Многоцветие Александры Янковской

Однажды в журнал пришла женщина. Она была в самом рассвете женской красоты, когда дети уже выросли, а ты освободился от излишней ответственности и можешь с полной отдачей погрузиться в творчество. Все ее существо просто сияло. Так произошла наша встреча с известной художницей Александрой Янковской. С одной из тех, кто, как и я, была воином Света, в энергетически тяжелой местности.

Посещение мастерской художника у всех вызывает необъяснимые чувства. Даже у тех, кто к искусству относится обыкновенно, скажем, обывательски. Я с момента своего осознания воспринимала художников и все, что с ними связано, как что-то не совсем человеческое, тонкое, с бытом и повседневностью не имеющее ничего общего. На выставках смотрела как завороженная на картины, с которых потоком лился свет, и думала: «Какая неизмеримая глубина в душе у этих людей!». Они, наверное, и пищу едят не совсем человеческую, и выражение лица их никогда не спутаешь с простыми смертными. Жизнь, так или иначе, сталкивает нас с тем, к чему мы стремимся, что ищем и неожиданно находим. Вот и мне удалось побывать в гостях у нескольких художников, среди них я выделила ее – Александру Янковскую, творчество и общение с которой подарило мне удивительное, неповторимое многоцветие.

Зашла я в ее мастерскую и увидела скромную, спокойную женщину, очень худенькую, почему-то она напомнила мне Ахматову. Тогда про себя я подумала: «Наверное, страдала много, если в глазах такая глубокая печаль, а из картин необычный свет…». После посмотрела работы: одна из них – графика, с четким названием: «Жизнь по Достоевскому», о ней Александра сказала мне: «Это моя жизнь». Больше говорить ничего не нужно, все и так ясно. Вопросы о жизни оказались исчерпаны одной фразой и одной картиной. Да, зачем быть голословными, когда все выражено в творчестве? Когда каждая картина – текст, который можно читать бесконечно, и он всегда новый…

Интерьер необычайный. У всех художников мастерские в два, а то и три этажа высотой с большими окнами во всю стену. Ну скажите, пожалуйста, как в нашем старом городе с однотипными зданиями, где каждый второй живет в «хрущевке», помещаются такие здоровенные мастерские? Это было совершенным открытием для меня: в мире однотипности, схематизма такие неординарные мастерские. У всех художников свое жилище, свое отражение мира духа.

У Александры Янковской мир был чисто женский, с привычными и непривычными атрибутами. Второй этаж, куда не ступает никто, кроме нее самой, массивная деревянная лестница, поющие канарейки, небольшой столик с фруктами, чайным сервизом и ракушками. Раковины сразу обратили на себя внимание. Их много – различной формы и величины, они, оказывается, служат столовыми предметами хозяйке мастерской.

- Люди думают иногда, зачем я все это достала перед их приходом, а я так живу, ем из вот этой ракушки, свечи зажигаю. Ничего здесь нет случайного и ненужного, – говорит она тихо и размеренно.

Я смотрела в эти светло-зеленые, как вода глаза, и мне казалось, что знакомы мы очень давно, я ее сразу узнала, по энергии, которую она излучала. Когда-то там мы уже встречались и здесь непременно должны были сойтись.

– Вы давно пишете? – спросила я Александру. Она посмотрела на свою стену и сказала размеренно.

– Да, уже 10 лет.

– Мне кажется, вот из той картины излучается глубинная энергия, – сказала я, сама не зная, откуда появились во мне эти ощущения.

– Откуда Вы знаете? – удивилась она.

– Я так чувствую, – не заметив ничего необычного, ответила я.

– Вы знаете, Анна, я, кроме написания картин, всегда занималась преподавательской и воспитательной работой. В свое время это была художественная школа, сейчас – это раскрытие в людях, в детях и взрослых, творческого потенциала. – Она с интересом смотрела на меня, словно старалась почувствовать, пойму ли я ее. – Это не педагогическая деятельность в чистом виде, а помощь людям в обретении себя, в понимании своего истинного предназначения. Обучение творческим основам.

– Вы учите людей искусству, сквозь которое они смогут духовно вырасти? – спросила я, прекрасно понимая, о чем идет речь.

– Вы когда-нибудь задумывались над смыслом слова «основы»? – задала художница несколько риторический вопрос, – это слово имеет гигантское значение: ОСЬ НОВОГО, ты помогаешь людям обрести Ось Новой Жизни. Это слово прошло в одной из моих работ, посвященной теме памяти, его я закладываю в своих учениках.

Александра говорила размеренно и очень вдумчиво, казалось, она размышляет над каждым словом, боясь сформулировать мысль неверно. Я подумала, что в ее голове идет не переставая, постоянно, творческая работа. Она облачает свои мыслеобразы в слова.

– Александра, что для Вас женская тема? – Я показала на картины, которые содержали множество женских образов, в них было бесконечное количество цветов, ликов, эмоций.

– Посмотрите – это кувшинчики, яблочки, цветы - все они очень… глубокие. Вот эти рыбки, свет и все многоцветие жизни и есть разноплановое творчество, взращивание красивых женственных качеств и отражение их на полотне. Мое творчество такое же многогранное, как и женская душа. Я не очень хорошо выражаю мысль, я художник, мои мысли на холстах…

Так она постоянно оправдывала свою якобы угловатую речь, на самом деле все было сказано искренне, по-женски просто, – а этими качествами, к сожалению, обладает далеко не каждый, кто считает себя одаренным словом.

