Рассказы о случаях, логика которых явно вызывает сомнение

 

В 1987 году в Новосибирске вышла в свет необычная книга — «Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири». Это — составленный иркутским фольклористом В.П.Зиновьевым сборник быличек и бывалыцин, собранных им в 1966–1980 годах в Забайкалье и в Иркутской области. Книга содержит описания случаев, представляющих несомненный интерес для исследователей аномальных явлений. И, видимо, не случайно для большинства из них эта книга стала как бы настольной. Не остался в стороне и автор этих строк, испытывающий давний интерес к феноменам полтергейста.

При чтении ряда сюжетов меня постоянно охватывало ощущение встречи с чем-то уже давно известным и хорошо знакомым, в том числе и по личному опыту. Вот, например, былинка, записанная в селе Курумдюкан Читинской области в 1980 году. В её основе — «событие, взволновавшее несколько соседних деревень», а потому и рассказ об этой истории на сюжет «Кикимора общается с людьми» записан от пяти человек (все случаи из книги В.П.Зиновьева излагаются в сокращении, но по возможности близко к оригинальному тексту):

— От нас-то близко она была, кикимора. Где магазин, мы там жили. А кикимора — у Коли Сличенко через дорогу-то на огороде дом стоял — там получалось. Её цыгане пустили.

У матери три девки было, одна-то ещё сейчас живёт. Вот он на неё и пустил. Цыган, китаец ли.

Нас людно, ребят-то, было. Мы пришли слушать эту кикимору. Сидим там. А под нами мешок лежал. Нас четверо сидело. Мы и не слыхали, как из-под нас мешок вылетел. Сама-то, Ивановна:

— Где мешок-то?

— А он где был?

— Под вами. — А мы и не слыхали, как она его из-под нас выбросила.

Приезжали с Завода, партизаны приезжали. Не верили же, что за кикимора. К нам заедут, папка:

— Сходите, посмотрите.

Как-то узнавала, сколько чужих, сколько наших. Вот спросят:

— Сколько чужестранных, из чужой деревни-то, здесь? — Стукнет — точно!

— А сколько наших? — То же самое.

А дядя Вася, папкин-то свояк, чудной был:

— Ну, ты бы хоть сыграла краковяк или коробочку!

«Располным-полна коробочка…» — выигрывала, стуком на половицах-то. Играет и всё…

Раз у них угли стояли, для самовара. Так она их нажевала больше горсти, да средь полу-то как в народ бросит! Которых позвало сразу домой уходить — застигнет же!

Тёща в гости приехала, её тоже позвали слушать кикимору. А у них там ботинки были связанные. Никто не знал, где они и лежали. А кикимора ими — раз! — тёщу по голове. Не знаю, за что.

Брат на лавке сидел — ногу ему отбросило. Другую положил, придавил этой ногой. Раз! — опять отбросило.

— Да что это такое?

Ниоткуда взялся клубок пряжи. Раз! — к нему под ноги.

— Ты чего бросаешься, ты чего кидаешься? — Как начнёт стучать — всё дрожит! Спросят:

— Кто тебя напустил, стукни. Китаец? — Нет.

— Кто? Кореец? — Нет.

— Цыган? — Нет.

— Русский? — Нет.

— Кто запустил? Не китаец, не кореец, а смесь? — Стукнет, давай, давай щёлкать. А мать-то у него русская была, он — то ли от корейца, то ли от китайца.

А потом Кирика Захаровича привозили. Нельзя же так жить. Приехал, говорит:

— В переднем углу в простенке у колоды в щели пошарьте-ка. Там ерничинка вот такой величины подвязана, как куколка, это она фокусит.

Откуда он узнал? Посмотрели — верно, там.

А Кирик Захарович им сказал: найдёте — в ограде разведите костёр, когда разгорится, бросьте её наотмашь в костёр.

Её нашли, развели костёр, он её взял, в костёр бросил, потом ничего не стало.

 

