СКОТОВОДЫ‑МИЛЛИОНЕРЫ 4 страница

Вернувшись в лагерь, Гленарван застал своих товарищей менее удрученными. Казалось, у них затеплилась надежда.

– Ему лучше! Ему лучше! – крикнул Роберт, бросаясь к Гленарвану.

– Мюльреди лучше?

– Да, Эдуард, – ответила леди Элен. – У него был кризис. Наш матрос будет жить!

– Где Мак‑Наббс? – спросил Гленарван.

– Он у него. Мюльреди захотел с ним поговорить. Не надо им мешать.

Действительно, час назад раненый очнулся от забытья, жар уменьшился. Придя в себя, Мюльреди тотчас же попросил позвать Гленарвана, а если его нет, то майора. Мак‑Наббс, видя, как раненый слаб, запретил было ему всякие разговоры. Но Мюльреди так упорно настаивал, что майору пришлось сдаться.

Когда Гленарван вернулся, разговор длился уже несколько минут. Оставалось только ждать, что скажет майор. Вскоре кожаные занавески раздвинулись, и показался Мак‑Наббс. Он прошел в раскинутую под камедным деревом палатку, где ждали его друзья. Лицо майора, обычно бесстрастное, теперь казалось сумрачным и озабоченным. Когда глаза его остановились на леди Элен, на Мери Грант, в них отразилась глубокая грусть.

Гленарван стал расспрашивать майора. Вот что Мак‑Наббс узнал от раненого.

Покинув лагерь, Мюльреди поехал по тропе, указанной ему Паганелем. Он спешил, насколько это было возможно в темноте. Он проехал, как он думает, уже мили две, как вдруг несколько человек – кажется, пятеро – бросились наперерез лошади. Она встала на дыбы. Мюльреди выхватил револьвер и стал стрелять. Ему показалось, что двое из нападавших упали. При вспышке выстрелов он узнал Бена Джойса. Больше ничего

Мюльреди не видел. Он не успел расстрелять всех зарядов. Сильный удар в правый бок сбросил его с седла. Однако он еще не потерял сознания. Убийцы сочли его мертвым. Он почувствовал, что его обыскивают. Затем он услышал, как один из разбойников сказал: «Нашел письмо!» – «Давай его сюда, – отозвался Бен Джойс. – Теперь «Дункан» наш!»

Здесь у Гленарвана невольно вырвался крик. Мак‑Наббс продолжал:

– «А теперь поймайте лошадь, – сказал Бен Джойс. – Через четыре дня я буду на «Дункане», через шесть – в Туфоллд‑Бей. Там встретимся. Отряд Гленарвана будет еще вязнуть здесь, в болотах у Сноуи‑Ривер. Вы же переходите реку через Кемпльпирский мост, добирайтесь до моря и ждите меня. Я найду способ привести вас на яхту. Когда же мы побросаем команду в море, то с таким судном, как «Дункан», станем хозяевами Индийского океана». – «Ура Бену Джойсу!» – крикнули каторжники. Привели лошадь Мюльреди, и Бен Джойс ускакал на ней по направлению к дороге на Лакнау, а его шайка направилась к реке. Мюльреди же, хотя и тяжело раненный, нашел в себе силы дотащиться до того места, где мы нашли его почти умирающим. Вот что рассказал мне Мюльреди, – закончил Мак‑Наббс. – Теперь вы понимаете, почему отважный матрос так спешил сообщить все это нам?

Рассказ майора привел в ужас Гленарвана и его спутников.

– Пираты! Пираты! – воскликнул Гленарван. – Они перебьют мою команду и завладеют «Дунканом»!

– Конечно, – отозвался Мак‑Наббс, – ведь Бен Джойс захватит экипаж врасплох, и тогда…

– Значит, надо опередить этих негодяев! – сказал Паганель.

– Но как же мы переправимся через реку? – спросил Вильсон.

