Уважение к интеллекту и к умным людям

«Всяк своим умом живет» Русская народная поговорка

В настоящее время везде в мире наблюдается растущий инте­рес к интеллекту как важной позитивной ценности. И это есте­ственно: с умным человеком гораздо приятнее, проще и эффек­тивнее иметь дело, чем с дураком. Как говорят русские, «Умный научит, дурак наскучит».

Однако только в последнее время ученые начали задумываться над точным смыслом понятий «умный человек», «интеллектуал». Что необходимо, чтобы стать умным человеком: опыт, умение учиться, или умение считаться с другими людьми, или способ­ность адаптироваться в любой ситуации и найти выход из труд­ности? И совпадают ли параметры определения умного человека в разных странах?

В русском менталитете и даже в русском языке различаются и разграничиваются такие понятия, как интеллигентность и интеллект, которые, например, в английском передаются одним словом: intelligence. Для русских же слово «разум» обязательно включает морально-этическую оценку, а вот слово «интеллект» совпадает по значению с европейскими аналогами, т.е. включа­ет элемент рационализма. Причем сразу отметим, что для рус­ских бесспорную ценность представляет только первое понятие: «Ум без разума — беда». Что же имеют в виду люди в разных странах, когда произносят эти слова: «умный человек»? Оказы­вается, что совсем не одно и то же!⁴

В Южной Африке, например, для того чтобы считаться ин­теллектуальным человеком, нужно быть готовым выполнять ра­боту для семьи, уважать старших — т.е. в понимании интеллек­та важны социальные моменты, а вот внимательность, быстро-i а обучения и наблюдательность оказываются при этом на втором плане,

Американцы оценивают интеллект человека совсем по другим факторам. Для них важно: 1) способность к практическому ре­шению проблем: человек «рассуждает логично», «видит все аспекты проблемы»; 2) вербальные способности: он «ясно и хорошо го­ворит», вообще «разговорчивый» и, наконец, 3) социальная компетентность: человек умеет «принимать других такими, ка­кие они есть», «интересуется окружающим».

У японцев совершенно иные представления об умном чело­веке. Там интеллектуальность, особенно женская, включает ха­рактер социального поведения. Чтобы тебя считали умным че­ловеком, необходимо: уметь встать на точку зрения другого человека, уметь сочувствовать, быть скромным и хорошим слу­шателем. Кроме того, важны такие характеристики, как «быть хорошим оратором», «быть общительным» и «рассказывать с юмором». И только на последнем месте такие показатели, как «умение не тратить времени впустую», «умение планировать вперед» и «быть оригинальным». То есть, как видим, структура японской интеллектуальности совершенно иная, чем, напри­мер, у американцев!

В работах финских ученых, исследующих интеллектуальность, выделяются такие факторы: 1) кооперативные социальные на­выки: он «считается с другими», «умеет выслушивать друго­го», «готов помочь»; 2) умение решать проблемы, легко пони­мать и легко обучаться новому; 3) динамизм в поведении че­ловека: «уметь защищать свое мнение», «быть настойчивым», «легко знакомиться»; 4) расчетливость, точность, умение пла­нировать, прежде чем действовать, добиваться целей в жизни и на работе и т.д. Как видим, «умный финн» совсем не похож на «умного японца»!

У русских при определении качеств интеллектуальной лич­ности имеют значение иные факторы. Главное качество умного человека в русском понимании — это социально-этический фактор: скромность, порядочность, доброжелательность, доброта, чес­тность и желание помогать другим (10,5%). На втором месте — культура мышления: эрудиция, интеллектуальность, хорошее образование, любовь к чтению, гибкий и творческий ум (9,1%). На третьем месте — умение организовать себя, т.е. не зависеть от эмоций, быть практичным, не повторять собственных оши­бок, находить выход в сложной ситуации, логичность и стрем­ление достичь поставленной цели. И лишь на четвертом месте (6,8%) коммуникативные качества человека: умение нравить­ся, хорошо говорить, чувство юмора, умение быть общитель­ным и интересным собеседником. В самом конце упоминаются опыт, разносторонность, работоспособность, мудрость и критичность (5%) — т.е. то, что играет первостепенную роль, скажем, для англосаксов.

И если обобщить кросскультурный анализ американской, финской, африканской, японской и русской ментальности по этой проблеме, то выявляется поразительная вещь⁵. Общими

для всех прототипов интеллектуального человека являются его социальные характеристики, поведение в обществе, правда, в одних культурах это имеет более важное значение, в других — менее. Почти все в одинаковой мере ценят умение решать про­блемы, не повторять своих ошибок, но вот для финнов более важна точность, систематичность, настойчивость и успешность в жизни и в работе, а для американцев — непредубежденность и точность.

В целом можно отметить значительное сходство в представле­ниях об умном человеке между американцами и финнами, для которых более важна способность к обучению, т.е. когнитивный фактор. А вот для японцев и русских на первое место выходит социальный фактор, способность адаптироваться к окружаю­щей жизни.

