Клестов смял его в ближнем бою, затем вынудил уйти на дальнюю дистанцию и, наконец, красивой двойной подсечкой швырнул на ковер. Зал взревел.

Райков потянулся к своему пульту и включился в информационный блок. На его дисплее поплыли длинные ряды данных из личной карточки кандидата.

Ничего не понимаю… Этот человек просто не мог дойти до финала. Такого никогда не было, тут что-то не так,– пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

Поединок между тем, ко всеобщему удивлению, все еще продолжался. По условиям соревнования он должен продолжаться до тех пор, пока один из соперников не признает своего поражения или не сможет подняться. Но странный «человек с улицы» поднялся вновь, вновь встал в боевую стойку. На лице его противника, уже считавшего себя победителем, можно было заметить некоторую растерянность.

Старая традиция отбора кандидатов в стажеры дальних экспедиций неукоснительно соблюдалась много десятилетий, и, хотя правила давно устарели, отменять их не было смысла. Редко уходили теперь в космос новые поисковые экспедиции. Космофлот едва справлялся с обслуживанием рейсовых линий между колониями Федерации. На каждую новую экспедицию требовалось специальное разрешение Совета. Слишком много материальных ресурсов, а зачастую и жизней, уносило исследование дальних частей Галактики.

Одно из старых правил разрешало принимать участие в конкурсе всем желающим. В те далекие времена, когда школ было мало, а новые исследовательские экспедиции уходили к звездам почти каждый год, это правиле давало возможность талантливым людям завоевать себе место в одной из таких экспедиций. Во всяком случае, оно давало им надежду, создавало видимость справедливости. Сегодня у людей, не прошедших подготовки в специализированных школах, не было ни малейшего шанса даже близко подойти к финалу. Тем не менее это случилось.

Роман стоял на самой границе ковра, еще шаг– и он окажется в минусовой зоне. Пот заливал лицо, болела коленка, сильно ушибленная во время последней подсечки. Клестов действовал методично и безжалостно, он безупречно владел всеми новейшими приемами защиты и нападения. Роман мог ему противопоставить только выносливость и необыкновенную гибкость. Но, чтобы выстоять против специально тренированного бойца, этого было недостаточно. И после того как он в шестой раз поднялся с ковра, после последней, самой сокрушительной подсечки, что-то изменилось в манере боя Клестова. Он медлил, и Роман не мог понять, что это: растерянность или просто тактический прием, в котором противник пытался заставить его выйти на выгодную для себя среднюю дистанцию, раскрыться, потерять бдительность и не суметь уклониться от очередного броска…

Скорее всего, Клестов хотел закончить бой эффектным нокаутом противника. Наверное, он добивался именно этого, иначе давно бы уже воспользовался слабостью Романа в те первые, самые трудные мгновения, когда тот только что поднялся с ковра.

Но вот наконец Клестов вновь прыгнул. Нормальный человек вряд ли сумел бы заметить движение его ладоней, чертивших в воздухе короткие опасные траектории ударов. Но мгновения растягивались для Романа во время поединка, он мог бы растянуть их еще больше. У него оставалось заметное превосходство в быстроте реакции, однако это ни к чему не вело: Клестов применял комплексные приемы и легко находил на теле противника уязвимые болевые точки, известные Роману.

А уклониться от града ударов полностью было невозможно, Роман едва успевал уберечь наиболее важные жизненные центры– голову, живот. Конечно, как и требовали правила спортивного поединка, Клестов наносил удары не в полную силу, а лишь фиксируя касания к телу противника. Но так было далеко не всегда. Нарочно или случайно, время от времени он проводил настоящий удар, и в серии показных касаний они оставались не замеченными судьями.

Роман не мог ответить противнику тем же. Его неловкий удар был бы мгновенно замечен. Все, что ему оставалось,– это уйти в глухую защиту, а граница ковра тем временем неумолимо приближалась. И выход за роковую черту означал бы полное поражение. Еще шаг, еще… Теперь противнику достаточно одного хорошего броска, вот он пригнулся для последнего удара, чуть отпрянул назад, чтобы придать в броске своему телу больший размах.