Тенденции: «самотёк» и управление ими 2 страница

И редчайшие дети оказываются в состоянии это сделать и к окончанию школы придти к убеждению, что знания, которые та или иная культура почитает истинными, — историческая данность, обусловленная прошлым и обречённая смениться в будущем иной данностью, и потому не следует из-за неё «ломать копья» и «лезть на рожон», а надо творить культуру, очищая её от последствий прошлых ошибок и злоупотреблений.

Но ведь первоклассники «не вылупились из яиц» 1 сентября с ранцами за плечами и букетами цветов в руках прямо в своих школах, откуда их после первого дня обучения родители забрали домой в семьи. Они пришли в школы, будучи воспитанными в семьях и в детских дошкольных учреждениях так, что в своём большинстве не смогли остаться психологически и творчески свободными [519] под гнётом педагогической системы толпо-«элитаризма» и нравственно-психологически были покалечены и извращены ею.

Следует понимать: утверждение «власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно» — ложно и богохульно.

Власть никого не развращает, но продвижение вверх по ступеням иерархии внутрисоциальной власти предоставляет возможности всё более и более безнаказанно проявлять свою нравственную порочность. А нравственно-этические качества личности формируются в семье, большей частью в раннем детстве, хотя многие из возможностей, которые реализуются в жизни ребёнка, предопределяются предысторией зачатия, которую родители обязаны сформировать так, чтобы не отягощать судьбу ребёнка пороками развития его тела и психики.

Т.е. всё зло, выплеснутое в общество государственным управлением и практикой бизнеса с начала перестройки по настоящее время в СССР и в постсоветских государствах, включая РФ, — прямое следствие недоработок в первую очередь института семьи в предшествующие несколько десятилетий, и только во вторую очередь — следствие особенностей общеобразовательной и высшей школы, чья порочная педагогическая культура, включая и содержание учебных программ, в свою очередь, — тоже следствие недоработок института семьи в более ранние времена.

Этому анализу можно подвести итоги:

Социальные политические и экономические последствия, выражающиеся в той или иной деятельности государства и в её результатах, наступают спустя 30 — 50 лет по отношению ко времени, когда имели место какие-то специфические явления в деятельности института семьи. Это касается как социального политического и экономического негатива, так и неоспоримых достижений общества в его развитии.

Иначе говоря, динамика изменения качества жизни общества в преемственности поколений (как в сторону улучшения, так и в сторону ухудшения) обусловлена следующей последовательностью статистически описываемых процессов: «зачатие, вынашивание, рождение и первичное воспитание детей в семье» ® «обучение и воспитание в системе всеобщего образования» ® «профессиональное образование, в том числе и высшее» ® «общественная, в том числе и трудовая деятельность». Каждый этап создаёт либо уничтожает предпосылки для успешного осуществления всех последующих. Воздействие государства на эту последовательность может быть направлено как на улучшение качества жизни, так и на его ухудшение.

Всё это в совокупности означает:

· Ныне действующие поколения представителей государственной и бизнес-власти необучаемы в силу разных причин. Они утонули в создаваемой ими же (вследствие управленческой безграмотности и самодовольства) вредоносной бюрократической и банкетно-развратной суете, и под её властью у них нет времени на то, чтобы заниматься самообразованием; не говоря уж о том, что личностная культура чувств и психической деятельности большинства из них объективно такова, что они не способны к самообразованию и в свободное от профессиональной и банкетно-развратной суеты время: прочитать книгу, в которой за словами стоит новое для них знание, для подавляющего большинства из них — непосильный труд.

· Подчинённый им аппарат, в обязанности которого входит работа с обращениями граждан, состоит большей частью из таких же людей и потому не способен из всего потока обращений выделить малочисленную долю обращений по действительно судьбоносной проблематике[520]. Но если бы он и был способен это сделать, то оказался бы перед вопросами:

Ø А как это доложить вышестоящим облечённым властью самодовольным «интеллектуалам» и «эрудитам», если это не укладывается в их представления о жизни и тем более, — противоречит им, а они не в состоянии прочитать более 4 страниц текста, в котором к тому же не должно быть ничего, что выходило бы за пределы уже сложившегося их примитивного миропонимания?

