Обещания, которые стоит сдержать

 

До начала занятий Лиз больше не виделась с Брейди. На прошлой неделе было предвыборное голосование, и он едва находил время, чтобы дышать, не говоря уже о том, чтобы вырваться и увидеться с ней. Она большего и не ожидала, хотя заметила, что ей все больше и больше хотелось быть там, рядом с ним.

Из-за выборов было сложно сконцентрироваться на чем-либо еще…например на занятиях, или на ее новой исследовательской работе, или на газете. Она переживала и была раздражительной из-за того, что понимала, как много стояло на кону для Брейди.

Лиз попыталась избавиться от стресса, гуляя с Викторией, но к концу дня Виктория заявила, что ей самой уже нужен Ксанакс*, чтобы справиться с этим потоком стресса, исходящим от Лиз. Даже если Лиз не скажет ей, что с ней происходило, Виктория по-прежнему ее любила.

К пятнице накануне начала занятий, Лиз полностью забыла о том, что согласилась помочь Хайдену с переездом. Он ей позвонил тем утром и спросил, не поменялись ли ее планы. Надеясь, что это отвлечет ее, Лиз согласилась и отправилась прямо к его старому дому.

Переезд, безусловно, оказался хорошим отвлечением, так как это требовало физических усилий, но это никак не прояснило ситуацию с Хайденом. Они вместе веселись и шутили над его друзьями-спортцменами. Когда они закончили с переездом, ребята перекусили и Хайден подвез ее обратно к ее машине.

― Я очень ценю твою помощь сегодня, ― сказал Хайден, выпрыгивая из машины и подходя с ней к тому месту, где она припарковалась.

― Даже не знаю, чем я помогла, ― пошутила Лиз.

― Ты была великолепна. Все так думают. ― Он улыбнулся своей обворожительной улыбкой и подошел ближе к ней.

― Ну, я рада, что смогла помочь. К счастью, мне не нужно переезжать, иначе я бы заставила тебя и всех твоих друзей мне помочь.

― Ты же знаешь, я бы помог, ― сказал Хайден.

Он приблизился к ней, чтобы обнять, и Лиз быстро отошла.

― Мне очень нужно в душ, ― смущенно сказала она.

 

 

Она просто не могла позволить, чтобы он прикасался к ней. Ей и так было не по себе из-за того, что произошло в Вашингтоне. Она не могла допустить того, чтобы он считал, что это может продолжаться, в то время как она пыталась разобраться в их отношениях с Брейди.

― О, мне тоже, ― сказал Хайден, в то время как пытался приблизиться к ней.

― Я…ээ…скоро увидимся, ― произнесла она, открывая двери. ― На занятия в понедельник?

Хайден кивнул.

― В воскресенья у меня будет первая пробежка, но в понедельник увидимся, ну если ты не хочешь провести вместе время на выходных?

Черт, а он был хорош. Он сделал это так небрежно…будто он и не приглашал ее на свидание. Будто.

― Думаю, лучше в понедельник. Я должна подготовиться к занятиям и новой работе, но спасибо…

― Ну, тогда до понедельника, сказал Хайден, заправляя прядь волос ей за ухо, а затем улыбнулся и пошел к своей машине. Лиз открыла дверцу своей, и, злясь, села в машину. Она только что отшила Хайдена Лейна.

Она бы никогда не подумала, что могла оказаться в таком положении. И у нее было странное предчувствие, что он снова будет приглашать ее на свидание. Возможно, он даже подумал, что после Вашингтона, она решила поиграть в недотрогу. Ей нужно было разобраться, что она собиралась с этим делать, ведь она не могла продолжать так вести себя вечно, если он снова захочет пригласить ее.

Выходные прошли тихо, и Лиз вернулась в кампус, идя с Викторией вдоль знакомых кирпичных зданий. Она соскучилась по безумию первых дней учебного года. Студенты взад вперед бродили по кампусу. Первокурсники вытягивали карты, пытаясь найти свою аудиторию, и выглядели уставшими от беготни по крутым холмам от общежития до стадиона Драйв.

Старшекурсники собирались в Яме, раздавая листовки и пытаясь уговорить первокурсников присоединиться к их студенческим организациям. Это был дурдом, но своей энергией и великолепием мог переплюнуть и его.

Тем не менее, она обнаружила, что соскучилась по всему, что не попадало в мусор редакции. Поднимая свежую газету, и, просматривая весь тот тяжелый труд, который проделали ее друзья, работая над первым выпуском. Лиз уже давным-давно написала свою статью…ту самую, за которую она получила «А+» от профессора Майрес…ту самую статью, для которой Брейди делился с ней своими идеями. Хайден сказал, что он собирался опубликовать ее в первый же день, поскольку она была самая большая, и Лиз уже не терпелось еще раз увидеть свое имя на первом развороте.

― Ты слишком радуешься началу занятий, ― произнесла Виктория пока они пробирались сквозь толпу к Яме. Лиз пожала плечами. Наверное, так и было. В последнее время у нее было слишком много времени на размышления, и теперь она была рада чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься от своих мыслей о Брейди.

― Разве ты не рада вернуться в лабораторию? ― спросила Лиз. ― К тому же, теперь там будет так много помощников преподавателей.

― И то правда, но этого мало. Я бы лучше провела время лежа у бассейна, чем сидя в аудитории.

Лиз закатила глаза.

― Говорит женщина, у которой 18 часов занятий и четыре из них точные науки.

― Мне нравятся точные науки. Ничего плохого в этом нет, мисс Журналистика, ― сказала Виктория высоким задиристым голосом.

― Вик, ты прекрасна, ― сказала Лиз, обнимая ее за плечи.

― Конечно, прекрасна, ― ответила она, поднимая брови.

Лиз покачала головой, посмеиваясь. Было приятно, чувствовать себя беззаботной, будто она снова вернулась в школу.

Виктория заняла для них пустой столик, пока Лиз сбегала за первой в этом семестре газетой. Она сунула ее под мышку и вернулась обратно к своей подруге. Падая на стул, Лиз откинула с шеи свои светлые волосы, и положила перед собой газету.

Она замерла, когда увидела титульную страницу. У нее потемнело в глазах, и она почувствовала, как почва уходить у нее из-под ног.

На первой странице было их с Хайденом фото, сделанное в Вашингтоне. То, которое они попросили сделать какого-то прохожего, чтобы они были на снимке вместе. Она смутно припоминала электронное сообщение, в котором просили рассказать, чем люди занимались на протяжении лета. Лиз проигнорировала его, потому что она не могла рассказать, чем занималась летом. Следовало подумать дважды.

Она не могла в это поверить. Брейди сказал ей сохранять анонимность. Он говорил ей не публиковать свои фото в газете. И теперь, когда ей повезло работать с журналистами со всей страны, ее фото, где она с другим парнем, было прямо посреди первой страницы. Лиз знала, что, скорее всего, слишком бурно на это отреагировала, но ведь она не говорила Брейди, к кому именно она ездила в Вашингтон, и конечно она не ожидала, что эта фотография сплывет на поверхность.

― Лиз, прием! ― произнесла Виктория, размахивая рукой перед ее лицом.

― Что? ― спросила она, выходя из транса.

― Что-то случилось? Ты бледная как мел.

― Я, ээ…первая страница, ― сказала Лиз, поворачивая газету к Виктории.

― Это же офигенно. Так классно, ― она наклонилась к снимку и прочитала небольшую подпись. ― Вы с Хайденом отлично смотритесь вместе.

Виктория, все еще широко улыбаясь, снова посмотрела на Лиз. Она спрятала улыбку и прищурила глаза.

― Это плохо? ― спросила Виктория.

Лиз кивнула.

― Хорошего мало.

― Ты хотя бы можешь мне сказать почему?

― Я пыталась сохранять анонимность…

Лиз понимала, что когда она это произнесет вслух, как это будет странно звучать для кого-то такого как Виктория, для того, кто всегда жаждал привлечь к себе внимания.