Невольно вспоминается другая история с похожим сюжетом — «Барабашка общается с людьми». «Барабашка» — главный герой знаменитого телефильма «Кто там?» (режиссёр А.А.Горовацкий, редактор В.М.Возчиков), показанного на первой неделе января 1989 года, а также бесчисленных газетных репортажей. В результате этот весьма неоднозначный персонаж до сих пор пользуется поистине всесоюзной известностью. А тогда, 28 сентября 1988 года, автор этих строк вместе со своим коллегой, В.Н.Фоменко, пришёл в гости к «Барабашке», который незадолго до этого незаконно «прописался» в одном из московских общежитий молодых строителей, в комнате, где проживали три подруги — Феруза, Флюза и Таня. Минут через 15 начались стуки в пол. Я заметил, что стуки раздаются из-под ступней Ферузы. Приглядевшись внимательнее, увидел, что одновременно со стуками у Ферузы сокращаются сухожилия ступней: один стук — одно сокращение, два стука — два сокращения, стук из-под левой ступни — сокращаются сухожилия левой ступни и т. д. Стало неинтересно: я знал, что некоторые люди могут щёлкать не только суставами пальцев рук. Чтобы исключить эту возможность, попросил всех оторвать ноги от пола. Сделала это и Феруза — друг «Барабашки». К моему удивлению, стуки не прекратились! Но изменилось место их приложения. Теперь уже они раздавались из матраца кровати, на которой сидела Феруза. Я также присел на эту кровать. К ещё большему удивлению, одновременно с глухими стуками я ощутил отчётливые, как бы кончиком незаточенного карандаша точечные прикосновения изнутри матраца, и так много раз. Уступил своё место В.Н.Фоменко — все слышат глухие стуки из матраца, а он сообщает ещё и о таких же прикосновениях. Вновь занял своё место — то же самое. Под общий смех заглянул под кровать — убедиться, что там никого нет. В конце визита В.Н.Фоменко задал «Барабашке» серию альтернативных вопросов об исходе финального олимпийского матча по футболу, который должен был состояться через пять дней — 3 октября 1988 года. Ответы давались «обычным» способом: один стук — «да», два — «нет». Победа олимпийской сборной СССР по футболу и счёт матча были предсказаны точно!

А вот другая быличка, записанная В.П.Зиновьевым:

— Сосед рассказал мне как-то историю. Он, вообще-то, человек был несуеверный, грамотный, инвалид Отечественной войны. Ногу одну свою там оставил.

Вздумалось ему дом себе новый поставить. Сыновья строили, а он им указывал. Сам-то не мог подсоблять: калека был. И вот, как спать они лягут, в этом доме-то ночью уж такой тарарам подымается, будто вёдра друг об дружку стукаются, переворачиваются. Гром, шум ужасный стоит, что спать невозможно.

И так повторялось каждую ночь. Однажды сосед не выдержал и накричал на сыновей, что будто бы они там вёдра забыли, вот их ветер и гоняет по крыше, по чердаку-то. Они его подняли, сыновья-то, наверх. Светом осветили, а там пусто, хоть бы одна железяка какая осталась. Слезли оттуда, а все ведра стоят внизу, как сыны поставили с вечера. Плюнул сосед с досады, пошёл спать. Только в дом — на крыше опять началось!

Так ничего они сделать и не смогли, жуть стала брать всех. Продали дом и уехали.

И опять вспомнилась похожая история, о которой сообщала одна московская семья, прочитав в июльском номере журнала «Юный техник» за 1989 год интервью со мной:

— Мы решили написать о том, что у нас творилось в доме в деревне, где мы жили до пожара. Когда дом ещё строился, то есть был совершенно новый, по ночам происходили странные вещи: когда все ложились спать, вдруг начинала капать вода, как будто в пустую чашку. И не только одни мы слышали эти звуки, за стенкой жилец, ещё одна семья, то есть под одной крышей жили две семьи из нашей родни, они тоже слышали, как капает вода, или вдруг на «потолке» начинали ходить так, что прогибались доски, а когда поднимались на «потолок», то есть на чердак, то всё прекращалось, а когда спускались, происходило всё то же самое. Также в очень лунную ночь, в сарае происходило тоже нечто странное: однажды привезли дрова и мы их сложили в поленницу, ночью мы вдруг услышали стук топора и звуки, напоминающие кряхтение, как будто кто-то колет дрова, уже пожилой и ему тяжело заниматься этим. Но на следующий день, когда мы вошли в сарай, дрова лежали так же, как и были положены раньше, то есть будто ничего не происходило. Также мы слышали разные звуки, слышали, как в стене пела птичка, мы переходили из комнаты в комнату и она как будто переселялась с нами, то есть перелетала, но как она могла петь и перелетать, а стены были из шлака, почти в 50 см толщиной? Нам говорили, что это нас кто-то предвещает о беде, но мы не верили, и вот 24 декабря 1977 года дома у нас начался пожар, дом сгорел и по сей день стоят только стены.

Следующая же быличка из книги В.П.Зиновьева, по-видимому, напомнит читателям сказочные истории о встречах с гномами, эльфами, феями и другими персонажами этого маленького народца:

— Фёдор Трофимович однажды мне и рассказывает: «Шёл я с охоты. Запоздал. Зашёл в зимовье, в Чистой. Вижу, что поздновато, домой не попаду… Я решил ночевать. Лёг на нары, винтовку поставил около дверей в углу и ещё не успел заснуть, как слышу: о, из Уктычей с гармошкой едут, наигрывают. Я думаю: «Куда же они? Зачем сюда, когда можно было другой дорогой, поближе, попасть в Кудею?» Вот ближе, ближе… Подъехали к зимовью, как будто спешились. И слышно, отворяют дверь. Гляжу, а в просвет-то двери заходит человек, сантиметров тридцать высотой, за ним другой. У меня мороз по коже пошёл. Что за люди такие? Тихонечко, чтобы их не задеть, с нар соскочил, руку протянул к винтовке, схватил её и в дверь! И бегом на брод через Ушумун. Перебрался на нижнюю елань и домой прибежал. Вот старухе рассказываю. Но она что? Говорит: «Чудится…».