Ø А зачем и как это докладывать тем, кто ещё в детстве стал глух к голосу совести и утратил стыд, если обличения их нравственно-этической порочности и проистекающих из неё интеллектуальной несостоятельности и вредительства не могут вызвать ничего, кроме раздражения и гнева, скрытой обиды и последующей мстительности со стороны убеждённых в своём превосходстве и праве на вседозволенность по отношению к «быдлу» «их высокоблагородий» и «превосходительств»?

Именно вследствие этого уповать на то, что государственная и бизнес-власть преобразятся сами собой или под воздействием потока обращений в их адрес граждан и мнений, высказываемых на митингах и в СМИ представителями разных по идеям оппозиций, — значит тешить себя заведомо несбыточными иллюзиями и нагнетать потенциал будущей катастрофы.

Поэтому:

· ходить на митинги протеста вредно для общества и опасно для самих участников;

· для нынешней государственной власти на всех уровнях самые желанные обращения граждан к её представителям — выражение похвалы, верноподданности и благодарности за пустые «декларации власти о благонамеренности» и за те или иные мелкие благодеяния, которые власть оказала тем или иным гражданам конкретно в ответ на их обращения (дорогу построили или отремонтировали; дали новое жильё после того, как село сгорело из-за того, что какой-то «бандерлог» бросил окурок в сухую траву; улучшили жилищные условия ветерана или многодетной семьи; восстановили законность и наказали какого-то мелкого клерка, злоупотребившего властью «не по чину», и т.п.);

· самые же полезные для общественного развития обращения граждан в органы власти — «политкорректные» и формально вежливые тексты объёмом в пределах 4 страниц, из которых подчинённый клерк, властный госчиновник или депутат могли бы однозначно и неопровержимо понять следующее:

Ø постсоветская государственная власть — за редкими персональными исключениями — антинародная марионеточная мафиозная корпорация, которая не пользуется ни доверием, ни авторитетом у думающей части общества;

Ø действует она в пределах попущения Божиего и существует ныне только потому, что своим дурным (во всех смыслах) управлением пока ещё не успела создать обстоятельств, которые её похоронят по принципу «за что боролись — на то и напоролись», как это неоднократно уже бывало в прошлом;

Ø такой «статус кво» не может длиться вечно, что чревато в перспективе многими неприятностями для тех, кто преуспел во власти и в бизнесе, и членов их семей, включая и наследников.

Тем не менее в том, что подавляющее большинство госчиновников, депутатов, представителей бизнес-сообщества таковы, что их самих и их деятельность невозможно характеризовать положительно, и что в этом первейшая «заслуга» их родителей и семей в целом, — это только одна грань проблемы, которую во всей её полноте кратко можно охарактеризовать поговоркой «свято место не бывает пусто».

Вторая грань проблемы состоит в том, что в других семьях (а если детей несколько, то подчас и в тех же самых семьях) выросли люди такого нравственно-психического склада, что они не пожелали или не смогли стать качественно иной (по параметрам нравственности и этики) государственной и бизнес- властью в стране, не допустив во власть её нынешний кадровый состав.