― Блин, ты что серьезно? Этот парень не хочет, чтобы о тебе знали? Он вообще знает, что ты репортер? Он в курсе, что репортеры появляются в газетах? Если бы здесь не было столько людей, я бы сейчас подошла и вбила бы в тебя хоть немного здравого ума! ― пылко прокричала Виктория.

― Виктория, отстань! ― отрезала Лиз, не в состоянии сдержать свой гнев. ― Он знает кто я. Он в курсе, чем я занимаюсь. Он практически все знает обо мне! Есть некоторые причины, по которым он попросил меня это сделать, и я бы сотню раз это сделала.

Между ними повисла тишина. У Лиз всегда был спокойный темперамент. А Виктория была как петарда, которая при малейшем поводе могла взорваться.

― Хорошо, ― сказала Виктория, через пару минут.

Она не выглядела особо счастливой от этого.

― Что ты собираешься делать?

― Я не знаю, ― честно ответила Лиз.

Она должна была позвонить ему и поговорить с ним, пока он не узнал об этом другим способом. Ей, наверное, уже давно было пора сказать ему, что она ездила к Хайдену. После всего, кажется, она не могла найти в себе силы.

Лиз нащупала пальцами длинную цепочку с медальоном на своей шее и вздохнула. Она не снимая носила медальон, который ей дал Брейди. Она пыталась убедить себя, что он просто подходил ко всем ее нарядам…и это никак не было связано с ним…это просто красиво. Но она не могла врать самой себе, и она не могла забыть о том, что призналась Брейди в любви. Теперь, когда в голове немного прояснилось, она все больше и больше понимала, что он фактически ни разу не произносил этого ей…

― Я тоже не знаю. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала, если ты не хочешь услышать правду? ― проворчала Виктория.

Лиз постаралась не обращать внимания на разочарование своей подруги. Подчеркнутый тон говорил о том, что Виктория хотела помочь. Ей нужно было смириться с этим.

― Я хочу, чтобы ты сказала мне, что все будет в порядке. Что я не совершила огромной ошибки. Что, в итоге, все наладится.

Она знала, что Виктория собиралась сказать. Это было написано у нее на лице: «Ты хочешь, чтобы я соврала».

Но она не сказала.

― Все наладится, Лиз…как-нибудь.

Услышать, как Виктория это произносит, только все усугубило.

― Я, ээ…пойду на пары, ― сказала Лиз, собирая все свои вещи, складывая газету, и засовывая обратно под руку. ― Позже поговорим.

― Пожалуйста, будь осторожна, ― с тревогой произнесла Виктория. ― Я не хочу, чтобы тебе причинили боль.

― Все будет в порядке. ― В порядке. Ага!

Лиз посмешила выбраться из Ямы подальше от любопытных глаз. Ей нужно было куда-нибудь, где было потише…куда-нибудь, где бы она могла побыть наедине перед началом занятий. Она знала, что ей будет сложно найти такое место прямо сейчас. Студенты бродили по всему кампусу, как муравьи, когда наступишь на муравейник.

Она хотела пойти в редакцию, но боялась встретить Хайдена и начать спорить на счет снимка. Он даже понятия не имел, что натворил, размещая его там. А она не могла увидеть его, не потребовав разъяснений, почему он опубликовал это фото на первой странице газеты без ее разрешения.

Будет лучше, если она вообще будет его избегать.

Лиз просто начала идти. Ей было лучше двигаться, чем стоять на месте и обдумывать все, что свалилось на ее плечи.

Секреты погубят ее. Теперь у нее еще больше секретов. Она не могла никому рассказать о Брейди. Она не могла рассказать Брейди о Хайдене. Она не могла рассказать Хайдену о своем гневе по поводу газеты. Все вместе, казалось, как будто это не просто слегка задело ее, а полностью раздавливало ее. Хуже всего было то, что…она чувствовала, как храня все свои секреты, она теряла часть себя.

Лиз нашла место на скамейке на одной из аллей в кампусе. Там было достаточно уединенно как для этого времени.

Она теребила ожерелье на своей шее, любуясь сочетанием амулетов выбранных для нее Брейди. Желтый драгоценный камень всегда привлекал ее внимание. Он символизировал окончание предвыборной кампании, но значило ли это, что они могли быть вместе? Ей не пришло в голову сразу спросить у него, а теперь она постоянно думала об этом. Если он победит, смогут ли они двигаться дальше?

Это казалось, таким маленьким шансом…таким маленьким лучиком надежды. Нереальным, крошечным лучиком надежды.

И она ненавидела это настолько сильно, насколько упивалась мыслью, что это могло что-то значить. Возможно, часть его…хотела, чтобы они были вместе.

Она отпустила медальон и потянулась за телефоном. Она знала, что ей нужно было сделать. Она не могла продолжать сидеть здесь и ждать, пока Брейди сам позвонит ей, потому что она знала, что это обязательно случится. Слишком долго она позволяла себе плыть по течению, и она не могла продолжать отсиживаться и наблюдать, чем все в итоге закончится. С Брейди будет нелегко, но так будет правильно, и к тому же, им нужно было многое обсудить.

― Офис сенатора Максвелла, ― прощебетала в трубку женщина.

― Алло, это Сэнди Кармайкл, соедините, пожалуйста, с сенатором, ― коротко ответила Лиз.

Пауза.

― Одну минутку, пожалуйста.

Лиз постаралась не закатить глаза. Секретарь знала, что это было вымышленное имя, и продолжала напоминать об этом Лиз, делая драматические паузы, после того, как она его произносила. Брейди нужно было подыскать нового секретаря.

― Сенатор Максвелл в данный момент не может ответить. Вы можете оставить сообщение, ― ответила секретарь, когда вернулась на линию.

На пару секунд Лиз замерла. Она не ожидала, что Брейди будет занят.

― Э-э…просто скажите, что я звонила, ― сказала Лиз.

― Я оставлю ему сообщение, ― сказала она, прежде чем повесить трубку.

Ну ладно!

Лиз не знала, что еще сделать. Ей оставалось только переживать весь день, пока он ей не перезвонит…если перезвонит.

Лиз поднялась со своего места и отправилась в аудиторию. В тот день она отсидела на трех лекциях, и к тому моменту, когда настало время уходить, она была еще больше встревожена, чем раньше.

Брейди до сих пор не позвонил. Это был знак. Но ей было наплевать.

Лиз пошла в редакцию на их первое собрание в этом семестре. Она знала, что им нужно было многое обсудить, но она была уверена, что она не сможет сосредоточиться.

Хайден встретил ее у дверей с улыбкой на лице, такой, которую она едва могла из себя выдавить в ответ. Но это пламя в его глазах, радость в его улыбке, и его поведение в целом при виде ее, заставили Лиз тоже улыбнуться.

― Привет, ― сказал он, когда она подошла, ― рад тебя видеть. Как прошел первый день?

Лиз уклончиво пожала плечами.

― Ни хорошо и не плохо.

― У меня почти также. Хотя, кажется, уже становится лучше, ― сказал он, глядя прямо на нее.

Лиз прочистила горло и отвела взгляд. Она стояла возле Хайдена, когда люди начали заполнять комнату. Поспешно обходя Меган, обозревателя сплетен, Лиз заняла место сзади. Хайден стоял в начале комнаты и приветствовал всех сотрудников редакции. Потом была серия возгласов «ура» по поводу начала нового учебного года, прежде чем он углубился в рассказы о всех своих планах.

Хайден совершенно отличался от Брейди. Хайдена обладал харизмой и энтузиазмом, которые буквально излучались из него, он был примером, он тащил на себе столько же работы, сколько и требовал от всех остальных.

Благодаря ему встреча была увлекательна и полна энергии, и это напомнило Лиз, почему так любила все это. Она даже не осознавала, как сильно она соскучилась по газете. Работать редакции все лето, было похоже на изоляцию, по сравнению с теми заданиями, которые им подкинул Хайден.

Медленно, по ходу дела, напряжение начало идти на спад. Она смотрела в пространство, рассеяно слушая Хайдена, который говорил об отделах, и про новые перспективы.

― А освещение предвыборной кампании под моим руководством, в полном объеме возглавит Лиз Доугерти. Есть желающие работать с ней?

