| Процесс свертывания НЭПа и формирование командно-административной системы |
Процесс свертывания НЭПа начался постепенно. Экономическое развитие страны в 1924/1925 хозяйственном году еще не ощущало замедления темпов роста. Главный приоритет в экономической жизни страны в тот период составляли восстановление и интенсивное развитие крупной промышленности, которая рассматривалась как основная опора Советской власти в крестьянской стране и как источник укрепления ее обороноспособности. Для развития промышленности нужны были огромные средства, которые можно было извлечь только из сельского хозяйства через налоги и сознательное установление особой ценовой политики.
Тем самым центральная власть пыталась регулировать основные пропорции экономического роста. На практике это привело к глубоким диспропорциям, так называемым “ножницам цен”. Если с 1913 по 1922 гг. цены на промышленные товары, по сравнению с ценами на продукцию сельского хозяйства, выросли в 1,2 раза, то к концу 1923 г. “раствор” ножниц цен достиг уже 300%. Другими словами, чтобы купить плуг в 1913 г. хватало 10 пуд. ржи, а в 1923 г. требовалось уже 36 пуд. ржи. Такая политика цен позволяла проводить неэквивалентный товарообмен между городом и деревней, изымать из сельского хозяйства немалые средства.
Одной из причин такой ситуации можно считать монополистическое положение трестов и синдикатов на внутреннем рынке, которые имели возможность получать большую прибыль даже при сокращении объемов производства, удерживая монопольно высокие цены.
Осенью 1923 г. в стране разразился так называемый “кризис сбыта”, когда был собран хороший урожай, но крестьяне не торопились сдавать хлеб по низким ценам, поскольку они не компенсировали затраты на производство. Крестьяне не могли купить необходимые промышленные товары, которыми были забиты все склады и магазины. Деревня стала задерживать сдачу хлеба по продналогу, кое-где по стране прокатились массовые крестьянские восстания, которые были подавлены.
Крестьянство не стремилось расширять свое производство, так как промышленные товары становились все дороже, и к тому же все явственнее ощущался их дефицит. В 1925/1926 хозяйственном году свыше 400 млн пуд. хлеба не было вывезено на рынок и оставлено в крестьянских амбарах. В 1926/1927 хозяйственном году предназначенного на продажу хлеба оказалось еще меньше, чем в предыдущем году, хотя государственные и кооперативные организации, казалось, до предела мобилизовали свои усилия по заготовке хлеба. Но его натуральные.запасы в крестьянских хозяйствах все росли и уже приближались к 1 млрд пуд.
Во второй половине 1926 г. перед правительством встал вопрос, в каком направлении будет развиваться экономика страны дальше. В руководстве партии разгорелись нешуточные споры о методах проведения хлебозаготовок. Еще в конце 1925 г. был созван XIV съезд РКП(б), где был утвержден “курс на индустриализацию ”. На этом съезде со своим мнением выступила “новая оппозиция” во главе с Г. Зиновьевым и Л. Каменевым. Эта группа приводила аргументы в пользу более резкого повышения налогов на зажиточные слои крестьянства. Она настаивала на возвращении к принудительным методам изъятия сельскохозяйственной продукции, заменив известный лозунг “лицом к деревне” на лозунг “кулаком по деревне”. Через год их поддержал Л. Троцкий. Он считал, что единственным источником пополнения государственного бюджета служит крестьянство, которое следует облагать повышенными налогами, даже несмотря на то, что это может привести к разрыву “союза рабочего класса с крестьянством”.
Другая часть руководства партии, так называемые“правые уклонисты ” (Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский), все еще держались принципов “хозрасчетного социализма”. “Программа 1925 года” Бухарина по отношению к крестьянству была сконцентрирована в его лозунге “Обогащайтесь!”, что означало мирное, традиционное развитие экономики. “Правые” выступали за сохранение рыночных отношений между городом и деревней, предлагали поддержать индивидуальные хозяйства путем повышения закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию и увеличения налогов на “кулаков”, считали, что в первую очередь надо развивать легкую промышленность. Они были против ускоренных темпов индустриализации и принудительного кооперирования крестьян.