Только ли «чудится»? А вот Дж. Мичелл и Р.Рикард, написавшие «Феномены книги чудес», утверждают: «Слишком уж много свидетельств существования «маленького народца» имеется как в прошлом, так и в настоящем, чтобы можно было их отбросить как необоснованные. Вот почему, — поясняют они, — мы не можем согласиться со специалистами по фольклору старшего поколения, с большим удовольствием слушающими причудливые обороты речи, в которых необразованные сельские жители выражают свою веру в волшебство, и в то же время отмахивающимися от подобных «суеверий», существующих в наши дни». Почему же они, Дж. Мичелл и Р.Рикард, так считают? Да потому, сообщают они, что в послевоенные годы им досталось регистрировать феномены, которые, произойди они пару сотен лет тому назад, сейчас с гордостью выставлялись бы фольклористами как самые большие диковины!

Чувствую, читатель уже насторожился и ждёт, что автор и в этом случае сообщит в подтверждение что-то из своего собственного богатого опыта. Вынужден огорчить: никогда никого из представителей «маленького народца» не видел! Чего не было, того не было. Но зато видел Юрий Павлович Грачёв из посёлка Новый Загорского района Московской области. Вот как излагает он это странное происшествие:

— В 1972 году в середине сентября я возвращался из города Долгопрудного. Время было позднее. Последний автобус из Загорска в Константиново ушёл, и мне пришлось добираться на попутном. Доехав до посёлка Новый, решил оставшиеся пять километров идти пешком. Может, какая попутная подберёт. Пройдя около километра, за деревней Шеметово, близ оврага, мне вдруг почудились писклявые голоса. Первое время я не придал этому значения (в ушах звенит?). Но через несколько шагов впереди, сбоку, сзади появилось вначале слабое, а затем всё возрастающее свечение.

Мгновение — и произошла вспышка, после чего свет пошёл как бы волнами и на границе света и темноты появились маленькие человечки. От неожиданности я вздрогнул и остановился, меня аж всего затрясло. Произошло это что-то около одиннадцати — в начале двенадцатого. Ночь стояла безветренной и тихой. Небо было чистое и звёздное. В общем, тёплая ночь, каких немало бывает в сентябре. Как только я встал, человечки тут же юркнули в темноту из освещённого пространства. Я не мог даже рассмотреть их. Я стоял не шевелясь, наблюдая за прохождением ярких волн света. А из темноты доносился смех и какой-то писклявый лепет. Я потряс головой, чтобы освободиться от наваждения, но оно не проходило. В моём сознании мелькнула мысль: возвратиться назад, в посёлок, и переночевать у друга. Но как только я повернулся, впереди вспыхнул яркий свет и пошёл волнами поперёк дороги, расширяясь вдаль, в стороны и ввысь.

На дороге и на обочине я чётко видел траву, каждый стебелёк, на асфальте чётко различал мелкие камешки и трещины. А на кромке света и темноты опять появились прыгающие, размахивающие руками, смеющиеся и что-то лепечущие человечки. Звук их голосов был чёток. По мне побежали мурашки, и всё тело покрылось липким холодным потом. Какое-то время я не мог соображать. Я застыл в оцепенении. Постепенно пришёл в себя, и у меня мелькнула мысль — а не спятил ли я? Но мысль работала чётко, только, может быть, раз в 5-10 быстрей. Немного успокоившись, я всё же решил продолжать свой путь домой в надежде, что наваждение это пройдёт. Вокруг меня по-прежнему были слышны писклявые голоса и смешки. Никто не поверит, но стал креститься, так как не раз слышал от старых людей, что крест помогает избавиться от нечистой силы. Но как видно, в этом случае нечистая сила ни при чём — наваждение не проходило.