На этих словах Лиз очнулась. Она знала, что работает над освещением кампании, но она не знала, что будет работать с кем-нибудь еще. На самом деле, она даже не планировала консультироваться с Хайденом. Ей нравилась та ниша, которую ей удалось занять.

Руки поднялись вверх, и Хайден попросил встать желающих и назвать своих имена и курс, чтобы его ассистент Кейси могла их записать.

― Тристан Кинг, первый курс, ― сказал парень, поднимаясь возле нее.

Ей нужно будет выяснить, что делать с этими новичками. Как грамотнее их использовать. Теперь это было ее новое задание.

― Саванна Максвелл, первый курс, ― прозвучал еще один голос с другого конца комнаты.

Лиз замерла, сердце упало в пятки. Нет. Она даже не видела Саванну в комнате. Она что настолько отвлеклась, что даже не обратила на нее внимания?

Она медленно окинула взглядом Саванну, которая так сильно была похожа на своего брата. Темные волосы и карие глаза, сильные черты, уверенная, стройная, красивая…ужасно красивая. Она посмотрела на Лиз с непонятным выражением лица, и Лиз испугалась, не прочитала ли та ее мысли.

Она не могла работать с Саванной. Она не могла проводить с ней время. Саванна узнает ее? Она узнает, что Лиз встречалась ее братом, была на его гала, писала о нем ужасные статьи…и еще многое чего?

― Отлично, ― сказал Хайден с улыбкой, которая говорила, что ему было известно о ее чувствах к Брейди Максвеллу. Или, по крайней мере, он думала, что было извсетно.

― Добро пожаловать в команду.

Хайден продолжил набирать в остальные подразделения и кратко рассказал о том, что она уже тысячу раз слышала из года в год – о поведении, журналистской практике, этике, плагиате, и так далее. Это все было необходимым, но ей не нужно было снова об этом слушать.

― Огромное спасибо всем за то, что пришли на наше первое собрание. Пожалуйста, подойдите к лидерам своих отделов перед тем как уйти. Если кто-то еще не записался, или желает поменять отдел, пожалуйста, подходите к Кейси. С нетерпением жду очередного продуктивного года, ― сказал Хайден, завершая собрание.

Ее новые члены команды, Тристан и Саванна, прошли через всю комнату, чтобы подойти к Лиз. Тристан нерешительно колебался. Он был долговязым парнем в прессованных хаки и поло, с короткими, тщательно зачесанными, темными волосами и бледной кожей. Саванна казалась совершенно спокойной, пока стояла в ожидании инструкций. Зная ее брата, Лиз ничего другого и не ожидала.

― Ну, добро пожаловать в команду, ― неловко произнесла Лиз, так как она не знала, что у нее будет своя команда. ― У меня уже составлено расписание, по которому я буду работать в этом семестре. Я работаю с профессором на факультете журналистики в исследовательском проекте вместе с другими журналистами, и некоторые работы, которые я пишу для нее, она позволяет мне публиковать в университетской газете.

Лиз продолжала рассказывать о том, что ей уже удалось охватить в своих статьях, и над чем ей хотелось продолжить работать. Она рассказала им о нескольких исследованиях и дала им задания.

Тристан делал заметки, а Саванна просто стояла и улыбалась, слушая разговор. Как только она закончила, Тристан ушел, чтобы приступить к выполнению своего задания, оставляя ее наедине с Саванной, которая за это время практически ничего не сказала.

― Спасибо, за возможность работать в этом проекте, ― наконец-то произнесла Саванна.

― Мы всегда рады приветствовать заинтересованных студентов, ― откровенно сказала Лиз.

― Я просто надеюсь, что ваше отношение к моему брату не повлияет на наши рабочие отношения.

Ее голос был спокоен и под контролем, но что-то в ее тоне подсказывало, что она подразумевала, что-то большее. Она была слишком похожа на своего брата.

Лиз не знала, на сколько Саванна была осведомлена, но что бы это ни было, скорее всего, это было больше чем Лиз бы понравилось.

― Личным чувствам по отношению к политикам нет места в журналистике, ― Лиз услышала свой сухой ответ. ― Я все лето усваивала этот урок.

Это, возможно, было не самой умной вещью, которую она могла сказать, учитывая все, что она пережила с Брейди, но она просто не знала, что еще ответить. Если Саванне было известно только про ее статьи, то этот комментарий тоже вполне удачно подходил, как и в любом другом случае.

― Я согласна. Уверена, я буду осваивать этот урок следующие несколько месяцев, ― сказала Саванна, на ее лице наконец-то появилась улыбка, ― я просто все хотела прояснить между нами прежде чем мы начнем тесно сотрудничать.

― Не волнуйся об этом, ― неловко произнесла Лиз, желая закончить этот разговор. ― Мы не будем затрагивать личные темы. Ты просто Саванна, а я просто Лиз.

Она протянула руку, и Саванна пожала ее.

― Приятно познакомиться.

― Мне тоже приятно познакомиться. Я прямо сейчас приступлю к выполнению своего задания, ― сказала Саванна, убирая руку.

― Увидимся завтра, Лиз.

И каждый день после.

Лиз схватила сумку с пола и поспешно вышла из редакции, прежде чем Хайден смог ее найти. Ей сейчас не до этого. Она будет весь семестр работать с Саванной Максвелл. Постоянным напоминанием о ее секретах.

Она почувствовала, как завибрировал ее телефон, когда она вышла из здания под палящее солнце августа. Личный номер.

Прекрасно. Конечно, Брейди решил позвонить именно сейчас.

― Привет, ― со вздохом ответила она.

― Привет. Я все утро был на встречах и никак не мог вырваться, ― сказал Брейди.

Это не похоже на извинения. Просто объяснение, почему он не отвечал. Вероятно, хорошее объяснение, но у нее едва было сил на это.

― У меня тоже только что было собрание. По правде говоря, твоя сестра сейчас работает на меня.

― Что? ― резко спросил он.

Она, очевидно, шокировала его.

― Да. Она пришла на редакционное собрание и сказала, что хочет работать над предвыборной кампанией. И знаешь, что? Теперь она работает на меня. ― Лиз не смогла скрыть в голосе своего разочарования и накопившийся гнев.

― Черт, ― прорычал он.

― Ага! И представь мое удивление, когда она попросила меня, не позволять моим чувствам к ее брату влиять на мое мнение о ней! Ты вообще мог бы такое представить?

― Она так сказала?

― Да! ― отрезала Лиз. ― Я не знаю, насколько она осведомлена. Но она ничего не упускает, просто как ты!

Она даже не собиралась такое говорить. Откуда взялся этот гнев?

― Ты все еще в редакции? ― спросил Брейди.

― Я только что вышла. Иду домой. ― Она ненавидела то, что он не ответил на ее выплеск. Ей просто хотелось, разозлить его, заставить его проявить эмоции, как в тот раз, когда он сказал Хизер и Элиоту, что он любит ее, ей хотелось заставить его что-то сделать ради этих чувств.

― Я в Дареме, у меня есть час.

Он сказал это как между прочим, будто он уже решил, что она увидится с ним. Ну, конечно, так и будет. Было всегда лучше такое обсуждать с глазу на глаз. Но она уже была достаточно раздражена, чтобы высказать все по телефону.

― Ты собираешься приехать за мной? ― наконец-то спросила она, когда он ничего не добавил.

― Я буду через десять минут.

Линия оборвалась.

Лиз стиснула зубы и подумала о том, чтобы швырнуть телефоном в здание. Чертов мужчина!

***

 

Когда Брейди забрал ее, она не знала, куда они едут. Наверное, куда-то недалеко, где было уединенно, потому что у него не было много времени на разговоры. Она знала, что Виктория, должна была быть в лаборатории, но они не могли рисковать, если она вернется домой и обнаружит политика в спальне Лиз. Это бы означало целую кучу новых вопросов.

― Куда мы едем? ― пробормотала Лиз.

― Не знаю. Я просто хочу прокатиться.

― Ладно. ― Лиз пожала плечами и посмотрела в окно.

