Девочка с кокосовыми волосами

Андриенко Антон Сергеевич

«Караван чудес» Густафа Унтернэймена переживал не лучшие времена. Тридцать лет назад посетители передвижного цирка приходили в восторг и благоговейный ужас от Человека-Обезьяны, Единорога Рудольфа, Могучего Гюнтера, Невозмутимого Кхона. Технический прогресс сыграл с Густафом злую шутку. В эпоху телевизионного безобразия обычные странности или странные обычности, как называл своих подопечных герр Унтернэймен, вызывали только язвительные усмешки со стороны жаждавших зрелищ детей и голодных до хот-догов родителей. Никто всерьез не считал, что именно Единорог Рудольф помогает Санта Клаусу разносить подарки в Рождество, а Человек-Обезьяна – наш предок, заблудившийся во времени. Да и сам Густаф утратил веру в придуманные чудеса. Дела стали идти все хуже и хуже. Труппа «Каравана чудес» распалась. Странным обычностям пришлось стать заурядными людьми.

Тьерри Велью, некогда знаменитый как Человек-Обезьяна, научился справляться со своим недугом. Счастливый случай свел его с Джоном Джонсоном, специалистом по рекламе из крупной компании, производившей всевозможные приспособления для бритья. Джон встретил Тьерри в магазине, когда француз покупал четырнадцать пар парикмахерских ножниц, двадцать одноразовых бритв и восемь баллонов геля для бритья. Джон поинтересовался у Тьерри, не является ли он владельцем парикмахерского салона, причем достаточно большого, судя по объемам закупок. На что Тьерри ответил, что все это покупает исключительно для себя. «Так вы стрижете на дому?» - быстро сообразил Джон. Тьерри немного замешкался и сказал, что действительно стрижет исключительно на дому и исключительно себя. Джон Джонсон был одинаково шокирован и заинтригован, поэтому и пригласил Тьерри на чашку кофе. Уж очень Джону хотелось узнать историю Человека-Обезьяны.

Тьерри рассказал о своей молодости в цирке Унтернэймена. Ему было десять лет, когда они повстречались с герром. Мать, которая понятия не имела, как справляться с неконтролируемой волосатостью сына, привела мальчика к директору бродячего цирка. Унтернэймен, имевший недюжую хватку предпринимателя, увидел в Тьерри большой потенциал и сразу же стал прикидывать, насколько увеличится количество посетителей, а, следовательно, и денег в его кошельке. Мальчик зажил вполне обычной жизнью, которая присуща настолько странным божьим созданиям. Сценический образ пришелся Тьерри по душе. По наспех придуманной герром легенде, Человек-Обезьяна попал в наше время из далекого прошлого. На придумывание всех тонкостей этого, вне сомнения, чудесного путешествия во времени у Унтернэймена не хватило ни познаний в области физики, ни энтузиазма.

Новоиспеченный циркач веселил детей не только своим чудным видом, но и специфическим чувством юмора. Тьерри строго настрого велел детям чаще мыться, чистить зубы и стричь ногти, если они не хотят стать такими же как и их далекие предки. Работа в цирке не была слишком сложной и даже нравилась ему. Больше месье Велью был рад тому, что его не только не ругали за запущенную растительность, но и всячески поощряли за неопрятный внешний вид. После того, как дела «Каравана чудес» пошли на спад, Тьерри решил, что стоит научиться пользоваться бритвой. Мало какой работодатель будет рад нанять человека с такой небрежной прической. После того, как цирк прекратил свое существование, Тьерри поселился в квартире, снятой на скромное выходное пособие, выданное ему герром Унтернэйменом, и зажил вполне обычной жизнью человека средних лет.

Джон Джонсон обладал предпринимательской хваткой не слабее, чем у герра Унтернэймена, и предложил Тьерри сняться в рекламе.

«Наши лезвия делают из обезьяны человека!»

Под таким лозунгом в минутном ролике Тьерри начисто сбривал со своего тела все волосы, выросшие на нем за неделю. А это, можете поверить на слово, непростая задача. По счастливой случайности на съемочной площадке присутствовал одним очень известный в узких кругах стилист. Увидав с какой ловкостью Тьерри разделывается со своим густым волосенным покровом, Стивен Стивенсон, лауреат множества известных в узких кругах фестивалей моды, пригласил новоиспеченную звезду большого экрана учиться азам парикмахерского мастерства.

В скором времени Тьерри переплюнул своего учителя и стал известным мастером ножниц и помазка в чуть более широких кругах, чем мистер Стивенсон. Затем Человек-Обезьяна переехал на родину и сделался вполне состоятельным человеком.

Могучий Гюнтер Крафтволль решил податься в большой спорт. Жонглирование тяжелыми предметами всегда давалось ему с необычной легкостью. Какого было его удивление, когда Гюнтер узнал, что в тяжелой атлетике нужно просто поднимать штанги над головой. Еще больше он поразился, когда понял, что делать это не так просто. Гюнтер посветил себя изучению премудростей рывка и толчка штанги. Он записался в библиотеку и нашел там нужные ему труды общепризнанных мастеров тяжелой атлетики. «Рывок – как искусство» Джима Джимсона. «Семь шагов до мастерского толчка» Вилла Виллсона. Несомненно, эти книги бы помогли Гюнтеру покорить спортивный олимп, если бы он умел читать.

Майкл Майклсон, тренер-тяжелоатлет по призванию и преподаватель начальных классов по образованию, взялся сделать из Гюнтера чемпиона. Представьте, что вам нужно научить сорокалетнего мужчину весом в полтора центнера грамоте и умению обращаться со штангой. Потратив на все про все полгода и годовой запас нервных клеток, Майкл сумел добиться своего. На первых же соревнованиях Гюнтер без труда поднялся на высшую ступень пьедестала, откуда прочитал на память «Вересковый мед» Стивенсона. Никто из присутствующих не понял глубокого смысла, вложенного Гюнтером в балладу о неукротимых пиктах. После небольшой паузы зал разразился аплодисментами, из уважения то ли к Гюнтеру, то ли к храброму герою баллады.

Гюнтер Крафтволль без труда выигрывал один чемпионат за другим. Слава и признание публики не заставили себя долго ждать. Его даже пригласили в Голливуд, предложили ему эпизодическую роль в высокобюджетном боевике. Карьера актера больше прельщала Крафтволля. Он решил бросить большой спорт, когда приглашения сняться в фильмах посыпались на него как из рога изобилия. В одной киноленте он даже сыграл самого себя. «Силач с Гюнтерштрассе» с Могучим Гюнтером в главной роли повествовал зрителям о нелегкой судьбе циркового артиста. После того, как полный метр окупился в прокате трижды за первые два уикэнда, Гюнтер переселился в Калифорнию, где и познакомился с одним очень известным конгрессменом, увлекавшимся в молодости бодибилдингом. По его совету герр Крафтволль ударился в политику и отправился в Центральную Африку в составе Послов Доброй Воли.

Мистер Крафтволь три недели провел среди аборигенов в никому неизвестной стране в самом сердце Черного континента. Цель их благородной миссии заключалось в том, чтобы обучить пигмеев бесценным знаниям людей из цивилизованной части планеты. Но Гюнтер ничего не знал, кроме стихотворения Стивенсона о храбром горном народе и того, как правильно поднимать тяжести над головой. Силач из Гюнтерштрассе потратил не один час, чтобы объяснить, зачем цивилизованные люди поднимают тяжести над головой после работы и платят за это деньги. Следует заметить, что объяснить, что такое «работа» и «деньги» было такой же трудной задачей. Когда Гюнтер сумел растолковать, как происходит досуг после работы у цивилизованных людей, пигмеи рассмеялись и долго катались по земле, держась за животы. После этого случая все племена Центральной Африки знали о том, что такое «спортзал» и рассказывали друг другу эту истории как анекдот.