Можно предположить, что здесь мы сталкиваемся с разли­чием между западной и восточной ментальностью, а именно: рационалистических и индивидуалистических традиций западного общества и коллективистских традиций и «ненаучного» стиля мышления (с точки зрения западных стандартов) на Востоке. Не случайно русские не смешивают, а всячески разделяют та­кие понятия, как «интеллигент», «интеллигентность» и «ин­теллект», «интеллектуальность». Духовность, деликатность, общественная ответственность, высокие моральные качества со­ставляют характеристику «интеллигентного человека», кото­рый совсем не обязательно должен быть интеллектуалом, иметь диплом о высшем образовании и заниматься умственным тру­дом. Такие вещи очень трудно объяснить западному человеку. Для русских можно быть интеллектуалом, и вместе с тем быть черствым, грубым и невоспитанным, и даже глупым в житей­ском смысле, словом, не вызывать особого уважения. Для них быть интеллектуалом — не самое большое достоинство: «Не штука — наука, а штука — разум», — говорит народная муд­рость.

Следует, однако, обратить внимание еще на то, что в созна­нии русских до сих пор сохраняется «европейский аппетит» к духовной культуре, в России издавна принято измерять уровень культуры количеством прочитанных книг. Иногда сравнение по этому признаку русских людей и иностранцев оказывается не в пользу последних. Общаясь с русскими людьми, желая произве­сти на них хорошее впечатление, имейте в виду этот специфи­чески русский, может быть, не всегда объективный, подход к оценке человека.

Любовь к родине

«Человек без родины — что соловей без песни»

Русская народная пословица

По общему признанию, французы живут в мире, центром которого является Франция. Они поглощены своей историей и склонны верить, что именно их страна задала стандарты демок­ратии, справедливости, государственных и законодательных си­стем, философии, науки, кухни и «умения жить». Поэтому, как правило, французы мало знают о других народах (так построена их школьная программа) и относятся к ним снисходительно, веря в свою уникальность⁶.

В сравнении с французами русские не столь самоуверенны и эгоцентричны в любви к своей стране, так как их патриотизм — не только результат осознания величия достижений своей роди­ны. Это чувство более органичное, эмоциональное. Оно выража­ется в почти физической привязанности русских к местам свое­го детства и молодости, болезненной ностальгии при расстава­нии с родиной.

Особый характер русского патриотизма также исторически связан с культом власти и государства. В русской культуре лю­бовь к родине неразрывно связана с любовью к родной земле, природному ландшафту и (против всякой логики) — к государ­ству! Государственность вообще имела в истории России и ее культуре особое значение. Русский солдат воевал «за веру, царя и отечество»: само собой разумелось, что эти вещи неразрывно связаны. Исторически в русском патриотизме присутствует пра­вославно-государственный элемент. Окруженный со всех сторон «иноверцами», русский народ выработал ощущение своей уни­кальности, исключительности и несхожести с другими народа­ми. Это ощущение в течение нескольких веков накладывалось на мессианские идеи (о великом предназначении России в истории человечества) и усиливало их.

В результате всех этих переплетений русский патриотизм — не только культурный феномен, подразумевающий любовь к своей стране (ее истории, природе, культуре и т.д.), но и своеобразное понимание судьбы России, ее особых отношений со всем человече­ством, понимание ее «особого пути» и, так сказать, ощущение своего «исторического одиночества».

Считается, что русские очень политизированный народ, им есть дело до всего, что происходит «за дальними морями».

Чувство юмора

«Кто как хочет, тот так и хохочет» Русская народная пословица

Существует ли в юморе национальный стиль? Прежде чем од­нозначно ответить на этот вопрос, обратим внимание на суще­ствование интернационального юмора, т.е. определенных шуток и видов юмора, присущих всем культурам. Именно таков, напри­мер, фарс, давно известный и русским, и французам. Существует также немало анекдотов, которые пересказываются во многих странах, например, рассказ о неожиданном появлении мужа, когда жена занята с любовником, или шутки о ресторанах, о слонах. Однако даже в интернациональном юморе слышны национальные отго­лоски.

Вот, к примеру, старый анекдот о журналистах, участвую­щих в конкурсе на лучшую статью про слонов. Заголовки были следующие:

Англичанин: «Охота на слонов в британской Восточной Африке».

Француз: «Любовь слонов во французской Экваториальной Аф­рике».

Немец: «Происхождение и развитие индийского слона между 1200 и 1950 гг.» (600 страниц).

Американец: «Как вывести самого большого и сильного слона».

Русский: «О том, как мы запустили слона на Луну».

Швед: «Слоны и социально ориентированное государство».

Испанец: «Техника боя слонов».

Финн: «Что думают слоны о финнах».

