Вторым основанием профессионализма будет являться органичное переплетение работы практического психолога и социальной жизни.

Более определенно по этому поводу говорил М. Хайдеггер: «…по-настоящему мастер присутствует лишь в своей работе»[163, с. 102].

В связи с этим можно подчеркнуть, что деятельность профессионала всегда имеет личностный оттенок, т. е. в ней всегда отражается и воплощается его личность. Во всем, чем он занимается, будут просматриваться его мысли или поступки, он будет соответствовать себе и в то же время узнавать самого себя. На этот «узел», прочно связывающий себя и дело, не раз опирался в своей практической работе К. Юнг: «…только наши дела покажут, кто мы есть»[168, с. 432].

В этом видится стойкая потребность выражать самого себя в своем деле, в этом проявляется отличие в деятельности профессионала от простого исполнителя. Потребность в воплощении самого себя в своем деле видится нам как базовое условие становления стойкого интереса, мотива к той или иной профессиональной деятельности. Жизненные пути выдающихся психологов, ученых с убедительностью обнаруживают именно это стойкое качество профессиональной мотивации.

В связи с этим очень важно в обучающихся пробуждать потребность «выражать себя в деле», а не просто обогащаться информацией, открывая перед будущим специалистом возможность занять принципиально иную позицию по отношению к учебно-воспитательному процессу, к жизни в целом. Это является особой задачей высшей школы.

Третьим основанием, без которого просто немыслим процесс профессионального становления, будет являться уровень развития ценностно-смысловой сферы. Сопоставляя творчество Моцарта и Сальери, Б.М. Теплов обращает внимание на то, что именно ценностно-смысловая сфера профессионала является той высшей организующей инстанцией, которая либо способствует расцвету творчества, либо разрушает этот процесс, а вместе с ним и личность профессионала: «.сочинение музыки для Моцарта было включено в жизнь, являлось своеобразным переживанием жизненных смыслов, тогда как для Сальери никаких смыслов, кроме музыкальных, на свете не было, и музыка, превращаясь в единственный и абсолютный смысл, роковым образом стала бессмысленной. Сальери становится рабом «злой страсти», потому что он, несмотря на глубокий ум, высокий талант, замечательное профессиональное мастерство, – человек с пустой душой. Наличие одного лишь интереса, вбирающего в себя всю направленность личности и не имеющего опоры ни в мировоззрении, ни в подлинной любви к жизни во всем богатстве ее проявлений, неизбежно лишает человека внутренней свободы и убивает дух»[153, с. 308–309].

Надо отметить, что студенты нуждаются в уточнении, развитии, конструировании своего личностного ценностно-смыслового пространства, осознании места и роли в нем профессиональных ценностей.

Анализ анкетирования – диалога студентов психологического факультета МГУ, как правило, дает сложные системы смысловых связей, раскрывающих профессионализм. Так они ориентируются на саморазвитие, самореализацию, где подразумевают свое развитие, раскрытие своей универсальности и стремление реализоваться в жизни.

Под личностным самоопределением они подразумевают поиск ответа в себе и не стремятся перекладывать ответственность на других; пытаются исходить из внутреннего стержня во всех своих действиях.

Под профессиональным самоопределением они подразумевают:

• стать хорошим специалистом, быть востребованным в обществе, жить в контексте жизни других людей, утвердиться в обществе. У них выражена ориентация на конечный результат – стремление стать интересным человеком и оставить о себе память, передать что-то последующим поколениям;

• иметь определенный социальный статус, имидж, позволяющий сделать карьеру, в личной и общественной жизни, быть популярным и уважаемым у пациентов;

• иметь экзистенциональные ценности, подразумевающие умение прощать, терпеть, доверять и быть счастливым и свободным. Обрести полноту и радость жизни.

Анализ выявленных смыслов и форм приводит нас к выводу о том, что студенты таким образом сообщают нам общекультурные и профессиональные штампы, которые необходимо учитывать в специальной подготовке. Сформулированные ими смыслы еще не наполнены их личным, конкретным внутренним опытом, и, соответственно, им еще не принадлежат и не стали их «внутренними свойствами», подмечал А.Н. Леонтьев.

Поэтому перед педагогом всегда стоит вопрос: каким образом выявленные смыслы внедрить в сознание обучающихся? Вот почему необходимо в процессе совместной деятельности создавать условия для творческой атмосферы, чтобы обучающиеся сами открывали возможности своей будущей профессии и ориентиры предстоящего профессионального становления.

Практическая деятельность психолога требует от него высокой степени оперативности, креативности, динамизма, способности быстро принимать решения в различных ситуациях социального взаимодействия.

