землевладельцу, рассматривало эти отношения лишь с двух сторон: определяя, во-первых, власть землевладельца над личностью крестьянина и, во-вторых, господское право хозяйственного распоряжения крестьянским трудом. Помещик и по законодательству XVIII в. оставался правительственным агентом, надзирателем крестьянского хозяйства и сборщиком казенных податей. Юрисдикция его, и прежде недостаточно определенная, теперь стала расширяться иногда даже помимо закона; так, в первой половине XVIII в. помещики стали присвоять себе уголовную юрисдикцию над крестьянами с правом подвергать их соответствующему вине наказанию. В царствование Елизаветы помещичье право наказывать крепостных было расширено законом: указом 1760 г. землевладельцам было предоставлено ссылать своих крестьян «за предерзостные поступки» в Сибирь на поселение. Это право дано было землевладельцам в интересах усиления колонизации Сибири, где было много удобных к обработке пустых земель. Но право это было стеснено известными условиями: землевладелец мог сослать крестьянина только на поселение, притом крестьянина здорового, годного к работе и не старше 45 лет. Жена по закону следовала за ссыльным; но малолетних детей помещик мог удержать при себе; если он отпускал их вместе с родителями, его казна вознаграждала по установленной таксе. Оставалось неопределенным и право на хозяйственное распоряжение крестьянским трудом. Еще в XVII столетии землевладелец свободно переводил своих крестьян с участка на участок, продавал их с землей и без земли, менялся ими, завещал их. Право своза и право продажи при Петре не было отменено, но право своза Петр старался стеснить известными условиями. Так, например, землевладелец, желавший перевести своего крестьянина из одной деревни в другую, должен был подать о том прошение в Камер-коллегию и обязывался платить за переводимого подушную подать по старому его местожительству. Эта сложная процедура удерживала помещиков от крестьянских переводов. В царствование Петра III это стеснение было устранено сенатским указом в январе 1762 г. Сенат, «избирая ко удовольствию землевладельцев легчайший способ», предоставил им право перевозить крестьян, только заявив о том местным полковым сборщикам подушной подати.

Точно так же закон не стеснял продажи крестьян целыми семьями и в розницу, с землей и без земли. Безземельная и розничная продажа крестьян смущала уже Петра, но он не надеялся на успех в борьбе с этим обычаем. В 1721 г. он высказал в указе Сенату только нерешительное желание, чтобы в будущее уложение, тогда готовившееся, внесена была статья, которая бы запрещала розничную продажу людей, «яко скотов, чего во всем свете не водится». Это так и осталось одним благожеланием преобразователя. Наконец, законодательство XVIII в. совсем не касалось важного вопроса о пределах власти помещика над имуществом крестьянина, как и над его трудом. В XVII в. закон, по-видимому, ясно определял «животы» крестьян, т. е. инвентарь крестьянина, как совместную собственность его с землевладельцем. Эти «животы» создавались крестьянским трудом, но с помощью помещичьей ссуды. Это совместное владение крестьянским имуществом выражалось в том, что помещик не мог лишать крестьян их движимости, точно так же и крестьянин не мог отчуждать свои «животы» без согласия землевладельца лицам, не принадлежавшим к числу крепостных крестьян землевладельца. В XVII в. в практике отношений такой взгляд на крестьянское имущество как совместную собственность обеих сторон держался обычаем и не был закреплен точным законом. В XVIII в. обычай стал колебаться и законодательство должно было бы определить границы, до которых идет власть помещика на имущество крестьянина и с которых начинается право последнего; но законодательство этого пробела не восполнило. Зато два закона помогли помещикам усвоить себе взгляд на имущество крестьянина, как на полную свою собственность. Петр обязал землевладельцев кормить нищих своих крепостных, облагая для того особым сбором зажиточных крестьян; закон императрицы Анны, изданный в 1734 г., обязывал землевладельцев кормить своих крестьян в голодные годы и снабжать их хлебом на обсеменение полей, «чтобы земля праздной не лежала». Благодаря этой новой обязанности, возложенной на помещиков, в их среде утвердился взгляд, что за крестьянином государство признает только труд, а собственность крестьянина создается и поддерживается землевладельцем. Точно так же не встречаем в продолжение первой половины XVIII в. узаконения о размере работ и оброчных платежей, какими землевладелец имеет право облагать своих крепостных. В древней Руси, по-видимому, не было побуждения устанавливать такие нормы законодательным путем, тогда хозяйственные отношения землевладельца и крестьян определялись борьбой спроса и предложения. Чем более требовал землевладелец со своего крестьянина, тем скорее последний мог уйти от него к другому землевладельцу, предлагавшему более льготные условия. В XVIII в., когда все крестьяне были прикреплены либо к лицам, либо к обществам, определение норм крестьянских работ и платежей в пользу помещиков становится существенным вопросом государственного порядка, но такие нормы не были установлены.