– Так же, как и они, – ответил Гленарван, – каторжники перейдут через Кемпльпирский мост, то же самое сделаем и мы.

– А как быть с Мюльреди? – спросила леди Элен.

– Мы понесем его! Будем сменяться!.. Не могу же я допустить, чтобы моя беззащитная команда попала в лапы шайки Бена Джойса!

План перейти реку через Кемпльпирский мост был осуществим, но, конечно, рискован. Каторжники могли засесть у моста и оборонять его. Их оказалось бы человек тридцать против семи мужчин отряда. Но бывают минуты, когда не до расчетов и, несмотря ни на что, надо идти вперед.

– Милорд, – обратился к Гленарвану Джон Манглс, – прежде чем решиться испробовать последний шанс и рискнуть перейти через этот мост, стоит сначала все разведать. Я беру это на себя.

– Я с вами, Джон, – заявил Паганель.

Джон согласился, и оба они стали тотчас же собираться. Надо было идти вниз по течению, пока они не найдут мост, о котором говорил Бен Джойс, и, конечно, соблюдать осторожность, чтобы не попасться на глаза каторжникам, вероятно наблюдавшим за берегами реки.

Итак, два отважных путешественника, хорошо вооруженные и снабженные пищей, пустились вперед, пробираясь среди высокого тростника, росшего по берегам.

Их ждали весь день, но наступил вечер, а они все не возвращались. В лагере начали беспокоиться.

Наконец около одиннадцати часов Вильсон возвестил об их приближении. Паганель и Джон Манглс вернулись, крайне утомленные десятимильным переходом.

– Ну, что этот мост? Он существует? – бросившись им навстречу, спросил Гленарван.

– Да, мост из лиан, – сказал Джон Манглс. – Каторжники действительно прошли через него, но…

– Но что? – допрашивал Гленарван, предчувствуя новую беду.

– Они сожгли его за собой! – ответил Паганель.

 

Глава XXII

ИДЕН

 

Предаваться отчаянию было некогда, надо было действовать. Кемпльпирский мост сожжен, но необходимо во что бы то ни стало переправиться через Сноуи‑Ривер и добраться до Туфоллд‑Бей раньше шайки Бена Джойса. Вот почему, не теряя времени на бесполезные разговоры, Гленарван и Джон Манглс на следующий же день, 16 января, отправились к реке, чтобы найти какой‑нибудь способ переправы.

Бурные, вздувшиеся от дождей воды все не убывали. Они клубились с неописуемой яростью. Пуститься по ним значило бы обречь себя на верную гибель. Гленарван, опустив голову, скрестив на груди руки, неподвижно стоял на берегу.

– Хотите, я попытаюсь вплавь перебраться на тот берег? – предложил Джон Манглс.

– Нет, Джон, – ответил Гленарван, удерживая за руку отважного молодого человека, – подождем еще!

Они вернулись в лагерь. День прошел в томительном беспокойстве. Раз десять Гленарван приходил на берег Сноуи – Ривер. Он пытался изобрести какой‑нибудь смелый способ переправы. Тщетно. Даже если бы меж берегов реки неслись потоки лавы, и тогда она была бы не более неприступна.

В эти долгие часы вынужденного бездействия леди Элен, следуя советам майора, старательно и толково ухаживала за раненым Мюльреди. Матрос чувствовал, что он возвращается к жизни. Теперь Мак‑Наббс смело мог утверждать, что у раненого не были затронуты главные органы. Видимо, слабость его объяснялась лишь большой потерей крови. А раз кровотечение остановлено и рана затягивалась, для полного выздоровления нужны были только время и покой. Леди Элен настояла, чтобы Мюльреди оставался в первом, лучшем отделении повозки. Честному матросу было совестно. Он все думал, что из‑за него может задержаться весь отряд, и добился обещания, что если будет найден способ переправы, то его оставят в лагере под присмотром Вильсона.