Я тронулся дальше. Волны света побежали впереди меня, и человечки, видать от радости, громко завизжали, засмеялись и стали высоко подпрыгивать. Но они почему-то предпочитали держаться на кромке света и темноты, держась в полумраке, изредка вталкивая друг друга в яркую полосу. Я ещё раз обращаю внимание на то, что свет проходил полосами, то затухая, то вновь вспыхивая с новой силой. Описать свет невозможно, его нужно видеть. Можно сказать только то, что теней от предметов не было, все предметы обозначались чётко и вроде бы объёмно. На дороге попадались камешки, по обочине палки, кусты, деревья, и я их видел как бы со всех сторон. Даже выбоины и трещины в асфальте были видны глубже и чётче, чем в яркий, солнечный день. Куда падал свет, всё было видно отлично. Я старался разглядеть, откуда он исходит, но так и не понял. Мне казалось, что свет возникал из ниоткуда. Правда, когда закидывал голову вверх, небо казалось молочного цвета и звёзды через это молоко не просматривались. Когда свет пропадал, звёзды светились ярким светом, а по небосводу проходил белый светящийся шлейф.

Описать человечков также непростая задача. Рост примерно от 30 до 60 сантиметров, лица и вся фигура примерно такие же, как и у людей. Одежда вроде резиновых комбинезонов, сероватого и светло-коричневого цвета. Волосы длинные, вьющиеся, тёмного цвета, при прыжках взлетали вверх-вниз. Пальцы на руках и ногах длинные, около 8-10 сантиметров. Обуви на ногах не было. Лица, как мне показалось, молочного цвета, а вот пальцы ног и рук цвета тела. Описываю всё так, как разглядел.

Всю эту «чертовщину» можно было отнести к галлюцинациям, но — свет! Пока он меня сопровождал, я ни разу не споткнулся, не оступился, я видел отлично дорогу (резче, чем днём), обходил все препятствия. Человечки всё это время также сопровождали меня. Человечки всю дорогу вели себя весело, показывали друг другу на меня длинными пальцами. Мне казалось, что они всё время исполняют какой-то танец. Их трудно было подсчитать, они не стояли на месте, они всё время перемещались. По-моему, их было около полутора-двух десятков. Точно утверждать не могу. Пройдя в их сопровождении с километр, я окончательно успокоился, видя, что они ничего дурного мне не причиняют. Я пробовал их прогнать, я кричал, топал ногами, даже ругался, но они вели себя, как малые дети. Близко к себе они меня не подпускали, они всё время находились на кромке света; догнать свет, вернее, кромку света, я не мог. Как только я начинаю бежать — кромка света удаляется, я встаю — останавливается. Я старался достать человечков ногой, когда они появлялись сбоку от меня, но как ни странно, ни разу их не задел. До того они были юркими. Не берусь утверждать, но один раз мне показалось, что я одного зацепил. Моя нога почувствовала что-то мягкое, как будто задела полуспущенный резиновый мяч. Может, поэтому, а может, совпадение, но свет внезапно пропал. Я остановился и очутился в чёрной осенней тьме. Жутко… Я стоял посреди дороги, привыкая к темноте, так как после света видимость была равна нулю.

 

 

Рис. 15. В кругу танцующих фей. Старинный рисунок.

 

Не знаю, сколько длилась адаптация, но, пообвыкнув, я тронулся дальше. Прошёл метров 20–30, и привыкшие немного к темноте глаза вдруг перестали видеть. Прошло секунды три-четыре, появилась тусклая полоса, затем резкий скачок, вспыхнул яркий свет и пошёл волной. И вновь появились мои неунывающие человечки, которые провожали меня до деревни Бобошино. Не доходя метров двести до крайнего уличного фонаря, волна света замерла, и я единственный раз перешагнул его кромку. Когда я обернулся, свет отошёл метров на пятьдесят и стал медленно затухать. В угасающем свете суетились человечки. Вместе со светом расплывались мои попутчики и их голоса. Какое-то время я стоял на дороге в надежде ещё раз увидеть свет и человечков, подходил на то место, где они и свет растаяли, но тщетно. Они исчезли навсегда. Об этом я не хотел рассказывать, да и как расскажешь? Здравомыслящий человек, не встречавшийся с чем-то подобным, вряд ли поверит, а очевидца сочтёт сумасшедшим. Ведь верно? — заключает свой рассказ Юрий Павлович.

Верно-то верно, ведь Юрий Павлович сам признался, что в первые минуты происшествия у него даже мелькнула мысль — а не спятил ли он? Читатель помнит, что после испытанного мною той апрельской ночью ужаса чем-то подобным некоторое время был озабочен и я. Так что тут мы с Юрием Павловичем коллеги. Оба мы, правда, по здравым размышлениям пришли к выводу, что пережили крайне необычные явления — предполагаемый «сдвиг» здесь был ни при чём. Поэтому-то и решились обнародовать испытанное нами. Правда, Юрий Павлович долго молчал (да и время было такое): всё равно не поверят! Однако решился рассказать несколько лет тому назад. Он считает, что если все, с кем происходили чудеса, будут молчать, то мы не только не приблизимся к истине, но ещё больше отдалимся от неё. Тут я с ним вполне солидарен.