― Ты знаешь, что меня разбудило этим утром? ― спросил Брейди после паузы.

― Будильник? ― спросила Лиз.

Брейди посмотрел в ее сторону, довольно четко показывая, что здесь ее сарказм был не уместен.

― Хорошо. Нет.

― Этим утром меня разбудило то, что Хизер благодарила меня.

― Что? ― осторожно переспросила Лиз. ― За что?

― За то, что ты встречаешься с другим.

Лиз тяжело сглотнула, но не сводила с него взгляд, пока он бесцельно катал их по Чапел-Хилл.

― Я не встречаюсь с ним, Брейди, ― наконец-то сказала она.

― Да, ладно, я так и подумал, ― резко произнес он, ― тем не менее, это не объясняет, почему ты появилась на обложке газеты с этим человеком…с другим парнем.

― Я навещала его в Вашингтоне, ― правдиво ответила она.

Брейди размеренно дышал. Было понятно, что он пытался себя контролировать.

― Я думал, ты поехала в Вашингтон в гости к другу.

― Хайден мой друг.

Она не хотела переходить на шепот, но холод в его голосе пугал ее.

― Хайден, ― повторил имя Брейди.

― Он, э…редактор в газете.

Тишина ранила еще больше, чем его злость. Она хотела, чтобы он кричал на нее, ругался, говорил, как он зол на нее, но он этого не сделал. Он просто сидел, слегка сжав руль рукой, пока ехал по городу.

― А как ты к нему относишься? ― наконец-то спросил Брейди.

От него сквозило иронией. Лиз сжала кулаки и чувствовала, как начинает гореть лицо. Брейди, даже не скажет, что он чувствовал, и, тем не менее, он спрашивал, как она относится к Хайдену.

― Он не ты.

Она отвернулась от Брейди. Она уже сказала ему, что любит его. Это уже обо всем говорило.

― Ты ему нравишься, ― просто сказал Брейди.

― Это не имеет никакого значения! Разве ты не слышал меня? Он не ты. Это не соревнование, Брейди. Здесь нет места для ревности. Послушай, мне нравился Хайден на протяжении долгого времени, и он поцеловал меня в Вашингтоне, и теперь я даже не могу на него смотреть. Почему? Почему я не могу смотреть на того, кто мне нравился целых два года, до того, как я встретила тебя? ― спросила она, снова поворачиваясь к нему. ― Потому что единственное, что я почувствовала, когда он поцеловал меня, была радость от того, что мы вышли в люди. Я не хотела, чтобы это был Хайден. Я хотела, чтобы это был ты. А если это не ты, тогда это для меня ничего не значит.

― Думаешь, это соревнование? Что я ревную? Я дал ясно понять, что я не хочу никого видеть рядом с тобой, ― сказал Брейди, он сжал руль так, что у него побелели костяшки на пальцах.

― Похоже, ты даже не слышишь меня! ― прокричала Лиз. ― Я люблю тебя. Я говорила тебе, что люблю тебя. Разве ты не слышишь меня? Разве ты не понимаешь, что это значит? Просто скажи, что ты любишь меня.

― Я не даю обещаний, которые не могу сдержать. И я не буду тебя этим ранить.

Слишком поздно.

Лиз отскочила как от пощечины. Его слова ранили больше, чем она даже могла себе представить. Ее щеки горели, а желудок скрутило от его отказа…от его реакции.

― Ты что приехал просто, чтобы сделать мне больно? ― тихо спросила Лиз.

Брейди вздохнул и остановился на пустой парковке. Они были на северной стороне города, где не было большого движения на дороге. Он припарковался и впервые повернулся к ней лицом.

― Я приехал, чтобы выяснить, почему ты допустила, чтобы твоя фотография попала в газету, когда ты знаешь, что тебе лучше не светиться. Я приехал, узнать, что за человек этот Хайден, потому что за все лето я ни разу не слышал, чтобы ты упоминала о нем…

хотя мы все время были вместе. И, кажется, я был прав, приехав сюда за ответами.

― Ты был прав, приехав за ответами. Мне нравится видеть, как ты злишься от мысли, что я была с кем-то другим, ― разочарованно выплюнула Лиз. ― Это, по крайней мере, показывает, что за твоей жесткой оболочкой тебе не все равно.

― Ты что, свихнулась? ― спросил Брейди.

Она видела, как его стены рушатся. Его ярость била ключом. Спокойствие, которое он так тщательно соблюдал каждый день, трещало по швам.

Брейди покачал головой, прежде чем заговорить.

― Ты единственный человек, из всех кого я когда-либо встречал, кто настолько меня обезоруживает. Иногда у меня такое чувство, что ты смотришь не на меня, а сквозь меня. Будто тебе известны все секреты из моей жизни…будто ты знаешь о чем я думаю. Вот что я имел в виду в тот первый день, когда назвал тебя своим самолетом. Ты полностью сносишь мне крышу, Лиз!

Он стучал по рулю и смотрел на асфальт.

― Мне не следовало доводить до этого. Мне не следовало удерживать тебя все лето возле себя. Я не должен был уделять так много внимания на эти псевдо-отношения. Я каждый день это слышал от Хизер и почти столько же от Элиота, с того момента как они узнали. Я сказал, что смогу держать это под контролем. Я мог получить то, что хочу, и хотел посмотреть к чему это приведет. А стало только хуже.

― Ну, мне очень жаль, ― не сдержалась в ответ Лиз.

― А мне не жаль. Я злюсь на себя, на тебя, и на неподходящее время, и на предвыборную кампанию. Потому что те две вещи, которые я желаю, не совпадают, а ведь то ради чего меня растили всю жизнь, сейчас так близко. ― Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. ― Я могу победить на этих выборах, Лиз. Я смогу принести пользу.

Брейди сделал глубокий вдох, успокаивая себя, а потом протянул руку и сплел их пальцы вместе.

― Я знаю, ― прошептала она, ее горло сжалось. ― Я знаю, ты сможешь. Я давно это знала.

― У меня есть неделя, прежде чем я смогу узнать результаты первичных выборов. Я работал не покладая рук, я работал так, как никогда в жизни. Я не могу это разрушить.

Большим пальцем он гладил ее, и плечи Лиз постепенно расслабились. Она поняла, что он пытался сказать. Он говорил то, что уже давно должен был сказать. Когда дело доходит до выбора, он выбирает кампанию. И он всегда будет выбирать кампанию.

― Так…и что теперь? ― прошептала она. ― Ты выбираешь кампанию.

― Это никогда не было выбором, ― произнес он, потянувшись за второй рукой и глядя прямо в ее голубые глаза.

Она видела всю его любовь в этом взгляде. Она жалела, что не могла видеть этого каждый день.

― Я упрямый. Я хочу обоих.

― Обоих, ― пробормотала она.

Он взял ее за подбородок, и она склонила голову к его руке. Она никогда не хотела его отпускать, даже когда он расстраивал ее.

― Ты хочешь, чтобы мы продолжали скрываться. Сколько еще? Когда это закончится? Мне еще два года учиться. Я все еще в газете. Ты все еще в Конгрессе. Ты баллотируешься каждые два года. Что происходит, когда заканчивается предвыборная кампания?

Ее рука невольно потянулась к ожерелью на ее шее. Желтый драгоценный камень из медальона так и дразнил ее.

― Давай сначала переживем первичные выборы. Если я выиграю, тогда мы обсудим это в ноябре. Если нет…

Лиз покачала головой и прижала пальцы к его губам.

― Не сглазь.

Брейди поцеловал ее пальцы, а потом придвинул ее к себе. Ее сердце стучало в горле и ей просто хотелось, чтобы все было хорошо. Его губы нашли ее, и она вздохнула в его нежных объятиях.

― Тогда посмотрим, как у меня сложится с предварительным голосованием, ― пробормотал он ей в губы, прежде чем отстраниться.

Лиз неохотно кивнула, пока Брейди выезжал обратно на дорогу. Предварительные выборы и ноябрь…снова туда же, где и были до этого разговора.