Часть из них была воспитана в семьях так, что во взрослую жизнь они вошли с устойчивым скотским типом строя психики: с их точки зрения им все и всё должны, но они сами никому и ничего не должны, и по жизни никому и ничем не обязаны. Их «деятельность» направлена на получение разнообразных удовольствий по возможности с минимальными усилиями с их стороны и без какой-либо заботы об окружающем мире и ответственности за содеянное. Вследствие этого они, если работают, то работают кое-как и им ничего нельзя доверить: если нет постоянного контроля, принуждения и гарантированного наказания за нарушения, то всё, что они делают для других (а не для себя «любимых»), будет сделано плохо[521] — даже в том случае, если профессионализм позволяет им сделать это хорошо; если можно что-то украсть в условиях иллюзорной или гарантированной безнаказанности — это будет украдено; если что-то можно сломать или изгадить в надежде на безнаказанность (если это невозможно украсть) — будет сломано и изгажено с мотивацией либо просто напакостить другим в собственное удовольствие[522], либо для того, чтобы показать свою «крутизну» таким же, как и они, скотам-«бан­дер­логам»; в каких-то ситуациях они могут сделать разово, «в порыве чувств», и что-то благое (вплоть до самопожертвования), но тоже — исходя из желания продемонстрировать свою «крутизну». К длительной работе, требующей сосредоточенности и тем более — самоотверженности вплоть до самопожертвования, — они нравственно-психологически не способны.

Такие типы в «партии власти», в сфере управления могут оказаться только по праву наследования и на непродолжительное время в случае, если сфера управления более или менее дееспособна; если они оказываются в ней массово и безальтернативно, то это — завершающая стадия деградации толпо-«элитарной» культуры, непосредственно предшествующая её краху (как это было в 1917 г.). Если же право наследования не действует достаточно статистически массово, то в сфере управления они оказываются только в результате покровительства кого-либо из действующих управленцев. Но удержаться и делать в ней карьеру, они не могут и сохраняются в ней в единичных экземплярах только в том случае, если кому-то из вышестоящих управленцев нужен холуй и подлец для совершения каких-то специфических действий в его интересах.

Поскольку самые легкодоступные удовольствия в условиях толпо-«элитаризма» — это выпивка, прочие наркотики и разврат в «приятной компании», то такие типы, втягиваясь в процесс деградации и не обладая волей, необходимой для того, чтобы изменить свои судьбы, пополняют ряды низового криминалитета и люмпена всех социальных групп.

Доля таких типов обоих полов в составе населения постсоветской РФ выросла в постсоветские времена, что и проявляется в статистике распада семей и выросшем в сопоставлении с СССР уровне преступности[523]. Но такие типы были и советские времена. Были они и в Российской империи. А в годы революции и гражданской войны именно они составили массовку ультрареволюционеров — бандитов, внезапно ставших «идейными». В сталинские времена (разве что за исключением периода «ежовщины») именно они составляли основную массу контингента ГУЛАГа, но поскольку мемуары и историко-философские трактаты о той эпохе писали не они, а «интеллигенты» (типа И.А.Бу­ни­на и А.И.Солженицына) их за людей не считали, то о ГУЛАГе у нынешних поколений «гуманистов»-абстракционистов сложилось иное представление.

Вторая группа тех, кто оказался вне «партии власти» (вне сферы управления), — это более или менее добропорядочные люди, которые, по крайней мере, до катастрофы, уничтожившей СССР, более или менее добросовестно работали по освоенным ими профессиям вне сферы управления. И именно потому, что такие люди есть и их много, возникает вопрос: Почему они не препятствовали захвату сферы управления мафиозно организованной корпорацией идиотов и негодяев либо пытались этому воспрепятствовать, но не достигли успеха?

Ведь если бы эти люди, чья добропорядочность доказана практически их трудом вне сферы управления и их жизнью в целом, вошли во власть а, также и в те общественные институты, что в большей или меньшей мере связаны с первыми этапами полной функции управления в отношении общества (наука и система образования), — то к 1985 г. на всех уровнях иерархии партийной и государственно-хозяйственной власти в СССР стояли бы другие по своим нравственно-этическим качествам и миропониманию люди. В таком варианте истории в науке, в государственной и в бизнес- власти просто не было бы места таким деятелям как А.Н.Яковлев, А.Г.Аганбегян, Т.И.Заславская [524], М.С.Горбачёв, А.А.Собчак, Б.Н.Ельцин, Е.Т.Гайдар, А.Б.Чубайс, В.С.Черно­мыр­дин, Б.Е.Нем­цов, С.В.Кириенко, Б.А.Березовский, В.А.Гусинский, А.В.Абра­мович, М.Б.Ходорковский, М.Д.Прохоров и многим другим.