– Я хочу спросить Вас о том, как Вы смотрите на свое предназначение? Вы пришли в этот мир в это именно время, почему Вы выбрали его? – спросила я, глядя в ее глаза прямо, я уже говорила с ней не как журналист, я общалась с ней, как с той, кто вибрировал на других скоростях, я знала, зачем она здесь. Она была мудра, я это чувствовала тогда только интуитивно. Она была одной из нас, ее сознание было открыто, она знала все. Это был просветленный человек.

– Я не случайно оказалась на тяжелой энергетически Кузбасской земле, очень не случайно. Мои картины несут свет, так говорят многие о них. Этого света пугаются люди и часто не допускают мое творчество в широкие массы, но я все равно иду и несу его людям. Мне мои ученики говорят: «Александра, Вас не берут, потому что Вы не вписываетесь в общую картину». Ведь мои картины написаны с такой душой, они буквально выстраданы, и поэтому эта энергия льется из них. Недавно я понесла свои работы на выставку, и их не взяли, выставочный зал отдали одному из художников-абстракционистов. Я увидела там одну черноту! На меня смотрело противоположное, страшное… Свет пугает людей, а меня печалит, что не все видят мои картины.

Она замолчала, задумалась.

– И что, по-вашему, помогает Вам бороться? – это был последний вопрос, который глубинно интересовал меня.

– У меня отсутствует такое качество, что если меня не взяли, я ушла и сломалась. Нет, я приду снова, и буду стучать до тех пор, пока не откроют… Меня бесполезно убивать. У меня есть цель, и я знаю, чего я хочу, что хочу получить, до какого совершенства дойти. Я хочу подарить людям свет, открыть в каждом способность к самосовершенствованию. Я хочу, чтобы люди узнали разницу…

Она внимательно посмотрела на меня и сказала:

– У тебя великое предназначение, ты еще сама с трудом понимаешь какое…

Я удивленно взглянула на нее, тогда на этом мы закончили беседу, нужно было возвращаться.

Необыкновенная женщина, скромная и спокойная, мне показалось, что в ее душе живет гармония, откуда она взялась в нашем сложном мире? Скорее всего, эта гармония взращена сильным духом, воспитана глубокой целью и испытана нечеловеческим страданием жизни «по - Достоевскому». Мы еще о многом говорили с ней, но главное, что я получила от этой встречи, было общение с Богом, который в виде света исходит из ее картин.

Задумайтесь над фразой: «Я хочу, чтобы люди узнали разницу»…Узнали разницу между светом и тьмой, и смогли сделать правильный выбор. А может, мы еще этого не знаем?.. Может, тьма порождена неведением и нежеланием знать, что истинно в мире, а что ложно. Ведь неведение есть величайшее зло для души, об этом, предупреждая, говорил еще Иисус:

«Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?»

Евангелие от Матфея, 6:22

 

 

Сон 14.

Битва

Едем на огромной космической машине, одеты в уже знакомые серебряные латы, все мы сияем. Наши тела таковы, какова наша истинная сущность, они – великолепны. Мои волосы развеваются на ветру, рядом за рулем Ин. Мы едем навстречу чему-то важному, я плохо осознаю, где нахожусь. Неожиданно она поворачивается и говорит мне, что сегодня решающая битва, мы, конечно, одержим победу, я мысленно соглашаюсь с ней и поворачиваю взор назад, за мной целый легион. Я поднимаю руку, и мгновенно армия присоединяется к нам, и мы переносимся на огромное поле. На другой стороне поля появляются деревья, своими верхушками они уходят высоко в небо. Мы останавливаемся и выходим из машины. Она исчезает. Мы все трепещем от осознания предстоящего боя. Повернув голову, я вижу, как напротив начинает появляться свита. Она другая. Я чувствую, как от них исходят холод и печаль. Во главе свиты стоит воин. Серый воин. За ним большая серая сущность, скопление других. Я смотрю на него без страха, я знаю свою силу. Инесс выходит вперед, она старше, она идет первой, я иду за ней, за мной еще кто-то, чьих лиц я не вижу. Я понимаю, что противоборствующие силы примерно равны.

– Я ждал тебя очень долго, – ласково говорит Серый воин и протягивает Ин руку.

– Я тоже ждала этой встречи! Твоя ласковая речь противна мне, – жестко сказала Ин.

– Да, удивительно, а ведь когда-то ты сама пригласила меня в свой сад, тебе было скучно, ты забыла? – Серый иронично окинул взглядом Ин, затем молниеносно оказался рядом и прикоснулся губами к ее щеке. – Ты ведь помнишь меня, ты скучаешь по мне…

От него исходила страсть, которая вызывала в Ин омерзение, она вздрогнула и отбросила его от себя величайшим порывом.

– Как ты смеешь, я никогда не была с тобой! – Ин была шокирована. – Ты, проклятый, ты…! Убирайся, не смей прикасаться ко мне!

– Ой-ой-ой! Какие мы нежные, я ведь тебе не навязывался, вспомни, ты скучала в мире, в котором было столько гармонии, тебе хотелось развлечься, и ты создала меня, ты притянула меня сюда, и я полюбил тебя, конечно, не божественной любовью, а собственнической! Той, на какую способен! – Он вперил в Ин свой взгляд, полный похоти и желания.

– Что ты мелешь! Ты, падшая тварь! – Ин была вне себя.

– Если бы это была неправда, наверное, ты не злилась бы так, что совсем не свойственно вам, святошам. Ты первая женщина, узнавшая злость и подарившая ее людям, начиная с Него, того, кому мы с тобой подмочили репутацию. – Серый улыбался и подмигивал Ин своими черными без отражения глазами.

