На свете нет ничего более желанного, чем дом и живущие в нем родные люди.

Серена Батлер

 

Когда «Дрим Вояджер» приблизился к звездной системе Гамма Вейпин, системе Салусы Секундус, Серену Батлер начали раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, она умирала от желания вернуться домой и увидеть Ксавьера Харконнена, но, с другой стороны, ее очень страшило то, что она должна будет ему рассказать.

Внезапно ее внимание привлек маленький ремонтный робот, машина размером с шмеля, который, выйдя из ниши в стене каюты, направился к панели управления, не зная, какие драматические изменения произошли на борту корабля. В его функции входило поддержание аппаратуры в рабочем состоянии. Гнев Серены обрел форму, она нашла подходящий объект. Женщина наступила на шмеля ногой и начала вдавливать его в металлический пол.

Маленький красный робот, автоматически избегая повреждения, начал дергаться, стараясь уползти в сторону, но Серена продолжала давить его до тех пор, пока кожух робота не треснул и из него, как кровь, не потекла на пол гелевая жидкость электронных контуров. Последний раз вздрогнув, маленькая машина перестала двигаться окончательно.

— Если бы уничтожение мыслящих машин всегда было таким простым делом, — мрачно произнесла Серена, представив себе, что на месте безвредного шмеля на полу лежит раздавленный Эразм.

— Это будет просто, если нам удастся мобилизовать на борьбу волю всей человеческой расы, — сказал Иблис Гинджо.

Хотя Иблис, как мог, утешал Серену в течение всего долгого пути к Салусе, она, как это ни странно, гораздо больше доверяла Вориану. В ее распоряжении оказалось несколько недель для того, чтобы постепенно справиться с потрясением и горем, и общение с симпатичным молодым человеком в какой-то мере помогло ей. Вориан оказался благодарным слушателем. Иблис задавал массу вопросов об аристократах Лиги и о политике, в то время как Вориан больше внимания уделял людям, о которых хотелось поговорить самой Серене — о ее сыне, родителях и, конечно, о Ксавьере Харконнене. Когда Серена впервые рассказала Вориану о Ксавьере, молодой Атрейдес внезапно понял, что это и есть тот офицер Армады, с которым он столкнулся, когда они с Севратом летели с новыми данными Омниуса на Гьеди Прайм.

— Мне... не терпится познакомиться с ним, — сказал Вориан, хотя в его голосе не было восторга по поводу предстоящего знакомства.

Серена рассказала своим спутникам о ее дерзком и плохо продуманном плане восстановления генераторов защитного поля на Гьеди Прайм, который она привела в исполнение, пока представители Лиги в парламенте тратили время на пустые споры, оправдывая оттяжки и задержки.

— По крайней мере у мыслящих машин нет такой бюрократии, — сказал на это Иблис. — Ты сильно рисковала, зная, насколько неуклюжим, неповоротливым и нерешительным может оказаться твое правительство.

Серена задумчиво улыбнулась, показав спутникам былую силу своего характера.

— Я знала, что Ксавьер придет. Я знала, что он найдет возможность.

Вориану было больно, но он слушал, не перебивая, рассказы Серены о том, как она до сих пор любит Ксавьера, о помолвке, об охоте на вепря, об имении Батлеров, о гуманитарных миссиях Лиги, которые она организовывала и воплощала в жизнь. Она рассказывала и о военных талантах Ксавьера, о его инспекционных поездках на другие планеты и о том, как своими отчаянно-храбрыми действиями он спас Салусу Секундус во время нападения кимеков на Зимию. Испытывая внутреннюю неловкость, Вориан вспомнил совершенно иную версию этого поражения машин, изложенную в мемуарах отца. Агамемнон описывал это поражение в совершенно иных выражениях. Но теперь Вориан понимал всю глубину склонности Агамемнона к лжи или по меньшей мере к сильным преувеличениям. Отныне он не мог верить ни одному слову, произнесенному или написанному отцом.

— Но, — сказала Серена и опустила голову, — я, и только я, виновата в том, что сама попала в плен, а мой экипаж был убит Барбароссой. Я виновата в том, что подвергала себя опасности на Гьеди Прайм, даже не зная, что в это время я уже вынашивала ребенка Ксавьера. Мне не надо было дразнить Эразма, провоцируя его. — Она вздрогнула. — Я недооценила его способности к неоправданной и неосознанной жестокости. Как после этого Ксавьер сможет простить меня?

Иблис попытался успокоить Серену:

— Вориан Атрейдес и я расскажем Лиге Благородных, как машины обращались со своими рабами. Никто не посмеет ни в чем тебя обвинять.