Вследствие этого для перестройки и последующих идиотско-негодяйских реформ в духе либерально-буржуазного криптоколониального капитализма в нашем обществе не было бы предлогов, главными из которых стали:

· научно-техническое и экономическое отставание СССР в массово производимой продукции от наиболее развитых [525] капиталистических государств;

· нрав­ствен­но-эти­чес­кие проблемы во взаимоотношениях «партии власти» и остального общества в виде ничем не оправданного преимущественного доступа представителей «партии власти» и членов их семей к потреблению общественного богатства и нараставшей год от года в послесталинские времена безответственности представителей «партии власти» и членов их семей за недоработки, злоупотребления должностным и социальным статусом и за явные преступления;

· алкоголизация жизни общества и генерируемые ею преступность, люмпенизация и биологическая деградация населения, что стало прогрессирующе нарастающей составляющей политики Политбюро ЦК КПСС в послесталинские времена[526].

Ответ на последний поставленный вопрос по существу — тот же самый, что и ответ на вопрос о причинах порочности сложившегося к настоящему времени управленческого корпуса и его недееспособности в решении задач общественного развития: не то по своему содержанию и характеру вузовское образование; не то по своему содержанию и характеру всеобщее обязательное школьное образование; неправильное воспитание в семье — прежде всего в аспекте формирования у детей — будущих взрослых — понимания ими смысла жизни как инициативной заботы и ответственности за настоящее и будущее и волевых качеств. Но специфика ответа — несколько иная.

Дело в том, что с позиций владельцев и заправил любой толпо-«элитарной» культуры, идеальный простолюдин это — тот, кто обучен профессии, честно трудится, законопослушен вне трудовой деятельности, «ментально» лоялен сложившейся социальной организации [527], и при этом не встревает в реальную политику, т.е. не вторгается в сферу управления общественной жизнью в целом со своим целеполаганием и волей, направленной на достижение поставленных им целей. [528]

Даже те виды деятельности, которые основываются на знаниях и навыках управленческого характера, в толпо-«элитарных» культурах оказываются под властью этого принципа, примером чего является лозунг «армия вне политики», власть которого над умами командного состава армии, флота и спецслужб, облегчила совершение государственных переворотов в 1917 и в 1991 гг., а на протяжении всех 1990‑х позволяла марионеточной клике «гайдаров-чубайсов-мау», олицетворяемой «всенародно избранным» Б.Н.Ельциным, разорять страну.

Именно вследствие воздействия принципа «армия вне политики» в разное время, в разных исторических обстоятельствах Л.Г.Корнилов, Л.Я.Рохлин оказались не готовыми к тому, чтобы благотворно ответить на «вызовы времени», проявили себя как плохие политики и потерпели крах в своих начинаниях; а другие, вследствие политической слепоты, сопряжённой с амбициозностью, были втянуты в заведомо антирусские политические проекты (М.В.Алексеев, А.В.Колчак, Г.К.Жуков, А.И.Лебедь, П.С.Грачёв).

Соответственно во всех толпо-«элитарных» культурах всегда наличествует составляющая, которая так или иначе ориентирована на воспроизводство в преемственности поколений такого рода «идеального простолюдина». Эта составляющая реализует себя как через социальную организацию и деятельность общественных институтов, так и через эгрегориальную компоненту жизни общества. Она обладает своею спецификой в каждом культурно своеобразном обществе. При этом она более устойчива и сохраняет себя и свою функциональность даже после изменения законодательства и политической организации общества, поскольку работает большей частью на основе разного рода психологических автоматизмов — как уровня сознания, так и бессознательных, а не на основе осмысленно целесообразной воли каждого из множества людей. И в силу последнего обстоятельства особую роль в этой системе воспроизводства «идеальных простолюдинов» играют родовые эгрегоры.