Однако вернёмся к материалам В.П.Зиновьева. По мере дальнейшего чтения запечатлённых им сюжетов вспоминались и другие аналогичные случаи, известные мне по литературе, по рассказам бывалых людей, из многочисленных писем, а то и из личного опыта. Всё это не могло не вызвать вопрос о соотношении фольклора и аномальных явлений. Неужели подобные воистину необыкновенные явления и происшествия не получают отображения в фольклоре? Подавляющее число сюжетов, записанных В.П.Зиновьевым, он слышал от людей, родившихся в конце прошлого века или в начале текущего. Неужели всё это только бабушкины сказки?

Из пояснительных текстов к книге В.П.Зиновьева следует, что сюжеты запечатлённых в ней событий не имеют никакого отношения к действительности, поскольку «основу всех этих рассказов составляют вымысел, небывалое, фантастика». Былички расцениваются только как «поэтические небывальщины». За «истинные причины, благодаря которым события или факты приобретают характер сверхъестественности», принимаются «болезнь, недомогание, вызвавшие состояние бреда или галлюцинации». Последнее — предложенное самим В.П.Зиновьевым объяснение происхождения «рассказов о случаях, логика которых явно вызывает сомнение».

 

 

У чёрта на куличках

 

Действительно, логика рассказов о случаях полтергейста и так называемых беспокойных домов, подобных некоторым из описанных выше, всегда вызывает сомнение, но лишь у слушателей и читателей. Пострадавшим от этих феноменов, их очевидцам и свидетелям обычно бывает не до сомнений. Их одолевает более конкретная забота: как избавиться от этой напасти, невзирая на всю невозможность и нелогичность случившегося.

Феномены полтергейста, особенно в своих крайних и необычных проявлениях, способны оставить глубокий след в сознании. Бывает, в сознании даже целого народа, например, русского. Об этом нам поведал этнограф и фольклорист, профессор (по римской словесности и древностям) Московского университета Иван Михайлович Снегирёв (1793–1868). Он одним из первых начал собирать материалы по русской этнографии и фольклору. Опубликовал, снабдив научными комментариями, обширные сборники русских народных пословиц, притч и поговорок. А в книге «Москва. Подробное историческое и археологическое описание города», изданной в 1865 году, он кратко описал весьма необычное событие, на которое, по его словам, намекает известная московская поговорка: «у чёрта на куличках». Все последующие описания того необыкновенного события опирались на этот краткий пересказ, сделанный И.М.Снегирёвым. Меня же заинтересовал первоисточник. Ведь в нём могли содержаться подробности, опущенные при пересказе, но крайне важные для более полного отождествления тех давних необычных событий с проявлениями полтергейста.

И я стал искать первоисточник. Когда нашёл, по-нял, что ожидания не обманули меня. Это было «Житие преосвященного Иллариона, митрополита Суздальского, бывшего Флорищевой пустыни первого строителя» — памятник начала XVIII века. А заинтересовавшее меня событие было записано со слов очевидца — монаха Марка — «яко он в то время с преподобным сам в тех богадельнях был и самовидец сему бысть»!

С помощью И.М.Снегирёва и по другим источникам определил место и время того странного события. Оно произошло в нищепитательнице, то есть в богадельне, устроенной первым патриархом Московским Иовом при церкви, сооружённой в честь святых бессребреников, праведников-целителей Кира и Иоанна. Стояла она на Кулижках, [iv] за Варварскими вратами, близ Ивановского монастыря, в Белом городе — в Москве. Церковь эта, сообщает И.М.Снегирёв, достопамятна была своей богадельней, в которой жили старухи, воспитывавшие сирот и подкидышей, а также духовным подвигом блаженного Иллариона (1632–1708). Время же свершения того духовного подвига приходится на осень и зиму 1666 года.

Итак, что же рассказал отец Марк о событии, смутившем своей несуразностью, невиданностью не только умы москвичей того времени, но и нарушившего душевный покой самого царя Алексея Михайловича? [v] Оказывается, в нищепитательницу патриаршую «по действу некоего чародея вселился демон и живущим тамо различные пакости творяще»!

Этот демон делал старухам разные пакости: он не давал им покоя ни днём, ни ночью, громко выкрикивал разные непристойности, сбрасывал людей с постелей и лавок, стучал и гремел на печи, на полатях и в углах. Происходящее дошло до сведения набожного Алексея Михайловича и всерьёз обеспокоило его. Он повелел священникам молитвами изгнать того злокозненного духа. Но духовного чина мужи, несмотря на многократные их попытки, нисколько не преуспели в этом. Они лишь вызвали у дьявола неимоверное раздражение, так что он стал обличать их самих в разных беззакониях! Дьявол, как лев, стал укорять священников всё свирепее, «грехи тех яве сказуя, обличаше и постыдаше», наведённым ужасом и битьём изгоняя их сам. Было от чего прийти в смущение!