Судьба свела герра Унтернэймена с Кхоном Чонг Донгом во Вьетнаме. Путешествия по всему свету входили в профессиональные обязанности Густафа. Никогда не знаешь, где можешь встретить странных обывателей. Во время одной из прогулок по трущобам Ханоя, Густаф увидел, как толпа мальчишек избивает одного тощего сверстника. Герр, как истинный немец, не мог терпеть, когда сильные унижают слабых. Он разогнал смутьянов тростью и помог Кхону подняться. Мальчик невозмутимым голосом сказал, что ему совсем не больно и Густафу не нужно было вмешиваться. Герр спросил у Кхона, почему те мальчишки избили его. Мальчик ответил, что такое происходит постоянно, и он уже привык. Сверстники стараются бить каждый раз все больнее, чтобы он заплакал. Но Кхон не плачет, потому что не чувствует боли. Герр сказал, что может предложить перспективную и стабильную работу. Кхона будут бить на глазах у сотен людей за вполне приличный по вьетнамским меркам гонорар. Ведь это лучше, чем получать тумаки бесплатно.

Невозмутимый Кхон стал своего рода гвоздем программы «Каравана чудес». Ему часто приходилось выступать вместе с Могучим Гюнтером, который осыпал его градом ударов на глазах у изумленных зрителей. За отдельную плату любой желающий мог ударить Кхона специально подготовленной для таких случаев палкой. Стоит ли говорить, что желающих было больше чем предостаточно. Кому только не приходилось быть Кхону в глазах посетителей цирка. Те, кто лупил вьетнамца, представляли на его месте ненавистного начальника, непослушного ребенка или жену-изменницу.

Герр Унтернэймен был всегда очень озабочен здоровьем Невозмутимого Кхона. После каждого представления на манеж выходил доктор и осматривал его. Вердикт был неизменен. Никаких синяков, царапин или переломов. Толпа рукоплескала, Густаф Унтернэймен потирал руки, а Кхон удалялся за кулисы, чтобы заморить червячка. Аппетит после выступления у него всегда был зверским.

После завершении цирковой карьеры Кхон оказался в некотором замешательстве. На родине его никто не ждал, а слишком меркантильная по его меркам Америка уже успела поднадоесть. Свое последнее жалование Кхон решил потратить на билет до Тибета. Он много слышал о монахах-затворниках из тех краев. Герр Унтернэймен проводил Кхона до аэропорта, где они сердечно распрощались. О дальнейшей судьбе Кхона Чонг Донга известно немного. В его единственном письме герру была всего одна строчка – «Наконец-то я нашел место, где меня никто не бьет ради забавы.»

Индустрия развлечения всегда была и будет нужна людям, чтобы отстраниться от повседневных забот, вдоволь посмеяться или покричать от ужаса. На смену бродячему цирку пришли большие экраны кинозалов, которые показывали всех тех же странных обычностей. Герои фильмов стали пугающе похожи на простых людей, а сценарии давали фору любой истории, придуманной директором цирка.

Годы брали свое. Соревноваться с голливудскими сценаристами герру становилось все сложнее и сложнее. Каждый гастрольный тур проходил не в пример хуже предыдущего. Пытливые детские умы были забиты героями комиксов и видеоигр. Родители без малейшего энтузиазма плелись за своими отпрысками под купол цирка. Сами отпрыски покидали представления разочарованными. Действительно, что необычного в крайне волосатом человеке, добродушном силаче и ударостойком вьетнамце? А этот олень с бутафорским рогом? «Полный отстой», как любила говорить молодежь. Густаф распустил свою труппу и ушел на покой, о чем в последствие нисколько не пожалел.

На умело инвестированные и вовремя отложенные средства герр Унтернеймен купил небольшую усадьбу под Дрезденом. Стоит отметить, что сумму он скопил более чем приличную. Возможно, это объяснятся родством по материнской линии с жителями Земли Обетованной. Тетушка Лида зарабатывала на жизнь перепродажей разнообразной утвари, а дядя Йозеф был ростовщиком. Густаф провел с ними почти все свое детство и научился всем хитростям бизнеса. За время проведенное с ними он усвоил одну простую истину – «Не покупай то, что не сможешь продать дороже.» Однако, пришло время оставить предпринимательство в прошлом и выйти на пенсию, чему герр был не очень-то рад. Жажда приключений не давала ему покоя даже на старости лет.

Густаф инвестировал часть своих денег в небольшую пивоварню под Дрезденом, дела в которой шли на редкость паршиво. Многие отговаривали герра от таких сомнительных инвестиций. Кого в Германии можно удивить пивом? Однако, и на этом поприще Густаф сумел изобрести велосипед. Пиво «Крепкий Удар» моментально прославилось по всей округе, благодаря убойному эффекту и непревзойденному вкусу. По крепости это пиво давало фору бурбону или коньяку. На знаменитом Октоберфесте герр Унтермейнен был в центре внимания. Смельчаки со всей Германии бросали вызов крепости его напитка. Густаф обещал щедро вознаградить любого, кто смог бы выпить четыре стакана «Крепкого Удара» и остаться в здравом уме. Конечно же, никто не сумел выстоять против нокаутирующего эффекта хмельного напитка. Герр остался при своих деньгах и сыскал немало фанатов, теперь и за пределами Дрездена. Дела пошли в гору, и Густаф смог наконец-то насладиться жизнью зажиточного немца преклонных лет.

Судьба не уготовила Густафу спокойной старости. Письмо от давнего друга из Танзании вернуло старику веру в возрождение циркового дела. Мбабу Мбаба писал о необычной девочке по имени Коко Наази, чьи волосы всегда пахли кокосом. Казалось бы, что тут странного? Возможно, Коко просто моет волосы кокосовым соком? Предвидя такую реакцию, Мбабу заверил Густафа, что не все так просто. Деревушка, где живет семья Наази, находится в такой глуши, что соблюдать простые правила гигиены не представляется возможным. При этом волосы Коко никогда не грязнятся и двадцать четыре часа в сутки пахнут кокосом.

Герр Унтермейнен решил вновь пуститься в далекий путь. Дела пивоварни он передал своему компаньону. Сам же накупил десять различных шампуней, чтобы убедиться самому в словах нигерийского друга.

В аэропорту правоохранительные органы обратили пристальное внимание на необычную поклажу Густафа. Пожилой немец не был похож на террориста, однако, в целях профилактики Унтернеймен был тщательно обыскан и допрошен с пристрастием согласно всем требованиям антитеррористической этики. На борт самолета герр попал лишь с тремя флаконами средств по уходу за волосами. Клубничный и малиновый шампунь отошли жене начальника службы охраны, ванильный и миндальный достались самой наглой стюардессе, яблочный, фисташковый и черничный были распределены в пользу пилотов и бортпроводника. Шампуни со вкусом киви, манго и папайи не представляли угрозы для пассажиров и вернулись в саквояж герра.

Семья Наази встретила Густафа на удивление тепло. Видимо, Мбабу уже провел с ними подготовительную беседу. Герр не стал медлить и сразу же приступил к практическим экспериментам. Сперва, он понюхал волосы девочки. Все верно, пахнут самым настоящим африканским кокосом. Пришло время проверить уцелевшие в антитеррористической операции шампуни.

Коко и Густаф отправились к ближайшему водоему. «Ближайший», по меркам Нигерии, находится в двух днях пути. Коко взяла с собой десяток кокосов с родительской фермы, обеспечив им тем самым запас живительной влаги. С каждым часом Герр все больше и больше жалел об этой поездке, да и от кокосового молока его начинало тошнить. Достопочтенный немец не мог себе позволить бросать дело на половине. Смелая девочка, без страха шедшая по пустыне, воодушевляла Унтермейнена и была его единственным проводником в бескрайней пустыне.

Когда путь был завершен, Герр объяснил Наази жестами, чтобы она намочила волосы. После этого, он вылил ей на голову добрую половину флакона с шампунем с ароматом киви. Девочка смыла всю пену и подошла к Густафу. Какого же было удивление Герра, когда он почувствовал запах кокоса и ни намека на киви. Густаф повторил процедуру с манго и папайей. И все равно кокос! Герр уже было подумал, что после двух дней употребления кокосов, ему они стали мерещиться повсюду, однако он был доволен результатами эксперимента.

По возвращению в деревню Герр объяснил семье Наази, что он собирается забрать их дочь в Германию, дабы провести полноценное исследование этого феномена. Родители согласились без всяческих сомнений. Коко тоже была не против. Она лишь попросила взять с собой маленькое кокосовое дерево. Густаф не стал возражать. Вдруг это что-то вроде ее домашнего питомца? Не всем же держать кошек и собак.