На протяжении многих веков господства сословно-кастового кланово-иерархического строя на Руси система воспроизводства в преемственности поколений «идеального простолюдина» — раба и невольника[529] — тоже действовала. Вследствие этого в информационно-алгоритми­чес­ком обеспечении родовых эгрегоров простонародья не было информации и алгоритмики общесоциальной значимости, на основе которой индивид мог бы выйти за пределы той или иной узкопрофессиональной деятельности и из Я-центричного круга интересов, географически локализованных в непосредственной близости от его места жительства, а тематически — в сфере его профессиональной деятельности. Это характерно для подавляющего большинства родовых эгрегоров простонародья, за исключением тех родо́в, в которых кто-либо из предков смог включиться в эгрегоры генетического ядра соответствующего народа или региональной цивилизации, вследствие чего право доступа к информации и алгоритмике эгрегора генетического ядра передавалось его потомкам по родовым линиям. Но для своей реализации в жизни такое «эгрегориальное право» должно быть востребовано индивидом осмысленно волевым порядком, к чему культура и уклад толпо-«элитарных» обществ не только не предрасполагают, но и норовят подавить самочинное вторжение простолюдинов в сферу исключительной «компетенции» «элиты».

Кроме того, в эту характеристику родовых эгрегоров простонародья не укладывается и информационно-алгоритмическое содержание родовых эгрегоров представителей еврейско-иу­дей­­­­ских диаспор повсеместно, в том числе и на территории Русской многонациональной региональной цивилизации. Как можно понять из ранее сказанного в разделах 4 и 6, это — следствие той особой миссии, которая возложена на еврейско-иудейские диаспоры хозяевами и заправилами библейского проекта порабощения человечества от имени Бога. Вследствие этого значимая доля представителей еврейско-иудейской диаспоры всегда психологически готова взять власть, в особенности в отношении этнического окружения диаспоры.

Пояснив эти принципиальные положения, обратимся к содержанию алгоритмики других конфессионально обусловленных эгрегоров, фрагментами которых были родовые эгрегоры большей части простонародья Российской империи.

Исторически реальное христианство (в том числе и его «православная» ветвь, культивируемая иерархией РПЦ на протяжении последнего тысячелетия) прямо и беззастенчиво направлено на формирование «идеального простолюдина» — раба-невольника:

«Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный» (К Ефесянам послание апостола Павла, 6:5-8)[530].

Эта программа поведения на протяжении веков успешно внедрилась в родовые эгрегоры той части простонародья, которая составляла большинство славянского и этнически иного принявшего «православие» населения и не принадлежала к знахарским ведическим кланам, чьи родовые линии уходят в докрещенскую древность, а родовые эгрегоры несут иную информацию и алгоритмику.

В той части простонародья, которая исповедовала исторически реальный ислам, доработанный для обслуживания политических нужд «элиты» (также как и исторически реальное христианство), в психику людей внедрялась мысль, что «на всё воля Аллаха» и при этом никак не разъяснялось, как, следуя воле Аллаха, каждый человек ОБЯЗАН и может реализовать своё предназначение — быть наместником Аллаха на Земле. «Воля Аллаха» в аспекте политической организации жизни общества истолковывалась как внутрисоциальная власть «элиты» и персональная власть кого-то из её лидеров-олицетворений, в ряде случаев официально именуемых титулом «повелитель правоверных» вопреки тому, что из Корана однозначно ясно:

· единственный повелитель правоверных — Бог, по-арабски — «Аллах»,

· между Ним и претендующими на правоверность никто другой становиться не в праве; и тот, кто принимает отсебятину таких «повелителей правоверных» за «волю Аллаха», — отступник от Бога и истинного Ислама[531].

В той части населения, которая исповедовала буддизм, в качестве смысла жизни культивировалось две идеи:

· вырваться из череды перевоплощений,

· и терпеть происходящее в жизни с беспредельным смирением, поскольку все тяготы жизни нынешней — «кармическое воздаяние» за грехи прошлых жизней[532].

При этом буддистская обрядность, архитектура дацанов и нормы поведения в них верующих, по нашим впечатлениям, наиболее «продвинутая» в сопоставлении с другими в деле унижения человека перед своей «элитой» — «просветлённо-пробуждённым» буддистским духовенством.

