Качнулись индикаторы всех приборов, вновь на экранах полыхнул огонь.

Есть контакт с защитой! Мощности аннигиляции!

Кленов и сам это видел.

В неравной борьбе темное пятно наливалось изнутри малиновым светом, истаивало на глазах, отдавая всю массу бешеному атомному огню, полыхавшему внутри защитного купола, в тщетной попытке прожечь стены сомкнувшейся вокруг него ловушки.

Температура внутри замкнутого пространства защитного поля уже достигла тысячи градусов и продолжала расти. В радиусе сорока метров горели кусты. В пепел превращалась трава, в зоне контакта начинал плавиться песок. До каких же пор? Сколько градусов он может выдержать? Почему не прекращает бессмысленную атаку?

Они уже видели купол ловушки невооруженным глазом. Мезолет на предельном форсаже двигателей шел в зону схватки. Огненный пузырь силового поля вздымался в опадал вместе с пульсацией полей. Борьба внутри купола шла к концу. Свет из фиолетового диапазона переходил в голубой. Температура начала падать, Кленов еще раз посмотрел на гравиметр и прикусил губу: осталось меньше двух килограммов массы.

Стрелка стремительно двигалась к нулевой отметке. Он сгорит весь, без остатка.

Внизу неведомый и опасный гость продолжал безжалостную борьбу, превращая самого себя в поток фотонов. Они никогда не узнают, что это было: существо? механизм? Горсточка оплавленной земли– все, что они найдут на месте схватки, все, что останется от того, кто пришел сюда из какого-то невероятного звездного далека, пришел Только затем, чтобы попытаться ужалить, а затем бесславно и мужественно погибнуть.

Кленов уже понял, что противник не прекратит атаку до тех пор, пока полностью не аннигилирует. Самоуничтожение– вот что это такое. Его рука сама собой потянулась к красной клавише. Он понимал, чем рискует, какого опасного гостя выпускает на волю, и все же не мог поступить иначе.

Клавиша щелкнула и плавно утонула в своем гнезде утонула без всякого усилия, без сопротивления. Всего-то и надо было сделать, чтобы прекратить полыхающий внизу атомный костер.

Всем средствам слежения фиксировать объект! В случае попытки выйти из зоны контакта разрешаю силовую атаку.

Никто не пытался выйти из зоны. Постепенно в окошках индикаторов один за другим появлялись нули, только уровень радиации оставался высоким да звездная температура плавила уже коренную материнскую породу.

На экранах еще виделся небольшой комочек темного вещества, продолжавший пульсировать, бороться, поглощать окружающую его разбушевавшуюся энергию и медленно таять в чужом и враждебном мире. Все-таки Кленов опоздал с прекращением контакта, какой-то предел был уже позади. Какие-то структуры нарушились, какие-то процессы приобрели необратимый характер. Гость продолжал растворяться, исчезать на глазах.

Кленов сделал еще одну, последнюю попытку. Мезолет выстрелил вниз вакуум-бомбой.

Тонкая пленка облила на секунду объект и тут же сгорела.

Все было бесполезно. Гость продолжал бороться с враждебной средой до последнего атома, до последнего фотона. Он не желал выдавать своей тайны, но не мог знать, что все этапы схватки, все бесчисленные данные анализаторов уже учтены, зафиксированы и продолжают поступать в главные компьютеры планеты.

Центральное хранилище информации разместилось в подземных галереях Валдайской возвышенности. Среднерусская платформа давно уже стала центром многочисленных отраслевых компьютерных комплексов, со временем объединенных в гигантскую систему– Федеративный центр проблемной информации.

Постепенно сюда стали стягиваться различные научные учреждения, образовав на Валдае крупнейший академический центр со своими заводами, исследовательскими комплексами и полигонами. Этот мозговой центр Федерации не ориентировался на сиюминутные задачи. Здесь определялось развитие теоретической науки Земли на многие годы вперед, здесь занимались нестандартными проблемами широкого профиля, решить которые не могли специализированные региональные научные центры. Наука с каждым годом стоила все дороже, погружаясь в бездну сложнейших проблем, суливших обществу в необозримо далеком будущем бесчисленные блага.

Окутываясь почти мистическим туманом теорий, гипотез, предположений, разработок, исследований, она становилась занятием для избранных. Ученые превратились постепенно в привилегированную, замкнутую касту. На восемьдесят процентов эта огромная махина, пожиравшая бездну ресурсов и человеческих умов, работала сама на себя. А обществу ради остающихся жалких крох приходилось терпеть хорошо организованных бездельников, прикрывавшихся фиговыми листами научных диссертаций, разобраться в языке которых давно уже было не под силу ни одному нормальному человеку.