Густаф уже давно придумал, как извлечь прибыль из крайне необычных волос Коко. Еще в Нигерии он созвонился с дрезденской фабрикой по производству средств личной гигиены и моющих растворов. Кому нужен бродячий цирк, если можно продавать шампуни, мыло, стиральные порошки с запахом кокоса, который никогда не выветривается?! Герр уже продумал всю рекламную компанию до мелочей и в уме считал прибыль. В самолете ему снилось, как он выступает на симпозиуме мыловаров, рассказывает о своем необычном открытии, и все ему аплодируют. По прилету в Дрезден он прибывал в наилучшем настроении и продолжал считать идущие к нему прямо в руки деньги. Может быть, стоит варить кокосовое пиво?

В дрезденском аэропорту герра Унтермейнена и Коко Наази уже встретил Карл Кюнстлер, доктор химических наук и не последний человек в немецком мыловарении. Карл поздоровался с Густафом и Коко и повел их к своему БМВ. В машине они почти не разговаривали. Карл неторопливо вел машину и изредка поглядывал на странную парочку на заднем сидении. Герр продолжал пребывать в своих мечтах, перемножая трехзначные числа в уме, Коко сидела в обнимку со своим кокосовым деревом и глядела в окно автомобиля.

Лаборатория, в которой работал Карл, была оборудована по последнему слову техники. Бесконечное количество центрифуг, компьютеров и микроскопов разного калибра привело Коко в неописуемый восторг. В прочем, нет ничего удивительного, что девочку, никогда не видевшую даже обычного телефона, поразили эти продукты технического прогресса. Карл попросил свою коллегу Клару взять несколько волос Коко для последующего изучения, а после устроить экскурсию по лаборатории. Волосы были доставлены в кабинет Карла, а девочка бродила среди различных устройств в сопровождении аспирантки. Коко ни слова не понимала по-немецки, и только глазела по сторонам, держа свой «домашний» кокос под мышкой.

Густаф устроился в кабинете у Кюнстлера, до сих пор прибывая в прострации и подсчитывая грядущие деньги. Карл молча сидел за своим столом и тоже сохранял молчание. Когда Клара доставила ему образцы для экспериментов, он сказал Густафу, что сделает некоторые первичные тесты и скоро вернется. Герр лишь кивнул в ответ и продолжал известные только ему подсчеты.

Доктор Кюнстлер решил пойти по пути наименьшего сопротивления и для начала изучить волос Коко под новым сверхмощным микроскопом, который буквально вчера появился в лаборатории. Лень в этот раз сыграла с ним добрую шутку. Под многократным увеличением Карл увидел маленьких папуасов танцующих вокруг кокосовых пальм. Они лазали по микроскопическим пальмам, ели микроскопические кокосы и были микроскопически счастливы. Кюнстлер немного опешил от подобного открытия. Он проверил еще несколько волос Коко, а зачем решил посмотреть на свои волосы под тем же микроскопом. Карл увидел, микроскопических художников, рисовавших микроскопически плохие рисунки. Они спорили друг с другом по микроскопическим поводам и были микроскопически грустны. Доктор вспомнил про свое давнее увлечение рисованием. Будучи ребенком, он ходил в школу искусств по классу живописи. Учителя хвалили рисунки мальчика, и сам получал удовольствие от этого процесса. Потом Карл поступил в университет по настоянию родителей, увлекся наукой и забросил творческую стезю.

Карл подозвал свою аспирантку и поделился с ней этим необычным открытием. Клара предложила посмотреть на ее волос. Как оказалось, их населяли микроскопические несчастные лыжники, которые постоянно падали и врезались друг в друга. Вскоре вокруг чудо-микроскопа собрался весь персонал лаборатории. Плотники, скульпторы, пилоты, гонщики. Кто только не жил в волосах лаборантов. Все как один признавались, что давно увлеклись тем же, что и их микроскопические сожители. В тот же день половина химиков и биологов подали заявления об увольнении по собственному желанию, решив переквалифицироваться в специалистов совершенно другого профиля.

Доктор Кюнстер в тот же вечер записался в ту самую школу искусств, куда ходил в детстве. Пожилой учитель рисования Ганс Мален узнал Карла даже спустя столько лет. Доктор поделился с ним своим открытием в области самоидентификации личности. Ганс лишь удивленно сказал, что всегда считал, что его волосы пахнут акварелью из-за небрежности и привычки класть кисть за ухо.

Само собой, герр Унтермейнен узнал об этом научном прорыве одним из первых. Густаф подумал, что это даже лучше кокосового мыла, и неплохо бы было организовать тут своего рода центр помощи несчастным людям. С этим предложением он обратился к руководству лаборатории. Так как половина персонала решила покончить с научной деятельностью, герр Унтермейнен получил согласие и поручение реструктурировать помещение для деятельности совершенно другого рода.

Густаф сделал Коко лицом рекламы «Фабрики Счастья». Нигерийская девочка приветливо улыбалась с плаката и призывала всех желающих узнать, чем занимаются их микроскопические друзья за нескромную плату. Кроме того, на открытие были приглашены все бывшие участники «Каравана Чудес». Гюнтер и Тьери раздавали автографы и без устали давали интервью, не забывая упомянуть благородство герра Унтермейнена. Даже Невозмутимый Кхон прилетел из далекого Тибета ради такого случая. Пока известный конгрессмен и популярный парикмахер купались в лучах собственной славы, скромный вьетнамец попросил лишь об одном одолжении. Уж больно ему хотелось проверить открытие Густафа на себе. Герр не стал отказывать давнему другу в таком сущем пустяке. Кроме того, бритая налысо голова монаха уже покрылась небольшой щетиной. На волосах Кхона жили микроскопические монахи, устраивавшие микроскопические спарринги друг с другом. Преспокойно они осыпали своих собратьев градом микроскопических ударов, после чего благодарили друг друга и удалялись для медитаций. Кхон не был удивлен подобному времяпрепровождению жителей своих волос. Будучи по своей натуре немногословным он сказал герру лишь одну фразу и поспешил вернуться в свой монастырь:

- Густаф, вы опять сделали все не так.

***

Постмортем

Когда я умер, было такое чувство, что меня обманули. Никаких ангелов, столба белого света, ничего из того, что обычно показывают в кино или пишут в книгах. Как будто ты наслушался отзывов о новом фильме и в предвкушении шедеврального действа купил билеты на премьеру. Но фильм отказался слишком однобоким и скучным. Такая же ситуация со смертью. Громкоголосые рекламщики, нанятые Божественной Канцелярией, явно все изрядно приукрасили.

Я уж подумал, что умер как-то неправильно. Или не умер вовсе. Наверное, надо было корчиться в муках, страдать, тогда бы и ушел из жизни по-человечески. Я же просто закрыл глаза, а открыть не смог. Что сказать, дилетант.

После пробуждения не оставалось никаких сомнений, что я больше не жилец. Мой бессмертный дух летал под потолком палаты, а бездыханное тело продолжало лежать на больничной койке. Доктор объявил меня мертвецом, после чего санитары отвезли мою плоть и кровь в морг. Патологоанатом без всякого интереса потрошил меня, готовя к погребению, и после поместил бренное тело в холодильник.

Так я навсегда распрощался со смертной оболочкой и оказался в замешательстве. Сначала, я подумал, что пропустил время отправки на экипаж Харона. Если это действительно так, то меня сложно винить за эту оплошность. Должны же быть хоть какие-то указатели? Божественной Канцелярии следует поработать над этим моментом. Мало того, что после смерти тебя никто не встречает, так еще и самому приходится искать пусть к Администрации Всевышнего, что бы умереть со всеми формальностями. Полнейшее безобразие! По меньшей мере, стоило бы нанять загробных таксистов, для доставки на Небеса.