Тогда один из приближенных царя указал ему на преподобного Иллариона, оказавшегося в то время в Москве. Был Илларион ещё очень молод — возраст его едва перевалил за возраст Иисуса Христа. Но уже славился способностью молитвами своими прогонять нечистых духов. И повелел царь вызвать к себе преподобного. Посыльный встретил Иллариона в пути. На преподобном была надета овчинная шуба, лычным плетнём подпоясанная, а сверх шубы — обветшалая суконная ряса: в Москве глубокой осенью 1666 года было уже холодно. Посыльный объявил Иллариону, что царь того немедленно к себе требует, но не объявил — зачем. Илларион испугался, подозревая «некоторое на него к царю оклеветание». Хотя Алексей Михайлович и прослыл «тишайшим», было известно, что он нередко «вспыхивал и опалялся». Да и доносы, поощряемые Соборным уложением 1649 года, уже давно вошли в полную силу. Так что причины для опасения были, и достаточно серьёзные.

Посыльный, приведя преподобного, поставил его перед лицом царёвым. Илларион же, думая, что ему «некоторый гнев от царя будет», помолился и молча поклонился царю до земли. Царь же успокоил Иллариона: «Не бойся, честный отец, ибо не на страх я сюда тебя позвал, но на благой совет!» И рассказал, что много доброго слышал он об Илларионе.

«Не преслушай нашего прошения, — обратился к Иллариону царь, — пойди в женские оные богадельни и помолись ко Господу Богу прилежною своею молитвою, и изнежи оттуда беса». Но преподобный стал отнекиваться, возражая, что «дело сие превосходит меру нашу», поскольку оно под силу лишь великим святым отцам, в добродетели просиявшим и принявшим от Бога власть и силу над нечистыми духами. Илларион просил царя смилостивиться, отпустить его, убогого, в своих собственных грехах каяться: «нечист бо есмь пред Богом». Но царь продолжал настаивать — видимо, Илларион был его последней надеждой. И лишь только когда царь призвал в помощь Священное писание, Илларион согласился попробовать изгнать того беса. Но испытывал сомнение в своих возможностях: уступая царской воле, всё же оговорился: «пойду, грешник, противу силы моей». И, поклонившись царю, вышел из царских покоев.

И тут в тексте «Жития» появляется замечание, позволившее дать относительно точную привязку ко времени: «В то время вселенские патриархи к Москве приехали. Преподобный же, по велению царёву, пойде в оные богадельни, обложив себя глубоким смиренномудрием». Известно, что вселенские патриархи приехали в Москву 2 ноября 1666 года. Неясно лишь, был ли их приезд как-то связан с событиями в нищепитательнице?

Илларион пришёл в богадельню уже к вечеру. Он был не один. С ним были монах Марк и монах Иосиф, прозванный Рябиком. И стали они вечерние молитвы совершать, читать каноны Иисусу, пресвятой Богородице и ангелу-хранителю, акафист пресвятой Богородице, молитвы спальные и правило пустынное. Дьявол же, не стерпев, начал крепко стучать на полатях, вопить дурным голосом, укоряя Иллариона бесстыдными разговорами, говоря: «Ты ли, монах, пришёл сюда изгнать меня? Подойди же ко мне, я расправлюсь с тобой!» Когда же пришло время читать акафист пресвятой Богородице, дьявол — «молитвами преподобного яко огнём жегом» — умолк на всё это время. Но как только чтение акафиста закончилось, дьявол снова стал вопить дурным голосом: «Ой же какой ты плакса! Ещё ты расплакался! Подойди ко мне, я с тобою разделаюсь!»

Позже, уже ночью, погасив огонь, преподобный с монахами стали исправлять келейное правило. И стал Илларион на дьявола перед Богом горько жаловаться да изгонять его. Дьявол же закричал очень громко: «Ох, ох, монах, ещё ты и в потёмках расплакался!» Тут же застучал дьявол очень сильно на полатях, сказав: «Я к тебе иду!» — и умолк.

Сам же Марк, по его словам, от страха хотел бежать из кельи, но преподобный удержал его, подтвердив крепко стоять на молитве и ничего не бояться. Дьявол же начал мешать преподобному класть земные поклоны: он обратился котом чёрным и стал Иллариону под колени подскакивать! Он хотел разгневить Иллариона, отвести его от молитвы. Но незлобивый Илларион, когда дьявол подскакивал ему под колени, рукой отбрасывал кота и так совершал поклоны. Сделав всё, как положено, преподобный безбоязненно лёг спать. А отец Марк, по его словам, от страха спрятался глубоко под шубу.