Говорить было бессмысленно. Ин подумала об оружии, и мгновенно меч с синим пламенем засиял в ее руках.

– Ну-ну, девочка хочет поиграть в вечный бой Добра и Зла, за это я и люблю тебя! Давай, начинай, – сказал Серый, и в его руках засверкал меч с красным пламенем.

– Ты знаешь, что исход предрешен, – произнесла уверенно Ин. – Зачем ты постоянно сопротивляешься?

Воин насмешливо улыбнулся и обвел рукой свое войско, из серого скопища отделился силуэт одного человека, это был мужчина. Инесс внимательно посмотрела и вдруг увидела его проявившееся лицо, в армии Серого был Иван. Ин вздрогнула. Она остановилась в немом страдании.

– Ты и теперь считаешь, что исход предрешен? – Серый воин смотрел насмешливо, он знал, что сегодня восторжествует он, он нашел ее слабое место, ее Ахиллесову пяту. – Теперь у меня есть козырь. Давай, начинай битву. Негоже всегда мне. Вы же, святоши, будто и нападать не умеете. Твой ход.

Голосовые вибрации стали громовыми. Инесс не могла пошевелиться, она застыла. Перед ней стоял Иван, он был с ними, это было невозможным, этого просто не могло быть. Молниеносно мысль со скоростью света направилась вверх светящимся столбом: «Господи, что мне делать?». Мысль сразу же достигла источника. Здесь в тонком мире, стоило только подумать, как все реализовывалось в тот же миг. Послышался странный звук, которого нельзя услышать на Земле. В следующую секунду появилась женщина. Она сияла так, что вся тьма сжалась. Серый воин поспешил надеть очки.

– Матерь, – взмолилась Ин, - Помоги мне! – Из глаз ее сияя бежали слезы. – Помоги мне. Я люблю его. Я не знаю, что мне делать!

Я смотрела на них и чувствовала огромное сострадание, я ощущала все эмоции, как свои.

Женщина приблизилась к Ин и сказала:

– Я заберу его у него, я дам ему шанс, которым станет твое страдание на Земле. Ты согласна? – тихо и уверенно спросила Дева, она знала, что Ин нужна помощь.

– Матерь, я согласна, лишь бы спасти его душу. – Из глаз Золотого Ангела стекали слезы, они падали на сияющую траву и разбивались, стеклянными осколками разлетались вокруг. Страдание Ин было осязаемым. Все эмоции стали плотными, словно в реальном мире, только испытывали мы их все. Войско Серого воина с нетерпением ожидало дальнейших действий, замешательство среди Светлых привело их в неминуемый восторг, они стали издавать противное завывание и источать еще большую ненависть, словно жаждущие крови и мяса хищники. Силуэт Ивана был аморфным, он не испытывал чувств, казалось, он в глубоком сне, никаких реакций.

– Ты понимаешь теперь, что все это – твой сценарий? Это твое желание! Ты хотела этого когда-то давно, пора тебе это осознать. – Правда из уст Девы была жестокой, но это была правда.

Душа Ин трепетала. Она начинала связывать события, она поняла, что тогда, в своей первой жизни, она захотела испробовать еще что-то, кроме счастья, чтобы ощутить боль. Тогда она притянула энергии из других Вселенных, и Бог не вмешивался, потому что любое желание человека на Земле было уважаемым. Тогда впервые появилось зло. И Ин поняла, что она захотела его сама всем своим глубинным сознанием, она захотела чувствовать, что живет по-настоящему, она захотела большего, чем у нее было. У нее был целый мир, а она захотела его разрушить. Тогда впервые человек узнал смерть, он ее себе придумал, чтобы ощущать оргазм от бешеной боли, которая сопровождала процесс потери. Тогда впервые люди стали жить, используя зло как наркотик. И по сей день многие получают удовольствие от осознания себя несчастными. Они имеют все для счастья, но им этого недостаточно. Потому весь мир отражает страдание, массовое страдание. Людям так понравилось страдать, чувствовать себя жертвами, что даже не осталось места для мысли в спящем разуме об ответственности за эти эмоции, эмоции, что породили мы сами.

Ин ощутила такую ломоту в голове, что чуть не потеряла сознание от боли. Дева приблизилась к ней и прикоснулась. Она послала ей одну только мысль: «Наказывать себя будешь ты сама. Никто и никогда тебя не осудит. В тебе нет вины. Тебя любят точно так же, как и других, и так будет всегда, пока ты не поймешь, пока ты больше не захочешь получать такой опыт…». Матерь излучала любовь, она повернулась к противоположной стороне и засияла.

В этот миг все поле залилось светом, таким ярким, что вся тьма затряслась. Вперед выступили великие воины Света, от них исходила благодать. Серое скопище стало кричать, с болью и воплями, проклятиями, которым не было равных на Земле. Воины Света направили вперед свои мечи, и из них сияющим потоком полился синий свет, который насквозь прожигал черноту. Та, кем я была там, поднялась в воздух и направилась прямо в гущу тьмы. Навстречу вышел мой любимый парень, которого некогда я принимала за своего нерождённого сына. Он приблизился и посмотрел в мои глаза. В них было столько ужаса, я не смогла нанести удар, но свет, который разливался от нас, застилал все поле, эти черные глаза с длинными ресницами перестали мигать. Он застыл, воплотился в статую, холодную, недвижимую. Я плакала, мои слезы стеклянными каплями падали на поле и разбивались вдребезги. Я не имела права остановиться. Вперед вышла Матерь. Ее обращение было ко всем нам. Она обладала силой, равной которой не было во Вселенной. Эта сила заставляла дрожать все вокруг. Она называлась – Любовь. Ни одна энергия в Космосе не могла завладеть ею. Эта энергия была самой великой, она осветила Божественное творение и оживила мир, когда он только был создан.

