Первая попытка открыть Собор в 786 году

Изображения Иисуса Христа

В катакомбной живописи отсутствуют изображения на тему Страстей Христовых (нет ни одного изображения распятия) и Воскресения Иисуса. Среди фресок конца III — начала IV веков часто встречаются сцены, изображающие Христа, совершающего чудеса: умножение хлебов, воскрешение Лазаря (встречается более 50 изображений). Иисус держит в руках своего рода «волшебную палочку», что является античной традицией изображения чудес, также перенятой христианами.

Орфей Это христианизированные изображения языческого персонажа, Орфея. В руке он держит кифару, иногда в окружении зверей во фригийской шапке и восточном одеянии.

Добрый пастырь Большее число изображений Доброго Пастыря в катакомбах относится к III—IV векам. Возникновение и распространение данного символического изображения Иисуса относится к периоду гонений на первых христиан и возникло на основе сюжета евангельской притчи о заблудшей овце. Добрый Пастырь изображён в виде юноши без бороды, по большей части с короткими волосами, одетый в тунику. Иногда он стоит опершись на посох, а также в окружении овец и пальм.

Крещение Часто встречающееся изображение в катакомбной живописи. Существует в двух вариантах: евангельский рассказ о Крещении Господнем от Иоанна Предтечи и просто изображение таинства крещения. Главным отличием между сюжетами выступает символическое изображение Святого Духа в виде голубя на фресках Крещения Господня.

Учитель При изображении Христа-Учителя ему придавался образ античного философа, облачённого в тогу. Окружающие его ученики изображаются в образе юношей, наподобие студентов античных школ.

Христос Такие изображения отличаются от античной традиции: лик Иисуса принимает более строгий и выразительный характер. Волосы изображаются длинными, часто с пробором посреди головы, добавляется борода, иногда разделённая на две части. Появляется изображение нимба.

Изображения Оранты

Оранта — один из наиболее часто встречающихся изображений в катакомбах: первоначально как персонификация молитвы, а затем как образ Богородицы. В конце III—IV веках в виде Орант (то есть молящихся) изображали погребённых в катакомбах, как женщин, так и мужчин.

Оранта с ребенком

Оранта Здесь умершие изображены в виде Орант в райском саду среди цветов и птиц.

Сцены из Ветхого Завета

В римских катакомбах часто встречаются сцены из Ветхого Завета, например, Моисей у источника в скале, Ной в ковчеге, Даниил в яме со львами, три отрока в пещи огненной, три отрока и Навуходоносор.

Адам и Ева Изображение библейских прародителей человечества встречается в различных вариантах: в сцене грехопадения, вместе с их детьми. Иону выбрасывают в море Изображения Ионы можно часто встретить в катакомбах. Авторы росписей представили не только основу библейского сюжета об Ионе, но также детали: корабль, огромную рыбу (иногда в виде морского дракона), беседку. Иона изображен отдыхающим или спящим, олицетворяя «спящих» в кубикулах и саркофагах катакомб.

Три отрока в пещи огненной Появление таких изображений относят к IV веку, что было связано с возникновением почитания трёх вавилонских отроков как исповедников, оставшихся верными своей вере среди иноверцев (что было для первых христиан символично).

Агапы Изображение агап — «Трапез Любви», которые христиане устраивали в катакомбах в память о евангельской Тайной вечере и на которых совершали таинство евхаристии, является весьма распространённым сюжетом катакомбной живописи. По изображениям агап историки литургики восстанавливают традиции богослужения раннехристианских общин.

Наиболее интересна для изучения раннехристианской обрядности фреска II века с изображением агапы, обнаруженная в 1893 году.

За полукруглым столом возлежат шесть участников вечери, а по правую сторону стола помещается бородатый мужчина, преломляющий хлеб. У его ног стоит чаша и два блюда: одно — с двумя рыбами, другое же — с пятью хлебами.

Число изображённых хлебов и рыб напоминает евангельское чудо умножения хлебов. Из анализа изображений агап исследователи пришли к выводу, что в раннехристианских общинах верующие получали хлеб из рук предстоятеля непосредственно в свои руки, а потом по очереди отпивали вино из чаши.