Эта шутка родилась, может быть, в кулуарах журналистской конференции, но обыгрывает различные национальные слабос­ти: французскую гривуазность, русскую гордость за освоение космоса, американское стремление к первенству в любой облас­ти, финскую вечную озабоченность, что о нем подумают ос­тальные. Финны, как правило, над этим анекдотом весело сме­ются. А вот русский может и нахмуриться, если его националь­ное достоинство уязвлено.

Лучше все-таки быть в курсе того, над чем предпочитают смеяться русские, если вы желаете создать непринужденную об­становку и вызвать доверие к вам. Кстати, вот пример анекдота, в котором русские (советские) смеются сами над собою. «Воп­рос: «Чем отличается американский СПИД от советского?» — Ответ: «Американский СПИД — неизлечимый, а советский — не­победимый».

0-3646 17

Надо особо отметить, что жанр анекдота в России — один из самых любимых и популярных. Человек, умеющий со вкусом, артистично и смешно рассказывать анекдоты — дорогой гость в каждом доме. Рассказчики анекдотов настолько ценятся, что многие из них продвинулись в своей карьере только благодаря умению веселить публику и особенно начальство.

Не будет преувеличением сказать, что жанр анекдота (ко­роткого устного смешного рассказа) получил бурное развитие и достиг вершины расцвета в СССР именно при советской власти, и более того — благодаря советской власти. Жесткий контроль за частной жизнью, не менее жесткая цензура в литературе и СМИ служили питательной средой для развития этого жанра. Все прекрасно видели непродуктивность системы, вопиющие ошибки и просто глупость руководителей. Но выразить свое критическое отношение, не теряя достоинства и без особого риска, можно было только в беседе, в выразительном и коротком рас­сказе. Впрочем, в сталинские времена за анекдоты в лагерях оказывались тысячи людей.

Любой анекдот строился на основе иронического коммента­рия какой-то ситуации, которая сама по себе вызывала ужас или слезы, но в анекдоте выглядела смешной. Природа такого сме­ха — легкая ирония или горький сарказм — в зависимости от сюжета. Многолетняя тренировка в таком жанре привела к тому, что у русских сложилось особое отношение к юмору, а именно: «качественный», настоящий и тонкий юмор должен быть обяза­тельно хоть чуть-чуть грустным, или, по словам писателя Ни­колая Гоголя, «смех сквозь слезы».

Иной, откровенно жизнерадостный, с сексуально-эротичес­кими мотивами (т.е. скабрезный, «раблезианский») юмор «на уровне нижнего этажа» может показаться русским грубым, примитив­ным, а значит несмешным. К слову, в русских анекдотах никог­да не встречается слово «любовь». Есть множество «семейных» анекдотов, где супруги могут не любить друг друга, изменять, сожалеть, что поженились, но почти никогда не идет речь о разводе. Измена супруга — отнюдь не причина для развода, а только повод для скандала. Например: «Пришел муж домой, а там жена с лю­бовником. «Ну вот, опять упреки, подозрения! Ты, как всегда, пове­ришь своим бесстыжим глазам, а не собственной жене...» — зак­ричала жена, запахивая халат...» А иногда обманутый муж и вовсе не замечает измены жены, не обращает на нее внимания, захва­ченный другой страстью: «Прихожу я на днях домой. Вижу, жена лежит в кровати с какими-то мужиком. Это меня сразу насто-

рожало. Бегу к холодильнику. Открываю. Точно: нет поллитры». Многие русские «семейные» анекдоты создают не всегда спра­ведливое представление о русской семье, в которой, как прави­ло, доминирует жена, муж у нее «под каблуком», причем он достоин этого, поскольку не умеет зарабатывать деньги, глупо­ват, пассивен в постели, любит выпить и вообще существо бес­полезное для семьи.

Помимо политических анекдотов на злобу дня, а также «се­мейных» анекдотов существовали целые серии «национальных» анекдотов. (Напомним, что СССР был многонациональной стра­ной.) В таких анекдотах обыгрывались и вышучивались особен­ности некоторых наций.

Например, во времена СССР русские любили анекдоты о чукчах, которые аналогичны французским анекдотам о бельгийцах. Чукча — это представитель народа Крайнего Севера. Анекдоты о нем обычно связаны с его плохим знанием реальной жизни в Центральной России, с их наивностью и простодушием. Особенно плохо чук­чам приходится в больших городах, где они теряются как дети, и где каждый может их обмануть. Например: «Приехал чукча в Москву и попал на Красную площадь. Как завороженный часами он слушал бой часов на Кремлевской башне. Заметив это, хитрый кавказец его спрашивает: «Хочешь купить эти часы?» — Ведь из­вестно, что у чукчей много денег, и им некуда их тратить в без­людной тундре. — «Конечно, хочу!» — «Ну, давай мне две тысячи долларов, а я пойду схожу за лестницей». Больше его чукча не ви­дел. А на следующий год история повторилась. Только приехал уже старший брат этого чукчи, который уже слышал о злых и хитрых людях в Москве и решил никому не доверять. И вот к нему подхо­дит тот же самый кавказец и спрашивает, не хочет ли он купить Кремлевские часы? Всего две тысячи долларов. — «Ну, хорошо»,— отвечает осторожный чукча. — «Бери деньги, но только теперь уже я сам пойду за лестницей».