Однако необходимо учитывать и следующее: чтобы психолог состоялся как специалист, ему недостаточно овладеть профессионально необходимыми знаниями, умениями и навыками, методами и нормами предстоящей деятельности, недостаточно даже рефлексивных способностей и других методических умений. Для этого просто необходимо трансформировать сознание, изменить язык и стоящие за ним значения и смыслы. Это не происходит путем простого усвоения специальной лексики и определения понятий. Необходимо, чтобы изменилось «видение» и, соответственно, «картина мира». Это – долгий и не всегда успешный процесс. Так, при изучении иностранного языка трудно отучить студента от использования речевых оборотов родного языка. «…Человек оказывается не готов принять иной смысловой мир и пытается «вписать» его в смысловую систему родного языка, в результате чего «.иностранный язык отторгается сознанием изучающего его субъекта… Задача обучающего – помочь обучающемуся вписать в свой индивидуальный контекст новый смысловой мир. < … > Качественно изменяя языковую картину мира индивида, новый язык неизбежно влияет и на общую картину мира в когнитивной сфере. Усвоение новой языковой системы в конечном счете приводит к изменению «угла зрения» на окружающий мир…»[165, с. 70, 72] – пишет Т. К. Цветкова.

Видимо, подобное происходит и с усвоением профессионального языка. Его также необходимо «вписать» в смысловую структуру, которая сыграет роль посредника в процессе присвоения новой системы понятий и соответствующей трансформации языковой картины мира. Именно схемы задают картину мира и организуют чувственный опыт. В связи с этим задачей образования является освоение имеющихся в культуре схем и развитие способности к порождению своих собственных. Освоение и выработка схемы в какой-либо предметной области становятся инструментариями теоретической и практической деятельности специалиста.

Благодаря организованной профессиональной подготовке студент может стать классным специалистом, способным решать стандартные задачи в пределах своей компетентности. Но профессионалом можно стать, только утверждая в себе возможность движения по вертикали, постоянно превосходя в себе уже сложившиеся стереотипы поведения и мышления. Такое понимание профессионального становления – «личностный рост» – внутри и через специальные виды общественно востребованной работы реализуется на практике по пути самосовершенствования, требующего инициативы и прямого влияния педагога. Отсюда становится понятной важнейшая роль наставничества в образовании психолога-исследователя. Очевидно, что институт наставничества необходим и для будущих преподавателей психологии. Именно в моменты духовной близости наставник и его подопечный открывают в себе возможность и получают опыт непосредственной работы с человеком. Профессиональное становление определяется временной перспективой и задается привлекательным образом профессии и себя в ней как профессионала. Вот почему задачей построения детально проработанного образа собственного профессионального будущего и своего личного, как профессионала, является центральной задачей на ранних этапах профессионализации психологов. Необходимо отметить еще одно направление профессиональной подготовки, связанной с профессией «психолог», которая предъявляет существенные требования к личности специалиста.

Эти характеристики личностного развития раскрыты в многочисленных трудах отечественных ученых и зафиксированы в различных нормативных документах (например, в «Квалификационных характеристиках»), а потому хорошо известны и состоявшимся профессионалам, и студентам. Остановимся только на одном профессионально важном качестве, которое чаще всего обозначается как система установок на безоценочное принятие другого человека. Эта центральная, смыслообразующая характеристика означает представленность в профессиональном сознании психолога другого человека как потенциального субъекта своей профессиональной деятельности. Это кажется настолько очевидным для представителей профессий типа «человек – человек», что об этом редко глубоко задумываются.

В целом, исходя из имеющихся в психологической науке данных удивляет и настораживает не столько само наличие эгоцентрической направленности, сколько ее выраженность у молодых профессионалов-гуманитариев. Конечно, можно говорить о том, что эгоцентристы – это прежде всего те студенты, которые уже решили свои личные проблемы и потеряли интерес к профессии. Можно ссылаться на достаточно юный средний возраст выпускников и предполагать, что в будущем жизнь все сама расставит по местам, однако можно отнестись к данной проблеме несколько иначе. Как отмечает Ф.Е. Василюк: «Каждая профессия оправдывается в конечном итоге какой-то высшей ценностью, и в отношении к этой ценности должна прежде всего ориентироваться»[14]. Психология в силу своей изначальной неоднородности и многопарадигмальности ориентируется на разные ценности. Но думается, что априорной ценностью для профессионального психолога (как и вообще для любого культурного человека), должен быть другой человек. По словам С.Л. Рубинштейна, «.для всего моего существования как человека, фундаментальным является существование другого человека… Я для другого человека и другой для меня являются условием нашего человеческого сущес-твования»[136, с. 97].