— Я сама себя обвиняю, — возразила она, — и ничего не могу с этим поделать.

Вориан всей душой хотел ей помочь, но не знал, что надо говорить или делать. Он нежно коснулся ее руки, но она отвернулась. Вориан не мог примириться с мыслью, что он не тот мужчина, которого Серена хочет сейчас видеть рядом с собой.

Он завидовал неведомому Ксавьеру Харконнену и хотел заслужить свое собственное место в сердце Серены. Он покинул отца, отвернулся от всего, что знал в Синхронизированном Мире титанов и Омниуса. Но даже при всем этом он не имел права просить за это никакой эмоциональной платы.

— Если Ксавьер действительно таков, каким ты его себе представляешь, конечно, он простит тебя и примет с сочувствием и состраданием.

Видя выражение лица Вориана, Серена немного успокоилась.

— Да, он способен на это, но осталась ли я тем человеком, какого он знал?

Да, и более чем, подумал Вориан, но не сказал этого вслух.

— Скоро ты окажешься дома, — сказал он, видя, как в глазах Серены вновь вспыхнул огонь жизни. — Я уверен, что все будет хорошо, как только ты снова окажешься вместе с ним. Но если тебе когда-нибудь потребуется человек, которому ты сможешь довериться, то я...

Голос его пресекся, и Вориан неловко замолчал.

Когда похищенный корабль приблизился к Салусе Секундус, сказочному миру, олицетворяющему свободное человечество, Вориан принялся рассматривать зеленые континенты, синие моря и венчики облаков в атмосфере. Сомнения его мало-помалу рассеялись, и хотя на сердце было все еще тяжело, он воспылал новыми надеждами. Действительно, внизу расстилался подлинный рай.

Иблис Гинджо тоже смотрел в иллюминатор. В мозгу он уже прокручивал разнообразные возможности. Внезапно он испуганно выпрямился.

— Нас встречает целая делегация! Посмотрите, впереди целая кавалькада скоростных военных кораблей!

— Видимо, сторожевой пикет обнаружил нас, когда мы входили в звездную систему, — сказала Серена. — Это тактические корабли, «Кинжалы», они базируются на планете, в Зимин.

Когда быстрые и маневренные суда салуанской милиции подошли к «Дрим Вояджеру», с них посыпались угрозы и приказания.

— На корабле противника, сдавайтесь. Стойте на месте и приготовьтесь к приему абордажного судна.

С «Кинжалов» было произведено несколько предупредительных выстрелов.

Вориан не делал никаких угрожающих движений, помня, как такие же корабли повредили его корабль на Гьеди Прайм.

— Мы люди, бежавшие от Омниуса, и хотим мирно приземлиться, — передал Вориан. — Мы похитили корабль на Земле.

— Да, мы уже один раз это слышали, — насмешливо произнес в ответ один из пилотов, и Вориан вспомнил, что именно он и применил в свое время такую военную хитрость. — Почему бы нам просто не превратить вас в облако космической пыли?

«Кинжал» подлетел ближе и развернул орудийную башню.

— Возможно, вам будет интересно узнать, что на борту нашего корабля находится Серена Батлер, дочь вице-короля Лиги. — Вориан мрачно усмехнулся. — Ее отец будет не очень доволен, если вы превратите ее в космическую пыль. То же я скажу и о Ксавьере Харконнене, невеста которого проделала такой путь только затем, чтобы встретиться с ним.

Серена решительно взяла в руку микрофон связи.

— Это правда. Я — Серена Батлер. Поскольку это корабль-робот, то я прошу дезактивировать разрушающее поле и позволить нам свободный проход, а потом отконвоировать нас в Зимию. Попросите вице-короля и терсеро Харконнена встретить нас в космопорте.

Наступила долгая тишина. Вориан представил себе, какие жаркие споры происходят сейчас на внутренних каналах армейской связи. Наконец в динамиках раздался голос командира эскадрильи.

— Сегундо Харконнен находится в инспекционной поездке и вернется через два дня. Он уже на пути в космопорт со своими гвардейцами. Следуйте за мной, но не отклоняйтесь от курса.

Вориан подтвердил получение приказа и озабоченно вздохнул. Теперь ему придется вести корабль самому, не рассчитывая на гелевые контуры машин А1. Компьютерные системы всегда приходили на помощь в экстремальных ситуациях, но теперь этого не будет. Приходилось рассчитывать только на собственное умение.

— Серена, Иблис, пристегните ремни безопасности и крепче держитесь.

— Какие-то проблемы? — спросил Иблис, уловив нотки неуверенности в голосе Вориана.

— Проблема одна — мне никогда не приходилось сажать корабль вручную.

