Диалектический и исторический материализм

Как уже отмечалось, в зрелые годы Маркс не обращался специально к вопросам философии. В "Капитале" и других произведениях он ограничивается отдельными замечаниями и небольшими философскими отступлениями. Обещание на двух-трех печатных листах осветить вопрос о рациональном зерне гегелевской диалектики не было им исполнено, если не считать набросок "Метод политической экономии" (1857). Так получилось, что вопросы философии стали одной из главных забот его сподвижника Ф. Энгельса.

Разделяя с Марксом высокую оценку гегелевской диалектики, Энгельс предпринимает попытку распространить принципы и законы этой диалектики и на понимание природы. Подготавливаемый им много лет труд "Диалектика природы" не был закончен. Несмотря на это и в своем незавершенном виде он позволяет составить достаточно ясное представление о направлении, в котором двигалась мысль автора.

Энгельс солидарен с Марксом в том, что философия как самостоятельная, автономная область знания завершает свое существование. От старой философии остаются две области знания: учение о мышлении (логика) и диалектика. Он отмечает также, что стремительно развивающееся естествознание демонстрирует справедливость открытых Гегелем универсальных диалектических законов и принципов относительно материального мира. В связи с этим им выдвигается представление, согласно которому современное ему естествознание еще не является собственно теоретической областью знания. Таковою оно станет после того, как впитает в себя универсальный диалектический метод познания и сознательно овладеет адекватной культурой диалектического мышления. Своеобразный синтез эмпирической науки, способной в настоящее время лишь под натиском фактов достигать правильного отражения природы, с диалектикой, воплощающей в себе вершину теоретической культуры познания, даст в итоге собственно теоретическую науку о природе, не нуждающуюся более в рядом с ней стоящей философии.

Это отвечало и его общей схеме развития науки о природе, первая фаза которого отмечена печатью господства умозрительного (натурфилософского) подхода к познанию природных явлений, вторая - господством столь же одностороннего эмпирического исследования, наконец, третья - органическим соединением достоинств того и другого. В преддверии будущего синтеза Энгельс ставит своей задачей осуществление своего рода подготовительной работы - всестороннее доказательство справедливости и плодотворности диалектического взгляда на природу с позиций материализма.

- 182 -

Уже укорененное в самом естествознании представление, согласно которому теоретическое естествознание является математическим естествознанием, отвергается им со всей решительностью. Ценность математики он видит лишь в ее "расчетных" функциях, неизбежных манипуляциях с количественными аспектами бытия. В специально написанной статье "Работа. Механическая мера движения", он поучает физиков (в том числе классиков этой науки - Г. Гельмгольца, Дж. Томсона и др.) относительно того, что использование математических методов не обеспечивает истинно теоретического понимания сути важнейших физических понятий ("вычисления отучают от мышления") и не снимает необходимости собственно диалектического подхода к интерпретации проблем естественнонаучной мысли. (" Таким образом, при рассмотрении обеих мер механического движения мы получили мимоходом и почти без всяких усилий понятие работы, о котором нам говорили, что его так трудно усвоить без математической механики"). Это противопоставление диалектики математике, призванное убедить читателя в том, что механики далеки от понимания существа проблем собственной науки, поистине знаменательно. Уже в этом эпизоде провиденциально заключены все будущие битвы диалектического материализма "за чистоту диалектико-материалистической науки" в СССР, обнажившие изначальную и собственно идеологическую мотивацию построения диалектической картины развития природы.

Важную роль в формировании диалектического материализма в том виде, как он сложился в Советском Союзе, сыграли взятые у Гегеля представления о существовании двух логик, низшей (формальной) и высшей (диалектической). Концепция диалектической логики, как науки о законах содержательного и творческого мышления (и одновременно об универсальных закономерностях мира - под именем объективной диалектики), и явилась тем естественным условием, что позволило отступить от уже провозглашенного отказа от философии и способствовало ее возрождению в обновленном виде. Диалектическая логика к тому же имела и свое образцовое воплощение - "Капитал" Маркса. Отныне это "священное писание" марксизма станет источником бесчисленных интерпретаций, толкований и вдохновения для последователей.