– Когда-то Бог сотворил прекрасный мир, – зазвучал голос Девы высочайшими нотами. – Он разделился надвое и рассыпался на миллионы капелек, эти капельки стали человечеством. Он так любил мир, что выбрал непротивление. Он подарил право выбора своим любимым созданиям. Он подарил им все свои дары – они знали, что они Боги и каждый мог творить свою реальность, создавать мир и любить его. В любви создателя не было даже мысли ограничения. Он отдал все и отпустил творение. Но сохранил себя во всем, в каждой капле дождя, в дыхании ветра, во взгляде младенца. Потеряв связь, создания стали одиноки, и тогда великая энергия Любви, которая путешествовала во Вселенной, осветила мир, она помогла Богу, она сама выбрала его, благословив творения. И не было силы величественней в Космосе. Не было силы более могучей. Все, что вибрировало на других скоростях, не могло создать саморазвивающуюся Вселенную. Все энергии Космоса в замешательстве остановились. Они стали пытаться сбить мир с пути, разрушить Бога, в тот момент, когда он проходит земной опыт воплощения, когда он забывает о том, кто Он. Эти энергии ничто в сравнении с нашим даром.

Дева замолчала, от ее голоса у падших лопались перепонки, им было тяжело, они молили о пощаде. Я вдруг вспомнила, что где-то слышала эти слова, так говорила Анастасия, лесная отшельница. Она – проснувшаяся, никогда не спящая, открыла во мне первые мысли и пробудила воспоминания, она подарила мне мечту. Да будет светлым имя ее.

– Главным, что парализовало волю людей, – был страх, порожденный потерей связи с творцом. Связь специально была разрушена, люди забыли свою божетсвенность и погрузились в тьму и страх, – продолжала речь Дева, эта информация была уникальной, мы слушали внимательно и смотрели на корчащихся от ужаса падших. – Его вы могли преобразовать в Любовь. Но как? Самой Любовью и Благодарностью. Эта технология не доступна никому в Космосе. Это делало вас уникальными. Тогда Серые воины, ввергнувшись в энергии других миров, стали их продолжать сквозь тех, кто глубоко спал. Манипуляция, чуждое любви поведение сделало людей орудием, а жизнь ресурсом. Многие добровольно согласились подчинять других, контролировать и манипулировать. Это были те, кто хорошо транслировал все, что разрушало человека.

Матерь вышла в центр. От нее исходил свет, и он не имел границ, он испепелял все невечное. Она обратилась к Ин. Я стояла в свечении Девы и чувствовала любовь и сострадание одновременно.

– Он выбрал падение, ему помогли, но ты оживила его. По плану Серого Иван был марионеткой, посланной, чтобы затянуть твою душу. Ты должна была упасть. Но твое желание, твоя любовь вернули его к источнику. Ты сходила с пути, благодаря ему, но ты приобретала опыт и он бесценен. Ты знаешь, что Творец любит тебя так, что позволяет выбирать все, что захочешь ты, он не контролирует, он просто любит тебя.

– Я виновата, Матерь, я виновата, – Ин опустила голову.

– Нет вины ни у кого. Виноватым можно быть на Земле, а у неба нет вины. Ты принадлежишь высшим сферам, ты не можешь перестать знать то, что знаешь. Я прекращаю битву.

Великая Матерь повернула лик к Серому, одного взгляда было достаточно, все залилось светом.

Я проснулась. Этот сон не давал мне покоя, но что я могла сделать, я лишь наблюдала. Я осознавала, что все существует и все реально, и где большая реальность, было непонятно. Где жизнь была настоящей? Где она была сном? Я точно знала лишь одно: в какие бы одежды мы здесь ни одевались, какие бы роли ни играли, главное было то, что у нас внутри, именно это мы оставляли с собой, это мы уносили с собой, это мы не могли потерять или забыть. Мир стал вращаться с невероятной скоростью. Это был мой мир. Он был великолепен.

 

 

Глава 18.

Золото

Параллельно с проектом, Инесс решила открыть салон красоты. Ее давняя мечта стала близка к реализации. Иван решил вложить в новый бизнес жены еще несколько миллионов. Как только она получила деньги, дело закрутилось с невероятной скоростью. Ин привлекла к работе свою сестру, которая выполняла функцию финансового контролера. Перед Инесс перестали вставать границы и рамки, она вышла за них. Она стала самовоплощением.

– Милый, я не знаю, как тебя отблагодарить. Ты даришь мне салон, у меня сбывается мечта! – восхищенно щебетала Инесс.

Иван скромно улыбался, это была лишь малая толика того, что мог подарить он взамен ее любви. Он жил для нее, и был готов раствориться в ней, ему было все равно, что будет дальше. Нужно было ценить данный момент, то, что имеешь. Ему было хорошо известно, что его приключение под названием Жизнь может закончиться в любую минуту. Он знал цену времени.

– Ты придумала, как назовешь салон?

– Да, я назову его «Голд». Золото. Ты же знаешь поговорку, как корабль назовешь, так он и поплывет.

– Поэтому ты назвала журнал «Женский мир»? Потому что его героини – женщины и их судьбы. А главным героем салона станет золото?