Когда «Дрим Вояджер» вошел в атмосферу, его подхватили вихревые потоки, но корабль прорвался сквозь тонкий облачный покров и вышел в чистое синее небо. «Кинжалы» очень плотно шли рядом, едва не касаясь коротких крыльев корабля-робота. Теплые солнечные лучи, пробиваясь сквозь верхние иллюминаторы, ярко освещали кабину. На панелях и кронштейнах с приборами заплясали неровные прихотливые тени.

Вориан аккуратно посадил корабль на забитый другими кораблями причал. Несмотря на трудности, он блестяще справился с управлением. Севрат мог бы гордиться своим учеником.

Воодушевленный удачной посадкой, Иблис Гинджо встал, как только стих шум двигателей.

— Наконец-то Салуса Секундус! — Он посмотрел на Вориана. — За спасение дочери вице-короля нас должны встречать с цветами и ковровой дорожкой.

Открыв люк и вдохнув воздух Салусы, Вориан попытался обнаружить разницу, ощутить ускользающий вкус воздуха свободы.

— Не жди дорожек и цветов, кажется, все будет совершенно по-иному.

Он увидел, что к кораблю направляется подразделение солдат с оружием на изготовку. Возле трапа солдаты выстроились в несколько рядов, блокируя выход. За одетыми в серебристо-золотые мундиры гвардейцами шли две устрашающего вида женщины в длинных черных платьях. У женщин были одинаковые, очень светлые волосы и необычно белая кожа.

Серена встала между двумя бывшими доверенными людьми Омниуса и, защищая их, взяла обоих за руки. Втроем они вышли наружу, на ослепительно яркий солнечный свет.

Держа наготове свое оружие, солдаты салуанской милиции почтительно обернулись в сторону высоких, мрачного вида женщин. Колдунья смотрела на прибывших так сурово и пронзительно, что напомнила Вориану незабвенных титанов.

— Вы шпионы Омниуса? — спросила она, делая шаг вперед.

Серена узнала колдунью с Россака, но поняла, что сама она за полтора года плена изменилась почти до неузнаваемости.

— Зуфа Ценва, мы же были подругами. — Голос ее дрогнул. — Я вернулась домой. Ты не узнаешь меня?

Колдунья окинула прибывшую женщину скептическим взглядом, потом по ее лицу пробежала тень крайнего изумления.

— Это действительно ты, Серена Батлер! Мы думали, что ты погибла на Гьеди Прайм, вместе с Ортом Вибсеном и Линкером Джиббом. Мы провели анализ ДНК крови, обнаруженной в разбитых остатках вашего штурмовика.

Зуфа подошла вплотную к молодой женщине, внимательно всматриваясь в ее черты и не обращая никакого внимания на ее спутников.

Серена собрала все свое мужество, чтобы скрыть печаль, охватившую ее.

— Вибсен и Джибб погибли, сражаясь с кимеками, я же была ранена и попала в плен.

Охваченный сильным чувством, Вориан не выдержал и тоже заговорил, стараясь поддержать Серену:

— Она стала рабыней на Земле у робота по имени Эразм.

Напряженный магнетический взгляд колдуньи обратился на Вориана.

— Кто ты?

Вориан понял, что не сможет солгать.

— Я сын титана Агамемнона.

Солдаты встрепенулись, крепче взявшись за оружие. Колдуньи тоже напряглись.

— Я воспользовался своим влиянием, чтобы пройти сквозь земную систему обороны Омниуса.

Вперед выступил Иблис. Глаза его горели огнем.

— Вся Земля охвачена восстанием! Люди освободились от своих машинных хозяев. Повстанцы убивают титанов и неокимеков, ломают роботов, уничтожают их предприятия. Нам нужна помощь Лиги...

Внезапно голос Иблиса превратился в нечленораздельный беспомощный писк, и он замолчал. Одновременно с этим Вориан почувствовал, что вокруг его горла затянулась невидимая петля, мешавшая дышать. Глаза колдуний загорелись дьявольским огнем. Они пытались силой своего разума проникнуть в сознание пришельцев и понять, кто они такие на самом деле. В воздухе, как густой туман, повисла подозрительность и нежелание верить этим двум мужчинам и Серене Батлер, которой мыслящие машины могли промыть мозги и заставить служить себе.

Внезапно концентрация колдуний нарушилась от какого-то внешнего потрясения. Вориан почувствовал, что снова может свободно дышать. Вице-король Батлер, постаревший за полтора года на десять лет, оттолкнул солдат и бросился к дочери, как дикий салуанский бык.

— Серена! О мое сладкое дитя! Ты жива!