Уже Энгельс предпринимает своеобразное восстановление материалистической метафизики, обновляемой в её союзе с диалектикой. Формулируя основной вопрос философии как вопрос об отношении мышления и бытия, материи и сознания, он выстраивает в качестве основной магистрали истории философии борьбу материализма и идеализма. Она дополнялась столь же безусловным противопоставлением диалектики и метафизики как методов познания и закрепляла новый смысл за классическим термином "метафизика", начало чему было положено уже Гегелем.

Новое значение понятия "метафизика" (включавшее в себя в первую очередь отрицание ее сторонниками принципов развития, всеобщей связи явлений, внутренних противоречий в качестве универсальных принципов мира и человеческого знания) не удерживало его классическую составляющую часть (ведь согласно ей и диалектика является "метафизикой"). Тем самым это новое значение содействовало легитимации "метафизики" в самом диалектическом материализме. Сравнительно редкие замечания Энгельса, призванные блокировать поползновения такого рода (к примеру, разъяснения, что материя как таковая не существует, что это наша абстракция, посредством которой мы фиксируем наиболее общие свойства всех реально существующих вещей и явлений и т.п. отступления по поводу других "метафизических объектов") не имели успеха прежде всего у него самого. Тексты самого Энгельса переполнены типичными образцами метафизического дискурса. То, что сам Маркс называл "философскими фразами материализма", все более возобладало у ортодоксальных учеников.

В систематизации диалектического и исторического материализма после Энгельса значительная роль принадлежит Г.В. Плеханову и его русским ученикам. Именно в это время был сделан решающий шаг в его трактовке как системы современного материализма, синтезирующего достижения классической традиции материализма последних веков, с одной стороны, и диалектики

- 183 -

Гегеля, освобожденной от идеализма, с другой. Ряд наиболее важных новаций, принадлежащих Марксу, был либо опущен, либо не акцентировался. Охранительные тенденции, взявшие верх, заставляли оценивать все попытки развития этих взглядов как ревизионизм и искажение подлинного марксизма. Идеология "единственно верного и правильного учения" формировала особый стиль философствования, в целом отвечавший установившейся после Октября 1917 года жесткой партийной цензуре.

Глава "О диалектическом и историческом материализме" в "Кратком курсе истории ВКП(б)" (1938), авторство которой приписывается И. Сталину, канонизировала в крайне догматизированной форме как структуру, так и основное содержание марксистской философии. Основу этой канонизации составила ленинская характеристика философии марксизма (статья "К. Маркс", написанная для энциклопедического словаря "Гранат"). Только после так называемого "разоблачения культа личности" (1956) начинается поначалу робкий подъем философской мысли в

СССР и попытки восстановления идентичной марксистской мысли, попытки, имевшие своих бесспорно талантливых представителей и всякий раз наталкивавшиеся на более или менее жесткую критику официоза.

Падение железного занавеса, возраставшие возможности знакомства с течениями современной западной мысли, общение с ее представителями способствовали разложению прежней монолитности диалектического и исторического материализма, умножению попыток его истолкования в русле тех или иных современных философских представлений. По исторической иронии учение, которое положило начало критике идеологии как ложной формы сознания, само стало живым воплощением Идеологии, учением и движением, поставившим ценность идеологии и идеологического подхода в оценке и познании чего бы то ни было превыше всего. В этом знаменательном итоге выразила себя не только властная требовательность самой исторической практики коммунистического движения, но и характер, дух той теоретической критики, с которой начинался марксизм. Ее собственные изъяны и просчеты, критически не испытанные допущения и символы веры закономерным образом определили его историческую судьбу.