Иногда решение остаться с Брейди или нет, кажется простым, а иногда это вообще не кажется решением. И все, что она действительно знала, это то, что каждый раз, когда она подталкивала Брейди принять решение…ставила ультиматум…его стены рушились, а его ответ был написан у него на лбу, как у судьи, который собирается назначить смертную казнь. А она была подсудимым, которому выносился приговор.

 

Глава 30

Оглашение результатов

Лиз взглянула на свое отражение в зеркале. Ее всю трясло и она не могла перестать волноваться. Вот и настал этот день. Этим утром она вошла в кабинку для голосования и оставила свой голос за сенатора Брейди Максвелла III, баллотирующегося в Палату Представителей.

Еще три месяца назад, она даже не поверила бы, что сделает такое. Но, стоя там, в небольшой кабинке для голосования, окруженной, в основном, пожилыми женщинами, с бюллетенем в руке, Лиз знала, по-другому быть даже не могло. За лето Брейди Максвелл завоевал ее голос, еще до того, как завоевал ее сердце.

Затем наступило время ожидания. Сидя на занятиях, работая в редакции, наблюдая, как студенты занимаются своими делами, даже не представляя, насколько важен был сегодняшний день. Она всю неделю провела со своими новыми ассистентами, Тристаном и Саванной, привлекая студентов пойти и проголосовать. Они все знали, что это будет нелегко, но посвящая в это студентов, подтвердило то, что это было утомительным делом. И она не могла сделать что-то еще, кроме как самой отдать свой голос, чтобы мотивировать людей поучаствовать в голосовании.

И вот, наконец-то, время пришло. Хайден будет с минуты на мину, чтобы забрать ее и поехать за результатами голосов, полученных предвыборной кампанией Брейди. Она пыталась, отвертеться от поездки с ним, она бы лучше поехала одна, но Хайден думал, что она ехала работать. И вот опять, она не могла разобраться в ситуации, не выдав свои секреты, которые она должна была хранить.

Из-за своей нервозности, пока она ждала, ей было необходимо чем-то заняться. Она переоделась раза три, прежде чем остановиться на угольном брючном костюме, синей блузке и черных туфлях на платформе. Она надела через голову ожерелье, и раз десять снимала обратно, прежде чем оставить его на себе. Ее волосы были идеально выпрямлены, и она еще ни разу ни уделяла столько внимания макияжу.

На ее телефон пришло сообщение от Хайдена, в котором говорилось, что ей нужно было выходить. У них было еще целых сорок минут, прежде чем они доберутся до Роли.

Лиз вышла из дома, подошла к ауди Хайдена, и села на пассажирское место. Она пыталась не думать о том случае, когда в последний раз вот так сидела в машине.

— Привет, — сказал Хайден.

Его голос был полон очарования.

— Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — ответила Лиз.

Она оценила его комплимент, несмотря на то, что нервничала, когда он выехал с ее подъездной дорожки.

Он тоже хорошо выглядел. На нем был черный костюм с белой рубашкой и синим галстуком, который подходил к ее блузке. Хотя, Брейди, несомненно, будет выглядеть лучше. Лиз сжала зубы при мысли об этом. Она ненавидела кого-то сравнивать, поэтому ломала голову над тем, о чем еще можно было поговорить с Хайденом.

— Как ты думаешь, что будет с газетой дальше? — сумела найти тему она.

— Все будет хорошо. В конце прошлого семестре от нас ушло много старшекурсников, но первокурсников становиться все больше и больше. Я был удивлен, увидев Саванну Максвелл в зале. А ты нет?

— Я удивилась.

По причинам, о которых он никогда не догадается.

— Ты думала, с такой семейной историей как у нее, она бы не выбрала журналистику, — продолжил Хайден. — Я переживал, чтобы она не стала обузой.

— Думаю, она не хочет остаться в тени своей семьи. Большие амбиции и все такое, — сказала Лиз.

Было странным пытаться понять мысли Саванны, но теперь она тесно сотрудничала с ней. Лиз вроде как могла понять ее настрой.

— Ну, пока вы вместе работаете хорошо, то я не вижу в этом никакой проблемы. Я знаю, как ты относишься к нашему политику.

Лиз постаралась, не съежится от имени, которое Хайден все еще использовал для Брейди. Ей снова нужно было сменить тему, но она боялась, что разговор как обычно сведется к Брейди…особенно сегодня.

Наконец-то Лиз достаточно расслабилась и просто пожала плечами. Она не собиралась говорить о Брейди. Она слишком переживала за него сегодня.

— А как тебе другой первокурсник? — спросила Лиз.

К счастью, это спровоцировало на длинное скучное обсуждение каждого новичка, которого записал Хайден.

Некоторых за первую неделю Лиз уже видела или слышала о них, но она продолжала засыпать его вопросами так, чтобы ей самой не приходилось отвечать на его вопросы.

Даже, несмотря на то, что Хайден поддерживал разговор, Лиз не могла перестать заламывать руки, нервничая. Когда Хайден спросил ее об этом, она попыталась отвертеться, и не отвечать. Она была слишком погружена в предвыборную гонку, поскольку проварилась в этом все лето. Результаты были и правда очень важны. Но она просто очень переживала за Брейди…и за то, что означало для него пройти дальше.

Они двигались в южную часть Роли, где находился зал для празднования победы кандидата в сенаторы и произношение речи для выхода в Конгресс. На пропуске для журналистов, который ей дали, было указано Празднование победы сенатора Максвелла. Лиз переживала, как это все воспримет Брейди. Она знала, что, в отличии от его партии, он не был так уверен в этом названии.

Хайден остановился напротив банкетного зала, а потом заехал на парковку для прессы. Он показал свой пропуск и въехал на обозначенное место. Солнце уже скрывалось за горизонтом, когда Хайден наконец-то припарковался, а значит, голосование уже должно быть завершено, бюллетени подсчитаны, и вскоре будут известны результаты.

Лиз вышла из машины на мягкий вечерней воздух. Она взяла свою сумку с блокнотом и проверенным диктофоном. Хайден нес камеру и оборудование. Затем они вместе подошли к огромному зданию.

Они предъявили пропуски и взяли пакет с информацией для прессы, а потом их направили в предназначенное для них место в зале. Лиз улыбнулась встречающему, и последовала за Хайденом в банкетный зал.

У нее перехватило дыхание от того, что она увидела. Агитационная кампания постаралась на славу ради этого мероприятия. Зал был полностью оформлен в красно-бело-синией праздничной гамме, баннеры с надписью ГОЛОСУЙТЕ ЗА МАКСВЕЛЛА, были растянуты по всему периметру. Гигантская лестница, на противоположном конце зала начиная от двух многоуровневых балконов, вела на этаж ниже, и к возведенной сцене. Вдоль сцены был вывешен американский флаг, а за ним был вывешен еще один баннер в честь Максвелла. Одну из стен занимал проекционный экран, на котором, пока они ждали результатов голосования, передавались новости.

Уже собралась толпа, и люди разбрелись по залу, с тревогой ожидая результатов. Некоторые журналисты брали интервью у завсегдатаев вечеринок и взволнованно вещали в микрофоны, но большинство из них просто наслаждались атмосферой, пока ждали, когда сообщат о судьбе человека, которому они отдали свое доверие.

В тот момент, когда она осмотрела зал, ей захотелось, чтобы на ней не было бейджика прессы, чтобы на ней был одет не брючный костюм, и она не работала здесь. Ей хотелось быть в элегантном скромном коктейльном платье и за кулисами вместе с Брейди переживать по поводу результатов. Она хотела быть тем, о чем бы все говорили, что это невозможно.

— Идем. Вот сюда, — сказал Хайден, касаясь ее спины и направляя в зал.

Лиз вспомнила свою первую пресс-конференцию, на которую она пришла с Хайденом, и что она тогда чувствовала, когда он прикасался к ней. Она радовалась и была возбужденной, но теперь все что она чувствовала, это лишь раздражение, которое вот-вот взорвется. Ей нужно было успокоиться.