Таково информационно-алгоритмическое обеспечение конфессионально обусловленных эгрегоров, под властью которых были родовые эгрегоры простонародья к 1917 г.

Исторически реально, что Великая Октябрьская социалистическая революция уничтожила те сословно-кастовые и частно-собственнические финансовые ограничения, которые в Российской империи не позволяли большинству простонародья реализовать свой познавательно-твор­ческий личностный потенциал в деле общественного развития. И вследствие этого в советскую эпоху многие выдающиеся деятели разных отраслей, чьё личностно-психологическое и профессиональное становление пришлось на 1910‑е — 1930‑е гг., смогли освоить и реализовать свой познавательно-творческий потенциал так, как это было невозможно в любые иные памятные отечественной истории времена[533].

И если обратиться к воспоминаниям тех детей рабочих и крестьян, чьё детство и юность пришлись на годы революции и гражданской войны, то выясняется: когда гражданская война завершилась и страна вступила в период восстановления и развития, они хотели в этом соучаствовать — в качестве рабочих, земледельцев, инженеров, врачей, учителей, учёных; кто-то хотел стать артистом, художником, деятелем иных искусств; но мало кто хотел стать профессиональным управленцем — партийным или государственным деятелем[534]; мало кто хотел, даже после ужасов гражданской войны, которые многие из них прочувствовали лично, стать командиром Рабоче-крестьянской Красной армии и флота.

Последнее стало проблемой для кадровой политики большевиков. И для того, чтобы упрочить позиции и расширить долю идейно убеждённых большевиков в командном составе Вооружённых сил СССР, в конце 1920‑х — первой половине 1930‑х гг. ЦК ВКП (б) осуществил несколько специальных наборов[535] членов партии из рабочей молодёжи, выпускников рабфаков[536] для обучения в учебных заведениях всех родов войск. Те же, кто не желал становиться командирами, имели право отказаться от спецнабора, но подлежали исключению из партии как нарушители партийной дисциплины. И многие так и сделали, после чего никто не помешал им ни поступать в гражданские вузы, ни продолжать работать в народном хозяйстве (т.е. за отказ учиться военному делу и служить по спецнабору ЦК ВКП (б) репрессий в форме отсидки в ГУЛАГе и т.п. кошмаров — не было: законность соблюдалась).

Но многие призванные по спецнаборам ЦК, честно отслужив в Вооружённых силах СССР по 25 и более лет и сделав неплохую по меркам военного профессионализма карьеру, на склоне своих лет продолжали сожалеть, что спецнабор ЦК не позволил им реализовать мечты своих детства и юности, хотя они вполне осознавали, что долг большевика быть готовым к защите социалистического Отечества [537] военной мощью страны был насущной потребностью тех лет и они исполнили его по совести и чести.

И эти исторические факты приводят к вопросу: А кто в те же самые годы хотел стать государственным деятелем и делать карьеру в партийно-государственном аппарате?

Оказывается, что делать карьеру в качестве управленцев, в том числе и в государственном аппарате, желали оставшиеся в Советской России представители тех групп населения Российской империи, которая обозначается словом «интеллигенция», т.е. получившие образование от неполного среднего и выше; а также и дети дореволюционной «интеллигенции».

Если бы Николай II своею внешней и внутренней политикой, эгрегориально подчинённой антирусскому имперскому эгрегору Великобритании через императрицу Александру Фёдоровну [538], не довёл страну до революции и краха прежнего общественного уклада[539], то в отличие от детей простонародья, все дети «интеллигенции» занимались бы кто чем: кто-то бизнесом, кто-то начал бы делать чиновничью или военную карьеру, кто-то преуспел бы в науке, в инженерном деле, в искусствах и т.п. И реальность такова, что подавляющему большинству из них Великая Октябрьская социалистическая революция не только не открыла каких-либо новых возможностей личностной самореализации, но в чём-то их и ограничила. Прежде всего ограничила потребительские возможности, понизила уровень потребления их семей и разрушила какие-то надежды на рост социально-иерархического статуса в буржуазном толпо-«элитарном» обществе империи[540].