К несчастью, не удалось переправиться ни в тот день, ни на следующий, 17 января. Такая задержка приводила Гленарвана в отчаяние. Напрасно леди Элен и майор пытались его успокоить и уговорить терпеливо выждать. Выжидать, когда Бен Джойс, быть может, уже всходит в эту минуту на палубу яхты! Когда «Дункан», быть может, уже разводит пары и снимается с якоря, чтобы направиться к роковому для него восточному побережью!

Джон Манглс переживал те же муки, что и Гленарван. Поэтому, стремясь во что бы то ни стало преодолеть ставшее на пути препятствие, молодой капитан соорудил из больших кусков коры камедных деревьев нечто вроде пироги. Из этих легких пластов, скрепленных деревянными перекладинами, получилась хрупкая лодка.

Днем 18 января капитан и матрос приступили к испытанию суденышка. Они проявили чудеса сноровки, силы, ловкости, отваги. Но, как только пирогу подхватило течение, она перевернулась, и храбрецы едва не поплатились жизнью за свою попытку. Пирога же, закрутившись в водовороте, исчезла. Джону Манглсу и Вильсону не удалось проплыть и десяти саженей по разлившейся на целую милю после дождей и таяния снегов реке.

Дни 19 и 20 января не принесли ничего утешительного. Майор и Гленарван поднялись вверх по течению на целых пять миль, но брода не нашли. Река всюду мчалась с той же бурной стремительностью: ведь в нее вливались все воды горных ручьев и речек южного склона Австралийских Альп.

Приходилось отказаться от надежды спасти «Дункан». Со времени отъезда Бена Джойса прошло пять дней. Яхта, наверное, уже была у восточного побережья и в руках каторжников!

Однако такое положение вещей не могло длиться бесконечно. Чем сильнее наводнение, тем быстрее оно кончается. 21‑го утром Паганель заметил, что вода в Сноуи‑Ривер начала спадать. Географ сообщил об этом Гленарвану.

– Э, не все ли теперь равно! – ответил тот. – Слишком поздно!

– Это не основание, чтобы оставаться здесь, – заметил Мак‑Наббс.

– Конечно, – отозвался Джон Манглс. – Быть может, завтра можно будет переправиться.

– Спасет ли это мою несчастную команду? – воскликнул Гленарван.

– Прошу вас, милорд, выслушайте меня, – сказал молодой капитан. – Я хорошо знаю Тома Остина. Он, конечно, выполнит приказ и уйдет в море, как только это станет возможным. Но откуда нам известно, вышла ли яхта из ремонта ко времени прибытия в Мельбурн Бена Джойса… А что, если нет? Что, если Остину пришлось на день, на два задержаться?

– Ты прав, Джон, – согласился Гленарван, – нужно добраться до Туфоллд‑Бей. Мы ведь всего в тридцати пяти милях от Делегита!

– А там, – сказал Паганель, – мы найдем быстрый транспорт. Как знать: быть может, мы еще успеем предупредить беду!

– Так в путь! – крикнул Гленарван.

Не теряя времени, Джон Манглс и Вильсон принялись строить большой плот. Они уже убедились на опыте, что куски коры не могут выдержать сильного течения. И потому Джон Манглс срубил несколько камедных деревьев, из которых они и сбили грубый, но прочный плот. Работы с этим плотом было немало, и он был закончен лишь на следующий день.

К этому времени вода значительно понизилась. Бурный поток опять становился рекой, правда очень быстрой, но все же рекой. Джон надеялся, что, умело управляя и лавируя, он доведет плот до противоположного берега.

В половине первого на плот погрузили столько провизии, сколько каждый мог унести с собой на два дня. Остальное бросили вместе с повозкой и палаткой. Мюльреди настолько оправился, что его можно было взять с собой. Он быстро выздоравливал.