Если в преподавании ориентироваться на эту изначальную ценность, то само получение профессии психолога, вне зависимости от первоначальной мотивации ее приобретения, должно способствовать развитию просоциальной направленности личности, т. е. преобладающей ориентации на гуманистические, общечеловеческие ценности. А этого, похоже, не происходит. Кстати, такая ситуация не нова. Еще на рубеже XIX–XX вв. В.В. Розанов, некоторое время занимавший пост министра просвещения России, подчеркивал, что: «Образование… конечно, неизмеримо увеличивает количество содержащегося в душе, но замечательно, что оно почти не изменяет при этом самой души, не утончает ее требований, не возвышает ее стремлений, не делает ее более чуткой и отзывчивой при восприятии»[134, с. 59]. Может быть, исходя из того, что личность психолога является основным инструментом его профессиональной деятельности, следует несколько сместить образовательные акценты и вспомнить о том, что личность не учат, личность формируют всем укладом социальной жизни, организацией учебно-воспитательного процесса в учебном заведении, где, по нашему глубокому убеждению, сам уклад социальной жизни, организация учебной работы, само отношение профессорско-преподавательского и административного состава, чистота и порядок в аудиториях, планшеты и картины на стенах, цветы и занавески на окнах должны формировать личность. Только в этом случае мы можем считать, что учебное заведение свою задачу в той или иной ее степени выполнило. Иначе будет происходить тиражирование специалистов, подготовленных интеллектуально и операционально-технически, но «недозрелых» нравственно и личностно.

Главными видами занятий являются обычно лекции и семинары (традиционные формы). Однако для подготовки психологов следует активнее применять наряду с традиционными неклассические (нетрадиционные) формы, которые позволяют существенно активизировать студенческую аудиторию, вызвать у нее повышенный интерес к изучаемым дисциплинам. В этом плане интересными оказываются такие формы, как: лекция-визуализация, лекция вдвоем, лекция-пресс-конференция и др.

В лекции-визуализации у преподавателя появляется возможность сопровождать вербальную информацию рисунками, структурно-логическими схемами, диаграммами, опорными конспектами и т. д. Такую лекцию отличает достаточно высокая дидактическая и визуальная эффективность.

Лекцию вдвоем целесообразнее всего применять, когда в содержании материала есть противоречие между теорией и практикой, между новыми и старыми знаниями. Диалогическое взаимодействие двух преподавателей протекает через преодоление имеющихся и возникающих антиномий. Данная лекция создает благоприятные условия для реализации личностных качеств преподавателей. При этом оба преподавателя должны быть совместимы в интеллектуальном и психологическом планах. Этот вид лекции способствует развитию у студентов альтернативного мышления и формирует культуру ведения дискуссии.

Иногда следует использовать лекцию-пресс-конференцию. Организационно-методически эта лекция может быть построена по заранее заданным вопросам, касающимся конкретной темы, или по вопросам, которые студенты формулируют непосредственно на лекции после объявления темы. Важным результатом этого вида лекции является то, что студенты приобретают опыт лаконичной формулировки вопросов и ответов, учатся активному оппонированию, убедительной аргументации и сосредоточенности.

В то же время хотелось бы отметить, что использование нетрадиционных форм лекций требует от преподавателя большого интеллектуального напряжения, серьезной теоретической подготовки и соответствующего педагогического опыта.

По своему дидактическому значению оправдывает себя практика организационно-педагогического разнообразия семинарских занятий. В процессе подготовки студентов к преподавательской работе в вузе особенно важно варьировать формы семинарских занятий. Для преподавателей не представляет труда проводить семинары в форме диспутов, деловых игр, решения педагогических ситуаций, дискуссий и др. Для этого имеются достаточно солидная учебно-методическая база и опыт. В течение ряда лет преподавателями вузов успешно «эксплуатируется» форма занятия «семинар-дискуссия». Развивающий потенциал такого семинара очень высок.

Семинар-дискуссия как никакой другой позволяет обеспечить в процессе обучения взаимодействие трех компонентов; преподаватель – содержательная учебная информация – студент. Именно в процессе полноценно и методически обеспеченной дискуссии студенты включаются в основные мыслительные операции (анализ, синтез, сравнение, классификация, систематизация, абстрагирование, обобщение, конкретизация).

Так как обязательной составной частью дискуссии является вопросно-ответная процедура, то опыт убеждает в том, что участие студентов в этой работе помогает им обретать умение формулировать уточняющие и восполняющие, закрытые и открытые, корректные и некорректные, простые и сложные вопросы. То же касается и ответов на поставленные вопросы. Студенты благодаря дискуссии учатся различать ответы определенные и неопределенные, прямые и косвенные и т. д. Положительный эмоциональный фон на таких семинарах позволяет активизировать продуктивную деятельность студентов.