Первым важным посмертным открытием стала «прижизненная амнезия». Я совершенно ничего не помнил о своем бренном бытие. Последним моим воспоминанием было прощание с телом, которое служило вместилищем моей души не так давно. Довольно худощавым и неприглядным вместилищем, должен признать. Я не помнил абсолютно ничего, что могло бы указать мне на род моих занятий на этом свете. Из моей головы пропали любые упоминания о себе или родных. Я решил остаться в морге и еще последить за своим телом. Занятие это оказалось пустой тратой времени. Два дня мне пришлось наблюдать за монотонной работой патологоанатома, пока в морг не пришел человек в халате с бумагой в руках. Он назвал себя «адвокатом скончавшегося» и попросил выполнить мою последнюю волю, изложенную в завещании в его руке. Досадно, что мне не удалось разглядеть, что именно было написано в завещании. И адвокат даже не удосужился назвать моего имени, назвав меня просто «скончавшимся». Каков мерзавец! Надеюсь, я ему не переплачивал при жизни.

Через несколько часов мое тело извлекли из морозильника и отправили в крематорий. На следующий день адвокату вручили урну с моим прахом, которую он развеял над рекой. Я мог бы написать в своем завещании что-то более оригинальное. После того, как с моей смертной оболочкой было покончено, я начал размышлять, как мне распорядиться своей вечной жизнью.

Перспектива стать очередным приведением меня не очень прельщала. Я вряд ли был маньяком-убийцей, и почти наверняка не подвергался изощренным формам насилия, разве что мне наверняка приходилось простаивать в очередях в муниципальных учреждениях. Мстить живым за такую сущую мелочь, как бюрократическая волокита, у меня не было ни малейшего желания. Даже если на том свете принято, оказавшись в моем положении, селиться в заброшенных домах и наводить ужас на окрестности, я решил воздержаться от карьеры героя фильмов ужасов.

Первым делом я решил разобраться в прелестях и недостатках моего текущего положения. Я стал абсолютно неосязаемым для окружающих. Стены больше не являлись для меня преградой, сила гравитации про меня тоже забыла. На этом мои сверхспособности закончились. Читать мысли у меня никак не получалось. Куда уж там до контроля человеческого сознания! Мое скитание больше напоминало исследовательскую миссию, археологические раскопки лабиринта человеческих жизней. Минотавром для меня стал обыватель, скучный и интересный одновременно. Разобраться в их мыслях и чувствах непросто даже в моем нынешнем положении. Подслушивания и подглядывания вводили меня в еще большее замешательство. Недостаточно просто умереть, чтобы понять ближнего своего.

Как вы уже поняли, мне удалось найти способ передать свой потусторонний опыт ныне живущим. Даже вне своего тела я прибываю в здравом уме и осознаю, что вряд ли кто-нибудь поверит в правдивость написанного. Скорее, вам покажется, что автором этих строк является душевнобольной или на худой конец графоман-неумеха, что в сущности одно и то же. К сожалению, я не придумал способа представить доказательства своей смерти. Мне не удастся дать интервью пронырливому журналисту или выступить в эфире популярного телеканала. Вам придется поверить мне на слово. Я, в свою очередь, попытаюсь изложить максимально правдоподобно свои приключения.

Как и любой великий новатор, я сделал свое первое и главное открытие совершенно случайно. После некоторых незаурядных случаев, которые живые посчитают вполне заурядными, я пришел к нескольким важным выводам, послуживших фундаментом для моего последующего изучения человеческой натуры.

Во-первых, после длительного и скрупулезного наблюдения за ничего неподозревающими подопытными я разделил всех божьих созданий на «смеющихся» и «страдающих».

Женщина, чуть старше так называемого «расцвета сил», гуляя по парку, внезапно получила по носу от тополиного пуха. Она громко чихнула, и рассмеялась как ребенок. После чего, видимо находясь в состоянии радостного аффекта, принялась этот самый пух ловить. Нет, не ради мести, а для забавы. Вот уж непредсказуемая человеческая натура! Нет, чтобы выругаться, да посетовать на ленивых градоначальников, не желающих изжить тополиный народ, вечно пристающий к прохожим, словно цыгане. Но если ты радуешься всегда, то нет смысла обижаться на безобидное дерево. Почему бы не посмеяться, когда выпадает такая возможность?

Страдальцев на моем пути было значительно больше. Угрюмые гримасы сменяли друг друга, и казалось, не отличались вовсе. Мальчик, которому мама отказала в покупке мороженого, всеми силами пытался показать свое недовольство. Мучения его были скорее показушными, но крайне пронзительными. Хорошо, что ему на пути не встретился тополиный пух. Другие страдальцы не выставляли напоказ свои внутренние терзания. Не считали нужным, или публика была неподходящей.

Первое мое умозаключение было достаточно простым, как и все гениальное. Человеческое естество принимает только полярные состояния. Проведя несложные логические параллели, я пришел к пониманию того, как оказался в моем теперешнем положении. Наверняка, неунывающих хохотунов на том света встречают фейерверками, а неисправимым пессимистам поют меланхоличные заунывные оды. Вполне возможно, что я провел свою жизнь на экваторе человеческого естества. По этой ли причине мне про меня забыли на небесах? Или забывчивость Харона была злономеренной?

На дальнейшее изучение мой теории меня подтолкнул случай, который любому обывателю покажется недостойным внимания. Без всякой причины я увязался за трамваем. Рогатая повозка была набита людьми под завязку. Ничего удивительного для утра буднего дня. К тому же солнце решило выглянуть пораньше и одарить всех своими лучами абсолютно безвозмездно. Пассажиры явно не были рады такой щедрости от светила.

На сиденье в самом центре салона сидела бабушка, на ее коленях расположился беспрестанно ерзающий внук лет шести. Другие пассажиры, то и дело норовившие ударить мальчика сумками и портфелями, явно доставляли ему дискомфорт. Плакать такому великовозрастному мужу уже было непозволительно, поэтому скорчив кислую мину, мальчуган уставился в окно, мимо которого неспешно дрейфовал я.

Грустная гримаса на лице мальчика сменилась беззаботной улыбкой. Я не сразу понял, что именно рассмешило его. Неужели он меня видит? Решив проверить свою догадку, я устроил для него небольшое представление. Сделал несколько сальто, прокрутился вокруг своей оси и в финале скорчил беззлобную рожицу. Мальчуган пришел в неописуемый восторг. Все лучшее детям, как говорится.

Бабушка отвлекла парнишку от моего паранормального циркачества. В этот момент я нырнул вглубь салона, что бы теперь уже незаметно продолжить наблюдение за моим первым подопытным.

- Алеша, вставай. Наша остановка скоро. Берись за руку. Вот когда вырастишь, будешь ездить в трамвае один, как большой дядя.

Перспектива ездить в одиночку в утренней толкотне мягко говоря не прельщала Алексея.

- Баб, а можно, когда я выласту, я не буду ездить в тламваях? Хочу летать, как тот дядя за окном!

- Внучок, не говори ерунды. Большие дяди не летают, а ездят в трамваях.

- Но тот дядя летал!

- Алексей, не спорь со старшими! Нам уже вот-вот выходить.

Таким образом стало ясно, что не такой уж я и бестелесный. Алексей, которому бы не помешало сходить к логопеду, видел меня так же явно, как и нервных пассажиров. Я попытался еще раз установить контакт со случайными прохожими. Возможно, они не увидели моих ужимок и пируэтов из-за того, что беспрестанно пялились в свои телефоны или попросту не обладали экстрасенсорными способностями. Еще пару раз я преследовал тот же самый трамвай в надежде встретить Алексея и его бабушку, но успехов не добился. Быть может, они сменили маршрут своей утренней поездки.

Раз уж я решил посветить свою жизнь после смерти научным изысканиям, то оставлять этот феномен без внимания было бы непростительно. Наверняка, более светлые умы потусторонней Академии Наук уже изучили все возможности коммуникаций между миром мертвых и живых. Мне, как новоиспеченному призраку, стало интересно провести ряд экспериментов дабы доказать или опровергнуть свою теорию.

После провала с прохожими, я понял, что стоит в корне поменять свой подход. Проанализировав случай в трамвае, я пришел к выводу, что разгадка таится в человеческих эмоциях. Алексей находился не в своей тарелке, что уж там, еле сдерживал слезы. Соответственно, мне нужно было разыскать человека, находящегося в такой же стрессовой ситуации, как и узник утреннего трамвая.