Сделав глубокий вдох, она подняла подбородок и уверенно пошла к пресс-секции, которая возвышалась на платформе, чтобы фотографы смогли сделать снимки выступающих. Хайден вытащил штатив и начал устанавливать камеру, когда она кинула сумку на землю рядом с его вещами. Завтра они использую некоторые из снимков в своем послепредвыборном онлайн репортаже. Это заставило ее подумать о Джастине…о том, как все изменилось после этого лета.

Когда Хайден установил оборудование, тишина нависла над толпой, и Лиз прикусила губу от тяжелого ожидания. Они уже оглашали результаты? Бюллетени уже подчитаны? Вообще это возможно сделать так быстро? Это казалось сомнительным.

Корреспондент новостей поправил свой галстук и уверенно говорил в камеру.

— Огромное спасибо за ваше терпение. Мы все ждем, когда услышим результаты первого тура, и мы сразу сообщим вам, как только начнут появляться первые результаты. Сейчас на экране у нас уже появляются некоторые из победителей. Внизу на экране вы можете увидеть список, пока остальные из нас ожидают результаты жеребьевка – Харди – Максвелл в Северной Каролине, в частности, вместе с…

Лиз не стала дослушивать, что говорил корреспондент. Они все еще ждали. Результаты гонки. На прошлой неделе она сама использовала эту фразу, когда приглашала людей принять участие в голосовании, но в новостях она звучала еще хуже.

Она не замечала, что пялится на экран, пока Хайден не помахал рукой у нее перед лицом.

— Мы так не получим результаты быстрее. С тобой все в порядке?

— Просто задумалась.

— Ты хочешь попить или еще что-нибудь? Я собираюсь пойти взять воды, — предложил он.

— Конечно. Звучит отлично.

Лиз видела, как Хайден выходит из пресс-зоны, а затем он скрылся в толпе, когда отправился в поисках напитков. Она воспользовалась моментом и наклонилась порыться в сумке, чтобы проверить, нет ли у нее каких-либо сообщений. Убедиться, что Брейди не писал ей, пока она ожидала результатов.

— О, взгляните, — позади нее прозвучал знакомый голос, — ты на очередном мероприятии Максвелла.

Лиз встала, и быстро обернулась, ее светлые волосы взлетели вокруг нее. Она увидела вспышку ярких темно-рыжих волос, прежде чем ее взгляд встретился с зелеными глазами. Каллей Холлингворс. Лиз вопросительно посмотрела не нее, когда увидела, кто изрек это обвиняющее предложение.

— О, взгляните, ты тоже, — сказала Лиз с улыбкой, и наклонила голову.

Кто бы мог подумать, она когда-то боготворила эту женщину. Но ее наивные шоры пали, и она больше не доверяла Каллей.

Каллей улыбнулась, показывая свою белоснежную улыбку. Она и правда была слишком красивой. Тощая, маленькая, с гладкими волосами и идеально сидящей одеждой, которая подчеркивала ее фигуру во всех нужных местах. Лиз никогда не будет выглядеть как Каллей, но ведь Брейди захотел ее именно такую, какой она была. Так что это не имело значения.

— Ты довольна результатами? — спросила Каллей, становясь боков ближе Лиз.

Ближе чем ей бы хотелось.

— Должно быть, это будет интересное противостояние, — тактично ответила Лиз. — Все называют это гонкой.

— А ты что думаешь? — спросила Каллей.

Она очень внимательно смотрела на нее, что насторожило Лиз.

— Думаю, в этой игре в любом случае победит кто-то один, а основные выборы будут еще жестче. Так, что кто бы не вышел вперед, ему нужно быть готовыми опустошить свои карманы. У меня есть предчувствие, что это будет дорогое противостояние.

На самом деле, она уже знала, что это было дорогостоящее противостояние. Именно поэтому Брейди потратил столько времени на спонсоров и сбор средств. И поэтому он проделал такой путь, чтобы на выходных собрать людей в Хилтон Хэд.

— Ой, да брось, — сказала Каллей, подталкивая ее. — Победа уже у Максвелла в кармане. Мы обе это знаем. Мы же были здесь Четвертого июля. Его речь была очень…мотивирующая.

Лиз улыбнулась и кивнула, все это время задаваясь вопросом к чему Каллей вела. Она провоцировала ее. Лиз понимала, что ей нужно было быть очень, очень внимательной.

— Установка для сына Сенатора.

Лиз надеялась, что она не ошиблась, сказав это. Каллей улыбнулась еще шире и помахала кому-то у Лиз за спиной. Лиз сделала вдох и повернулась, не зная кого ожидать. С ее удачей, только богу известно кто это мог быть.

— Привет! — сказал Хайден, заскакивая на лестницу и улыбаясь Каллей и Лиз. — Вот твоя вода!

Лиз взяла бутылку воды из его руки и попыталась сохранять спокойствие. Каллей на что-то намекала, но Лиз точно не знала, было ли ей что-нибудь известно. И будет ли она дольше писать о Хайдене? Лиз не могла предугадать, что она сделает дальше.

— Привет, Хайден! — сказала Каллей, хлопая ресницами и глядя прямо на него. — Мы с Лиз только что обсуждали сенатора Максвелла. Мы думаем, что он точно победит. А ты?

— О, я думаю, он без проблем победит, — с ленивой улыбкой сказал Хайден, обращая свой взгляд на Лиз, вместо Каллей.

Если бы он обратил хоть какое-нибудь внимание, он бы заметил вспышку раздражения на лице Каллей.

— Это то, что ты все время говорила, правильно, Лиззи?

Лиз сделала резкий вдох, услышав это имя. Именно так он ее назвал, перед тем как поцеловал, когда они были в Вашингтоне. Воспоминание о его губах всплыло в ее памяти так внезапно, что она едва успела прийти в себя.

— Э-э. Да. Думаю, он победит, — пробормотала она.

— Даже, несмотря на сплетни? — спросила Каллей, ее зеленый глаза стали шире.

— Какие сплетни? — спросил Хайден вместо нее.

— Вы что, ребята не следите за новостями?

Лиз была полностью перепугана и отказывалась что-либо смотреть или читать. Она уже написала все статьи, и с помощью Тристана и Саванны она смогла закончить всю работу.

Она не хотела слышать сколько людей проголосовало за Чарльза Харди по сравнению с Брейди, эти голоса постоянно туда-сюда колебались.

— О, ты про его девушек? — спросил Хайден. — Каллей, ты думаешь это все правда? Ты думаешь, неженатый политик не может не спать с каждой проходящей мимо девушкой?

— Ты серьезно, Хайден? С каким количеством женщин еще ему нужно сфотографироваться, чтобы ты поверил, что он перевстречался со многими женщинами, в то время как баллотируется в Конгресс?

— Кампания уже прошла, и он сказал, что у него нет личных отношений с теми женщинами, и они просто друзья, — напомнил ей Хайден.

— Удобно, — пренебрежительно сказала Каллей, — Кампания скажет все, что будет наиболее выгодно для них. Признают они это или нет, это просто делает его похожим на бабника.

Хайден пожал плечами.

— Возможно. Что ты думаешь, Лиз? — спросил он, стараясь вовлечь ее в разговор.

У Лиз пересохло во рту. За все дни, когда это дерьмо всплыло на поверхность, за пару дней до начала первичных выборов, она перестала смотреть новости. Единственное, чего она не знала, узнал ли кто-нибудь о ее причастности. Если бы это было так, кто-нибудь ведь точно сказал бы, правильно?

— Статус холостяка Брейди известен, как и его многочисленные спутницы, с которыми он появляется. Не знаю, почему эта тема поднялась сейчас, кроме как из-за отчаянной попытки отодвинуть с дороги своего соперника, за счет тех, кто придерживается традиционных семейных ценностей, — сказала им Лиз, говоря уверенней, чем чувствовала себя на самом деле.

— Может быть, — беспечно сказала Каллей. — Не знаю, как они это объясняют женщине, с которой он тайно встречается.

— Какой женщиной? — спросила Лиз, уверенная, что голос ее выдал.

У нее тряслись руки, и она сжала их в кулаки, чтобы этого не было видно. Она чувствовала, как у нее учащается сердцебиение. Нет. Они не могли знать.

