Монография. Соотношение знака, деятельности, личности в психологической теории. Превращенная форма.

Слово – посредник между нашим внутренним и внешним миром. Посредническая функция слова (знака) между человеком и миром, субъектом и объектом, и его (знака или слова) двойной онтологии – главная идея.

Мир требует человека, чтобы присутствовать в языке; человек осуществляется, давая слово миру. Это уравнение мира, человека и языка не похоже на математические уравнения. Оно не решаемое, а решающее.

Мысль — внутри нас, но и мы — внутри мысли, говорит Лотман.

Внешний мир строится внутри, а внутренний мир строится вовне, развивает это положение В.П.Зинченко.

Внутренний мир человека сущностен по определению, он входит как инфраструктура в суперструктуру общественных отношений (Леонтьев). Именно через «образ субъективности» мир открывается посредством человека самому себе.

Тот (предметный) мир, в котором живет и действует человек, не есть, однако, совокупность вещей или предметов. Он есть событие и деятельность.

Каким же образом «событие мира» становится человеческим событием, как на основе мира внешнего строится мир внутренний? Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется обратиться к понятию превращенной формы, разработанному М.К.Мамардашвили

в его ранних работах.

Превращенная форма и понятие квазиобъекта

Особенность превращенной формы, «отличающая ее от классического отношения формы и содержания, состоит в объективной устраненности здесь содержательных определений: форма проявления получает самостоятельное “сущностное” значение, обособляется, и содержание заменяется в явлении иным отношением, которое сливается со свойствами

материального носителя (субстрата) самой формы (например, в случаях символизма) и становится на место действительного отношения. Эта видимая форма действительных отношений, отличная от их внутренней связи, играет вместе с тем — именно своей обособленностью и бытийностью — роль самостоятельного механизма в управлении реальными процессами на поверхности системы. При этом связи действительного происхождения оказываются “снятыми” в ней. Прямое отображение содержания в форме здесь исключается». Примером может являться денежная форма, которая является превращенной товарной.

Структуру превращенной формы «можно представить в виде следующей последовательности: выключение отношения из связи — восполнение его иной предметностью и свойствами — синкретическое замещение предшествующего уровня системы этим формообразованием». Итак, квазиобъект, будучи поставлен на место системы отношений, в которую включен своими существенными признаками познаваемый нами предмет, как бы «привязывает» «проявление этих отношений к какой-либо субстанции, конечной и нерасчленяемой», и восполняет их «в зависимости от ее “свойств”»

Понятие знака, собственно, и возникает как следствие из такого понимания идеального. Знак — это квазиобъект в его отношении к реальному объекту, как его заместитель в определенных ситуациях деятельности.

В качестве знака (по терминологии Э.В.Ильенкова — символа) может, правда, выступать сама вещь как таковая. Но эта его материальная, вещественная оболочка является для него чем-то несущественным, и далее «материальное тело этой вещи приводится в согласие с ее функцией. В результате символ превращается в знак, то есть в предмет, который сам по себе не значит уже ничего, а только представляет, выражает другой предмет, с которым он непосредственно не имеет ничего общего, как, например, название вещи с самой вещью»

С тем, что интуитивно понимается под значением, соотнесены несколько взаимосвязанных, но отнюдь не тождественных понятий. Это, во-первых, существующая до и вне отдельного знака система связей и отношений предметов и явлений действительности, так сказать, замкнутый на знаке фрагмент предметной действительности, связанный с той или иной социальной деятельностью человека в этой действительности — ведь именно в процессе этой деятельности свойства предметного мира проявляются, закрепляются и вообще могут существовать (не говоря уже о том, что значительная, если не основная часть человеческого предметного мира есть, по Марксу, «овеществленная сила знания», это человеческие предметы, созданные коллективным человеческим разумом и коллективной человеческой деятельностью). Эту систему можно назвать объективным содержанием знака. Это, во-вторых, идеальная «нагрузка» знака, идеальная сторона его, представляющая собой превращенную форму объективного содержания. Мы будем называть ее идеальным содержанием знака. Это, в-третьих, социальный опыт субъекта, спроецированный на знаковый образ, или, как мы будем говорить, субъективное содержание знака (знакового образа).