В час дня все взобрались на плот, пришвартованный к берегу. Джон Манглс установил на правой стороне нечто вроде весла, чтобы бороться с течением и не дать плоту отклоняться от нужного направления. Править веслом капитан поручил Вильсону. Сам же он рассчитывал, стоя сзади, управлять с помощью грубо сделанного кормового весла. Леди Элен, Мери Грант и Мюльреди разместились посередине плота. Гленарван, майор, Паганель и Роберт – вокруг них, чтобы, если понадобится, немедленно прийти им на помощь.

– Все готово, Вильсон? – спросил капитан.

– Все, капитан, – ответил Вильсон, взявшись мощной рукой за весло.

– Будь начеку! Смотри, чтобы нас не относило течением! Джон Манглс отчалил и, оттолкнув плот от берега, пустил его по волнам. Первые саженей пятнадцать все шло хорошо. Вильсон успешно боролся с течением. Но вскоре плот попал в водовороты и завертелся так, что даже два весла не могли удержать его, как ни напрягали силы Джон Манглс и Вильсон. Приходилось покориться. Не было никакого способа остановить вращение плота. Его вертело с головокружительной быстротой и уносило по течению. Джон Манглс, бледный, со сжатыми губами, стоял, не отрывая глаз от водоворотов. Постепенно плот вынесло на середину реки. Он находился полумилей ниже того места, откуда отчалил. Здесь течение было еще сильнее, но так как оно разбивало водовороты, то плот стал несколько более устойчивым.

Джон и Вильсон снова взялись за весла, и им удалось заставить плот двигаться к противоположному берегу, наискось перерезая реку.

Они были уже саженях в пятидесяти от берега, как вдруг весло Вильсона сломалось. Их понесло по течению. Джон, рискуя сломать и свое весло, изо всех сил пытался удержать плот. Вильсон, с окровавленными руками, бросился помогать капитану. Наконец они победили, и после почти часа переправы плот ткнулся в крутой берег. Удар был силен: веревки лопнули, бревна разошлись, и на плот, бурля, ворвалась вода. Путешественники едва успели уцепиться за свисавшие над водой кусты и вытащить на берег промокших женщин и Мюльреди. Все уцелели, но большая часть провизии и все оружие, кроме карабина майора, были унесены течением вместе с обломками плота.

Итак, после переправы маленький отряд очутился почти с пустыми руками в тридцати пяти милях от Делегита, в пустынном, неведомом краю. Здесь не встретишь ни колонистов, ни скваттеров, разве что свирепых грабителей.

Решили сразу пуститься в дорогу. Мюльреди, понимая, что он будет обузой, просил, чтобы его оставили здесь, где он один подождет помощи из Делегита.

Гленарван отказал ему. Они могли попасть в Делегит только через три дня, а на побережье – через пять, то есть не раньше 26 января. «Дункан» же должен был выйти из Мельбурна 16‑го. Что значили при этом какие‑то несколько часов промедления!

– Нет, друг мой, – сказал Гленарван, – я тебя не брошу. Мы сделаем носилки и по очереди будем нести тебя.

Носилки сделали из крепких ветвей эвкалипта, и Мюльреди волей‑неволей пришлось улечься на них. Гленарван захотел первым нести своего матроса. Он взялся за носилки с одной стороны, Вильсон – с другой, и отряд двинулся в путь.

Как печально было это зрелище! Как плохо кончалось так хорошо начатое путешествие! Теперь шли не на поиски Гарри Гранта. Материк, где его не было и никогда не бывало, грозил стать роковым для тех, кто искал его следы. И если даже его отважные соотечественники достигнут побережья, они уже не найдут там «Дункана», на котором могли бы вернуться на родину!

В тягостном молчании прошел первый день пути. У носилок сменялись каждые десять минут, и, хотя утомление усугублялось жарой, никто не жаловался.

Вечером, пройдя пять миль, остановились в роще камедных деревьев. Поужинали тем, что уцелело после крушения плота. В дальнейшем можно было рассчитывать только на карабин майора.