Надписи в катакомбах Собрание надписей из римских катакомб, составляющее в данный момент 10 томов, начал в 1861 году де Росси, продолжил с 1922 года Анджело Сильваньи, затем Антонио Ферруа. Джованни Батиста де Росси открыл катакомбы святого Каллиста благодаря фрагменту мраморной таблички с надписью NELIUS MARTYR. Учёный предположил, что речь идёт о мученике Корнелии (CORNELIUS), который, по источникам де Росси, должен был быть захоронен в катакомбах. Позднее, в крипте пап де Росси обнаружил вторую часть таблички с надписью EP (Episcopus).

 

 

6. Иконоборчество: сущность противостояния.

«Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1.18)

Эnoxa иконоборческих споров, сотрясавших христианский мир в VIII-IX веках, оставила неизгладимый след в истории Церкви. Отголоски этого спора слышны в Церкви и по сей день. Это была жесточайшая борьба с жертвами с обеих сторон, и с величайшим трудом одержанная иконопочитателями победа вошла в церковный календарь как праздник Торжества Православия.

В этой борьбе мучительно выкристаллизовывалось православное понимание мира, человека и человеческого творчества, вершиной которого, по мнению апологетов иконопочитания, и стала икона.

Иконоборчество родилось не где-то за пределами христианства, среди язычников, стремящихся к разрушению Церкви, а внутри самой Церкви, в среде православного монашества — духовной и интеллектуальной элиты своего времени. Споры об иконе начались с праведного гнева истинных ревнителей чистоты веры, тонких богословов, для которых проявления грубого магизма и суеверия не могли не оказаться соблазном. В Церкви получили распространение весьма странные формы почитания священных изображений, явно граничащие с идолопоклонством. Таких примеров множество, и все они свидетельствуют о потере правильной духовной ориентации, о размывании четких евангельских критериев отношения к жизни, которыми некогда была сильна первая Церковь.

Причины подобных явлений, серьезно встревоживших защитников ортодоксии, следует искать в том новом состоянии Церкви, которое она обрела в постконстантиновскую эпоху. После Миланского эдикта (313 г.), даровавшего христианам свободу, Церковь стремительно развивалась вширь. В нее хлынул поток язычников, которые, воцерковляясь, меняли только внешний свой статус, но в сущности оставались по-прежнему язычниками. То, что еще вчера казалось чуждым и неприемлемым, сегодня становилось привычным и терпимым: первые христиане умирали за свободу от диктата государства и отказ поклоняться императору, христиане Византии стали воздавать императору честь, едва ли не равную Богу, оправдывая принцип симфонии идеей сакрализации государства. Границы Церкви и империи в сознании простых людей стали сливаться. Все члены ранних христианских общин назывались верными, царственным священством (1 Петр. 2.9), а те, кто вне Церкви — мирянами. Со временем термин «миряне» стал обозначать церковный народ, в отличие от священнослужителей, поскольку в Византийской империи некрещеных практически не было. Таким образом, мир стремительно входил в Церковь, взрывая ее изнутри, и Церковь не всегда справлялась с этим разрушительным потоком. Мощное движение монашества, зародившегося в IV веке, было в определенной степени ответом на это обмирщение Церкви, ибо наиболее духовно чуткие люди воспринимали внешний триумф Церкви как духовную катастрофу, провидя за пышным фасадом ее внутреннее ослабление.

На этом этапе, сложном и переломном для всей Церкви, нужны были новые средства катехизации, которые были бы понятны тысячам обычных людей, не искушенных в тонкостях богословия, а просто нуждающихся в наставлении, в вере. Наиболее эффективным средством была икона; сильное эмоциональное воздействие, знаковая структура. Вот почему именно на икону так уповали св. отцы, называя ее «Библией для неграмотных». Действительно, через икону вчерашние язычники лучше постигали тайну воплощенного Слова, нежели через книжные знания.

Нередко вчерашние язычники, обращаясь ко Христу, становились святыми, как это было, скажем, в случае с Блаженным Августином. Но чаще бывало другое — языческая стихия оказывалась сильнее христианского семени, и тернии заглушали ростки духа: в неофитском сознании неизбежно происходила фольклоризация веры, привносящая в традицию Церкви чуждые элементы, иноприродные обычаи

К IV веку появилась необходимость систематизировать канон Ветхозаветных и Новозаветных книг, дать ответ на распространившиеся ереси, сформулировать основные догматы веры. В этом процессе, особенно на ранних этапах, с IV по VI век церковное искусство исполняло важную вероучительную функцию.