— Есть заявления, что у него есть тайное увлечение, — почти прошептала Каллей, как будто она сообщала им какую-то тайну, но она смотрела прямо на Лиз.

Возможно, она знала?

— Разве это не домыслы? — спросил Хайден. — На самом деле никаких доказательств нет. Или, по крайней мере, если у конкурентов они есть, то пока они не всплыли на поверхность.

Каллей пожала плечами.

— Посмотрим. Спорим, если он победит, об этом узнают.

Лиз обнаружила, что кивает, потому что Каллей была права. Если у конкурентов были какие-нибудь доказательства этих «тайных» женщин, то, несомненно, в ближайшее пару месяцев все выплывет наружу. Сколько раз она была с Брейди на публике, где их вместе могли сфотографировать…снять на камеру? Она мысленно пересчитывала их встречи – гала вечер, домик у озера, День независимости, второй гала вечер, у него дома, в бунгало, это не учитывая того раза, когда она столкнулась с Клэйем в Хилтон Хэд, после чего Брейди сказал ей не светиться на людях…

Черт. Слишком много. Она думала, они были так осторожны, но теперь, оглядываясь назад, это все казалось таким безрассудным. Все непредвиденное в политике могло сказаться на карьере, особенно, если ты, как Брейди, связан с предвыборными гонками. Они месяцами тайком вместе спали. Это все вело к тому, о чем говорила Виктория: «Парень, который хочет хранить секреты от других…будет хранить их и от тебя». Оппоненты Брейди могли легко выставить это за обман, и люди станут интересоваться, что еще он скрывал от них. Не говоря уже о том, что ее с трудом заработаннная объективность пойдет на смарку. Они с Брейди игрались в азартне игры с их карьерой, и тепер, это все могло вылезти им боком.

В зале снова повисла тишина, и Лиз была суверенна, что люди могли услышать ее мысли. Она заставила себя оторваться от пристального взгляда Каллей. Она не знала, как много Каллей было известно, или, как сказал Хайден, это все были домыслы. В любом случае от этого было не легче.

— Мы слышали, что в любую минуту нам уже будут известны окончательные результаты из четвертого округа из Треугольника Северной Каролины. Что ты думаешь об этой гонке, Стейси? — спросил корреспондент соведущую.

— Ну, это и правда настоящая гонка, Райан, — нахмурив брови, ответила Стейси.

— Ходят много слухов вокруг статуса холостяка сенатора Максвелла и количества женщин, с которыми он был заменен. Люди задаются вопросом: «С кем же встречается сенатор Максвелл?» Мы видели его с королевой красоты Северной Каролины, защитницей окружающей среды, и моделью купальников. Со сколькими женщинами одновременно встречается этот политик? Капания уже завершилась и официально сделала заявление. Вы можете увидеть его здесь слева.

На экране появился отрывок из заявления кампании, и Лиз быстро пробежалась по нему, пока женщина зачитывала его вслух.

— «У сенатора Максвелла нет никаких официальных отношений ни с одной из женщин, с которыми он был заснят. Они просто друзья, которые согласились составить ему компанию на его мероприятиях. Он, как обычно, сфокусирован на выборах». Теперь, кажется, для меня все стало ясно, но мне интересно, сколько еще объявиться женщин, если он победит в первом туре голосования. Уже были слухи о том, что он состоит в отношения с еще одной женщиной.

— Это правда, Стейси, — перебил ее Райан. — Кто же эта таинственная женщина? И появятся ли еще доказательства относительно этой ситуации? Если это произойдет, это будет не очень хорошо выглядеть для сенатора Максвелла, если он сегодня победит на первичном голосовании и пройдет дальше на всеобщие выборы.

Лиз чувствовала себя так, будто с ее лица сошли все цвета радуги. Это были все слухи. Кто-то начал пускать сплетни, которые распространялись с такой скоростью, что могли вызвать хаос. Но до сих пор, она не слышала от Брейди ни о какой модели купальников. Была ли это тоже сплетня? И почему об этом сообщалось даже в новостях?

Она знала почему, даже если в данный момент это казалось сумасшествием. Политическая гонка – это такая же торговля лицом, как и предвыборной платформой… может даже больше. Люди могли бы пойти за убедительным кандидатом, как Брейди, но с таким потенциальным несчастьем, как это, на сколько это отбросит его назад?

— О, похоже, уже наконец-то появились результаты, — сказала Стейси с улыбкой.

— И, похоже, уже наметился победитель политического конки, опережающий всех на тысячу голосов, — прокричала Стейси, — Победителем первого тура голосования стал Сенатор Брейди Максвелл. Поздравляем, Сенатор.

Зал взорвался аплодисментами. Люди, кричали, хлопали, обнимались, пританцовывали с незнакомыми людьми – Лиз даже видела даму, которая плакала на плече подруги. А все, что делала она, это просто стояла там и смотрела.

Брейди победил. Он на самом деле победил. Он обошел очень квалифицированного кандидата, кого-то кто работал в политике в два или три раза дольше него. И вот он вышел вперед.

Лиз глубоко в душе знала, что победа за ним, но все равно магнетизм того, что только что случилось, ошарашил ее как и всех остальных. У него было два с половиной месяца, чтобы выяснить достанется ли ему место в Конгрессе, но с этой точки зрения, он превзошел свои ожидания. Если он начнет работать там в ноябре, то он будет самым молодым представителем в конгрессе. Она так гордилась им.

Вообще-то стоять там, зная, что Брейди был кандидатом в Палату Представителей, меняло все. Все.

Это не было просто шансом. Надеждой. Это было реально.

В тот момент Лиз поняла, что Брейди ошибался. Он ошибался, говоря, что у него никогда не было выбора. Не имеет значения, как упорно он старался объединить кампанию и отношения с ней, всегда был выбор. Всегда.

Но это не его выбор, а ее.

Все это время Лиз вела себя так, будто у нее не было никакого выбора в том, что происходило между ними с Брейди. Будто у них получится все или ничего. Будто он был единственным, кто будет принимать окончательное решение, вытаскивать ли вилку из розетки. В той маленькой закусочной он самого начала установил правила, и с тех пор так и продолжал их устанавливать. Брейди решал, где и когда, и даже кто мог знать, что у них вообще есть отношения. Брейди решал, на какие риски они должны будут пойти.

Лиз вела себя как пассажир, позволяя ему вести машину в необходимом направлении. Иногда она проявляла активности и даже была требовательной, но она никогда не устанавливала границы. Она никогда ничего не делала достаточно для того, чтобы он сказал: все значит все.

Но теперь она знала, что ей нужно было сделать выбор. Иначе Брейди будет продолжать делать это за нее. Он достаточно долго принимал за нее решения.

Дело дошло до того, что она полюбила его, а он любил ее. Это было неизбежно, но невозможно на том этапе, на котором они сейчас находились. Их чувства породили безнадежное, разрушающее желание, с необходимости на гране с зависимостью. Эта необходимость, которую она чувствовала, будет всегда, то стремление быть с ним, быть возле него, потому что им всегда запрещалось дать волю своим чувствам. При таком бездействии, они не могли по-настоящему развивать свои отношения.

И основная проблема. Та, которая превосходила все остальными – это то, что Брейди ей не позволит любить себя.

Все легко и просто.

Выбор стоял не между ней и кампанией. Выбор был позволить или не позволить ей любить его.

И ответ пугал ее, просто ужасал. Потому что Лиз знала, что если бы это было ее решение, она бы всегда предпочла его счастье своему.

 

 

Глава 31

Брейди

Брейди смотрел через толпу людей. Банкетный зал был полностью заполнен его сторонниками, скандировавших его имя, желая его победы, и ожидавших когда он согласится выступить с речью. Он победил в номинации баллотироваться в Палату Представителей от своей партии. Он победил.

Все потраченное время, энергия, планирование, разработка стратегии…все это было не зря. Люди из его области отдали свои голоса, и вот теперь он готовился, чтобы подняться на трибуну и принять своию номинацию. Казалось нереальным наконец-то получить в руки награду за всю проделанную работу за это время.