Ночь провели плохо, к тому же шел дождь. Путешественники едва дождались рассвета. Снова двинулись в путь. Майору не удалось ничего подстрелить: этот злосчастный край был хуже любой пустыни – сюда не забегали и звери.

К счастью, Роберт наткнулся на гнездо дрофы, в котором оказалось двенадцать крупных яиц. Олбинет испек их в горячей золе. Эти печеные яйца да несколько сорванных в овраге стеблей портулака составили весь завтрак 22 января.

Дорога стала невероятно трудной. Песчаные равнины были покрыты колючей травой спинифекс, называемой в Мельбурне «дикобраз». Она рвала в клочья одежду и до крови царапала ноги. Тем не менее отважные женщины, не жалуясь, шли вперед, подавая пример своим спутникам, подбадривая то одного, то другого словом или взглядом.

Вечером остановились на привал у подножия горы Булла – Булла, на берегу горной речки Юнгалы. Ужин был бы совсем плох, если бы Мак‑Наббсу не удалось наконец подстрелить крупную крысу leporillus conditor, очень ценимую за вкусное мясо. Олбинет зажарил ее. При всех ее достоинствах она все же была не с барана величиной. Пришлось довольствоваться и этим. Все косточки были обглоданы.

23 января путешественники, утомленные, но по‑прежнему полные решимости, снова зашагали вперед. Обогнув подножие горы, они очутились на обширных лугах, поросших травой, похожей на китовый ус. Это было какое‑то нагромождение колючек, какая‑то живая стена острых штыков; приходилось прокладывать дорогу то топором, то огнем.

В то утро и не заводили речь о завтраке. Эта усеянная осколками кварца земля была воплощением бесплодия. Помимо голода, путешественников жестоко мучила жажда, и эти муки еще усиливались страшной жарой. За час едва проходили полмили. Продлись эти лишения до вечера, путешественники уже не имели бы сил держаться на ногах, а упав, уже не встали бы.

Но само провидение приходит на помощь людям, когда они, обессиленные, ждут скорой гибели. Напоило путешественников похожее на кораллы растение цефалот, цветы которого, как ковшики, были наполнены бесценной влагой. Все напились и почувствовали, что к ним вернулись силы. Накормило же их растение, к которому прибегают туземцы, когда не могут добыть ни дичи, ни насекомых, ни змей. Открыл его в пересохшем ручье горной речки Паганель. Ученый не раз читал о замечательных свойствах этого растения в статьях одного из своих коллег по Географическому обществу.

То было нарду – тайнобрачное растение, то самое, которое поддерживало жизнь Бёрка и Кинга в пустынях Центральной Австралии. Под его листьями, похожими на листья клевера, виднелись сухие споры величиной с чечевицу. Их растерли между двумя камнями – получилось нечто вроде муки. Из нее испекли грубый хлеб, и он позволил путешественникам утолить муки голода. В этом месте нарду росло в изобилии, и Олбинет собрал его столько, что путешественникам была обеспечена пища на несколько дней.

На следующий день Мюльреди оказался уже в силах пройти часть дороги пешком. Его рана совершенно зажила. До города Делегита оставалось не более десяти миль. В тот вечер остановились под 149° долготы, на самой границе провинции Новый Южный Уэльс.

Уже несколько часов шел мелкий дождик. Укрыться было негде, но и тут отряду повезло: Джон Манглс отыскал хижину, заброшенную и ветхую, в которой когда‑то ночевали пильщики.

Пришлось довольствоваться этим жалким шалашом из веток и соломы. Вильсон пошел набрать валявшегося кругом хворосту, чтобы развести костер и испечь хлеб из нарду. Но разжечь этот хворост ему так и не удалось. Это оказалось то самое огнестойкое дерево, о котором упоминал Паганель, перечисляя чудеса Австралии.

Пришлось обойтись без костра, а следовательно, и без хлеба, и спать в сырой одежде.

Прятавшиеся в верхушках деревьев птицы не переставали весело щебетать, словно издеваясь над несчастными путешественниками.

