Почитание мощей святых угодников Божиих

Основанием для христианского почитания мощей является Боговоплощение. Восприняв в Боговоплощении человеческую природу во всей полноте, Господь тем самым утвердил навеки достоинство человеческой телесности. Для христиан тело — не темница и не случайное одеяние души, а один из уровней человеческой личности, связь с которым личность таинственно сохраняет и после смерти. По учению Свщ. Писания, можно прославлять Бога не только духом, но и в телах (1 Кор. 6, 20). Само тело может стать храмом Святого Духа (1 Кор. 6. 19), и оно не перестает быть таковым и после смерти. Отсюда в Церкви особое уважение и благоговейное отношение к останкам свв. угодников.

Это уважение выражается:

— в благоговейном собирании и хранении мощей;

— в торжественном открытии и перенесении их;

— в установлении особых празднеств в честь обретения их и перенесения;

— в строительстве над мощами храмов и других культовых сооружений (часовен, монастырей);

— в обычае возлагать в основание церковных престолов и в антиминсы частицы мощей святых.

Само слово «мощи» (греч. ta. lei,yana от lei,pw – оставляю, соответствующее ему латинское reliquiae, от relinquo - оставляю) нужно понимать шире, чем просто телесные останки. Это слово означает то, что осталось после святых, например, одежда, личные вещи — все, что так или иначе соприкасалось со святым во время его земной жизни.

Основание для почитания мощей святых мы видим уже в Ветхом Завете, например, в случае оживления мертвеца после прикосновения его к костям пророка Елисея (4 Цар. 13, 21) или в чуде, совершенном пророком Елисеем посредством милоти пророка Илии.

В Деян. (19, 12) рассказывается о использовании платков и опоясания с тела ап. Павла для исцеления болезней и изгнания злых духов.

Практика почитания мощей является очень древней. Одно из наиболее древних и достоверных свидетельств такого почитания — описание мученической кончины св. Поликарпа Смирнского, которое было составлено в Смирнской церкви сразу же после этого события, примерно в 157 году. Там говорится, что смирнские христиане, после того как их епископ был сожжен на костре, с благоговением собрали его останки.

Говоря о почитании мощей, необходимо коснуться такой темы, как нетление мощей, поскольку с этим феноменом связано много заблуждений. Во-первых, нетление само по себе не есть основание для канонизации, равно как отсутствие нетленности никогда не рассматривалось как препятствие для канонизации, потому что Церковь почитает то, что осталось от святых, а не какие-то материальные явления сами по себе. Основанием для канонизации является святость жизни или мученическая кончина святого, а также народное почитание, чудеса, совершенные по его молитвам. Церковные Соборы не раз запрещали признавать святыми по одному только признаку нетления, как, например, сделал Московский Собор 1667 года. Во всяком случае нетление всегда рассматриваюсь как одно из знамений Божиих о святости того ичи иниго угодника.

О почитании мищой VII Вселенский Собор дал следующее определение: «Господь наш Иисус Христос даровал нам мощи святых, как спасительные источники, многообразно изливающие благодеяние на немощных. Дерзнувшие отвергать мощи мучеников, о которых они знали, что они подлинны и истинны, если это епископы или клирики, — да низложатся, а если иноки и миряне — да лишатся причащения!»

Почитание святых икон

Священные изображения в христианской Церкви имели место уже во времена апостольские. Известно, что город Помпея в Италии был уничтожен извержением вулкана в 79 году по Р. X., т. е. еще в апостольское время. Тем не менее при раскопках в этом городе были обнаружены молитвенные помещения христиан, где имелись настенные изображения, в том числе и изображение Креста. Правда, нельзя однозначно утверждать, что была практика особого почитания и поклонения этим изображениям. Всем известно обвинение православных протестантами в идолопоклонстве именно по причине иконопочитания. При этом обычно ссылаются на соответствующую заповедь Декало-га. Конечно, первоначально им следовало бы доказать, что христианские иконы действительно суть идолы или кумиры, поскольку в греческом языке слова «икона» (e;ikwn) и «идол» (ei;dolon) — это совершенно разные понятия. Против тех, кто не умеет отличать священное изображение от идолов, можно обратить слова ап. Павла: «...как же ты,...гнушаясь идолов, святотатствуешь?» (Рим. 2, 21-22).