Однако широкое распространение иконописных изображений в народе было не только школой веры, но и той почвой, на которой неокрепшее в вере сознание невольно провоцировалось своим языческим прошлым. Отсюда и возникали те весьма опасные отклонения, столь возмущавшие строгих ортодоксов, о чем говорилось выше.

Надо помнить также, что в предиконоборческую эпоху процесс формирования художественного языка церковного искусства еще не завершился. Восприняв на определенном этапе традиции позднеантичной живописи, в иконописи (а также фреске и мозаике) происходил отбор собственных художественных принципов. Со временем икона сформировалась как сложнейшая и гармоничная знаковая структура. Таким образом, ее язык от первоначального чувственного реализма постепенно переходил к формам все более символическим и аскетическим

В VI-VII вв. на границах Византийской империи появляется и активизируется ислам. Почитая Единого Бога, Бога Авраама, Исаака и Иакова, так же как иудеи, мусульмане отрицательно относились к священным изображениям, памятуя о заповеди Моисея. Влияние мусульманского ригоризма не могло не сказаться на христианском мире, православные «суперортодоксы» в восточных христианских провинциях во многом были согласны с правоверными последователями пророка Мухаммада. Первые серьезные конфликты по поводу икон и первые гонения на иконопочитателей начались на границе двух миров: христианского и исламского. С этого момента иконоборчество становится не просто интеллектуальным движением, но агрессивной силой, перешедшей в наступление.

Таким образом, православие встало перед проблемой защиты икон с двух прямо противоположных сторон: с одной стороны — от грубого магизма полуязыческой народной веры, с другой — от полного отрицания и уничтожения «ревнителями чистой духовности». Обе тенденции образовывали своего рода молот и наковальню, между которыми выковывалась в своей кристальной ясности богословская мысль, защищавшая иконопочитание как важнейший элемент православия.

Иконоборческая эпоха делится на два периода: с 726 по 787 г. (от указа Льва Исавра до VII Вселенского собора, созванного при императрице Ирине) и с 813 по 843 г. (с воцарения императора Льва V Армянина до созыва Константинопольского собора, установившего праздник Торжества Православия). и

 

 

7. VII Вселенский собор и его определения.

Второ́й Нике́йский Собо́р (также известный, как Седьмой Вселенский Собор) был созван в 787 году, в городе Никее, при императрице Ирине (вдове императора Льва Хозара), и состоял из 367 епископов, представлявших в основном восточную часть церкви, и легатов папы римского.

Подготовка созыва Собора

В целях подготовки к проведению Вселенского собора Ириной в 784 году было организовано избрание нового константинопольского патриарха вместо умершего патриарха Павла. Ирина желала видеть патриархом Тарасия («мы его же назначаем, но он не слушается»), а он, в свою очередь, поддержал идею проведения Вселенского собора.

Тарасия быстро возвели во все степени священства, и 25 декабря 784 года в праздник Рождества Христова он был поставлен константинопольским патриархом, которым оставался в течение следующих 22 лет. После этого избранный патриарх по традиции разослал всем предстоятелям церквей изложение своего вероисповедания. Дополнительно были разосланы приглашения на Вселенский собор, написанные от имени Ирины, её сына императора Константина и самого Тарасия. В Рим к папе Адриану I было также направлено приглашение принять участие в предстоящем Соборе.

Понтифик высказался, что считает возможным восстановить иконопочитание только на основании святоотеческого предания, выдержку из которого он приводит в своём письме, но видя ревность о православии императрицы и патриарха, Адриан согласился на проведение Собора при выполнении следующих условий: торжественное анафематствование иконоборческого собора 754 года в присутствии папских легатов;

предоставление императрицей, патриархом и Сенатом письменной гарантии неприкосновенности папских легатов;

возвращение в ведение Римской церкви областей Южной Италии, ранее переданных императором Львом III Исавром в ведение Константинопольского патриархата;

неиспользование Константинопольским патриархом титула «вселенский».