Все же мучения отряда Гленарвана приближались к концу. Да и пора было. Молодые женщины делали героические усилия, но слабели с каждым часом. Они уже не шли, а брели.

На следующий день вышли на рассвете. В одиннадцать часов утра показался наконец Делегит – городок графства Уэлси, находящийся в пятидесяти милях от Туфоллд‑Бей.

В Делегите быстро нашлись средства передвижения. Гленарван приободрился при мысли, что он уже недалек от океана. Быть может, в самом деле что‑нибудь задержало «Дункан», и он опередит приход яхты! Ведь уже через сутки он доберется до Туфоллд‑Бей.

В полдень, после сытного завтрака, путешественники сели в почтовую карету, и пять сильных лошадей умчали их из Делегита.

Кучер и форейторы, ожидая обещанного щедрого вознаграждения, гнали лошадей во весь дух, благо дорога была хорошей. Они проворно перепрягали их на почтовых станциях, отстоявших на десять миль одна от другой. Казалось, нетерпение, пожиравшее Гленарвана, передалось и его возницам.

Так, делая по шести миль в час, неслись весь день и всю ночь. Назавтра, при первых проблесках зари, глухой рокот волн возвестил о близости океана. Надо было обогнуть бухту, чтобы доехать до того места берега у тридцать седьмой параллели, где Том Остин должен был ждать путешественников.

Когда перед ними развернулось море, все взоры устремились вдаль, ища «Дункан». Вдруг яхта каким‑то чудом лавирует здесь, подобно тому, как месяц назад она лавировала у мыса Корриентес, близ аргентинских берегов!

Но ничего не было видно. Лишь вода и небо, сливавшиеся у горизонта. Ни один парус не оживлял бесконечного океана. Оставалась еще одна надежда: быть может, Том Остин бросил якорь в Туфоллд‑Бей – море было бурно, и лавировать у открытых берегов небезопасно.

– В Идеи! – приказал Гленарван.

Почтовая карета свернула направо и понеслась по дороге вдоль берега бухты к маленькому городку Идеи. До него было пять миль.

Кучер остановился невдалеке от маяка, указывавшего вход в порт. На рейде стояло на якоре несколько судов, но ни на одном из них не развевался флаг Малькольма.

Гленарван, Джон Манглс и Паганель, выпрыгнув из кареты, побежали на таможню. Они расспросили служащих и справились по книге о судах, прибывших в порт за последние дни.

Оказалось, что за всю неделю ни одно новое судно не входило в порт.

– Может быть, «Дункан» еще не вышел из Мельбурна? – воскликнул Гленарван, цепляясь за последнюю надежду. – Вдруг мы прибыли раньше него?

Джон Манглс покачал головой. Капитан знал своего помощника. Том Остин ни в коем случае не мог бы медлить десять дней с выполнением приказа.

– Я хочу убедиться, – сказал Гленарван. – Уверенность лучше, чем сомнение.

Четверть часа спустя была послана телеграмма судовому маклеру в Мельбурн.

Затем Гленарван приказал кучеру ехать в гостиницу «Виктория».

В два часа дня лорду Гленарвану была вручена ответная телеграмма следующего содержания:

 

ЛОРДУ ГЛЕНАРВАНУ, ИДЕН, ТУФОЛЛД‑БЕЙ. «ДУНКАН» УШЕЛ В МОРЕ 18‑го ТЕКУЩЕГО МЕСЯЦА В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ.

Дж. Эндрю, судовой маклер.

 

Телеграмма выпала из рук Гленарвана.

Никаких сомнений! Мирная шотландская яхта попала в руки Бена Джойса и стала пиратским судном.

Так закончился этот переход через Австралию, начало которого было столь обнадеживающим. Следы капитана Гранта и его матросов были, кажется, безвозвратно потеряны. Эта неудача стоила жизни всей команде «Дункана». Лорд Гленарван потерпел поражение, и этого отважного человека, которого недавно в пампасах не заставили отступить все стихии, здесь, в Австралии, победила человеческая низость.