Итак, понятие знака (как реального знака) крайне тесно связано с такими гносеологическими (но имеющими и психологическую значимость) понятиями, как идеальный образ, квазиобъект, превращенная форма. В известном смысле знак есть гносеологическая техника — другой вопрос, что совершенно неправомерно, как это иногда делается, видеть в знаке не способ познания, а источник его. Но не менее важно подчеркнуть и то, что неправомерно вырывать знак из системы деятельности общественного человека, что это понятие только тогда имеет право на существование

в материалистической психологии, когда мы видим за ним весь тот сложнейший механизм взаимоотношений личности и общества, идеального и материального, деятельности и сознания, который обслуживается знаком. Квазиобъекты, используемые в общении и познании, не обязательно являются знаками, т.е. аккумулируют признаки, связанные

со значением. Иными словами, усваиваемые нами в ходе общественно- практической деятельности знания об окружающей действительности совершенно не обязательно должны опредмечиваться, закрепляться в виде понятийных характеристик. Характернейшим примером может служить искусство, пользующееся специфическими квазиобъектами, а когда оно использует «чужие» квазиобъекты (например, в словесных искусствах — языковые знаки) — наслаивающее на них принципиально новые функции. В принципе интеллектуальная деятельность человека может реализоваться не только при помощи словесных знаков и вообще знаковых систем разных уровней.

Мышление можно и должно рассматривать и «как деятельность, созидающую науку и технику, то есть как реальный продуктивный процесс, выражающий себя не только в движении слов, а и в изменении вещей»

 

14 монография Леонтьев А.А. – Деятельный ум (Ч4 Гл2)

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАК СПОСОБ «ПЕРЕХОДА БЫТИЯ В ЗНАК»

Двуединство и интериндивидуальность деятельности. Как мы видели, деятельность есть не что-то прибавляемое к бытию, но способ бытия человека в мире, и сама сущность человека, как утверждал еще Гегель, деятельностна. Через деятельность и благодаря

деятельности субъект, человек, и объект, вообще предметный мир, объединяются в единый субъектно-объектный континуум, который и является сферой исследования психолога. Но у деятельности есть еще одно свойство, принципиально важное для нашего рассуждения. Это то, что Бахтин называл ее «двуединством»: она, как двуликий Янус (вспомним личность))), глядит «в объективное единство культурной области и в неповторимую единственность переживаемой жизни». Это становится возможным благодаря тому, что деятельность (действие) не просто перебрасывает мостик между миром и отдельным человеком, а, что гораздо важнее, с самого начала выступает как интериндивидуальная реальность. Оно, это действие, «социально по своему происхождению и сохраняет свой совокупный характер даже тогда, когда совершается вне социального контекста»

Д.Б.Эльконин писал: «ориентация на материально-предметные условия подчинена ориентации на действия другого»

Генетически (в онто- и функциогенезе) все начинается с того, что практической деятельностью ребенка управляет предмет. Совместная деятельность со взрослым раскрывает ребенку сущность и функции предмета: предметная реальность первоначально выступает для него как предмет его действия в конкретной ситуации, а обобщение может быть только деятельностным и формируется путем переноса.

Действие, по выражению А.Н.Леонтьева, кристаллизуется в структуре деятельности. Но дальше возникает другая форма, другой способ обобщения — кристаллизация информации о предметном мире в образе, который выступает как свернутый процесс. Условия: объективное существование и представленность индивиду языка, системы знаков или, вернее, системы значений, закрепленных в слове и в образе.

Чем больше кристаллизуется схем действий, тем больше вещей человек отличает друг от друга, тем дифференцированней мир отражается в субъективной сфере человека. Вместе с тем дифференциация внешнего мира путем появления все новых и новых специфических схем действия является предпосылкой обнаружения общего в этих схемах действия, их обобщения. Поскольку обобщенная схема действия уже не может прямо соотноситься с каким-либо конкретным индивидуальным предметом, ее функционально относят к особому предмету, замещающему многообразие вещей, к символу [в нашей терминологии — знаку. — А.Л.] Д.В.Пивоваров интересно анализирует соотношение операционного и предметного компонентов в содержании образа. Присваивая язык как систему осмысленных знаков, ребенок постепенно строит то, что Пивоваров удачно обозначил как «субъект-язык». Обобщенное знание о мире выступает для него в форме значений, закрепленных за словом или проецируемых на образ восприятия, памяти, воображения. Эти образы, по А.Н.Леонтьеву, выполняют функцию ориентировки ребенка в предметном

