История социологии представляет естественный, необходимый и важнейший источник развития социологического знания. Она является не просто «музейным собранием», куда мы заглядываем ради любопытства или просто для установления хронологической последовательности возникновения тех или иных концепций, взглядов, проблем и т. д. Сам подход к изучению истории социологии, теоретические вопросы «историографии» выступают сложной научно-методологической проблемой, которая не имеет однозначного решения.5
Как оценивать вклад того или иного мыслителя в общую систему социологической науки, в какой связи находятся современные представления с историческим прошлым, как их логически обобщать, да и вообще, как использовать «прошлое» социологическое знание в современных условиях? Эти и многие другие вопросы неизбежно возникают, когда мы обращаемся к анализу того, что мы называем историей социологии. Да и где в социологии кончается история и начинается современность? Как показывает развитие социологии, в ней происходит постоянная актуализация как теоретико-методологических установок, так и отдельных проблем, поставленных мыслителями «прошлого».
Нельзя не заметить и той достаточно общей особенности, которая присуща социогуманитарным наукам: в них новые открытия и знания не перечеркивают (в отличие, например, от естественных наук) полностью предшествующего знания и не сдают его в архив. «Старые» знания практически всегда находятся в живой ткани qoapeMeHHocTH. Они расширяют наш кругозор, и невозможно себе представит нормальное развитие социогуманитарных наук, лишенных своего исторического прошлого.
История социологии — это не просто абстрактное, отвлеченное, сугубо космополитическое знание, которое не имеет своей национальной почвы. При всем «интернационализме» социологической науки она так или иначе «привязана» к национальной почве, традициям народа, его культуре. Познавая историю социологии, мы можем понять культуру того или иного народа, специфику его социального мышления и социальных институтов. Тем самым мы раздвигаем горизонты своего собственного, национального видения мира. История социологии — это самосознание социологии, ее рефлексия на саму себя, отражение ее глубины или поверхностности, целостности или разобщенности.
К сожалению, приходится констатировать, что не только «эмпирически настроенные социологи», «прикладники», но и очень многие теоретики и методологи социологии подчас интересуются лишь современным состоянием социологии, ее «новейшими достижениями» (видимо, не зная, что новое есть нередко хорошо забытое старое). Не лучше ли просто познакомиться с «последними» результатами социологических исследований, разработок и мыслей, не углубляясь в ее историю?
Известен классический ответ Гегеля на аналогичный вопрос в связи с историей философии. «Голый результат, — говорил он, — это труп, оставивший позади себя то, что сообщало результату новую жизнь; путь к нему, напряженные искания, стремление к цели —тенденцию».
Как справедливо утверждает по этому поводу известный историк социологии Ю. Давыдов, раньше этот аргумент не требовал никаких пояснений, а теперь требует. Ибо современная жизнь заставляет сегодня «работать» в социологии именно результат — некий набор понятий и способов их прикладной «утилизации». И им в защиту активного изучения истории социологии приводится образный и вместе с тем очень весомый способ доказательства.
Зачем нам знать, как изобретен выключатель, когда нам надо просто включить свет? Ведь достаточно нажать кнопку. Совершенно верно. Но это—до тех пор, пока выключатель нормально функционирует. До первой поломки. А как быть, когда он начинает давать сбои или вообще перестает работать? Тут приходится его разбирать, выясняя, где возникла поломка. А уже это — первый шаг на пути к выяснению того, как достигается результат, которым мы так беспроблемно и бездумно пользовались. Как он был достигнут? А это уже его история. И чем серьезнее поломка, тем глубже должны мы забраться в механизм возникновения утилизованного нами «результата», то есть углубиться в его историю.
То же самое в социологии — здесь «голый результат» удовлетворяет нас до тех пор, пока с ним нет проблем. Но как только возникает проблема — очевидные противоречия, логическая неувязка и т.д., приходится разбирать механизм, которым мы пользовались. А он состоит из теоретических понятий, «развинтить» которые мы не можем иначе, как обратившись к тому, как они возникали. Возникли же они историческим путем, как инструмент теоретического решения эмпирических (жизненных) проблем. И сами эти проблемы, и их теоретические решения находятся в исторической связи. Чем глубже проблема, тем дальше в историю приходится забираться — туда, где складывались основополагающие понятия социологии, ее теоретическая база.
Можно сказать, что наука движется импульсами — отталкиваясь от «наличных», то есть исторических «данных», понятий и именно ими она пользуется при решении сегодняшних актуальных проблем. Каждая практическая трудность, стоящая сегодня в обществе, неизбежно выступает и как теоретическая. Последняя раскрывается как историческая проблема — проблема истории конструирования и возникновения понятий, используемых нами сегодня. В теперешних противоречиях теории с эмпирией история ^социологии предстает как активный ее участник, фактически она присутствует в каждом из исторически сложившихся социологических понятий, которые мы используем сегодня как простой инструмент теоретического упорядочения действительности, понимания общих тенденций, скрывающихся за индивидуальными фактами и отдельными практическими проблемами.6
К истории мы вынуждены обращаться уже при решении первого вопроса — что такое социология, каков предмет ее исследования? И эти вопросы далеко не из легких.