В серии анекдотов о кавказцах вышучивались их национальные особенности: пылкость чувств по отношению к блондинкам, непомерная гордость, любовь к шикарной жизни и широким жестам. Например: «В Москву впервые приехала француженка, ко­торая не знает ни слова по-русски и потерялась в большом горо­де... Видит, навстречу ей идет знойный кавказец. «Parlez-vous franсais?» — робко спрашивает она его. На что он томно смот­рит ей в глаза и отвечает: «Конечно, хочу!» Особый шик таким анекдотам придает кавказский (чаще грузинский) своеобразный акцент и жесты самоуверенного мачо.

В серии кавказских анекдотов особое место занимал сюжет о борьбе за превосходство между двумя народами — грузинами и армянами. Например: «Армянское радио объявило, что на горе Арарат на глубине двух метров нашли медный провод. Последовал ком­ментарий армянских специалистов: «Это — доказательство того, что на территории Армении уже две тысячи лет тому назад су­ществовал телеграф». В свою очередь грузинское радио объявило: «На территории Грузии в результате раскопок не был найден медный провод. Это доказывает, что здесь уже две тысячи лет тому на­зад пользовались беспроволочным телеграфом и радио». Анекдоты на эту тему окрашены были мягкой иронией, в них отсутство­вала агрессия и сарказм.

Немало анекдотов об украинцах, в них вышучиваются «кре­стьянские» качества их характера: нескрываемая любовь к салу, обжорство, жадность. Например: «Украинца спрашивают: «А кро­ме сала ты яблоки ешь?» — «Ем». — «Сколько съешь? Ящик, напри­мер, сможешь съесть?» — «Ящик — съем». — «А два — съешь?» — «И два съем». — «Ну, а три ящика?» — «Нет, три — не съем, но каждое понадкусываю». В таких анекдотах украинская речь вос­производится с особым певучим акцентом и характерным юж­норусским «г», что делает эти анекдоты уморительно-смешны­ми для русских ушей. Вполне возможно, что украинский язык воспринимается русскими не как развитый литературный язык, а скорее как провинциальный диалект, соотносимый с русски­ми жаргонными и вульгарными словечками.

В создании многих серий анекдотов свою роль сыграл куль­турный фон в стране, и особенно — кино. Существовало множе­ство кинофильмов, которые несколько поколений людей смот­рели по многу раз и знали наизусть целые отрывки. К таким фильмам в первую очередь относится «Чапаев», на основе кото­рого родилась очень многообразная и любимая русскими серия анекдотов о Василии Ивановиче Чапаеве — грубоватом и мало­образованном герое Гражданской войны. Например: «Построил Василий Иванович своих бойцов и спрашивает: «Товарищи бойцы! Зачем птицам деньги?» — «Не нужны они им, Василий Иванович», — отвечают бойцы. — «Верно говорите, орлы! Значит правильно, что я ваши деньги пропил!»

После популярного киносериала о советском разведчике вре­мен Второй мировой войны, который работал в тылу врага, ловко выпутывался из любых ситуаций и любил изрекать глубокомыс­ленные фразы, появилась серия анекдотов о Штирлице. Это анекдоты философски-ироничные, как и сам киногерой. Например: «Идет

Штирлиц на задание, а навстречу ему идет араб в национальной одежде. «Бен Ладен», — подумал Штирлиц. «Штирлиц», — поду­мал Бен Ладен». Они близки к тому, что русские называют «ан­глийскими анекдотами», построенными на абсурде и игре слов.

В настоящее время родилась и на глазах разрастается серия «черного юмора» в анекдотах о «новых русских», об их глупости, косноязычии и дикой жажде «шикарной» жизни. Они очень яз­вительны, и в них отражается отрицательное отношение основ­ной массы русских к тем, кто главным в жизни считает деньги, а также оригинальный способ их траты. Например: «Новый рус­ский» жалуется, что ему надоело каждую неделю покупать новые «Мерседесы». Собеседник ему сочувствует, что это действитель­но тяжело, и спрашивает, что же случилось с его последним се­ребристым «Мерседесом», неужели сломался? Или в аварию попал? — «Нет, просто там в пепельнице было полно окурков».

После перестройки политический анекдот, ранее столь лю­бимый русскими жанр юмора, стал терять свою популярность. Раньше смеялись над Брежневым, смакуя тему старческого ма­разма. Потом посмеивались над Горбачевым, которому воздали должное за его антиалкогольную кампанию, излишнюю разго­ворчивость и просчеты в политике. Над Ельциным смеялись не­злобно, как над неуклюжим «медведем» в дипломатии или, скорее, «слоном в посудной лавке». А вот анекдоты о нынешнем прези­денте России в народе непопулярны.