Постепенно государство возрождало чрезвычайные меры времен “военного коммунизма”. С этой целью уже в конце 1927 г. началась конфискация хлебных “излишков”, незаконные обыски крестьянских амбаров, установление постов на дорогах, препятствовавших привозу хлеба на городские рынки. К осени 1928 г. повсеместно началось применение чрезвычайных мер по отношению к кулакам, а кое-где и к середнякам. Ситуация с хлебозаготовками в 1927 и 1928 г. становилась все более напряженной.
В деревни из городов были направлены тысячи членов партии для принудительного изъятия хлеба. На поиски спрятанного зерна привлекались воинские части, а также деревенские бедняки, которым полагалось при этом до 25% конфискованного хлеба за низкую плату или совсем бесплатно.
В итоге НЭП был полностью свернут. “Союз пролетариата и крестьянства”, который, по словам Ленина, являлся основным условием строительства социализма, превратился в систему внеэкономической эксплуатации деревни, неэквивалентного обмена, выкачивания ресурсов из сельского хозяйства в пользу гипертрофированного развития промышленности.
Целенаправленное свертывание НЭПа в стране шло по всем направлениям. С 1927 г. для промышленных предприятий стал устанавливаться государственный производственный план. В конце 1929 г. тресты потеряли хозяйственную самостоятельность и постепенно превратились в посредническое звено системы управления. В годы первой пятилетки (1928-1932) они прекратили свое существование.
Синдикатам, напротив, были переданы дополнительные функции в сфере планового регулирования деятельности предприятий. В том же 1929 г. они были преобразованы в промышленные объединения (главки), которые также, как и во времена “военного коммунизма”, составляли жестко централизованную управленческую систему. Синдикаты уже больше не занимались оптовой торговлей, поскольку ее заменили централизованным распределением по фондам и нарядам. К концу 1930 г. прямые договорные поставки между производителями и потребителями составляли только 5% от общего объема реализуемой промышленной продукции, тогда как в 1929 г. они составляли 85%. В 1932 г. ВСНХ был преобразован в три наркомата: легкой, тяжелой и лесной промышленности.
В начале 1930-х годов происходит почти полное вытеснение частного капитала из различных секторов экономики. Так, если в 1928 г. доля частных предприятий в промышленности составляла 18%, то в 1933 г. – всего 0,5%. В сельском хозяйстве этот процесс имел такую динамику: с 97% в 1928 г. до 20% в 1933 г., в розничной торговле – с 24% до нуля. К этому времени были практически аннулированы все иностранные концессии.
| Развитие финансов в период формирования экономики власти |
Преобразования в экономике с неизбежностью обусловили изменения в финансовой сфере.
В 1930 г. прошла налоговая реформа. Вместо 63 различных налогов и платежей в бюджет, которые регулировали производственную деятельность предприятий, было введено два основных вида: налог с оборота и отчисления от прибыли (для колхозов устанавливался один вид – подоходный налог). Но поскольку предприятия функционировали на основе обязательных плановых заданий, то налоги уже не осуществляли свою регулирующую роль, а всего лишь обеспечивали доходы для государственной казны. Все остальные виды налогов стали ненужными, и их просто ликвидировали.
На протяжении 1930-1932 гг. фактически было покончено с рыночными методами в кредитной системе. Кредит как таковой (то есть предоставление подлежащих возврату ссуд под определенный процент) был заменен централизованным финансированием. Был запрещен коммерческий кредит между предприятиями, отменялось вексельное обращение. Упразднялся долгосрочный кредит для государственных предприятий, ему на смену пришло безвозвратное финансирование на инвестиционные цели. Долгосрочное кредитование сохранялось только для колхозов, промысловой и потребительской кооперации. Ранее самостоятельные банки стали подчиняться наркомату финансов. Банки по своей сути уже больше не являлись кредитными учреждениями. На их счетах находились лишь собственные финансовые ресурсы государственных предприятий и бюджетные ассигнования, предназначенные для капитальных вложений, к тому же эти ресурсы можно было использовать только в строгом соответствии с планом.