 

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 

Глава I

«МАККУОРИ»

 

Если когда‑нибудь разыскивавшие капитана Гранта должны были отчаяться увидеть его, то не в эти ли дни, когда рухнуло все сразу? В какую часть света снаряжать новую экспедицию? Каким образом достигнуть новых земель? Ведь «Дункана» больше не существовало, и даже нельзя было немедленно вернуться на родину. Итак, предприятие великодушных шотландцев потерпело неудачу. Неудача! Печальное слово, которое не находит отклика в душе мужественного человека. И все же Гленарван был вынужден сознаться в бессилии продолжать это самоотверженное дело.

В столь тяжелой обстановке Мери Грант имела мужество не упоминать имени отца. Она сдерживала свои душевные муки, думая о несчастной погибшей команде «Дункана». Теперь она утешала леди Элен, прежде утешавшую ее. Мери первая заговорила о возвращении в Шотландию. Джон Манглс, видя, с каким мужеством девушка безропотно покоряется своей судьбе, восхищался ею. Он хотел сказать, что капитана Гранта еще можно найти, но Мери взглядом остановила его, а через некоторое время сказала ему.

– Нет, мистер Джон, теперь нужно думать о тех, кто жертвовал собой. Лорду Гленарвану необходимо возвращаться в Европу.

– Вы правы, мисс Мери, – ответил Джон Манглс, – это необходимо. Необходимо также, чтобы английские власти были уведомлены о судьбе «Дункана». Но не теряйте надежды. Я не брошу начатых нами поисков – буду продолжать их один. Или я найду капитана Гранта, или погибну сам!

Обязательство, которое брал на себя Джон Манглс, было нешуточное. Мери приняла его и протянула руку молодому капитану, как бы желая скрепить этот договор. Джон самоотверженно ставил на карту свою жизнь, и Мери отвечала ему бесконечной благодарностью.

В этот день было окончательно решено вернуться на родину. Решили без промедления добираться до Мельбурна. На следующее утро Джон Манглс отправился узнать, какие корабли отплывают туда. Молодой капитан полагал, что между Иденом и столицей провинции Виктория постоянное сообщение.

Однако его ожидания не оправдались: суда ходили редко. Три или четыре судна, стоявшие на якоре в порту, составляли весь местный торговый флот. И ни одно из них не шло ни в Мельбурн, ни в Сидней, ни в Пойнт‑де‑Галл. А только из этих трех портов и можно было отплыть в Англию. Пароходы морской компании связывали их с метрополией.

Что тут было делать? Ждать подходящего судна? Но можно было задержаться надолго, ибо Туфоллд‑Бей не так часто посещают суда. Сколько их проходит в открытом море, не заходя в бухту!

Все обсудив и обдумав, Гленарван уже решил было ехать в Сидней сухим путем, как вдруг Паганель сделал неожиданное предложение.

Географ также побывал в Туфоллд‑Бей и узнал, что там не было судов, идущих на Мельбурн и Сидней. Но один бриг, стоявший на рейде, готовился к отплытию в Окленд, столицу Те‑Ика‑а‑Мауи, Северного острова Новой Зеландии. Паганель предлагал зафрахтовать этот бриг и плыть на нем в Окленд, откуда легко будет вернуться в Европу, так как порт этот связан с ней регулярными рейсами.

Это предложение заслуживало внимания. К тому же Паганель, вопреки своему обыкновению, не стал приводить бесчисленные доводы в его пользу. Он только изложил суть дела и прибавил, что переход займет не более пяти‑шести дней. Действительно, от Австралии до Новой Зеландии не больше тысячи миль.