Сейчас русским гораздо больше нравятся шутки патриоти­ческого свойства, где в разных соревнованиях (в том числе и сексуальных) они неплохо «смотрятся» на фоне французов, аме­риканцев и особенно украинцев. Вот, например: «Поспорили три президента (американский, французский и русский), кто из них са­мый ловкий, ну, например, сможет сделать что-то невероятное — заставить кота съесть горчицу. Буш долго возился, пытаясь на­сильно засунуть коту горчицу в пасть, но не смог, только кот ему лицо в кровь расцарапал. Ширак долго гладил, нежно шептал и уго­варивал кота, но, конечно, не смог заставить его лизнуть горчицу. Наш президент (русский) недолго думал и намазал коту горчицей под хвостом. Тот взвыл от боли и начал лизать больное место. А президент гордо добавил: «Вот так у нас все делается— добро­вольно и с песнями!»

Впрочем, в последнее время возникла новая благодатная тема для остряков, связанная с приходом во власть «питерцев», т.е. выходцев из Петербурга. Основанием для этих историй послу­жили реальные события в стране: смена политической элиты. Одно

время даже в «Новостях» по ТВ передавалась такая шутка: «К каж­дому поезду из Санкт-Петербурга приходит член Президентской Администрации и ловит за рукав каждого пассажира, упрашивая его, не хочет ли он в качестве «питерца» поработать в прави­тельстве?». А вот анекдот, рассказанный В. Жириновским: «При­ходит мужик устраиваться на ответственную работу. Специа­лист по кадрам ему задает вопросы: «В КГБ служили?» — «Нет». — «Родились в Петербурге?» — «Нет». — «Ну хотя бы родственники в Петербурге есть?» — «Нет». — «Ладно. А в Москве где живе­те?» — «На Ленинградском проспекте». — «Ну вот видите? Вот и хорошо! Мы вас принимаем на работу».

Однако юмор иногда связан с риском: то, что французу или американцу кажется забавным и веселым, может у русского вызвать обратную реакцию — отторжение. Особенно нужно быть осто­рожным в шутках, связанных с российской современностью. Возможно, это связано с особенностями российского (советско­го) патриотизма, когда россиянин считает себя представителем своей страны, как бы ответственным за все, что в ней происхо­дит, даже за ее не всегда адекватного президента. Сами россияне с удовольствием смеются над системой, нередко и в присутствии иностранцев, но... «что позволено Юпитеру, то не позволено... другим».

Культурные, религиозные и иные отличия приводят к тому, что над одной и той же шуткой смеются далеко не все. В конце концов, если все ценности относительны и обусловлены культу­рой, то юмор, терпимость и даже истина — тоже не исключение.

Желание быть счастливым

«Всякому — свое счастье»

«Горя бояться — счастья не видать»

Русские народные пословицы

Каждый человек хочет быть счастливым и задает себе воп­рос, что же такое счастье. Многие философы пытались ответить на этот вопрос. Известно, что нравственная проблематика счас­тья возникла и активно разрабатывалась еще в древнегреческой философии (Платон, Сенека, стоики и др.). В сознании европей­ских народов она была особенно тесно связана с христианским вероучением. «Блаженны плачущие» — одна из евангельских за­поведей, а счастье — это награда за терпение в борьбе с трудно­стями, за кротость, честность и справедливость.

Православие сильно повлияло на сознание русских, особен­но на их жизненную философию счастья. В рамках этой системы представлений о счастье, как это ни парадоксально, важнейшее значение имеет компонент страдания. Иностранцы уже очень давно подметили эту особенность русской ментальности и окрестили русских мазохистами, ипохондриками, чуть ли не душевнобольными людьми. Такое представление грубо и поверхностно. На самом деле русские воспринимают счастье не само по себе, не как отдель­ный факт или сторону жизни, которую можно просто организо­вать, «устроить», добиться и т.д. Они воспринимают счастье ком­плексно: в связи со страданием и несчастьем. Между счастьем и несчастьем для русских есть причинно-следственные отношения. Об этом и русские поговорки: «Не было бы счастья, да несчас­тье помогло», «Горя бояться— счастья не видать», «Кто нужды не ведал, тот и счастья не знает» и др. Эта же идея выражалась в русских народных песнях. На это обратил внимание великий русский поэт Александр Пушкин, который не уставал удивляться тому, что «несчастье в семейной жизни — отличительная черта характера русского народа. Обычное содержание русских песен — или жалоба красавицы, которую выдают замуж насильно, или упреки молодого мужа нелюбимой жене...».

Подобное внимание к несчастью отразилось и во всей рус­ской классической литературе XIX века, где преобладает тема сложной человеческой судьбы, духовных страданий. Причем здесь нет трагизма в стиле Шекспира, с кипением страсти и потока­ми крови, но скорее, изломанность судьбы, неустроенность в личной жизни, неблагополучие ранимой души, неудовлетворен­ность жизнью. Это чувство душевного дискомфорта. О страдаю­щей душе в русской литературе и фольклоре говорится таким образом, что невольно приходишь к выводу: страдания— это и есть проявление души, а значит и самой жизни! И отсутствие страдания не означает счастья в жизни, часто это знак одино­чества и душевного холода или просто признак глупости и не­развитой личности.