Обе колдуньи отошли в сторону, понимая, что ничто не сможет остановить этого человека в его желании обнять горячо любимую дочь.

— Мое дитя, мое дитя, я не могу поверить в свое счастье!

Он держал Серену в объятиях, слегка покачивая ее, словно баюкал маленькую девочку, свою прежнюю дочку. Сама того не желая, Серена вдруг поняла, что беспомощно уткнулась в грудь отца и зарыдала как ребенок.

— Что они сделали с тобой? Что они сделали?

Но плачущая Серена не могла ничего ответить отцу.

 

***

Возлагая надежды на своих братьев, люди часто разочаровываются в них. В этом и состоит одно из главных преимуществ машин — надежность и отсутствие коварства. Хотя и в этом можно найти свои недостатки.

Эразм. «Рассуждение о мыслящих биологических объектах»

 

Успокоив Серену, отец торопливо увел ее из космопорта, сопровождаемый толпой лакеев и слуг.

— Сейчас самое лучшее для тебя место — это Город Интроспекции. Тебе надо побыть с матерью. Ты сможешь там спокойно отдохнуть, полечиться и прийти в себя.

— Я никогда больше не успокоюсь, — сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Где Ксавьер? Мне необходимо...

Манион с озабоченным видом похлопал Серену по плечу.

— Я отправил ему экстренный приказ досрочно вернуться из инспекционной поездки на оборонительный периметр. Он уже мчится домой и прибудет завтра рано утром.

Она с трудом сглотнула.

— Мне надо увидеться с ним сразу, как только он вернется. Там на корабле... наш сын... мне надо очень много...

Манион снова согласно кивнул, не поняв, что означало слово «сын» в устах Серены.

— Ни о чем пока не беспокойся. Многое изменилось, но главное, что ты снова дома, в безопасности. Все остальное не имеет никакого значения. Мама ждет тебя, с ней ты сможешь как следует отдохнуть. Все остальное может подождать и до завтра.

Серена оглянулась и увидела, как офицеры милиции берут под стражу Вориана Атрейдеса и Иблиса Гинджо. Она чувствовала, что обязана сопровождать этих двух бывших доверенных лиц Омниуса, чтобы представить новому для них миру.

— Не будьте с ними жестоки, — сказала Серена, вспомнив суровый скептицизм колдуний. — Они никогда раньше не видели свободных людей. Кроме того, они оба обладают важной информацией.

Манион Батлер согласно кивнул:

— Их просто допросят. Лига может почерпнуть много полезного из того, что они расскажут.

— Я тоже могу помочь, — сказала Серена. — Я видела очень много ужасных вещей за время моего пленения на Земле. Может быть, сегодня вечером я вернусь и...

Вице-король шикнул на дочь.

— Всему свое время, Серена. Я уверен, что ты устанешь от наших вопросов, но тебе не надо спасать мир сегодня. — Он усмехнулся. — Все та же прежняя Серена.

Скоростной вездеход за какой-то час доставил их к тихим, уютным холмам в пригородах Зимин. Серена до боли хотела видеть свою родную планету по возвращении из страшного плена, но машина неслась на такой скорости, что все сливалось, и она не могла рассмотреть деталей.

Ливия Батлер в своей простой накидке настоятельницы ждала дочь у ворот. Она кивнула мужу. Глаза ее увлажнились при виде дочери. Она повела Серену по травянистым лужайкам в Интроспекции, в уютное помещение, с интерьером в приглушенных тонах, уставленное мягкой, удобной мебелью. Там она прижала Серену к груди, словно та опять стала прежней маленькой девочкой, которую надо баюкать на руках. Большие глаза Ливии наполнились слезами.

Теперь, когда Серена снова была со своими родителями, в безопасности и тепле, вся тяжесть упала с ее плеч и она почувствовала, что настало время сделать то, что было необходимо. Слабым дрожащим голосом она рассказала матери о маленьком Манионе и о том, как Эразм убил его, чем вызвал бунт, распространившийся по всей Земле.

— Прошу вас, мне надо видеть Ксавьера. — Лицо ее вспыхнуло. — А как Окта? Где моя сестра?

Ливия скорбно посмотрела на мужа, слова застряли у нее в горле. Наконец она проговорила:

— Очень скоро ты увидишь всех, мое дорогое дитя. Но сейчас тебе надо отдохнуть и набраться сил. У тебя впереди масса времени.

Серена хотела запротестовать, но сон сморил ее.

 

Новость, сообщенная по многим каналам связи, достигла Ксавьера, когда он возвращался из инспекционного полета по периметру обороны звездной системы Салусы. Каждое новое сообщение ударяло его, как током. Счастье, растерянность и отчаяние переполняли Ксавьера.