Первая попытка открыть Собор в 786 году

Открытие Собора было назначено в Константинополе на 7 августа 786 года. Приехавшие в столицу епископы-иконоборцы ещё до открытия Собора начали вести переговоры в гарнизоне, стараясь заручиться поддержкой воинов. 6 августа перед храмом Святой Софии прошёл митинг с требованием не допустить открытия Собора. Несмотря на это, Ирина не стала изменять назначенной даты, и 7 августа в храме Святых Апостолов Собор был открыт. Когда начали зачитывать святые писания, в храм ворвались вооружённые воины, сторонники иконоборцев.

В мае 787 года Ирина вновь разослала приглашения с просьбой прибыть на Собор в Никею. Состав делегаций практически не изменился. От Рима были те же легаты; трёх восточных патриархов, не имевших возможности приехать из-за войн с арабами, представляли их синкелы Иоанн и Фома. Седьмой Вселенский Собор открылся 24 сентября и продолжался месяц.

Императрица Ирина лично не присутствовала в Никее, её представлял комит Петрона и начальник штаба Иоанн. Собор провёл 8 заседаний, только последнее из которых состоялось 23 октября 787 года в Константинополе в присутствии Ирины и императора, её сына. Собор начал свою работу с принятия решения в отношении епископов-иконоборцев, многих из которых разрешили допустить к участию в работе Собора, приняв их публичное раскаяние. И лишь на четвёртом заседании — по предложению папских легатов, в храм, где заседал Собор, была принесена икона.

По итогам работы был принят орос (вероопределение) Собора, восстановивший почитание икон и разрешивший употреблять в церквах и домах иконы Господа Иисуса Христа, Божией Матери, Ангелов и Святых, чествовать их поклонением (но не таким, какое прилично Богу), а целованием, возжжением перед ними светильников и фимиамом).

После закрытия Собора епископы были распущены по своим епархиям с дарами от Ирины. Императрица приказала изготовить и поместить над воротами Халкопратии образ Иисуса Христа взамен уничтоженного 60 лет назад при императоре Льве III Исавре. К образу была сделана надпись: «[образ], который некогда низверг повелитель Лев, вновь установила здесь Ирина».

Решения этого собора вызвали возмущения у франкского короля Карла Великого (будущего императора), и в 792 г. он послал папе список из 85 ошибок, которые были допущены на этом соборе. Помимо прочего, Карл не соглашался с выражением патриарха Тарасия: «Святой Дух исходит от Отца через Сына», - и настаивал на другой формулировке: «Святой Дух исходит от Отца и от Сына». Поскольку слова "и от Сына" звучат по латыни как filioque, дальнейшие споры по этому вопросу стали называться спорами о filioque. В своем ответе Карлу папа встал на сторону собора.

Последствия

Собор не смог остановить движение иконоборцев. Это было сделано только на Константинопольском соборе 843 года при императрице Феодоре. В ознаменование окончательной победы над иконоборцами и всеми еретиками был установлен праздник Торжества Православия, который положено праздновать в первое воскресенье Великого Поста и который празднуется до сих пор в Православной Церкви.

 

 

8. Споры о Фаворском свете и их значение для иконописи.

В XIV столетии на Афоне, а затем и во всей греческой церкви возник богослово-философский спор по вопросу об «умной» молитве и Фаворском свете между Варлаамом Калабрийским, Никифором Григорой, Акиндином, патриархом Иоанном Калекой и др. с одной стороны и прп. Григорием Синаитом, прп. Григорием Паламой, митрополитом Солунским (1297−1360), монахом Давидом, Феофаном Никийским, Николаем Кавасилой и патриархами Калистом и Филофеем — с другой. Последние принадлежали к защитникам так называемого «умного» делания — особого вида молитвенного созерцания или так называемого исихазма.

Исихасты считали, что их молитвы приводят к непосредственному богообщению, при котором человек видит Божественный свет, «Свет присносущный» — визуальное выражение Божественной силы или иначе Божественной энергии, Его действия в тварном мире. Именно этот нетварный свет видели апостолы на Фаворе в момент Преображения Иисуса Христа, когда проявилась

Противная исихастам партия считала такое созерцание делом не христианским, называла исихастов омфалопсихами (то есть «пуподушниками»), высмеивая позу, в которой исихасты погружались в молитву (исихасты молились сидя, нагнувшись вперёд). Противники исихастов признавали свет на Фаворе светом созданным для просвещения апостолов и бесследно исчезнувшим.