Действительно, в Ветхом Завете существовал запрет на создание и почитание изображений. Это было исторически обусловлено условиями жизни богоизбранного народа, который находился в языческом окружении, но этот запрет и в Ветхом Завете не был безусловным. Например, Моисей по непосредственному указанию Божию изготовил медного змия, и этот змий много веков хранился во Святая Святых Иерусалимского храма. Над Ковчегом Завета, который тоже находился в Святая Святых храма, также по непосредственному указанию Божию были сделаны изображения двух херувимов: «там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым» (Исх. 25, 22). Таким образом, херувимы и Ковчег Завета были видимым образом невидимого Бога и отношение к этим видимым образам безусловно предполагало благоговейное почитание. В Ветхом Завете описывается случай поражения Озы, который за неблагоговейное прикосновение к Ковчегу Завета был поражен смертью (2 Цар. 6, 7).

Изначально слово «святой» относилось исключительно к Богу, но затем это наименование стало прилагаться не только к Богу, несоизмеримому с тварью, но и ко всему, что имеет к Богу положительное отношение, что напоминает нам о Боге и нас к Нему приближает, например, храм, закон и т. д. Подобного рода предметы требуют благоговейного к себе отношения и могут быть предметами поклонения и почитания. В противном случае вторая заповедь Моисея — «Не сотвори себе кумира...» (Втор. 5, 8) пришла бы в противоречие с четвертой заповедью — «Наблюдай день субботний...» (Втор. 5, 12) и пятой — «Почитай отца твоего и матерь твою...» (Втор. 5, 16). Такое отношение к священным предметам было естественным уже в Ветхом Завете.

Если бы протестанты были последовательными, то они должны были бы записать в язычники, например, пророка Исаию, который говорит: «...и на закон Его будут уповать...» (Ис. 42, 4) и таким образом предметом религиозного упования объявляет не Бога, а бездушный закон. И тем более царь Давид, который говорит: «...поклонюсь святому храму Твоему...» (Пс. о, 8), т. е. поклоняется не Самому Богу, а храму, который рассматривался всего лишь как дом Божий. Или «Как люблю я закон Твой!» (Пс. 118, 97), т. е., согласно Давиду, предметом религиозной любви может быть не только Сам Бог, но и все, что связано с Ним и напоминает о Нем.

Несомненно, что предметом почитания и поклонения может быть и человек, высшее творение, созданное по образу и подобию Божию. В Ветхом Завете мы имеем целый ряд примеров поклонения людей друг другу. Например, царь Давид поклонился своим гостям (3 Цар. 1, 47); Авраам кланялся хеттеянам (Быт. 23, 12); «...Братья... поклонились ему (Иосифу. — ОД.) лицем до земли» (Быт. 42, 6), есть и другие примеры.

В каком смысле мы говорим о поклонении иконам, об их почитании, и можно ли это квалифицировать как идолопоклонство? Прежде всего нужно дать определение того, что есть идолопоклонство, или язычество. Наиболее глубокое определение того, что есть язычество, дает ап. Павел: «Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца...» (Рим. 1, 25). Исходя из этого определения, никак нельзя иконопочитание приравнять к идолопоклонству. Во-первых, иконопочитание не есть почитание кого-то или чего-то вместо Творца»почитание угодников Божиих и их изображений в Церкви всегда совершается в Боге. Во-вторых, это не есть служение, потому что православное богословие и практика иконопочитания строго различают поклонение как всецелое служение (latrei,a), которое подобает только одному Богу, и поклонение как воздаяние чести (timhthkh prosku,nesij), что буквально можно перевести как «почитательное поклонение», которое допустимо по отношению ко всему, что достойно уважения и почитания, и не только по отношению к иконам, но и к мощам, реликвиям, свв. угодникам. Ангелам и т. д. Поэтому иконопочитание и возможно и полезно.