На следующий день рано утром Илларион ушёл по своим монастырским делам. А в это время дьявол, отдавая справедливость теплоте молитвы Илларионовой, держал речь перед богадельными бабами: «Как же хорошо монах этот перед Богом живёт! Когда же перед Иисусом и Марией во акафисте он стал плакать, то сильно испугал и опалил меня, как огнём, и, не стерпев, я вон бежал. А когда он начал в потёмках молиться, я застучал крепко. Но он отнюдь не устрашился, и учеников своих подтвердил не бояться. Я же чёрным котом под колени ему подскакивал и мешал ему много раз, хотел его разгневить и от молитвы отвесть, но не смог». Всё это он говорил, сам оставаясь невидимым.

После этого дьявол стал забавляться качкой старухи в детской зыбке: только она положила младенца в люльку, как он, невидимо его выхватив, взял и так же невидимо саму старуху положил в ту же люльку и стал трясти её, приговаривая: «Люли, баба, люли, дурная!» Но когда Илларион возвращался и уже приближался к богадельне, дьявол, оставив старуху в люльке, сказал: «Тот монах возвращается, тошно же мне будет от него!»

Преподобный, придя в богадельню и облёкшись в ризы, начал водосвятие. Дьявол же вновь стал вопить всякие нелепости. А ещё начал большими белыми камнями бросаться! От стука стали трястись все столы и чаши. Но камни не наносили Иллариону вреда, они падали ему под ноги — по бокам, спереди и сзади. Преподобный не испугался и продолжал водосвятие. Дьявол же кричал: «Ещё ли ты расплакался, монах! Иди ко мне, я с тобой разделаюсь!»

Освятив воду, преподобный взял крест в левую руку, кропило в правую и, окропив святые иконы, пошёл туда, откуда слышались нелепые вопли дьявола. «Где ты, враг всякой правды, — обращался к нему Илларион, — я раб господа моего Иисуса Христа, за нас, грешных, на кресте распятие претерпевшего! От Его имени борюсь я с тобою! Изыди же, окаянный и нечистый!» И стал Илларион повсюду кропить: на печи и на полатях, на лавках и под лавками, не оставив ни одного неокроплённого места. Тогда дьявол умолк и от страха скрылся на целых три дня.

Через три дня дьявол вновь объявился и стал кричать богадельным бабам: «Как же хорошо монах этот перед Богом живёт! Мне невозможно приблизиться к нему! Как огнём палит от него!» Когда же откуда-то пришёл преподобный, дьявол вновь стал вопить и кричать, но не так дерзко, как раньше: он стал изнемогать и говорил уже «немовато».

Далее в «Житии» приведён состоявшийся в тот же день любопытнейший диалог между Илларионом и дьяволом:

— Всё ещё бесстыдствуешь, окаянный? Заклинаю тебя именем Божьим, поведай мне, где ты был в прошедшие три дня? И когда я освящённой водой кропил, где ты скрывался?

— Когда ты кропил водой, я в то время под одеждой на месте сидел. А когда там не усидел, перескочил на шесток, а ты и там забыл покропить и я на нём до сих пор отдыхал сидя.

— А каменье белое где берёшь?

— В Белом городе беру.

— Как твоё имя?

— Имя моё Игнатий, княжеского рода, однако же я ещё во плоти. Меня мамка послала к демону, и демоны меня сразу взяли.

Преподобный, закляв дьявола именем Божьим, повелел ему уйти оттуда. Дьявол же ответил:

— Отсюда уйти не могу. Я сюда прислан, не сам пришёл.

— Изыди, проклятый! — воскликнул в конце концов Илларион.

После этого дьявол стал вести себя не столь дерзновенно, умолк и начал утихомириваться. Всего же, согласно «Житию», боролся Илларион с дьяволом пять недель, и мало-помалу дьявол исчез совсем. В богадельне вновь воцарилось относительное спокойствие.

Отец Марк сообщил и некоторые другие интересные подробности, отражённые в «Житии». Так, однажды мимо богадельни шли жившие в ней монахини. И стали они под её окнами читать заклинательные молитвы. Дьявол же закричал на них громким и дурным голосом, сильно застучал, как бы устремившись к ним, обозвал их пьяными свиньями: «Не меня ли изгнать хотите?» Монахини, сильно испугавшись, не ударит ли их окаянный, быстро отбежали от окон и пошли «в дома свои ужасные».

Начали как-то две богадельные бабы между собой сильно ссориться — уж больно много вещей стало у них пропадать. А дьявол и говорит: «Одна отдай мыльце, а другая свиное рыльце!» «Житие» комментирует: «Вот окаянный! Сам вор, и их тому же научил. А потом обеих в том воровстве и обличил!»

И ещё один эпизод. Как-то монах Иосиф спал на полатях, забыв перед сном перекрестить лицо. Дьявол же дерзнул поцеловать его в уста и закричал, чтобы и преподобный услышал:

— Я поцеловал в уста дьякона вашего, что на полатях лежит, долгие волосы, однако студёные же губы у него!