По какому‑то странному совпадению, Окленд находился на той самой тридцать седьмой параллели, которой от самой Араукании так упорно придерживались путешественники. Конечно, географ, не рискуя быть обвиненным в эгоизме, мог бы прибегнуть к этому выгодному для него доводу. Ведь попутно это давало ему возможность посетить берега Новой Зеландии. Однако Паганель не воспользовался таким полезным аргументом. После двух неудач он не отважился предложить еще новое, третье толкование документа. Да это было и невозможно. Ведь в документе определенно сказано, что капитан' Грант нашел убежище на континенте, а не на острове. Новая Зеландия – только остров. Это было бесспорно. Во всяком случае, по этой ли причине или по иной, но, предлагая отправиться в Окленд, Паганель не упоминал ни словом, ни делом о новых поисках. Он только заметил, что между этим городом и Великобританией имеется регулярное сообщение, чем легко можно будет воспользоваться.

Джон Манглс поддержал предложение Паганеля. Он советовал принять его, потому что неизвестно, сколько пришлось бы ждать в Туфоллд‑Бей подходящего судна. Он счел нужным побывать на бриге, о котором говорил географ. И вот Гленарван, майор, Паганель, Роберт и молодой капитан сели в лодку и в несколько взмахов весел подплыли к судну, стоявшему на якоре в двух кабельтовых от берега.

Это был бриг вместимостью в двести пятьдесят тонн, носивший название «Маккуори». Он совершал рейсы между различными портами Австралии и Новой Зеландии. Капитан, или, вернее сказать, хозяин брига, принял посетителей довольно грубо. Они тотчас же увидели, что имеют дело с человеком невоспитанным, мало чем отличающимся от своих пяти матросов. У него была толстая красная физиономия, грубые руки, приплюснутый нос, вытекший глаз, рот в табаке; все это да еще и зверский вид в придачу делало Уилла Холли малоприятным человеком. Но выбора не было, и вообще для перехода в несколько дней можно быть и не особенно требовательным.

– Эй, вы там! Что вам нужно? – крикнул Уилл Холли незнакомцам, всходившим на палубу его брига.

– Вы капитан? – спросил Джон Манглс. – Я, – ответил Холли. – Что дальше?

– Скажите, «Маккуори» идет с грузом в Окленд?

– Да! Что дальше?

– Что он везет?

– Все, что продается и покупается. Что дальше?

– Когда он отчаливает?

– Завтра в полдень, с отливом. Что дальше?

– Взяли бы вы пассажиров?

– Смотря каких, и притом если они согласятся есть из общего судового котла.

– У них будет своя провизия.

– Дальше!

– Дальше?

– Да. Сколько их?

– Девять, из них две дамы.

– У меня нет кают.

– Они удовольствуются предоставленной им рубкой.

– Что дальше?

– Вы согласны? – спросил Джон Манглс, которого нисколько не смущали повадки капитана.

– Подумать надо, – пробурчал хозяин «Маккуори». Уилл Холли прошелся раза два по палубе, стуча своими грубыми, подбитыми гвоздями сапожищами, а затем, круто остановившись перед Джоном Манглсом, бросил:

– Сколько даете?

– Сколько хотите? – спросил Джон.

– Пятьдесят фунтов. Гленарван кивнул в знак согласия.

– Ладно, – ответил Джон Манглс, – идет: пятьдесят фунтов.

– Только за проезд!

– Только.

– Харчи свои!

– Свои.

– Уговорились. Дальше! – буркнул Холли.

– Что еще?

– Задаток.

– Вот вам половина – двадцать пять фунтов, – сказал Джон Манглс, отсчитывая хозяину брига деньги…

Холли засунул их в карман, не найдя нужным поблагодарить.

– Быть завтра на судне! До полудня. Будете, нет ли – снимаюсь с якоря.

– Будем.

Закончив переговоры, Гленарван, майор, Роберт, Паганель и Джон Манглс покинули судно, причем Уилл Холли не соблаговолил даже пальцем прикоснуться к своей клеенчатой шляпе, покрывавшей его рыжие всклокоченные волосы.