Я летал по вечернему парку среди относительно счастливых прохожих. Не хотелось портить настроение незнакомцам. Неожиданное появление призрака запросто испортить настроение любому. Меня больше интересовали угрюмые пессимисты. Уж им день точно сложно пустить под откос.

Первым моим подопытным стал юноша, сидящий на лавке в гордом одиночестве. Одет он был в крайне популярный у бунтующей молодежи плащ ниже колен, носил очки в толстой оправе, а виски выбриты согласно последним веяниям моды. Читал он книгу в оранжевой обложке, названием которой служило ругательное слово, а основным посылом автора было отвращение ко всем ныне живущим людям. Может быть, мне тоже стоит заняться написанием подобных текстов? Вы только подумайте, потусторонний литератор становится кумиром молодежи и общается со своим литературным агентом по средствам спиритической доски.

Неудача в первом практическом применении революционной теории неизбежна для любого научного деятеля. Парень оказался не только неисправимым пессимистом, но и скептиком до мозга костей. Все мои попытки выйти на контакт не увенчались успехом. Даже в моменты, когда молодой человек отвлекался от несомненно увлекательной книги с целью осмыслить прочитанные гадости, он напрочь отказывался мне видеть. Пороки нынешнего поколения волновали его больше, чем наличие жизни после смерти. Пожалуй, мне стоило бы поискать более приземленных обывателей.

Следующими кандидатами стала пара, ссорившаяся прямо в центре парка. Мужчина остервенено жестикулировал и сыпал ругательствами, дама нисколько не отставала от своего теперь уже бывшего спутника жизни в частоте использования ненормативной лексики и громкости негодования. Мною было решено действовать решительно. Нависнув над их головами, я приземлил прямо между ними, бестактно вторгнувшись в их личное пространство. Трудно сказать, на что именно я рассчитывал. Примерить их таким экстравагантным способом у меня не вышло. Что уж там, они даже не заметили появления призрака в самый разгар ссоры. Настолько каждый из них был увлечен придумыванием обидных для другого эпитетов, что обращал внимание не дальше собственного носа.

Уже отчаявшись и практически разочаровавшись в своей теории, я решил отдохнуть под сенью дуба. Слово «дремать» не очень применимо к моему текущему состоянию. Призраки не испытывают нужды в утолении биологических потребностей. Сон, пища и даже аудиенция у Уинстона Черчилля более не тяготили мое существование. «Дремать» значило для меня абстрагироваться от окружающего мира, к которому я теперь принадлежу лишь косвенно, и погрузиться в пучину своих мыслей.

Мой отдых был прерван робкими всхлипываниями. Я немедленно пробудился и сделал пируэт вокруг дерева. На противоположной стороне сидела девушка, перечитывавшая сообщение не самого приятного содержание от своего бойфренда. После неудачи с бранившейся парочкой я решил не беспокоить больных любовным недугом. Однако фраза, произнесенная страдалицей, изменила мое решение.

- Как же мне хочется умереть!

- Зря ты так. Смерть на редкость скучная штука, могу тебя заверить.

- Ты… призрак? – с придыханием сказала молодая особа. Грусть в ее глазах моментально сменилась юношеским любопытством. Кроме того, девушка нисколько не испугалась. Наводить страх на живых определенно не то, чему мне следую посвятить загробную жизнь.

- Да. Подрабатываю посыльным, если можно так выразиться. Здесь я за тем, что бы пресечь любые помыслы о суициде.

- Кто же тебя отправил? Бабушка Марта? Говорят, она с чертями водилась.

Моя невинная ложь сработала, однако разговор перешел совсем в другое русло. Я решил ретироваться, так как разбираться в дебрях генеологического древа мне хотелось меньше всего.

- Это не столь важно. Поверь, тут так скучно, что мне не терпеться обратно. А самоубийц у нас не любят. По поводу парня не волнуйся, он женится на малопривлекательной и властной особе, а в тридцать лет будет страдать от облысения.

Искренне надеюсь, что мое пророчество никогда не сбудется, ведь сказано оно было исключительно в благих целях. Юная дама еще повстречает своего спутника жизни, а ее ухажер избежит казней, опрометчиво предсказанных мной. После этого случая моя теория не только подтвердилась, но и получила возможность для дальнейшего развития. Мне удалось не просто наладить визуальный контакт, но и поговорить с живым человеком. Забегая вперед, скажу, что я продвинулся намного дальше в своих изысканиях, чем ожидал. Этот печатный труд, который, надеюсь, попадет в нужные руки, тому подтверждение.

В заключении по канонам научного жанра необходимо подвести итоги проделанной работы, определить важность научных изысканий, рассмотреть перспективы дальнейшего изучение проблемы. Стоит отметить, что я не претендую на место в докторате Потусторонней Академии Наук. Предпочтительней была бы публикации в издании более популярном среди живых. Что уж тут, я согласен довольствоваться тем, что нашедший эту рукопись отнесется к ней мало-мальски серьезно и не выбросит ее в ближайшую мусорную корзину. В связи с этим я в финале своего эссе, я расскажу о встрече с человеком, которому я обязан главным – возможностью перенести свои умозаключения на бумагу.

После случая в парке я решил, что мне не помешало бы найти хотя бы временное убежище. Пролетая мимо многоэтажного дома, я услышал разговор старушек, сидящих во дворе. Такие говорливые пенсионерки были неотъемлемой частью дворового пейзажа во всех спальных районах города. Мне кажется, это именно они писали те самые книги в оранжевой обложке, этакие великовозрастные цензоры бичующие молодое поколение. Однако, сегодня темой разговора была не драка между местной шпаной, а паранормальная активность в одной из квартир. Одна из старушек утверждала, что в сгоревшей по соседству квартире поселился призрак умершего при пожаре владельца. По ночам через стену она слышит странное клацанье. Ее подруга скептически заметила, что это необязательно может быть призрак, и вообще лучше обратиться в церковь для решения столь деликатных вопросов.

Я решил не упускать возможность найти собрата по несчастью. Если бы мы объединили усилия, то непременно разобрались в причинах нашей задержки на этом свете. Нанести визит к погорельцу было решено нанести ночью. Остаток дня я провел, собирая информацию о почившем накануне бедолаге. Он оказался парнем слегка за двадцать, переехал в этот дом относительно недавно, жил один, из квартиры выходил крайне редко, к себе никого не приглашал. Бабушки клеймили его тунеядцем и не очень-то жаловали даже после смерти. И не стыдно им так плохо отзываться об усопших? Я даже хотел предложить моему собрату план по устрашению любительниц распускать сплетни.

Под покровом ночи я направился к сгоревшей квартире. Дабы не испугать хозяина слишком внезапным визитом воспользовался парадной дверью. Уже в прихожей было явственно слышно то самое клацанье, о котором говорила старушка. Я проследовал в комнату, из которой исходил звук. Среди обугленных обломков фурнитуры стоял нетронутый по какой-то мистической причине письменный стол, за которым действительно сидел призрак, точно такой же, как и я сам. И не просто сидел, а работал на печатной машинке, клацанье которой и испугало бдительную соседку. И самое удивительное в том, что машинку и кипу чистой бумаги на столе, огонь попросту проигнорировал. Хотя еще более невообразимым было то, что из-под пальцев усопшего выходил текст.

Парень выглядел отстраненным. Мое присутствие не вызвало у него никаких эмоций. Казалось, что он даже не понял, что умер. Исписанные листы вылетали из печатной машинки и разлетались по всей комнате. Казалось, автора совсем не заботит судьба рукописи. Для него важен лишь процесс. Я решил изучить труд молодого писателя. Сами листы испещрены неизвестными мне словами. Набор букв, шифр, известный невесть кому – вот magnum opus бедного парня.

Дело начало принимать скверный оборот. Без сомнений, тот факт, что я не один оказался в подобной ситуации воодушевлял меня на дальнейшие исследования. Но что если все другие призраки, подобны этому бедолаге, и лишены возможности проявлять хоть какую-то волю? Повезло ли мне в том, что я способен мыслить и существовать даже после физической смерти? Вопросы плодились на глазах, один перетекал в другой, а затем в лучшем случае раздваивался. Кроме того, меня обеспокоил этот шифр. Понимает ли сам автор, что он пишет, или словно по инерции продолжает отбивать дробь по клавишам? Если его текст не понимаю я, то смогут ли понять его живые? Вопросы, вопросы, вопросы… Если бы я мог ощущать боль, то уверен, что сошел бы с ума от мигрени.