– Да, наверное. Куда мы отправимся с тобой отдыхать на каникулы? – сменила тему Ин.

– Куда хочешь. Хочешь, махнем на остров?

– У тебя есть остров? – Ин искренне удивилась.

– Нет, но его можно взять в аренду.

Иван ласково улыбнулся. Ин расцвела, она так любила эти неожиданные поездки.

Через несколько дней они были вдвоем на берегу моря. Море было невероятно контрастным, противоположным Сибири миром. Как удивительно раскрашена наша планета, она дарит нам такие разные эмоции, в разных уголках Земли совершенно разная жизнь, здесь среди зелени прятались маленькие домики, гостиницы наступали на лазурный берег. Ин восхищенно вдыхала соленый морской воздух, он был очень влажным, не таким, как дома. Воздух был лечебным.

– Не случайно боги селились на берегу моря, все развитые цивилизации находились близ экзотических, удивительных мест, – сказал Иван, всматриваясь вдаль.

– Почему же некоторые из людей стали жить там, где живем мы? – спросила Ин, словно у самой себя.

– Ссылка, место вечной мерзлоты и печали. Короткое лето, суровая зима – не каждый сможет сохранять здоровые мысли, не то что здоровое тело. Сибирь – место не для слабых. – Иван повернулся и посмотрел на жену. Она была великолепна. Ее волосы сияли в лучах солнца, солярий теперь ей был не нужен, солнца было больше, чем достаточно. Она устремила свои глаза вдаль на морские волны, причудливо извивающиеся и всегда неповторимые.

– Ты знаешь, в море влюбляются и никогда не изменяют ему, оно как женщина. Посмотри, как оно великолепно. Я понимаю, почему мои родители уехали проводить старость на море. Лучшее место для жизни…Если когда-то я останусь одна, то отправлюсь к ним, – сказала Ин с ноткой печали и предопределенности.

– Ты не останешься одна, – голос Ивана стал несколько приглушенным, – ты всегда будешь с кем-нибудь, и будешь счастлива.

Ин повернулась и посмотрела на мужа так пронзительно, как только умела. Ее глаза отразили сияющие волны. Иван вдруг понял, вот с чем он всегда сравнивал ее глаза, с морской волной, они такие же: иногда спокойные бирюзовые, как море в штиль, иногда темные, бушующие, иногда белые, прозрачные, дышащие холодом. Глаза отражали ее душу, она напоминала стихию – непредсказуемую, своенравную, всегда новую. Только ради таких женщин можно было отдать все, даже себя.

– Я не буду ни с кем, кроме тебя. Я могу вернуться лишь туда, откуда пришла, у женщины вообще нет своего дома. Знаешь, есть колыбель, мать, отец, после ты становишься колыбелью для кого-то, а если судьба распоряжается так, что ты остаешься одна, то ты возвращаешься к источнику. – Ин была очень задумчива, эти мысли не давали ей покоя, странные мысли. Иван поймал эмоцию и взял себя в руки.

– Что-то Вы, госпожа, загрустили, и разговоры у нас какие-то больно серьезные. Мы отдыхать приехали или загружаться? – Он улыбнулся, но глаза его были темны, в них плохо скрывалась печаль.

– Давай просто посидим молча, – попросила Ин. – Я почему-то печальна, мне сложно понять, почему, давай просто помолчим…Посмотрим на волны…

Иван уступил, ему и самому не хотелось притворяться. Они смотрели молча вдаль. Обнявшись, каждый думал о своем, так сидели на берегу два великих Ангела, одетые в человеческие одежды. Они знали, что их ждет, но именно ради этого они и пришли сюда.

Море перекатывало свои волны. Глубокое и вдумчивое, оно разделяло человеческие эмоции, как любую другую стихию, его можно было чувствовать, оно забирало человеческую боль, растворяло ее в себе, чтобы потом вылить свой гнев на тех, кто заслужил, кто оставался с ним наедине и пытался бороться..

Проснувшись утром, Ин увидела солнце, осветившее всю комнату, солнце было слишком ярким, к нему еще нужно было привыкнуть. Ин подняла руку и стала смотреть, как лучи света окутывают ее кожу и отражаются от нее. Кожа словно светилась, Ин вскочила, накинула легкий халат и выскочила на балкон. Отель располагался прямо на берегу, и можно было встречать утро, глядя на прибой.

«Как удивительна моя жизнь, – подумала Ин, – как необычна». Она подняла руку, протянула ее вперед, и в голове ее мелькнула мысль: «Я люблю себя, я позволяю жизни предоставлять мне все, что я хочу, пусть другие работают, я пришла в этот мир получать эмоции через радость творчества. Пусть это будут эмоции счастья». Кто-то ласково обнял ее за талию. Она почувствовала знакомый запах, запах того, кто был в ее подсознании.

– Как отдохнула? Не мучают головные боли? – заботливо спросил Иван.

– Знаешь, головные боли могут мучать на море только дураков, – Ин разулыбалась. Ей хотелось шутить. – Куда мы отправимся сегодня?

– Мы займемся с тобой дайвингом, – сказал загадочно Иван.

– Правда? Я никогда не плавала с аквалангом. Знаешь, а если мы вдруг забудем скинуть лестницу, как мы сможем вернуться на яхту, я слышала о таких случаях?

– Не беспокойся, я никогда ничего не забываю.

– Излишняя самоуверенность погубила многих известных полководцев. – Глаза Ин стали ехидными.

– Меня не погубит, – парировал Иван.

Глава 19.

