Казалось, я слышу сквозь толстую ткань своей куртки неумолимое щелканье секундомера.

Корабль тряхнуло. Глухой стон металла эхом отозвался в переборках. Плиты титанитовой палубы заходили под ногами, свет в тамбуре мигнул и погас.

В то самое мгновение, когда торпеда, оторвавшись от создавшего ее аппарата, вошла в энерговод, управляющий компьютер переключился на анализ неожиданно возникшей опасной ситуации. И хотя торпеда, представлявшая собой сгусток энергии, заключенный в кокон магнитных нолей, двигалась по энерговоду с огромной скоростью, аналитические цепи компьютера работали еще быстрей.

За ничтожные доли секунды, понадобившиеся торпеде для того, чтобы преодолеть половину пути, отделявшего ее от распределительного щита, компьютер но только успел полностью оценить опасную для себя ситуацию, но и. подключив к своим аналитическим цепям колоссальные резервы информации, хранящиеся в банках аппаратных данных, пришел к выводу о нарушении устава корабельной службы и попытке диверсии. Согласно главной программе, содержавшей инструкции для всех подобных случаев. управление взяла на себя подпрограмма "Г", которая потребовала немедленной отправки аварийного сигнала базе.

На это не оставалось времени. Если бы компьютер, используя все возможности, продолжил борьбу с движущейся по энерговодам торпедой, он наверняка сумел бы ее обезвредить, и уж, во всяком случае, отвести удар от своих жизненно важных центров. Однако он был всего лишь машиной и, неукоснительно выполняя программу, начал отправку «SOS». После первой же буквы сообщения прогремел взрыв в помещении распределительного энергетического щита, и передача прервалась.

Я упал на пол в то самое мгновение, как погас свет. Я хорошо помнил место, куда бросил свой пистолет, и нащупал его почти сразу. Теперь, по крайней мере, я перестал быть беспомощной жертвой. Шансы уравнялись. Не особенно надеясь на успех, я все же сказал:

Лейтенант, началось восстание рабостов. Если вы пропустите меня в рубку, я гарантирую, что нам сохранят жизнь.

Ответом была синеватая вспышка выстрела. Предвидя это, я перекатился в сторону и, целясь по вспышке, нажал на спуск. Для Лоуэлла мой выстрел был полной неожиданностью. Он не предполагал, что я так быстро вновь воспользуюсь своим оружием. Я услышал проклятье, потом вскрик и тишину. Но он закричал не от моего попадания…

Что-то происходило в темноте. Кто-то здесь был еще. Кто-то огромный. В тесном пространстве тамбура распространился отвратительный запах зверя, до меня донеслись похожие на чавканье звуки. Я выстрелил в потолок три раза подряд, надеясь при свете коротких вспышек выстрелов рассмотреть хоть что-нибудь.

Но каждый раз отчетливо видел лишь пустой тамбур. Никого тут не было, кроме меня.

Не было даже Лоуэлла. Он исчез, растворился в этом кошмарном, полном звериной вони мраке. Запах постепенно рассеивался. Вскоре под потолком слабо засветилась лампочка аварийного освещения.

Я был один в тесной металлической коробке тамбура. Только черное пятно свежей крови все еще напоминало о разыгравшейся здесь трагедии. Лоуэлл бесследно исчез.

Судя но восстановленному освещению, аварийные системы корабля действовали и неплохо справлялись со своими обязанностями. Если ремонтникам удастся проложить резервную линию питания на компьютер до того, как я проникну в рубку, наша песенка спета. Восставших рабостов разделят на маленькие группы и поодиночке удушат, перекрыв подачу воздуха. А потом они займутся мной.

Лихорадочными движениями я рылся в своей сумке, отыскивая лазерный паяльник; но пытаться открыть им дверь главного тамбура рубки – все равно что ковырять зубочисткой в ухе слона. До того, как кончился заряд в батарее паяльника, мне не удалось вскрыть даже первый защитный слой. А время продолжало свой неумолимый бег, и где-то внизу захлебывалось обескровленное восстание. Гибли доверившиеся мне люди…

Я метался по узкому пространству лифтовой площадки, каждую секунду ожидая полого нападения. Странно, что они медлили, странно, что Лоуэлл был один и что он бесследно исчез. Слишком много странностей накладывались одна на другую в этой невероятной истории и, кажется, я кое-что начинал понимать.

В плотной, сопротивляющейся пелене мой мозг упрямо складывал отдельные фрагменты фактов. Сквозь боль и глухую блокаду извлекал разрозненные куски воспоминаний. Я словно видел огромную черную руку, ведущую меня сквозь все препятствия к известной только ее хозяину цели…

И вдруг, будто подтверждая мою ужасную догадку, дверь рубки медленно, со скрипом, поползла в сторону. Сработал обесточенный механизм, уступая неведомой силе. С кряхтеньем подалась метровая металлическая плита, и как только щель стала достаточной, я бросился в рубку, забыв про все свои опасения. За моей спиной дверь с глухим стуком встала на место, словно сила, давившая на нее, внезапно исчезла, и сжатые гидравлические поршни с лязгом захлопнули многотонную громаду …