Я провел всю ночь, наблюдая за молодым энтузиастом. Хотя это даже наблюдением нельзя назвать, ведь парень вообще не сдвинулся с места. Мне уже начало казаться, что это какой-то мираж, оттиск прошлого, который мне выпала удача увидеть. Ближе к утру я услышал шаги в прихожей. Кто-то неумело крался, роняя все на своем пути. Очевидно, что незваный гость проявлял осторожность не из-за того, что хотел остаться незамеченным, а из-за страха перед таинственным призраком в сгоревшей квартире. Я решил затаиться и посмотреть на смельчака, проникшего в логово полтергейста.

Девочка лет пяти робко, но шумно пробиралась в наш некрополь. Она с неподдельным интересом, присущим только детям, разглядывала обгоревшую комнату. Я решил ретироваться и показываться ей на глаза, чтобы не травмировать ее психику в столь раннем возрасте. Вероятнее всего ее привели сюда страшилки, рассказанные старшим братом. Пусть лучше эти страшилки так и останутся подростковой шуткой.

Увидав печатную машинку, девочка моментально устремилась к ней. Она деловито села за стул и начала стучать пальцами по клавишам, воображая себя очень важной особой. Моего молчаливого друга она не видела и села прямо на его место. С моей стороны это выглядело очень странно. Призрак продолжал сидеть и набирать известный только ему текст, и как бы внутри него сидел ребенок и делал абсолютно то же самое. Однако, машинка напрочь отказывалась работать к детских руках. Клавиши западали, молоточки оставались неподвижными. Ей это вскоре наскучило, и она также шумно ретировалась, спеша поделиться своей находкой с друзьями.

Причина, по которой машинка отказалась выполнять свои непосредственные обязанности, была мне ясна. Аппарат «умер» вместе с хозяином и даже после смерти остался верен только ему. Однако, эта версия оказалась недостаточно точной. Как вы уже догадались, я использовал именно эту машинку, чтобы написать этот текст. Но обо всем по порядку.

Было решено действовать незамедлительно. Мне не хотелось, чтобы вскоре всю квартиру заполонили соседские дети. Кроме того, рано или поздно в квартиру приедут родственника погорельца, и чего доброго заберут машинку. Для начала я попытался поднять листы с пола, что уже непосильная задача для нематериального призрака. О чудо! Рукопись нисколько не пыталась ускользнуть от меня, напротив, я даже ощущал своими пальцами шероховатую бумагу. Я собрал труды бедолаги в одну стопку и отправился летать по округе, с надеждой узнать хоть что-то о том, кому предназначался этот текст.

Весь день я провел, подслушивая за разговорами соседей и простых прохожих. Нечего путного выяснить не удалось. Я уже было отчаялся пролить хоть крупицу света на судьбу парня. Лишь под вечер мне встретилась встревоженная девушка. Она бегала от прохожего к прохожему и расспрашивала о чем-то. Спешащим домой обывателям не очень-то хотелось впутываться в чужие дела. Все как один отрицательно махали головой и ускоряли шаг. Только та самая старушка, вчера поносившая погорельца, остановилась и выслушала девушку. Я навис над ними, чтобы лучше услышать их разговор.

- Я ищу своего друга. Парень, примерно моего возраста. Высокий, худощавый. Мне сказали, что он недавно переехал в этот дом.

- Тут таких полно, милая.

- У меня есть его фото, может быть, вы вспомните его? – девушка потянулась за телефоном.

Бабушка сразу же узнала парня, смотревшего на нее с экрана телефона.

- Батюшки свят! Милая, садись скорее, - она посадила девушка на скамейку, сама села рядом и слегка обняла ее.

- Умер твой друг. Квартира сгорела позавчера. Помню я его, хороший такой парень. Неразговорчивый только. Вел себя тихо, не бедокурил, как другие охламоны…

Слезы девушки прервали хвалебную речь старушки. Она принялась успокаивать ошарашенную печальной новостью девушку. Они просидели какое-то время на лавке, после чего бабушка проводила скорбящую до остановки. Я решил проследить за подругой моего собрата. В конце концов она – единственная, кто может пролить свет на судьбу погорельца.

Девушка жила на другом конце города. Квартира ее была скромно обставлена. Вероятнее всего, она снимала жилье со своей подругой, которая встретила ее в слезах у порога. Я решил оставить бедную наедине со своим горем и вернуться в сгоревшую квартиру, чтобы еще раз все обдумать.

Возле дома погорельца собралось все больше машин пожарных и спасателей. Они курили и ругались, явно недовольные тем, что их вызвали на службу в столь поздний час. Два пузатых мужчины, судя по всему начальники, спорили о том, что кто будет проверять все сгоревшие опоры, и заменять их из-за возможного обрушения. Глава пожарного отделения негодовал, что его бригаду опять заставили приехать сюда. Мол, они свою задачу еще вчера сделали, огонь потушен, пострадавших нет. А ремонтные работы это не их дело. Начальник спасателей кивал в ответ, но просил дождаться четкого распоряжения и не ругаться раньше времени. Из всего этого следовало, что мне нужно поторапливаться, пока нашу обитель не осквернили своим присутствием живые.

Мой молчаливый продолжал писать. Усталость в нынешнем состоянии не была ему преградой. Посреди ночи он вскочил на ноги и с криком: «Наконец-то!» принялся расхаживать по комнате, как и раньше игнорируя мое присутствие. Через пару минут он направился в прихожую, принялся одеваться и приводить себя в порядок среди обугленной мебели и сгоревшей одежды. В его сознании, все в квартире было как при жизни. Он даже снял с защелки снятую с петель дверь, вышел из квартиры, закрыл дверь на воображаемый ключ и пошел восвояси. Я пытался остановить его, поговорить с ним, выяснить, куда он направился. Но с каждым шагом парень становился все менее узнаваемым. Черты лица стирались, фигура превращалась в размытый силуэт. На выходе из дома мой собрат полностью растворился.

Пожарные и спасатели начали шевелиться, что-то бурно обсуждали, курили и ругались сильнее, чем прежде. Из их разговоров я узнал, что было перенести все работы на утро следующего дня. У меня в распоряжении оставалась одна ночь.

Было решено собрать всю рукопись воедино и доставить той самой девушке. Мне было неизвестно, имеет ли ценность и значение труд молодого писателя. Сможет ли девушка прочитать этот шифр? Поймет ли она, что это труд ее погибшего друга? Гарантий не было никаких. Я чувствовал себя в долгу перед погорельцем. Он раскрыл для меня новые грани моего существование и задал новое направление для моего посмертного исследования.

В последний момент я решил сам воспользоваться печатной машинкой. Как оказалось не зря. Я потратил остаток ночи на написание этого текста. Утром я возьму на себя обязанности почтальона и верну magnum opus подруге писателя, а свой текст спрячу от непогоды в дупле дерева в том самом парке, где я впервые хоть на короткое время смог заговорить с живым человеком.

P.S.

Я не знаю, смогу ли вновь описать свои исследования и выйти на связь с живыми. Возможно, я также как и погорелец растворюсь через какое-то время. Я даже не уверен, что кто-то найдет эти записи. Но если судьба улыбнется мне, я оставлю свое следующее послание внутри того же самого дерева. Нашедшего мой труд я искренни прошу время от времени проверять мой почтовый ящик на наличие «Записок с того света».

***

Жизнь замечательных зубов

Жизнь обитателей ротовой полости на редкость скучна и однообразна. Особенно, если вам довелось родиться вторым коренным зубом, младшим в такой большой, но не очень дружелюбной семье.

Джуниору не повезло. Он - седьмой зуб справа на верхней челюсти. Утешало лишь то, что жизнь Джея и Боба, шестого и седьмого снизу, еще более скучная. Главным недостатком жизни в такой глуши для Джуниора была изоляция от своих собратьев. Все новости доходили до него в последнюю очередь и к тому же искажались Джеком, его соседом и старшим братом, который всегда был в курсе всех сплетен и никогда не упускал возможности приврать.