Трансформация

Когда я зашла в офис, увидела Инесс, сидящую ко мне спиной. Ее шея была бронзового цвета.

– Ты отлично выглядишь, – приветствовала я ее.

Она обернулась и ее глаза стали ласковыми, последнее время она больше стала ценить нас, а мы перестали ее осуждать.

– Как у нас дела, номер готов? – спросила она с привычной деловой интонацией.

– Да, можешь не беспокоиться. Сегодня запланирована фотосессия, снимаем очки. В коллекции будет представлено восемь брендов. У Gucci в этом сезоне интересные модели.

– Здорово, у меня отличный загар, я буду участвовать, возьмем еще сестру, Кристи, она загорела не меньше меня, недавно вернулась из Египта, – сказала воодушевленно Ин.

– Как тебе будет угодно, – ответила я, – только вот я не смогу быть на фотосессии, потому что после семи вечера мне нужно быть дома, с ребенком.

– Конечно, конечно, – успокоила меня Ин, я даже не ожидала столь явного понимания. Обычно она злилась, что у нас есть возможность жить светской жизнью, а мы не ценим ее. По крайней мере, так думала она.

Время летело. Мы создали и зарекомендовали бренд, все больше читателей привлекал наш журнал. Он был живой, от него веяло свежестью, яркостью, новизной и креативом. Все мы, наша творческая группа, вдыхала в него коллективную мысль о прекрасном. Он развивался и рос, как ребенок, наше детище.

Инесс много времени стала отдавать обустройству своего салона. Появившаяся у нас еще большая свобода не вселяла в нас радость, а заставляла задуматься, нужна ли ей наша работа. Может быть, Ин вообще не захочет печатать следующий номер. Несмотря на все сомнения, я понимала, что нужно работать и продолжать реализовывать задуманное.

Все свое свободное время я проводила, изучая и открывая новое, я читала в транспорте, ночью писала статьи, днем работала в офисе, либо вела уроки в лицее. Работа в образовательном учреждении была достаточно интересной для меня, совсем другая деятельность. В последнее время стало появляться все больше талантливых детей, в головы которых зачастую вдалбливали понятия, совершенно не нужные в реальной жизни, не полезные и даже опасные для будущего успеха. Я приходила к детям в начальное звено и вела занятия по риторике нетрадиционно, добавляла элементы психологических разгрузок, фрагменты добрых советских мультфильмов, на примере поведения героев объясняла детям принципы человеческого взаимодействия, основанные не на конкуренции и соперничестве, а на партнерстве, добре и нравственности. Дети со всей школы, едва увидев меня в коридоре бежали ко мне и обвешивали меня, словно игрушки елку. Старшеклассники принимали меня за свою, я мыслила как они: смело, современно, креативно, я говорила то, что думаю, во мне не было раболепия, я была свободна, как они, современные дети с новыми незнакомыми человечеству вибрациями. На занятиях я открывала им глаза на многие вещи: на неверное понятие престижа, на категории ценностей чуждые истинной человеческой природе, на психологическое насилие, транслируемое со всех сторон современными СМИ. Со старшеклассниками мы работали в команде, создавали бизнес-планы, проекты. Лишь позже я поняла, что занималась со школьниками проектированием, обучала их проектному мышлению, мышлению шара, а не линии.

Как мыслит линейный человек? В категории прошлого, из которого выходит настоящее, а затем происходит будущее. С таким уровнем мышления человек, рожденный в простой, небогатой семье, не сможет увидеть лучшие возможности, будущего в иной сфере, он смотрит на себя как на продолжение своих родителей, и не видит других возможностей, кроме той линии развития, которую ему спрогнозировало общество. Такой человек даже не посмотрит в сферу создания своего мира, потому что его мир ограничен. Его окружение - отражение мышления.

Что делает человек, мыслящий проектно? Он допускает в свое сознание другие возможности: создание своего дела, кем бы хотел он стать в будущем, какую жизнь хотел бы прожить? Что нужно для реализации своего желания? Относятся ли эти цели к реальным, или они выходят из ряда достижимых? Человек с объемным мышлением стремится выйти за рамки своих ограничений, он видит возможности и ломает линию развития, выбирая параллельные версии своей жизни. Он сам создает свою версию реальности. Именно это я пыталась донести до подростков на занятиях, преподавая профессиональную карьеру, психологический спецкурс.

Таким образом, мне удавалось воспитывать и формировать сознание людей на различных уровнях, и все это воздействие имело только одну цель: помочь людям осознать, кто они. Я не понимала тогда, что таким образом постигаю себя, открываю себя, расту с феноменальной скоростью.

Глава 20.

Остатки Рая на Земле

Знакомство с Людмилой Ивановной Фойгт началось у меня с книги «Женщины Кузнецкстроя». Необычный, уникальный труд, посвященный женщинам, которые строили первый и главный в нашем городе металлургический гигант, ставший символом города и величия людей, живущих в нем. Женщин, чьи судьбы были стерты беспощадным временем, но благодаря автору книги и воспоминаниям современниц осталась память о них. Как говорил булгаковский Мастер: «Рукописи не горят», так и книги Людмилы Ивановны сохранили стиль и образ ее героинь и словно воскресили из прошлого истории женских судеб города Сталинска, подарив нам, потомкам, возможность помнить, а значит быть настоящими людьми, ведь жизнь в действительности протекает в трех измерениях: прошлом, настоящем и будущем…

Людмила Ивановна в тот период заведовала музеем. Судьба женщины, которая родилась в предвоенное время, прожила интересную, насыщенную событиями жизнь, приехав в незнакомый город, написала три книги о его истории, – на мой взгляд, заслуживала внимания.