мире; устойчивые связи и свойства предметов отражаются в этих образах. С одной стороны, наряду с конкретным предметом деятельностью начинает управлять смысленный, значимый образ. Возникает сознание как необходимый момент развитой деятельности, возникает внутренний, идеальный план, отличающийся тем, что в нем представлена позиция «другого». С другой стороны, знак, слово выступает для ребенка в функции не только фиксатора, но и оператора, выстраивается система теоретической деятельности, переплетенная с деятельностью практической. Наконец, возникает речевая деятельность как система воздействия на деятельность «другого» через знак, слово. Внутренний план, теоретическая деятельность, общение. По А.Н.Леонтьеву, возникновение теоретической деятельности связано с разделением действия на два этапа — подготовка действия и само действие.

Подготовка к действию - приведение ситуации в соответствие со способом действия, ориентировка в условиях действия, приведение ситуации (имеется в виду, конечно, психологическая модель ситуации в сознании данного человека) к определенному виду, позволяющему строить оптимальную деятельность в этой ситуации.

Так, например, у дошкольника в процессе игры как ее условие возникает определенный образ игровой ситуации, описанный Л.С.Выготским,

А.Н.Леонтьевым и Д.Б.Элькониным. Чтобы стала возможной подготовка к действию и — далее — самостоятельная теоретическая деятельность, необходимы несколько условий:

1. Сформированность «третьего звена» — осмысленных образов или понятий (знаков), на которые перенесены и в которых преобразованы выявленные в ходе практической деятельности сущностные свойства объективной действительности.

Слово, знак, осмысленный образ — не копия вещей, а результат их обобщения по

тем или иным критериям, задаваемым деятельностью (Гегель): так, в игровой деятельности дошкольника в качестве «лошади» может выступать почти любой предмет, и то, что все эти предметы объединяет — это использование их в идентичной функции.

2. Способность человека (ребенка) решать задачи при помощи знаков (слов, осмысленных образов), «обрабатывая» эти знаки или образы тем или иным способом, используя те или иные схемы и правила. Иначе говоря, это владение особыми видами деятельности, «синтаксисом» мысленного решения задачи и «синтаксисом» (впрочем, здесь не нужны кавычки) речевого воздействияна другого человека.

3. Наличие у человека двух первых предпосылок обеспечивает возможность для него выйти за пределы сиюминутной, конкретной ситуации и иметь дело либо с образом такой ситуации (воображаемой ситуацией), либо — на дальнейшем этапе развития

— с ситуацией обобщенной и преобразованной, либо, наконец, вообще выйти за границы конкретной или обобщенной ситуации и оперировать с целостным знанием о мире, с образом мира как ориентировочной основой для деятельности в мире.

Будучи взят сам по себе, знак (слово, осмысленный образ) не есть ни орудие познания, ни орудие общения. Он — лишь своего рода «клеточка», используемая для общения и обобщения действительности в составе более сложных «построек». Те структуры, в которые знак или слово входит как материал общения и материал обобщения, не тождественны. Эти структуры соответствуют различным задачам деятельности и соответственно — различным проблемным ситуациям использования языка как системы знаков. И в общении (речевой деятельности), и в обобщении (мышлении, восприятии) мы используем знаки, слова, образы как оперативные единицы, организуя при их помощи решение той или иной стоящей перед нами задачи.

Говоря о теоретической деятельности, мы имеем в виду деятельность, не просто обеспечивающую практическую деятельность как ее ориентировочное звено, но направленную на решение специфических когнитивных задач и использующую для этого систему знаковых средств, включая и систему осмысленных образов. Говоря о речевой деятельности или деятельности общения, мы имеем в виду использование тех же средств для целей общения (воздействия). В этом плане важно противопоставить социальное

взаимодействие и собственно общение.

Монография 15