— Как смел ты, окаянный, так дерзнуть! — воскликнул Илларион.

— Увидел, что не перекрестившись спит, того ради и небоязненно приступил к нему, — ответствовал дьявол.

Что оставалось преподобному? Пожалуй, единственное, что он и сделал: объявил, что лжёт окаянный, не ведая, кто какого чина: Иосиф — не дьякон…

Но как бы то ни было, добился-таки Илларион успеха, изгнал того дьявола. Но на всякий случай пожил ещё целых десять недель в богадельне и только после этого возвратился в свой монастырь. Возвратился — согласно «Житию» — как царёв храбрый воин и в битве победитель, супостатом непреодолённый, нечистому духу страшный, а всему миру — явный и дивный чудотворец!

Событие это, поразившее воображение жителей Москвы того времени, закрепилось в памяти поколений в выражениях «у чёрта на кулижках (кулишках)», «у чёрта на куличках», «к чёрту на кулички», «чёртовы кулички» — в значении неведомо где, куда. Нетрудно заметить, что в памяти русского народа сохранилось только место, где произошло это «нелогичное» событие, а содержание последнего оказалось вытесненным, возможно, ввиду того, что «логика» этого события вызывала непреодолимое сомнение. Особое недоверие связано с феноменом невесть откуда звучавшего человеческого голоса. Однако, покопавшись в литературе, удалось обнаружить свыше 30 описаний подобных случаев за последние 800 лет, включая и XX столетие, когда от двух и до нескольких десятков человек были свидетелями аномальных голосовых и других необычных феноменов полтергейста одновременно. Один из таких случаев наблюдался вскоре после события на Кулижках — в Нидерландах в 1668 году, другой незадолго произошёл в Шотландии — в 1654 году. Самые последние из известных мне случаев голосового полтергейста имели место в Ленинграде в 1989–1991 годах. Моим ленинградским коллегам С.П.Кузионову и Б.М.Марченко даже удалось сделать магнитозапись этих необычных голосовых проявлений! Я прослушал магнитозапись Б.М.Марченко: мне показалось, что ни одно из человеческих существ, даже ребёнок, не способно говорить столь тоненьким голоском…

События, подобные случившемуся на Кулижках, необычны, редки, но не единичны. Благодаря своей крайней необычности подобные события, запечатлеваясь в различных жанрах фольклора, остаются в памяти поколений. Так, например, А.Г.Леман в своей «Иллюстрированной истории суеверий и волшебства от древности до наших дней», изданной в 1900 году, упоминает о сюжете, запечатлённом в исландской саге Гретта Сильного. Согласно саге, во дворе Торгальсштада завелась нечистая сила. Она даже начала разрушать дворы, ломать дома и вообще приносила много вреда: вылетали балки, всё рушилось, развалился весь дом. Известны подобные же неистовые проявления полтергейста, при которых прогибалась крыша дома, рушились его стены, поскольку камни, из которых они были сложены, сами собой срывались со своих мест.

При всём при этом, если отвлечься от объяснений, позволительных для XVII и более ранних веков («вселился демон, впущенный туда одним чародеем», «завелась нечистая сила» и пр.), и сосредоточиться на наборе феноменов и динамике их протекания, станет возможным отождествить необычные феномены и на Кулижках, и в Торгальсштаде с феноменами полтергейста.

Слово «полтергейст» в буквальном переводе с немецкого означает «шумливый дух» и, следовательно, отражает не природу явления, а его истолкование в духе народной демонологии. Последнее — предмет исследования фольклористики. Наш же предмет исследования — совокупность и динамика протекания феноменов, приписываемых полтергейсту или нечистой силе. Всем случаям полтергейста, независимо от того, когда и где они произошли, свойственна единая картина проявления феноменов, в то время как интерпретация или объяснение событий варьируют, в соответствии с эпохой, от проделок нечистой силы до проделок проказливого подростка. Таким образом, центральным становится феноменологический подход, что, в отличие от интерпретационного, даёт более реальные шансы понимания происходящего. Напротив, сосредоточение внимания исключительно на интерпретационном подходе, что свойственно фольклористике, приводит к тому, что вместе с водой (интерпретация феноменов) выплёскивается и ребёнок (сами феномены). [vi]

В этой связи представляется интересным проследить, с использованием конкретного фольклорного материала, отображаются ли в нём реальные феномены полтергейста, и если да, то насколько полно это отображение? Будем при этом руководствоваться феноменологическим подходом, отрешившись от интерпретационного, при котором аномальные события традиционно приписываются проделкам различных персонажей народной демонологии — домовому, кикиморе, баннику, мокрухе и пр. — оставим эту область исследования фольклористике.