В связи с ликвидацией кооперативных банков, все операции по краткосрочному кредиту перешли к Госбанку, который сосредоточил у себя до 97% всего объема краткосрочного кредитования. Для оставшихся к тому времени немногочисленных частных предприятий стали просто недоступны какие-либо формы кредитов. К концу 1930-х годов в стране осталось всего семь банков: Госбанк, Внешторгбанк и пять банков долгосрочных вложений (и уже в 1959 г. эти пять банков влились в Стройбанк и, таким образом, в СССР осталось всего три банка).
Постепенно стало происходить расстройство денежной системы, созданной при наркомфине Г. Сокольникове в 1922-1924 гг. Если сначала государство еще поддерживало эту систему, то уже в 1925 г. началась заметная инфляция. Денежная масса в обращении с февраля по октябрь 1925 г. увеличилась на 52%, что привело к резкому росту цен на свободном рынке, которые государство не могло регулировать. В 1926 г. приостановился свободный размен червонцев на золото. В том же году был наложен запрет на вывоз советской валюты за рубеж, а в 1928г. – на ввоз иностранной валюты в СССР. Также был ликвидирован частный валютный рынок. Госбанк начал широкомасштабную денежную эмиссию. Денежная масса, которая в 1926/1927 хозяйственном году составляла 1,3-1,4 млрд руб., в 1933 г. достигла 8,4 млрд руб., а в 1937 г. – 11,2 млрд руб. Цены свободного рынка тут же отреагировали на эмиссию: в 1932 г., по сравнению с 1927/1928 хозяйственным годом, они выросли почти в восемь раз, в том числе на промышленные товары более чем в пять раз, а на продукцию сельского хозяйства – почти в 13 раз.
Государство пыталось удержать цены в оптовой и розничной торговле на стабильном уровне, но это привело к острому товарному дефициту, вследствие чего со второй половины 1928 г. вводится карточная система распределения.
В конце 1920-х годов в печати снова появились статьи, где всерьез обсуждался вопрос об отмирании денег, о переходе к безденежному распределению продуктов. Поэтому восстановление карточной системы рассматривалось некак вынужденная, временная мера, а как непременное условие для дальнейшего продвижения к социализму. Также положительно оценивалось решение правительства о переходе от свободной оптовой торговли к централизованному распределению инвестиционных товаров. И хотя позже эти взгляды были названы “левым загибом”, они отражали общее негативное отношение к рыночным методам в экономике.
В стране существовала значительная разница в ценах на одни и те же товары. Можно назвать по меньшей мере шесть различных видов цен: 1) государственные, “нормированные” цены на товары, отпускаемые по карточкам; 2) цены так называемого коммерческого фонда на товары, которые отпускались в городах сверх карточной нормы; 3) “среднеповышенные цены” устанавливались на товары, продаваемые в рабочих районах; они занимали промежуточный уровень между государственными и коммерческими ценами; 4) цены на товары в “образцовых” магазинах были гораздо ниже коммерческих. Этими магазинами пользовались различные категории руководящих работников; 5) цены в “торгсинах”; 6) рыночные цены.
Что касается сельского населения, то здесь не было карточного распределения. Существовавшая на селе сеть магазинов снабжалась плохо, а цены в них устанавливались на уровне городского коммерческого фонда и даже на уровне рыночных цен.
В конце 1934 г. было принято решение об отмене с 1 января 1935 г. карточек на хлеб, муку и крупу. В октябре 1935 г. была отменена карточная система на все продовольственные товары, а с 1 января 1936 г. – на все прочие товары.