Джей и Боб особо не раздражали Джуниора. Он считал их собратьями по несчастью. Они мирно жили на окраине нижней челюсти и никого особо не доставали, занимались по большей части своими делами. Джей любил напевать известные только ему мотивы, а Боб вообще всегда молчал. Джуниор был уверен, что другие зубы вообще не знают об их существовании.

Два малых коренных зуба Ринго и Бинго были ужасными сорванцами. Будучи четвертыми и пятыми по старшинству, они мало того, что и прорезались в один день, так и умудрились что-то не поделить с самого рождения. Джуниор особо с ними не общался, а вот Джек любил громко комментировать их потасовки, раздражая всех громким басом. Крутой Ринго и Везучий Бинго, как они себя звали, утверждали, что дерутся только для того, чтобы держать себя в форме. Однако от своих прямых обязанностей по разжевыванию пищи они частенько отлынивали и любили оставить себе кусочек после трапезы, тем самым раздражая не только десну, но и своих более чистоплотных коллег.

На нижней челюсти жили Брет и Барт. Не менее эксцентричная парочка. Они постоянно бредили о неких «древних» зубах, которые жили в ротовой полости до них. Никаких следов их пребывания или реликтовых отложений, доказывающих теорию, обнаружить не удалось, поэтому вся зубная семья верила им на слово. Незачем спорить с сумасшедшими. Обычно они сидели тихо, лишь изредка перешептываясь, работу выполняли добросовестно, за своим здоровьем следили. Джек изредка подслушивал их приватные диалоги и пересказывал их Джуниору, хотя последний скептически относился к подобным непроверенным домыслам.

Каспид Стивен был трудоголиком. Он обожал раздирать мясо на части. Делал это с остервенением дикой собаки. Рабочая лошадка – больше про него и нечего сказать. Досуг он проводил в вечных раздумьях о работе, разрабатывал новые приемы, которые бы помогли повысить эффективность его труда. Однажды он хотел провести семинар на тему измельчения органической пищи, однако другие зубы не проявили интузиазм и наглым образом проигнорировали его предложение. На обучение явились только Ринго и Бинго, и то только потому, что и им некуда было деваться.

Больше всего Джуниор завидовал резцам. Они всегда на виду, всегда белоснежно чисты. Важные шишки. Он даже не знал, как их зовут. Джек о них говорить не любил, по той же причине. Когда-то на них даже нацепили железку, которая, откровенно говоря, мешала всем остальным зубам. После этого они стали ровными и крайне заносчивыми. Даже во время утренних и вечерних процедур им доставалось больше внимания. Иногда их чистили с помощью нити. Однажды Джуниору приснилось, что он оказался на месте резцов. Все ему завидовали и восхищались, ненавидели и уважали. После пробуждения зависть прошла. Такой удел казался Джуниору еще более утомительным и скучным из-за обилия внимания и постоянных беспокойств по поводу своей внешности.

Жизнь зубов шла своим ходом. Трижды в день они выполняли свои прямые обязанности по измельчению органики, утром и вечером принимали профилактические ванны. Зубы считали, что над ними властна некая сущность, которая дает им работу и заботится об их здоровье. Было решено называть эту сущность Боссом. Джуниор сталкивался с ним разве что во время чистки и предпочитал лишний раз не забивать голову заумными измышлениями о причинах и следствиях своего существования. Это была стезя Брета и Барта.

Джуниор часто размышлял о том, что происходит по ту сторону языка. Когда Босс широко раскрывал рот в предваряющей сон зевоте, Джуниор вглядывался в темноту в надежде увидеть жизнь, отличную от своей. Мысль о том, что где-то там зубы живут по другому, вызывала не столько сожаление о своем однообразном существовании, сколько радость за тех, кому повезло больше. Джуниор иногда пытался узнать у Джека о том далеком крае, однако, сосед его относился скептически и неустанно повторял: «Зубы везде одинаковые, с чего ты взял, что там все по-другому?»

Несколько раз в год в ротовой полости появлялся металлический инструмент, который стучал по каждому зубу, после чего пропадал за пределами обозримой реальности. Брет и Барт считали металлическую палку своим главным врагом. По их словам именно она выбирала, кто именно из зубов покинет свое место. «Так было с теми, кто был до нас. Так будет и с нами!» - не унимались они после каждого профилактического визита к стоматологу.

Иногда покой ротовой полости нарушал контакт с сородичем Босса. Джуниора это обычно не касалось. Он лишь издали наблюдал, как губы смыкались с другими губами, а язык сплетался с другим языком. Это все сопровождалось неприятным запахом алкоголя и табака. Резцы хвалились тем, что иногда покусывают чужие губы не с целью съесть их, а чтобы доставить им удовольствие. С их слов Джек выдвинул предположение, что это какой-то очень важный ритуал для Босса. Джуниору это казалось мерзким, от того что место его обитания наполнялось слюной и неприятными ароматами.

Со времен подобные ритуалы прекратились. Джуниор было обрадовался, что жизнь пойдет привычным ходом. Не тут-то было. Вскоре вернулся запах алкоголя и сигарет. Теперь он был еще более отвратительным, потому что Босс стал сам вести нездоровый образ жизни. Следить за здоровьем зубов Босс тоже стал все реже. Частички пищи оседали повсюду, вызывая ужасный запах. Обстановка среди зубной семьи накалялась, все разговоры проходили на повышенных тонах и приносили дискомфорт в первую очередь Боссу. Джек с каждым днем нес все большую и большую околесицу, под влиянием Брета и Брата. Он особенно тяжело пережил такие изменения в привычном укладе. Его бесконечные жалобы на свою тяжелую жизнь стали раздражать не только зубную братию, но и самого Босса.

Металлический инструмент появился вновь. Теперь он целенаправленно обследовал только Джека. Через некоторое время стоматологический бур удалил кариес, а дыра была запломбирована. Эта операция не пошла Джеку на пользу. Его психическое здоровье только усугубилось. Он все чаще стал прислушиваться к нелепым разговорам Брета и Барта и стал предрекать скорую гибель всех обитателей зубной полости.

Троица проповедников оказалась права. Сигареты и алкоголь употреблялись Боссом не только чаще пищи, но и порой заменяли трапезу вовсе. Ринго и Бинго начали вести себя крайне агрессивно, причем настолько, что Бинго сколол кусочек эмали. Визит к дантисту был неизбежен. На этот раз инструмент обследовал все зубы тщательно. Несколько зубов на левой стороне подверглись такому же лечению, как и Джек. Однако Бинго повезло меньше всех. Местная анестезия подействовала моментально, погрузив всю правую челюсть в тревожный сон.

Джуниору снилась жизнь на той стороне челюсти. Зубы беззаботно болтали о чем-то совершенно бессмысленном, исправно выполняли свою работу и ни о чем толком не думали. Кому нужны распри, сплетни, глупые пророчества, если можно просто делать свое дело и не беспокоиться о грядущем. Такое безмятежное существование было Джуниору по душе.

После пробуждения всех ждало крайне неожиданное и столь же неприятное знакомство. Место Бинго занят Дэвид, зуб белоснежного цвета и идеальной формы. Он был очень приветлив, постоянно со всеми любезничал и крайне настойчиво рвался в друзья к каждому.

Заносчивым резцам было плевать на Дэвида, у них и так хватало проблем и тем для разговоров. Их общение ограничивалось парой незначительных фраз и непринужденным смехом. Стивен нашел в новичке родственную душу. Они без конца обсуждали насущные проблемы, делились впечатлениями о работе и вскоре стали не разлей вода. Ринго после пропажи своего брата впал в депрессию и стал крайне замкнутым. Теперь он все чаще слушал бредни Брета, Барта и Джека и больше не смеялся над их безумными теориями. Они видели в Дэвиде своего главного врага, предвестника конца времен. Джек считал, что вскоре их всех заменят. «Так уже было однажды, и скоро повторится вновь,» - говорил он. Джей и Боб вообще игнорировали новичка. С чего бы им волноваться о том, что происходит в остальном мире?