. Таким образом можно убедиться, сколь тесно современные теоретические проблемы социологии зависят от их исторической постановки и решения. Приступая к написанию истории социологии, не.обойтись без решения вопроса о ее предмете, ибо без этого невЪзможно решить, какое историческое знание следует, а какое не следует относить к истории социологии.
Как представляется, в самом общем виде, это решение должно быть таким, чтобы в нем одновременно учитывалось многообразие толкований предмета социологии, так или иначе повлиявших на ее историческое развитие. Этим отличается решение вопроса о предмете истории социологии от его решения в теории социологии. Теоретик социологии может себе позволить определить предмет таким образом, что «вне социологии» может оказаться целый ряд существовавших или существующих школ, направлений или отдельных фигур. Избежать такого риска историк социологии может, дополнив «чисто» теоретический подход к определению предмета социологии «конвенциональным», аппелируя прежде всего к представлениям, распространенным в «научном сообществе» социологов, учитывая многообразие представлений о социологии, то есть факт существования тех или иных концепций, школ или направлений, признаваемых большинством «сообщества социологов» в прошлом или настоящем, выступает в конечном счете в качестве решающего для истории социологии. Ибо само причисление их к социологии — это также факт ее истории, свидетельствующий о ее состоянии и уровне развития, который не может не учитывать исследователь, выстраивая логику истории социологии.
Итак, с чего начинать историю социологи, с какого периода ее датировать? И как бы нам не хотелось дать однозначный ответ и наметить точку отсчета становления социологии, а, следовательно, и ее историю, здесь также необходимы некоторые пояснения, которые раскрывают существо поставленного вопроса.
Обратимся к гюжению о взаимозависимости толкования предмета социологи и представления о предмете ее истории. Можно с определенностью сказать, чем уже и конкретнее определен предмет социологии, тем более краткой оказывается ее история. Например, определение предмета социологии как науки, изучающей поведение людей, оставляет ее в пределах XX века и отсекает практически от всей предыдущей социально-исторической мысли.
С другой стороны, чем шире и неопределеннее представляется этот предмет, тем дальше вглубь веков уходит начало истории социологии (например, к IV веку до н. э. в связи с работой Аристотеля «Политика»),
Дело осложняется еще и тем, что социологическое знание долгое время накапливалось и развивалось в составе самых разнообразных социогуманитарных наук: философии истории, правоведении и теории государства, истории и политэкономии и др. Кроме того, в процессе развития социологии в ней неоднократно менялись представления о ее предмете и критериях научности социологического знания. И как уже отмечалось, с появлением новых представлений старые не исчезали целиком и полностью. Они вступали, как свидетельствует история, во взаимодействие с новыми и сохраняли свое влияние на последующее развитие теории социологии.
И последнее: как бы не проводили разграничительную линию, связанную с начальной точкой отсчета, рождением социологии в качестве самостоятельной науки, есть дисциплина, с которой она всегда находится в тесной связи, это социальная философия. Дело в том, что социальная философия (философия истории) сыграла историческую роль в деле возникновения и развития социологии, именно в ее лоне долгое время «вызревала» новая наука об обществе, и даже после того как социология в лице О. Конта провозгласила свою независимость от философии и объявила себя подлинной наукой об обществе, она (социальная философия) продолжала играть свою роль в формировании социологического знания. Собственно, как увидим ниже, и контов-скую социологию можно в значительной степени все еще считать социальной философией. Более того, даже в период, когда в социологии получили широкое применение эмпирические методы (20—30-е гг. XX столетия) и произошел раскол ее на «эмпирическую» и «теоретическую» сферы, теоретическая социология оставалась и остается тесно связанной с социальной философией. Многие плодотворные идеи и 'научные импульсы теоретическая социология, а через нее эмпирическая, продолжает получать как раз из области социальной философии.
Исходя из целей данной работы, а также определенной традиции будем выстраивать логику исторического развития западной социологии от О. Конта, заложившего идеи будущего развития социологии, причем одного из основных ее направлений — позитивизма. Именно на позициях позитивизма социология добилась своего признания и инстиТуционализации, он также долгое время монопольно определял ее теоретико-методологические принципы, методику и технику социологических исследований.7
Чтобы было ясно, в чем суть позитивистского подхода, отметим, что социология, с данной точки зрения, должна строиться как научная дисциплина по образцу и подобию естественных наук. Хотя существует немало разновидностей позитивизма в социологии, сторонники их единодушны в отношении трех фундаментальных предпосылок, на которых основывается подход в целом:
1. Социальные явления, с точки зрения любой аналитической задачи, качественно те же, что и природные явления.
2. Методы анализа, разрабатываемые в естественных науках, применимы и в социологическом исследовании.
3. Задача социологии состоит в выработке системы в высшей степени обобщенных, эмпирически обоснованных теоретических положений, которые должны стать основой для прогнозирования социальных явлений.