Именно таким образом тема «русской души» разработана в романах Ф. Достоевского. Его книги убеждают читателя в том, что стра­дания ценны, потому что они очищают и возвышают человека. Страдать просто необходимо, чтобы стать личностью. Только после страданий человек становится душевно более тонким, вниматель­ным к чужой жизни и переживаниям, он способен сочувство­вать и сострадать другим людям. «Беда научит человека мудрос-тп», говорят русские.

Такое повышенное внимание к печальным сторонам жизни определило в свою очередь очень скромные позиции счастья в жизни. Счастье — это мечта, идеал, в лучшем случае — корот­кий эпизод в жизни, который нельзя вернуть.

Показательно, что в рамках русского менталитета очень важ­на проблема морального права быть счастливым, проблема счас­тья и вины. Например, почему в жизни часто бывает так, что казалось бы, есть все внешние атрибуты счастья, достигаются все поставленные цели, реализуются все возможные желания, но счастливым человек, увы, не становится. Почему так проис­ходит? Человеку мешает какое-то моральное чувство. Вспомним в связи с этим начало трагедии А. Пушкина «Борис Годунов». Он говорит: «Достиг я высшей власти... Но счастья нет моей душе. Ни власть, ни жизнь меня не веселят; Предчувствую небес­ный гром и горе... / Ах! чувствую: ничто не может нас / Среди мирских печалей успокоить; / Ничто, ничто... едина разве совесть».

Значит, чтобы стать счастливым, обязательно наличие чистой совести, отсутствие чувства вины за что-то — вот принцип рус­ского архетипа. В нем заметна даже некоторая боязнь счастья, чувство неловкости и психологического дискомфорта из-за того, что кто-то рядом может быть несчастлив, страдает. Человек как бы стес­няется своего счастья. Поэтому на вопрос «Как дела?» русский никогда не ответит так, как европеец или американец. Демонст­рация своего счастья и успешности жизни воспринимается рус­скими как признак «душевной глухоты», недалекости, даже глу­пости. На вопрос «Счастливы ли вы?» русский человек ответит совсем не так, как американец, он постарается уклониться от пря­мого ответа или смягчить его («не несчастлив»).

Это очень отличает русских людей от западных. Преувели­ченно «счастливые» ответы, например, европейцев и особенно американцев понятны: здесь надо быть счастливым, всегда чув­ствовать себя «на уровне» и улыбаться. И неважно, что происхо­дит у тебя внутри. Воспитанный человек этого не должен пока­зывать. В противном случае можно потерять кредит доверия и уважения у сослуживцев и знакомых, потерять шансы на карье­ру и высокое положение в обществе. Неудачники в западном обществе не могут рассчитывать на снисхождение или хотя бы на равное к себе отношение по сравнению с теми, кто благопо­лучен и у кого все о'кей.

Интересен и такой момент: образ жизни, (не)счастье и (не)удо-влетворенность жизнью не всегда тесно связаны между собой. Например, по данным опросов общественного мнения⁷, в Рос-

сии 75% населения недовольны своей жизнью, материальным благополучием, они жалуются на то, что живут без надежды, не имеют идеалов, испытывают напряжение, раздражение, тоску и другие отрицательные чувства.

Такое обилие несчастливых и мрачно настроенных людей не может не настораживать. Недавно социолог О. Здравомыслова провела в своем выступлении по российскому радио передачу с анало­гичным опросом. И выяснилось, что Россия по количеству не­счастливых в личной жизни людей оказалась непревзойденным лидером: 42% русских признали себя несчастливыми, а вот сре­ди англичан таких оказался всего 1%, а среди американцев их совсем не оказалось⁷. И вот что странно: казалось бы, и в этих странах существуют причины чувствовать себя несчастливыми: и там половина браков рушится после первого же года жизни, и там в семьях есть конфликты, и там болеют, а дети доставляют не только радости. А вот нет! При всех жизненных неудачах и проблемах они не считают себя несчастными! И такая жизнен­ная позиция вызывает у русских только уважение и зависть.

Оптимистическое отношение к жизни нельзя объяснять только материальным благополучием. Проводимые Институтом Гэллапа международные обзоры по разным странам и регионам не пока­зывают тесных связей между уровнем экономического благосос­тояния этих народов и их ощущением счастья. Например, уже давно известно, что латиноамериканцы, живущие на грани ни­щеты, более счастливы, чем европейцы. Украинцы более счаст­ливы, чем их соседи в России или Белоруссии, несмотря на пе­режитый Чернобыль. Страны ЕЭС, казалось бы, по своим эко­номическим показателям приблизительно одинаковы. Но вот выяснилось, что более всего удовлетворены своей жизнью бель­гийцы, датчане и голландцы, в то время как у французов, анг­личан и итальянцев этот показатель самый низкий⁷. Поэтому можно сказать, что при всеобщем стремлении к счастью у каждого на­рода есть своя точка отсчета, свое представление о счастье-не­счастье, связанное с их культурными традициями.