Тем не менее, они были как минимум грамотны, в отличие от примерно 85 % представителей простонародья, не умевших подчас ни читать, ни писать, и уже это было достаточным в ту эпоху для того, чтобы при публичной показной лояльности Советской власти войти в её сферу управления. Кто-то из них так и остался аполитичным потребителем либо «внутренним эмигрантом» и врагом Советской власти и идеалов социализма, а кто-то принял смысл эпохи и честно служил народу.

Но и это не всё. Если обратиться к истории гражданской войны, — к тому, как она запечатлелась в памяти детей той эпохи, — то выявится ещё один значимый для понимания последующей истории факт. Там, где Советская власть, первоначально установленная на всей территории Российской империи, не оккупированной Германией и Австро-Венгрией, сменялась властью белогвардейских режимов, детвора в уличных играх в войну[541] разделялась соответственно тому, на чьей стороне в гражданской войне были взрослые члены их семей[542]. Разделение носило ярко выраженный классовый характер: дети рабочих и крестьянской бедноты — по одну сторону «линии фронта», дети лавочников, кулаков, попов, многих представителей «рабочей аристократии» (наиболее высокооплачиваемых высококвалифицированных рабочих) и пробеляцки настроенной части прочей «интеллигенции» — по другую. И если в уличных играх в войну красные дети побеждали на территории, находившейся под властью белых, то белоказаки вступали в детские игры на стороне своих, и красная детвора оставляла поле боя под угрозой, а иногда и в результате применения нагаек.

Но, в конце концов, взрослые красные победили, и началась мирная жизнь страны без какой-либо реальной перспективы реставрации капитализма (а тем более — сословно-кастового строя и монархии) в обозримой перспективе[543]. Детишки, в годы гражданской войны игравшие в войну на улицах с ясным осознанием того, кто чей враг и почему, — подросли. Красные стали вступать в комсомол[544]. А белые? — Белые… тоже стали вступать в комсомол, либо публично заявив об отказе от своих «классово чуждых» родителей и о разрыве связей с ними, либо там, где их никто не знал, поскольку семьи, поддерживавшие белых в годы гражданской войны, избавляясь от наследия прошлого, достаточно часто меняли место жительства и придумывали себе новые биографии.

Прошло ещё некоторое время. Комсомольцы обеих разновидностей выросли, начали вести взрослую жизнь и многие из них стали членами правящей партии. Во второй половине 1930‑х гг. выяснилось, что дети красных стали рабочими, земледельцами, инженерами, врачами, учителями, командирами Красной армии и флота (в том числе и в результате спецнаборов ЦК ВКП (б) о чём было сказано ранее) и т.п. А дети белых? — Не все, но многие, — кто в торговле, а кто в исполкоме[545] и прочих формирования бюрократии, а некоторые уже успели сделать карьеру в «органах» ВЧК-ОГПУ-НКВД[546].

Что касается представителей еврейско-иудейской диаспоры, то к началу революции подавляющее большинство еврейского населения империи были грамотны — как минимум умели читать и писать. Этого было достаточно для того, чтобы начать работать и делать карьеру в партийно-государственном аппарате новой власти. И если не большинство, то изрядная доля еврейско-иудейской диаспоры поддержала революцию, в том числе просто потому, что среди её руководителей на всех уровнях было множество «своих» и в революции была иудейско-интернацистская составляющая. Кто-то из них стал убеждённым большевиком и доказал это своею работой на благо социалистического многонационального Отечества, доказал жизнью, и даже — гибелью, часто — гибелью несправедливой и жестокой в застенках самого́ же СССР. А кто-то, как был воспитан в духе библейского интернацизма и иудейского высокомерия, так и сохранил этот дух в себе до конца своих дней и передал его своим детям и внукам[547], успев немало навредить СССР в период своей активной жизни[548].