То, что Йетс потерял позициции в гонке улучшило ситуацию. Он был более опасным соперником, чем Харди, хотя Брейди все еще опережал его всего на тисячу голосов. Ему бы хотелось знать, как много из его успеха было благодаря имени его отца, по количеству с теми усилиями, которые он приложил самостоятельно.

В конце концов, это не имело значения. Он был по-прежнему здесь, именно там, где ему и хотелось быть.

— Поздравляем! — прокричала Хизер, бросаясь к нему с огромной улыбкой на лице. Это была первая настоящая улыбка, которую он получил от нее за последнее время. За последнее пару недель, она вымоталась еще больше чем он.

Она обвила своими руками его за талию и притянула его в объятия, так же как тогда, когда он принимал участие в небольшом голосовании. С тех пор она даже не прикасалась к нему, она слишком переживала за публичные появления.

Брейди погладил ее по спине, и Хизер отпустила его, выглядя немного растерянной.

— Я знала, что ты сможешь, — сказала она, дипломатично выпрямляясь.

Даже здесь, сразу после того, как они выиграли свое огромное достижение, она все равно не могла быть самой собой. Иногда он скучал по прежней Хизер.

— Спасибо, — сказал Брейди, впервые не зная, что сказать.

— Что ты чувствуешь? — спросила она.

Все ее тело выдавало ее восторг. Большинство людей, скорее всего, не заметили, так как она не металась по залу и не сказала от радости, но Брейди кое-что заметил – то, как она стиснула свои руки вместе, по положению ее плечей, и по ее легкому дыханию. Они слишком долго были в этом деле вместе.

— Это просто офигенно.

— Только не говори это прессе, — дерзко произнесла Хизер.

— Разве я бы смог? — спросил он, поднимая бровь.

Хизер наклонилась ближе, и проверила, чтобы их никто не слышал. Все бродили вокруг них, но они, казалось, слишком увлечены своим азартом, чтобы особо обращать на него внимание. Это было немного иронично.

— Черт, Брейди. Мы и правда сделали это. Мы дали фору. Мы обошли Йетса и Харди. Несмотря на то, что ты таскался с журналисткой, и у прессы сегодня есть, что рассказать, мы все же справились. Мы можем победить. — Ее голос был полон эмоций. — Мы можем победить.

И вот опять. Всегда все сводилось к Лиз. Все спутницы, которых ему подсовывала Хизер, в прессе представлялись в негативном свете, но это не имело значения. Потому что для Хизер, он поскользнулся, он переспал с Лиз, и состоял в неофициальных отношениях, у нее за спиной. Даже не смотря на то, что он больше ни с кем не встречался, не был женат, и у него не было детей…все равно, все по-прежнему сводилось только к этому.

Брейди было интересно заметила ли Хизер, как это его раздражало.

— Да. Я верю, что мы можем победить, — кратко ответил он. — Прошу прощения, Хизер, мне нужно минутку побыть наедине, прежде чем я выйду на сцену.

— Конечно, — сказала она.

— Еще раз поздравляю. Алекс сказал, чтобы ты взял два дня выходных, а потом мы сядем и обсудим стратегию. Я знаю, что у нас уже есть скелеты в шкафу, но теперь, когда твоя кандидатура прошла, он хочет все подвести к концу.

— Звучит идеально. Значит в пятницу, — произнес Брейди.

Хизер развернулась уходить, но Брейди задержал ее.

— А, Хизер…

— Да?

— Спасибо за твою тяжелую работу.

— Ни для кого, кроме тебя, — искренняя сказала она, прежде чем уйти.

Брейди и отошел от толпы, надеясь найти минутку покоя. Он вытащил свой телефон, радуясь тому, что у него был новый номер, который не прослеживался…пока. Он понимал, что людям хотелось очернить его, но бесконечная смена номеров, утомляла.

Не то, чтобы он мог себе позволить, чтобы эта усталость на него как-то повлияла. Бывали дни, когда его утомляло все. Он пошел по стопам своего отца, и это была тяжелая ноша. По крайней мере, Брейди верил, что он справится. Он был одним из тех детей, которые на вопрос кем бы они хотели стать, когда вырастут, сразу отвечали: «Президентом Америки». Он никогда не переставал об этом мечтать, и, похоже, удача была на его стороне.

Он надеялся, что эта удача поможет ему пройти выборы. Он только не учел Лиз. Она была частью пазла, которая была не на своем месте. Тем не менее, черт знает по какой причине, он все равно не мог ее выкинуть из головы.

Брейди вошел в пустое лобби, и занял место на коричневом мягком кресле. У него было минут пятнадцать перед тем, как он поднимется на сцену перед всеми своими сторонниками, сотрудниками, и прессой. Ему хотелось провести эти пятнадцать минут в тишине, потому что он знал, что остальную половину вечера…кампании не останется ни минуты покоя.

Он по памяти набрал номер Лиз, он слишком часто менял номера, чтобы не запомнить его.

«Привет, ты в толпе?»

Лиз почти сразу же ответила: «Да, я здесь со своим начальником»

Брейди нахмурился. С начальником. Он был уверен, что она имела в виду не своего профессора, который назначил ее научным ассистентом, что означало, что она была здесь…на его вечере…с тем придурком.

Брейди несколько раз сжал и разжал кулаки, пытаясь не дать своему гневу одолеть его. Он знал, что не давал ей того, чего она хотела, но прямо сейчас он не мог ничего с этим поделать.

И тогда, тот факт, что она встречалась с кем-то еще…просто взбесил его. Она сказала, что это было не так, но все равно. Несмотря на все это, он по-прежнему хотел быть с ней. Ему по-прежнему очень хотелось дать ей то, о чем она его просила.

«У меня есть немного времени, и я хочу увидеть тебя».

«Хизер удавится, если увидит меня. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были какие-нибудь проблемы. Сегодня очень важный день для тебя».

Ему бы хотелось сказать ей, что он на самом деле думал - что ему хотелось, чтобы она была той женщиной, с которой он бы поднялся на эту сцену, чтобы она была рядом с ним, что он любил ее. Но он не мог обещать ей то, чего не мог выполнить. Он не мог давать ей ложных надежд на ту жизнь, которую он не мог ей дать прямо сейчас. Он был человеком государства, и он не мог просто…влюбиться. Не так. Не во время предвыборной кампании, когда любая мелочь, вышедшая из-под контроля, могла навредить его карьере.

Отношения предполагали компромисс, а он не мог этого сделать. Он не мог уступить своим идеалам, поставить под угрозу кампанию, или страну, ради кого-то…даже ради Лиз. Даже если он хотел этого…

«По крайней мере, ты будешь среди зрителей. Я увижу тебя со сцены».

«Думаю, тебе будет сложно меня найти. Я с прессой. А тебя ждет работа».

«Самолеты, детка. Я найду тебя».

Брейди ждал, что она ответит, зная, что время уходит быстрее, чем ему хотелось. Он был готов к этому выступлению, был готов двигаться дальше. Но сидя здесь и переписываясь с Лиз, ему не хотелось никуда идти.

Он всегда так себя чувствовал с ней. Ему всегда хотелось еще больше времени. Она всегда от него ускользала.

«Я не сомневаюсь, что ты меня найдешь. Я всегда буду твоим самолетом, но дыши спокойно на сцене».

Всегда. Брейди покачал головой, от этих слов. Всегда было слишком долго. Он пока не мог ей этого дать.

«Кампания будет загружена…».

Он даже не знал, почему отправил ей это. Он что, просто хотел спровоцировать на этот разговор? Он не мог перестать нажимать на кнопки, наблюдая, как далеко он мог ее подтолкнуть. Она всегда справлялась, но как долго он мог это продолжать? Она не была настолько гибкой. В ней было что-то, что могло треснуть и сломаться, если он слишком сильно на нее надавит.

Так почему он вообще ввязался в это? Он нуждался в ней.

«Знаю, Брейди. Мне все известно».

«Ты же знаешь, что я сейчас не могу ни на что отвлекаться. Просто не забывай, хорошо?»

Господи! Зачем он ее мучает? Сколько раз он уже повторял, что они не могут быт