Она только вошла в кабинет, где я ждала ее, как сразу все стало понятно. На меня смотрели веселые игривые глаза, но при этом очень глубокие и мудрые. Эти глаза не имели возраста. Мне было 24, а ей – 64, но, казалось, между нами нет временного расстояния. Я ощутила от нее то же тепло, что и от Янковской, безграничную энергию, которая олицетворяла весь опыт жизни.

– Здравствуйте, Вы Анна? – спросила она меня голосом очень четким и красивым, которым обычно говорят лишь воодушевленные молодые люди. Если слушать ее голос и не видеть тело, которое отдало дань времени, можно было подумать, что ей 25 лет. Я кивнула и улыбнулась ей. Мы были с ней из одного измерения.

– А я Фойгт, – скромно сказала она.

– Вы столько сделали для нашей культуры, для людей и в особенности для женщин, когда-то живших здесь, – восхищенно сказала я.

– Да что я сделала, написала книги, которые вышли очень ограниченным тиражом, и у меня, у автора, даже нет собственного экземпляра, – это ее нисколько не печалило, глаза ее смеялись.

Детство Людмилы прошло в Удмуртской ССР, утопающей в зелени березовых рощ и темнохвойных лесов. В памяти девочки навсегда остались ромашковые и земляничные поля, дамба, ведущая к речке Люга, по обе стороны которой по вечерам задавали концерты лягушки, купание под летним дождем и щавель – единственное лакомство обездоленных в годы войны детей.

– Вы еще были совсем ребенком, когда шла война, Ваше детство проходило именно в то время, что запомнилось Вам? – спросила я.

– Война пришла в наш дом, как и ко всем семьям, неожиданно, среди ясного дня. На любимых всеми в поселке лугах шло праздничное гулянье. – Людмила Ивановна посмотрела куда–то вдаль, словно воскрешая в памяти давние образы. – Мне тогда только-только исполнилось два года, но я до сих пор помню сильные руки высокого мужчины в длинной до пят шинели. Он подкидывал меня к потолку и смеялся, ловил и снова подкидывал. С войны он не вернулся, а на каком фронте пропал без вести, не могу узнать до сих пор! Нет в военкомате точных данных…

После жили одиноко, без отца. Людмила Ивановна рассказывала о своем детстве, а я словно смотрела фильм, старый черно-белый фильм.

– Когда мама умерла, я уехала по распределению в город Находку. Там работала во Дворце культуры моряков – ставила детские спектакли, играла в народном театре. Со временем директор заметил во мне склонность к режиссерской работе и направил учиться в Ленинградский государственный институт культуры.

Так Людмила попала в столичный город. Этот период жизни стал одним из лучших для нее. Днем лекции, репетиции, занятия сценическим движением, фехтованием, бальными танцами. Ставили «Двенадцатую ночь» Шекспира. Вечером посещение театров (благо, билеты были доступны по цене любому студенту), и музеев, занятия в библиотеке имени Салтыкова–Щедрина. Ни одну возможность для культурного и духовного роста она упускать не желала. Возвращение в Находку после окончания вуза несколько разочаровало, ее назначили заместителем директора дворца по культурно–массовой работе.

– А почему Вы не хотели возвращаться, ведь нужно же было кому-то нести культуру в массы, не всем же быть столичными жителями? – Иронично спросила я.

– Что Вы, Анна, в мои планы это назначение не вписывалось по очень простой причине. В то время вся работа велась под неусыпным оком нашей дорогой коммунистической партии. И постоянные требования увеличения цифровых показателей по проведению лекций, вечеров и прочих мероприятий приводило меня просто в бешенство, так как народонаселение в городе не прибавлялось, кадры дворца в своем количестве не расширялись. Значит, надо было врать в отчетах, искусственно накручивая цифры, и я ушла с этой работы. Кстати сказать, в партию я так и не вступила.

В круизе «По морям и землям Дальнего Востока и Приморья», куда Людмилу пригласили работать групповодом, она познакомилась со своим будущим мужем – Вадимом Фойгтом. Когда они обменивались впечатлениями после экскурсии, Вадим протянул ей эдельвейс: «На горных склонах бухты Анама я нашел редкий цветок и хочу подарить его Вам». «А знаете, – ответила Людмила, – одна из древних легенд повествует о том, что мужчина, который дарит девушке эдельвейс, признается ей в любви и предлагает руку и сердце». Это прозвучало как пророчество, спустя несколько месяцев она действительно вышла замуж за мужчину, подарившего ей этот горный цветок.

Когда в 1969 году Людмила приехала в наш город, она первым делом посетила краеведческий музей, улицу Достоевского, Кузнецкую крепость. Тогда она обратила внимание на многочисленные поселения на Верхней Островской и спросила у мужа: «Что это за дома приютились на склоне, как ласточкины гнезда на утесе?». Вадим рассказал ей, что здесь живут люди, которые построили этот город, воздвигли огромный завод. Он называл их «спецпереселенцами». Отзываясь о них с огромным уважением, он сказал, что этих людей насильственно привезли сюда с разных концов страны. Они вынуждены жить вдалеке от родных мест, у многих оборваны родственные связи. Именно тогда она впервые задумалась о том, что люди обязательно должны знать историю своей семьи, своего края, страны. Как-то один из великих сказал: «Без прошлого нет настоящего!». И действительно, жить в городе, не зная его истории, в какой-то степени даже безнравственно.