Он летел в «Кинжале» один, и у него было время подумать над тем, что он узнал. Ксавьер остро ощутил свое одиночество, когда приземлился в космопорту Зимин. Он вышел из судна на летное поле, освещенное мощными прожекторами. Было уже около полуночи.

Как могла выжить Серена? Он своими глазами видел обломки штурмовика в серых водах моря Гьеди Прайм. В пятнах крови оказалась ее ДНК. Даже в самых своих отчаянных надеждах, даже во сне не мог Ксавьер представить себе, что Серена осталась живой. Живой! И беременной его ребенком.

И вот выясняется, что Серене удалось избежать смерти. Она вернулась домой. Но его сын — их сын — был убит чудовищной машиной.

Отходя от остывающего «Кинжала», Ксавьер не чувствовал запаха озона и других едких веществ, образовавшихся на корпусе во время прохождения разрушающего поля Хольцмана. Подняв голову, он увидел человека, который одиноко стоял на краю посадочной полосы; плечи человека были опущены, черты лица смыты сильным светом прожектора. Присмотревшись, Ксавьер узнал Маниона Батлера, вице-короля Лиги Благородных.

— Я так рад... что ты смог... — Манион Батлер был не в состоянии закончить фразу. Вместо этого он шагнул вперед и крепко обнял зятя, молодого офицера, который женился не на Серене, а на другой его дочери — Окте. Серена отдыхает в Городе Интроспекции, — сказал Манион. — Она... она не знает ничего о тебе и Окте. Это очень деликатная ситуация, как на нее ни смотреть.

Казалось, несчастья высосали из Маниона Батлера всю его жизненную энергию. Он был безмерно рад, что дочь вернулась домой живая, но был сломлен известием о том, что с ней случилось, о том, как обращались с ней машины, убившие ее ребенка.

— Серена захочет узнать правду, — сказал Ксавьер, — и скоро она получит ее столько, сколько сможет перенести. Я приеду к ней завтра. Пусть сегодня она как следует выспится.

Поддерживая друг друга, мужчины направились от «Кинжала» к выходу из космопорта. Вице-король повел Ксавьера к мастерским, где при свете мощных ламп рабочие и техники продолжали, несмотря на поздний час, проверять прибывший корабль-робот. Серебристо-черный корабль такой конфигурации Ксавьер видел только однажды — это был собиравший синхронизирующие данные корабль, с которым он столкнулся возле Гьеди Прайм и на борту которого находился человек, служивший мыслящим машинам. Тогда изменнику удалось уйти от расплаты.

— Серена сумела найти среди людей Земли своих союзников, — сказал Манион. — Эти два доверенных лица — люди, воспитанные мыслящими машинами. Она убедила их бежать вместе с ней.

Ксавьер нахмурился:

— Вы уверены, что они не шпионы?

Манион пожал плечами:

— Серена им доверяет.

— Полагаю, что этого достаточно.

Они вошли на борт «Дрим Вояджера», и Ксавьер почувствовал тяжесть в груди. Он знал, куда привел его Манион. Вся обстановка в кабинах корабля роботов отличалась утилитарными обтекаемыми формами, чистыми металлическими линиями и своеобразной нечеловеческой красотой, которую трудно было понять разумом.

— Мы не взяли отсюда мальчика, — сказал Манион. — Я велел дождаться тебя.

— Не знаю, стоит ли мне благодарить вас за это.

Манион открыл запечатанный шкаф, и из камеры холодильника хлынул поток ледяного воздуха. Ксавьер преодолел свое нежелание и наклонился к двери шкафа. Тело ребенка было завернуто в темное плотное покрытие, перехваченное предохранительными кольцами, которые мешали рассмотреть контуры содержимого. Были видны только общие контуры того, что было некогда живым, трепещущим детским тельцем. Ксавьер прикоснулся к холодному конверту. Прикосновение было очень нежным — он не хотел тревожить вечный сон своего мальчика.

За его спиной, с трудом удерживая рыдания, сипло дышал Манион.

— Серена сказала... она сказала, что назвала малыша в мою честь Манионом.

Он не мог продолжать, и Ксавьер взял на руки плотный пакет, все, что осталось от ребенка, которого он никогда не видел и о котором не знал до того времени, когда стало поздно Мальчик казался невероятно, немыслимо легким.

Ксавьер не знал, что сказать. Он молча вынес мертвого ребенка на свежий ночной воздух и понес домой. Первый и единственный раз в жизни Ксавьер Харконнен плакал и не стыдился своих слез.

 

***