Для покрытия дефицита бюджета и финансирования промышленности широко использовались Государственные займы. Со второй половины 1927 г. и по 1929 г. включительно было выпущено четыре займа: первый, второй и третий займы индустриализации и заем укрепления крестьянского хозяйства. Общая сумма их выпуска составляла 1650 млн руб.
В это же время увеличился и выпуск принудительных займов, размещаемых среди предприятий и организаций. К ним относятся 8% займы 1927 и 1928 гг., 11% заем 1928 г. и беспроцентный заем 1929 г. Общая сумма эмиссии их ценных бумаг составила 1125 млн руб.
К свободно размещаемым рыночным займам относился только один выигрышный заем 1929 г., выпущенный на сумму всего навсего 50 млн руб. Поскольку облигации этих займов размещались принудительно, но имели свободное хождение на вторичном рынке, они стали в огромных масштабах продаваться их владельцами. Учитывая же, что основным покупателем государственных ценных бумаг стали сберегательные кассы, продажа облигаций по сути стала досрочным погашением государственного долга. В итоге, несмотря на перевыполнение плана подписки на займы, поступления от них в бюджет были гораздо ниже планируемых.
Это послужило основной для еще большего администрирования на фондовом рынке. 21 февраля 1930 г. появилось постановление ЦИК и СНК СССР о выпуске государственного займа "Пятилетка в четыре года". Согласно постановлению все ранее выпущенные облигации займов коллективной подписки конвертировались в облигации указанного займа. При этом ценные бумаги, подлежавшие обмену, лишались права свободного обращения.
Заем "Пятилетка в четыре года" выпускался сроком на 10 лет. Сумма выпуска составляла 1700 млн руб., из которых 500 млн руб. предназначалось для обмена на облигации прежних займов.
Конверсия государственных займов, проведенная в 1930 г., позволила значительно отсрочить дату погашения облигаций займов, выпущенных в 1927-1929 гг. В эти же годы делается попытка ввести контроль и за вторичным рынком ценных бумаг. Для этих целей в 1928 г. создаются комиссии содействия государственному кредиту и сберегательному делу (комсоды). Их значимость была подтверждена специальным положением ЦИК и СНК о комсодах от 15 мая 1929 г. Согласно положению комсоды создавались на всех предприятиях и организациях (включая воинские части), при советах и исполкомах. Эти комиссии не только организовывали кампанию по размещению ценных бумаг, но и контролировали деятельность учреждений системы государственного кредита. Одновременно под контроль государства был поставлен и вторичный рынок. Ценные бумаги принудительных займов могли быть проданы или сданы в залог только с разрешения комсодов. Такие разрешения выдавались лишь в исключительных случаях.
В период второй пятилетки практика выпуска массовых принудительных займов была продолжена. В 1932-1935 гг. были выпущены займы второй пятилетки, а также большое число целевых займов в виде велосипедных обязательств, фотообязательств и т.п. Однако теперь командно-административную систему не устраивало даже и наличие разнообразных принудительных займов.
Поэтому 1 июля 1936 г. вышло постановление ЦИК и СНК СССР "О государственном внутреннем займе второй пятилетки (выпуск четвертого года) и о конверсии ранее выпущенных внутренних займов." Новый заем выпускался на сумму 4 000 млн руб., причем большая часть его облигаций была предназначена для обмена на облигации всех ранее выпущенных принудительных займов.
Конверсия 1936 г. основной целью имела унификацию размещения доходности и погашения государственных займов. Все это соответствовало требованиям централизованно планируемой экономики, для которой разнообразие условий займов было просто ненужно.
В 1938-1941 гг. (причем в 1941 г. до начала войны) в стране было выпущено 4 принудительных займа на условиях, соответствовавших условиям займа 1936 г. Общая выпускаемая сумма их составляла 28,5 млрд руб. При этом, как было принято для большинства плановых заданий, планы подписки перевыполнялись. Величина перевыполнения плана подписки за эти годы составляла почти 20%. Достигалось это, естественно, не материальной заинтересованностью, а усилиями партийно-хозяйственного аппарата.