Наиболее же интересной особенностью русских представляются их способность к состраданию, доброжелательность, внимание к тем, кто несчастлив и нуждается в помощи. Русские воспри­нимают чужое несчастье без всякого осуждения, презрения, тем более — без чувства превосходства. Потому что несчастье для них — это не результат личной ошибки, а удар судьбы, это беда, от которой никто не застрахован: «От сумы и от тюрьмы не заре­кайся», говорит русская пословица.

Интересно, что этимология соответствующих слов русско­го и французского языка совершенно различна, что само по себе говорит о разнице в представлениях этих народов о счас­тье. Во французском языке bonheur буквально означает «хоро­шее время», «добрый час», передающее чувство, которое можно испытать даже от самых простых вещей: от хорошей еды, вкус­ного кофе, солнечного дня, не говоря уже о более значитель­ных проявлениях удачи. Н. Бердяев в своей книге «Самопозна­ние» утверждает, что «французы по сравнению с нами, русскими, умеют наслаждаться жизнью, извлекать из нее максимум при­ятного, получать удовольствие от вкушения блюд интеллекту­альных и — блюд материальных...»⁸.

Для русского человека такое отношение к жизни не всегда понятно. Часто французы оставляют у русских впечатление лю­дей гораздо менее претенциозных в своих требованиях к жизни, менее самоуверенных по сравнению с ними самими. Французам как бы проще и легче быть счастливыми, они не так требова­тельны и нервны, как сами русские.

Почувствовать «счастье по-русски» совсем не просто! Ведь само русское слово счастье связано с древнеиндийским sъ- («хоро­ший») и словом часть — т.е. судьба, а все вместе — «хорошая судьба». Хотя другие историки языка объясняют, что счастье связано с «совместным участием» в чем-то. Для счастья «по-русски» нужно что-то такое, что не всегда имеет материальное выражение. То есть чтобы ощутить себя счастливым, русскому недостаточно хорошей еды или комфорта, солнечного дня или даже удачи — ему все будет мало. Ведь речь идет не больше не меньше, как о судьбе, о связи с другими людьми!

Поэтому не стоит упрекать русских в том, что они часто не­улыбчивые, грустные, что не стесняются жаловаться на жизнь, и их песни — тоже грустные и наводят тоску. Это не каприз или признаки душевной болезни, но часть их представлений о жиз­ни, к которым стоит относиться с тактом. И если для достиже­ния счастья нужны усилия самого человека, то в несчастье этот компонент личности отсутствует, оно приходит независимо от его усилий и действий, как дождь или ураган.

Понятно, что доброжелательное и сочувственное отношение русских к несчастью определило стереотипы их поведения: они очень откровенны в отношении своих несчастий, чем могут ис­пугать западного человека, не привыкшего к подобным мане­рам. Западные люди этого избегают, не верят в бескорыстность такого поведения. А русскому свойственна привычка говорить о

своих несчастьях, рассказывать о своем горе, не сомневаясь в том, что его внимательно выслушают, а потом постараются по­нять, помочь, поддержать. Мотив сочувствия глубоко укоренен в русской ментальности и сохраняется до сих пор. В этом виден жизненный опыт народа, много испытавшего, много страдав­шего, познавшего нужду и научившегося достойно и без исте­рики относиться даже к самым большим несчастьям.

Однако не стоит воспринимать русских только как мрачных, вечно неудовлетворенных пессимистов, нытиков, которые спо­собны только лишь жаловаться на жизнь. Это неправда. Веками продолжающийся «недобор счастья», сложная реальность и хо­лодный климат приводит в действие психический механизм ком­пенсации. Это выражается в естественной потребности радоваться жизни «здесь и сейчас», не откладывая возможность порадовать­ся немедленно, а не когда-то «потом» — в виде результата зап­ланированной акции. У русских развились специфические каче­ства психики, позволяющие находить положительные эмоции в реальной жизни, которая может показаться со стороны непонятной и даже неприглядной. Причем, как об этом говорилось выше, радость совсем не обязательно связана с материальным достат­ком или комфортом: «Счастья на деньги не купишь», — убежде­ны многие. Поэтому главная мудрость — уметь радоваться жиз­ни при любых обстоятельствах: «Хоть голый, да веселый». Это ес­тественно и даже просто необходимо для «подпитки» жизненной энергии и стойкости духа. Если бы такой механизм психической компенсации отсутствовал, то жизнь стала бы пыткой, и выход из нее только — или. самоуничтожение, или уход в алкогольные (наркотические) грезы. Так часто и происходит, и каждый ино­странец может в этом убедиться.