Но иконопочитание — это не только вопрос церковной практики. Оно имеет и догматической, а именно христологический аспект. В таком контексте проблема иконопочитания была поставлена в эпоху иконоборческих споров. До начала иконоборчества Церковь допускала различное отношение к иконам и иконопочитание в Церкви не было повсеместным и строго обязательным. Но после VII Вселенского Собора оно стало обязательным, т. к. именно с этого времени учение об иконопочитании оказалось теснейшим образом связанным с вопросом о Боговоплощении.

Основной вопрос иконоборческих споров — это вопрос о возможности изображения Бога. В Ветхом Завете это было запрещено. Говоря словами ап. Иоанна Богослова, «Бога не видел никто никогда». Такая возможность открылась только в Новом Завете. Евангелист продолжает: «Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1, 18), т. е. благодаря Боговоплощению невидимый Бог стал доступен нашему чувственному восприятию. Иконоборцы пытались обосновать невозможность изображения Бога даже в воплощенном состоянии. Главный богослов иконоборчества император Константин V Копроним предлагал православным следующую дилемму: «Что вы изображаете и чему вы поклоняетесь? Если вы пытаетесь изобразить Божество, то это невозможно, поскольку оно по определению неизобразимо. Если вы изображаете и поклоняетесь человечеству, то, во-первых, вы язычники, поскольку поклоняетесь твари, во-вторых, несториане, поскольку рассекаете Христа надвое, отделяя Его человечество от Божества».

Православные отвечали, что аргументы иконоборцев бьют мимо цели и свидетельствуют лишь о монофизитских предпосылках иконоборческой христологической доктрины, потому что православные изображают не Божество и не человечество, а единую богочеловеческую Личность и поклоняются не «чему», не природе, а «кому». Лицу. Честь, воздаваемая образу, переходит к Первообразу. Таким образом, икона есть средство общения с Богом и со святыми.

На иконах мы изображаем Второе Лицо Пресвятой Троицы — Сына Божия в том виде, в каком Он открылся нам в Воплощении. Как известно, все, что видимо, то и описуемо. Если бы Христос был неизобразим, то отсюда следовало бы заключить, что Он во время Своей земной жизни был невидим, тогда и Евангелие было бы невозможно, т. к. оно тоже есть образ Воплощенного Бога, Его словесная икона. Но апостолы учили о том, «...что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни» (1 Ин. 1, 1). Таким образом, иконоборчество ставит под сомнение основной догмат христианства — учение о Боговоплощении, т. е. фактически представляет собой разновидность докетизма (отрицание реальности Боговоплощения). Не случайно один из главных защитников иконопочитания, патриарх Константинопольский Никифор Исповедник, назвал иконоборчество «ересью аграптодокетизма» (от греч. gra,fw).

VII Вселенский Собор следующим образом сформулировал учение Церкви об иконоиочитании: «Со всяким тщанием и осмотрительностью определяем, чтобы святые честные иконы предлагались для поклонения точно так же, как и изображения Честнаго Животворящаго Креста. Чем чаще при помощи икон они (изображенные на иконах. — О. Д.) делаются предметом нашего созерцания, тем более взирающие на сии иконы побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и приобретают более любви к ним. Чествовать их лобызанием и почитательным поклонением, не тем истинным по вере нашей богопочитанием, которое подобает единому Божескому естеству, но почитанием, фимиамом и возжением свечей, ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному».

К этому следует добавить, что это общение посредством икон осуществляется и в обратном направлении; не только мы обращаемся к Богу посредством икон, но и Он нам посредством икон отвечает. Через иконы подаются благодатны”.»ары, в том числе и явным образом — через мироточения, чудесные обновления икон, чудесные исцеления. То же самое справедливо и по отношению к иконам Божией Матери и святых.