– И Вы решили написать о судьбах женщин, которые строили город, которые не были для Вас родными и близкими? Почему? – удивилась я, понимая, что подобные побуждения не вписываются в типичные мотивации людей. Не многие будут заниматься историческими судьбами чужого города, с которым ничего не связывало.

– Меня направили тогда работать в музей, и я искала животрепещущую тему. С началом «перестройки» стали раскрываться тайны деятельности коммунистической партии СССР и ее руководителей. Откровенные статьи на эту тему постоянно печатались в журнале «Огонек» и в «Литературной газете». Наступил период гласности, приоткрылись архивы КГБ, вышло правительственное постановление о реабилитации жертв политических репрессий, и я посчитала своим долгом начать исследование темы о репрессиях. В те страшные времена тысячи людей, живущих в нашем городе, приняли свой мученический венец, пройдя дорогою страданий. Необходимо было воскресить их забытые имена. В результате огромной работы в архивах, записи воспоминаний родственников погибших и воспоминаний узников лагерей, оставшихся в живых, совместных слез, сбора фотографий, документов и была построена экспозиция «Сталинск в годы репрессий», а позднее в 1993-1994 годах были изданы два выпуска книг на эту же тему.

– Книги на такую тему не очень-то популярны, Вам, наверное, было сложно их опубликовать? – спросила я, зная ситуацию на рынке печати.

– Конечно же, изданы они были благодаря активнейшему содействию и настойчивости председателя отделения Союза писателей нашего города, Рахманова Бориса Анатольевича. Сразу после этого я приступила к работе над книгой «Женщины Кузнецкстроя». В архивах мне часто встречались документы и всевозможные отчеты о работе делегатских собраний в Сибири. Они у меня всегда вызывали огромный интерес, и постепенно я начала их собирать. Просто складывала в папки, на будущее. Однажды в музее появилась маленькая женщина, с акцентом говорящая по-русски. Оказалось, что это – американка, профессор двух университетов Анна Рейсвеллер. На свой вопрос директору музея «Занимается ли кто-нибудь из сотрудников темой женщин 30-х годов», она получила отрицательный ответ, который я тут же опровергла, ко всеобщему удивлению. Я начала активно работать над этой темой в научно-техническом музее КМК, фонды которого мне с удовольствием открыла главный хранитель. Работа была написана с использованием архивных документов Новокузнецка, Новосибирска, Москвы и Ленинграда. А с американкой Анной мы продолжали перезваниваться и переписываться еще в течение четырех лет. К сожалению, свою книгу издать она не успела, ее жизнь оборвалась в 2002 году. Моя же книга «Женщины Кузнецкстроя» вышла в количестве 37 экземпляров и, наверное, стала библиографической редкостью, потому что даже у автора не осталось ни одного экземпляра. Книга была издана на средства института «Открытое общество», организованного фондом Д. Сороса.

Людмила Ивановна немного печально взглянула на меня, а после продолжила, словно, рассказывая о замечательных годах, проведенных в Индии, стирала свою грусть. В Индии она с семьей провела три года. Эта страна поразила цветом земли – она была охристая, красная. Запахи деревьев, цветов и кушаний, приготовленных с использований национальных специй, навсегда остались в памяти. В Дели – гуляли женщины в многоцветных сари, благодаря которым улица превращалась в цветущую клумбу. Еще запомнились голопузые ребятишки и наивное стремление Людмилы их накормить, раздавая всем плитки шоколада. В русском городке (г. Бокаро, штат Бихар) она ставила детские спектакли, занималась со специалистами, работавшими на металлургическом заводе, культурой художественного чтения, читала со сцены стихи, вела концерты. Много играли в большой теннис, волейбол, устраивали спортивные соревнования и путешествовали. Удивляли индийские танцовщицы и йоги, которых приглашали в клуб. Эта страна осталась в ее памяти страной чудес с удивительно доброжелательными, излучающими душевное спокойствие людьми.

В последние годы в свободное время Людмила пишет натюрморты, пейзажи в технике акварели. Это увлечение родилось в самый трагический момент ее жизни, когда она потеряла мужа, и стало ее спасением, уже более десяти лет рисование для нее – отдохновение от дел земных.

Когда мы заканчивали материал, Людмила Ивановна пришла на встречу печальная, но прошла фотосессию и принесла фотографии молодости.

– Почему Вы не такая, как обычно? – спросила я, почувствовав уже некоторую связь с этой уникальной женщиной.

– Сегодня я узнала, что мой старший приемный сын, известный альпинист, погиб в горах Эвереста… – Она посмотрела на меня взглядом умудренной опытом великой жизни женщины.

– Почему Вы пришли? Может быть, не стоило, когда такое горе… – только и смогла проговорить я. Только что я фотографировала ее и просила улыбаться, а она не могла, а я, такая непонятливая…

– Потому что жизнь продолжается, и человек должен выполнять свои обещания людям, – она задумчиво глянула в окно и грустно улыбнулась.

Я благодарна Людмиле Ивановне за то, что мы оказались вместе, и мне удалось увидеть ее мудрость, заключенную в самой ее жизни. Было ощущение, что тут на земле встретились две космические силы, когда-то решившие, что это обязательно случится. Между нами целая жизнь, ее лицо покрыто морщинами, мое – еще молодо, я гляжу на нее – а в глазах небо, такое знакомое. Это связь, ее нельзя купить или искусственно создать. Она возникает сама, как вспышка, как миг, в который все становится понятным.

 

 

Сон 15.