Вскоре в зубной семье появилось пополнение. Засидевшиеся зубы мудрости наконец таки прорезались сквозь десну. Процесс этот сопровождался постоянными визитами к дантисту. Инструмент обследовал Джуниора и Боба, однако вскоре удалялся прочь. Никого больше не сверлили и не пломбировали. Появления на свет младших братьев не вызвало особой радости на фоне последних событий. Все зубы трепетали от страха при виде инструмента, боялись, что кого-то из них сейчас заменят. И виной этой панике были именно молочные зубы. Соседа Боба было решено назвать Мэтт, а младшего брата Джуниора окрестили Бэном.

Мэтт отлично вписался в компанию Джея и Боба. Теперь они втроем обсуждали непонятные для посторонних шутки. Бэн без проблем сошелся характером со старшим братом. У них оказалось на удивление много общего. Теперь Джуниор не чувствовал себя одиноким в своих мечтах о лучшей жизни.

Бэн оказался на редкость смышленым и любознательным малым. Он часто расспрашивал старших братьев о темах, которые обсуждать было непринято. Мэтт всячески поддерживал подобные разговоры, Джей шутил, что у него нет времени для такой ерунды, а Боб сохранял многозначительное молчание. Джуниор в такие разговоры не влезал, изредка вставлял пару незначительных фраз, и чаще просто слушал, пытаясь уловить ход мыслей мудрых не по годам братьев. Кроме того, беседы о смысле жизни нравились Джуниору больше бесконечных пророчеств о скорой погибели среди старших.

Однако некоторые мысли Бэна и Мэтта пугали Джуниора. Во-первых, младшие братья усомнились в важности и авторитете Босса. Если Босс существует для того, чтобы сделать жизнь зубов лучше, почему он делает это избирательно. Одни зубы получает больше внимания, другие – меньше, одних металлическая палка лечит, а других – удаляет. Где во всем этом справедливость? Если Босс любит все зубы, то почему одни купаются в его заботе, а другие прозябают на задворках челюсти? Эти вопросы не давали Джуниору покоя. Всю свою жизнь он провел в беззлобном труде, отгонял от себя зависть и себялюбие. Он старательно трудился ради здоровья Босса, а в итоге вместо благодарности за ним придет металлическая палка и заберет в небытие, как Бинго.

Бэн и Мэтт утверждали, что нужно жить для себя и спасать себя придется самим. Джей отвечал им: «Зачем лишние движения? Все будет снучи-бучи, братцы.» Боб деловито молчал, выражая согласие с Джеем. Джуниор понимал все меньше и меньше. Он решил, что лучше довериться Бэну и Мэтту, ведь их мудрость не вызывала и него сомнение. Возможно, их появление было предначертано, а их рождение ознаменует новую эру в жизни зубов. Квартет безумных проповедников считал Бэна и Мэтта даже опаснее Дэвида. Их появление они считали началом конца. Обстановка вновь начала накаляться, что значило неминуемое появление Металлической Палки.

Бэн и Мэтт объявили всем, что намереваются покинуть ротовую полость. Было решено положить конец несправедливой жизни на задворках челюсти. В следующий раз, когда Босс откроет рот пошире, они выпрыгнут вместе, тем самым покончив с однообразным и безрадостным существованием. Резцы, Стивен и Дэвид вообще никак не отреагировали на это заявление. Какое им дело до проблем коренных зубов? Ринго, Джек, Брет и Барт начали проповедовать с новой силой и сыпать проклятьями с новой силой. Они считали подобную выходку святотатством и форменным неуважением к Боссу и всему тому, что он делал для зубов все это время. По их словам, Бэн и Мэтт навлекут кару Босса не только на себя, но и на остальные зубы. Джея и Боба, как вы могли уже догадаться, эта ситуация нисколько не волновала. Джей лишь сказал: «Снучи-бучи, братья. Если вы решили это сделать, то даже сам язык вас не остановит». Боб молчанием поддержал слова старшего брата.

Джуниор уже совсем ничего не понимал. Их сторона челюсти никогда не была дружна, всегда были свои разногласия и недопонимания. Но кто мог ожидать такого? Сперва Дэвид занял место одного из задорных братьев, потом Бэн и Мэтт появились словно из неоткуда и начали сеять зерна сомнений. Их радикальный настрой ввергал Джуниора в замешательство. Как можно пойти против самого Босса? Что ждет там, за пределами ротовой полости? К безумным проповедям Брета и Барта присоединился сначала Джек, а затем и Ринго, который тяжело перенес потерю Бинго. Их теории заговора переросли в мрачные предсказания о скором конце. Металлическая палка придет за каждым, только смирением можно отсрочить свой конец и заслужить милость Босса.

Больше всего Джуниора пугала неопределенность. Впервые за свою жизнь рожденный скромным коренным зубом встал перед выбором. Жизнь больше не сможет продолжаться в том же непринужденном русле. Пришло время сделать выбор. Куда податься маленькому, не самому значительному зубу, от которого всегда требовали лишь выполнять свои обязанности. Джуниор даже не знал, любит ли он Босса. Конечно, у него были свои обиды. Ему никогда не нравилось существование вдали от настоящей жизни. Кого винить в своей незавидной судьбе? Мог ли Босс сделать жизнь Джуниора лучше? Джуниор мечтал о том, что все сложилось иначе, о том, что жизнь его беззаботна и весела, о том, что он никогда не встретился лицом к лицу с выбором, пугающим его до глубины сознания. И когда действовать было необходимо, Джуниор поступил так, как знал и умел поступать. Он остался в стороне. Было решено наблюдать за всем происходящим и не вмешиваться.

Бэн и Мэтт осуществили свой план. Когда Босс впервые за долгое время решил заняться чистотой своих зубов, они крепко вцепились в щетку и вылетели через рот навстречу неизвестности. Кровь хлынула из десны, где некогда безумцы обдумывали свой план побега. Босс прополоскал рот водой, после чего, явно недовольный, отправился спать.

Ночь Джуниор провел наблюдая за кровоточащей десной и слушая еще более безумные россказни Квартета Апостолов, как стали называть себя окончательно потерявшие рассудок старшие братья. На этот раз даже Стивен и Резцы, чьих имен Джуниор никогда не знал, стали беспокоиться. Дэвид все также невинно шутил и старался разрядить обстановку. Джуниор корил себя за свою нерешительность. Он предпочитал утешать себя тем, что его голос не повлиял бы на решение Бэна и Мэтта. Образумить проповедников у него тоже не хватило бы духу.

Утром Металлическая Палка появилась вновь. Впрочем, ни для кого это не стало неожиданностью. Сумасшедшие апостолы всю ночь провели в предвкушении неотвратимого наказания. Они проклинали Бэна и Мэтта, во весь голос возвещали о скором конце. Ринго даже осыпал остальных тумаками, дабы подготовить самых ревностных слуг Босса для кары. Квартет предавался безумствам и беспокоил Босса. Ничего удивительного своим вздорным поведением они навлекли гнев Металлической Палки именно на себя. Стоматолог после тщательного обследования решил покончить с безумцами.

Анестезия погрузила Джуниора в беспокойный сон о нерешительности, несвершенных деяниях и жизни, наполненной отсутствием выбора. Сон этот вселял страх именно тем, что ничем не отличался от реальности. И пробуждение, которое вернуло бы его к прежней жизни, пожалуй, пугало его куда больше опасности остаться в мире грез. Что если вся жизнь Джуниора – это сон, на который нет возможности повлиять хотя бы малейшим образом. Он лишь наблюдатель, который из первых рядов смотрит спектакль, разыгрываемый Боссом.

Однако, пробуждение неминуемо. И принесло не только ожидаемое разочарование, но и новые неприятные знакомства. Десна, где обитали Бен и Мэтт больше не кровоточила. На их место было решено не устанавливать протезы, поэтому Джуниор вновь оказался самым младшим. Квартет Безумцев был заменен на четверых истуканов, которые не подавали никаких признаков жизни. Босс решил, что им достаточно просто выполнять свою работу и не думать больше о смысле существования. Джуниор боялся их. Само их присутствие страшило его. Они как мрачные надзиратели следили своими пустыми глазами за тем, чтобы подобное непозволительное поведение не повторилось. Своим молчание они говорили: «Даже не думай, Джуниор. Мы с радостью заменим тебя, если ты решишь что-нибудь учудить».

Истуканы постоянно