Большинство населения России все-таки отличается здоро­вьем, в том числе и психическим, и как умеет сопротивляется мрачности жизни, ведь «Веселье — от всех бед спасенье», «Кто умеет веселиться, того горе не боится». Поэтому пусть вас не удивляет любовь и постоянное стремление русских к шумным праздникам и торжествам, которые могут длиться не один день, с застольями, с пеньем и плясками. Сопротивление мрачности жизни у русских выражается в обилии праздников, празднич­ных, выходных и нерабочих дней. Более недели длятся зимние (рождественские и новогодние) и весенние (пасхальные вместе с майскими) праздники. Вообще любая «красная дата» в кален­даре может обернуться многодневными «народными гуляниями», особенно если она выпала на воскресные дни: тогда праздники

«по решению правительства» растягиваются, захватывая будни. Это выбивает чуть не всю страну из делового ритма и немало изумляет иностранцев: неужели в стране все настолько замеча­тельно, что можно неделями «отдыхать» да праздновать? Эта традиция имеет давние корни.

До революции народные праздники съедали чуть ли не поло­вину рабочего времени и способствовали пьянству. Власти и церковь, как могли, боролись с такой традицией и к концу XIX века сократили количество праздничных дней до 98 (из них 52 вос­кресенья), что все равно было в 2 раза больше, чем, например, в Австро-Венгрии.

В советские времена праздничных нерабочих дней стало го­раздо меньше, но это вполне компенсировалось «профессиональ­ными» праздниками. В целях пропаганды государство объявило почти каждое воскресенье праздником людей определенной про­фессии. Существовали, например, «День рыбака», «День мили­ции», «День работников торговли», «День железнодорожника», «День учителя» и т.д. Практически не было таких профессий, которые не имели бы своих праздничных дней, правда, они со­впадали с воскресными. Правда и то, что представители других профессий не имели отношения к этим торжествам. Но зато с каким размахом можно было «погулять», наградить друг друга почетными грамотами, повеселиться от души! Масштабы шуми­хи в СМИ и богатства застолий зависели напрямую от размаха и богатства соответствующей отрасли народного хозяйства. С паде­нием СССР эта традиция не прервалась и поныне здравствует, причем не только в самой России, но и в бывших республиках (особенно на Украине и в Белоруссии). Прежняя система рухну­ла, но любовь к праздникам и веселью бессмертна!

Русская тяга к радостям жизни выражается и в привычке расслабиться, отдохнуть, что на практике означает посидеть в компании с друзьями и с горячительными напитками, согласно народной мудрости — «Живи, не скупись, с друзьями веселись». Природный оптимизм русских виден и в любви к смешным ис­ториям и анекдотам, к смешным сюрпризам и шуткам, в манере оглушительно смеяться до слез — хохотать. Кстати, по мнению лингвистов, аналога этому глаголу в европейских языках нет, кроме разве португальского.

В общем, в плане ощущения «счастье-несчастье» русские могут поставить в тупик: редко кто, как русские, способен так буйно и широко веселиться и при этом хохотать, но так же редко кто, как они, способен впадать в уныние и тоску (тоже непереводи-

мое слово). Может быть, отсюда берет начало миф о «загадоч­ной славянской душе», непоследовательной и противоречивой.

Своим характером, стремлением к «радостям жизни» русские могут удивлять постороннего наблюдателя: «Они такие веселые — и без всякого основания на это!» По сравнению с европейской жизнь в России кажется иностранцам тяжелой, некомфортной, но против всякой логики — веселой, беспечной, насыщенной событиями и человеческими контактами.

А русские, конечно, ценят европейскую жизнь за ее ком­фортность и спокойствие, но с трудом выносят ее скучную мо­нотонность и неумение европейцев веселиться «по-настоящему», т.е. шумно, с размахом.

Итак,

мы рассмотрели те представления, которые могут объединять людей самых разных культур — общечеловеческие базовые ценности. Они составляют сердцевину каждой личности, при­сутствуют в сознании каждого человека. Представление об этих ценностях может сослужить добрую службу каждому, кто стре­мится к контакту с представителем иной цивилизации, к взаи­мопониманию и искренности. При этом не стоит забывать о двух моментах. Во-первых, общечеловеческие ценности несмотря ни на что су­ществуют и могут послужить отправной точкой в отношениях между людьми. Именно на них вы можете опираться, строя свои отношения с людьми другой культуры, и не только русской. Уважение к интеллекту собеседника, любовь к родине, чув­ство юмора и желание быть счастливым — вот то, вокруг чего может завязаться первое же общение. А во-вторых, одна и та же ориентация в системе человеческих ценностей в культуре двух разных наций все-таки может иметь несколько иное содержание, разный смысл, разные акценты, свя­занные с ментальностью этих народов. И если даже внешне вы, на первый взгляд, имеете в виду одно и то же, не забывайте, что это «одно и то же» может иметь разный смысл.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