Учение Григория Паламы было признано истино православным на соборе в 1368, уже после его смерти, и сам он причислен к лику святых.

Большая часть документов и сочинений той и другой стороны ещё не изданы: из 60 сюда относящихся сочинений святителя Григория Паламы напечатано лишь одно.

Кое-что в учении исихастов сходно с учением западных мистиков Эригены и Экхарта. Учение их вошло в известный монашеский сборник «Добротолюбие» и на Руси впервые выразилось в учении великого старца преподобного Нила Сорского, основателя скитского жития в России.

Говоря об иконах, нужно сказать и о "светоносной благодати Христа"
Здесь нашла свое выражение концепция, содержащаяся в исихазме: Бог непознаваем в Своей сущности. Но Бог выявляется благодатью — божественной энергией, изливаемой Им в мир, Бог изливает в мир свет.

Свет в православии под влиянием исихазма приобрел совершенно исключительное значение и особый смысл.

Все причастное к Богу пронизано божественным сиянием и светоносно. Сам же Бог в своей непостижимости и непознаваемости и по причине неприступности блеска Его сияния есть "сверхсветлая тьма".

Иконописцы пытались сделать невозможное. Насколько им это удавалось, можно судить по дошедшим до нас образам "Преображения"...
Фигура Христа источает непостижимый свет, который несет в мир благодать и духовное просвещение. Лучи его обозначены на иконе золотыми линиями, радиально расходящимися от непостижимого Источника.

Интересно сравнить русские образы Преображения с византийским. Это, быть может, позволит яснее представить себе напряженность духовной жизни Древней Руси и отношение иконописцев к таинственному акту Преображения.

"Светоносная благодать" обозначалась в древних иконах золотыми штрихами на складках одежд Иисуса Христа, а в более поздних — на крыльях ангелов, на складках одежды Богородицы. Мерцающий блеск золотых штрихов создавал особое сияние икон, пронизывающее воздушную среду возле них.

Трепетное отношение верующего русского человека к пламени свечи восходит к этому же.

Исихазм (от греческого слова исихия — покой, отрешенность) — это и учение о пути единения с Богом через акт очищения.

Через это соединение, как считал Григорий Палама, "телесность преображается еще здесь — на земле — силою Святого Духа и живет жизнью будущего века".
Это еще раз объясняет, почему лица святых на иконах — это лики, то есть лица тех, кто вне времени, кто в вечности. И именно поэтому индивидуальные черты лица, понимаемые как случайные атрибуты временной земной жизни, оставляются лишь как признаки, необходимые для узнавания.

Узнать или отличить того или иного святого можно лишь по канонизированному набору признаков (книга, одежда, борода, усы и т. д.). Этот набор — своего рода иконографическая константа, код, воспроизводимый и повторяемый без изменений при изображении данного святого на разных иконах в разные эпохи.

Но иконы не прославляют плоть, как это делало искусство языческой античности. Они воссоздают лишь те зримые ее черты, которые выражают собой незримые свойства Первообраза, такие как смирение, доброта, терпимость, нестяжание, кротость.

 

 

9. Икона в культуре Древней Руси.

В связи с тем, что икона — материальный объект, то и отношение к ней, как и вообще к материи, до предела заострено: с одной стороны, изображение иконы воспринимается как чувственное отражение духовного архетипа. С другой — не должно переносить поклонение архетипу с самого архетипа на икону в целом, хотя и сама материальная природа иконы (краска, доска и т. п.) как бы освящается вследствие наличия несомненной онтологической связи с первообразом. Поэтому VII Вселенский собор указал на напоминательное значение икон: иконы напоминают молящимся о своих первообразах, и, взирая на иконы, верующие «возносят ум от образов к первообразам».

Среди невоцерковлённого народа почитание икон может принимать форму идолопоклонства, когда поклоняются самой иконе, а не тому, что на ней изображено. Иконе приписываются магические свойства. Подобное отношение, несовместимое с догматом об иконопочитании, систематически критикуется православными богословами.

На Руси такое представление об иконах известно издревле, при этом большое влияние оказало прежнее язычество. В XIII—XVI вв. русские молились только перед иконой, другие способы молитвы были им непонятны.

С большим энтузиазмом принимались в народе сообщения о чудотворных иконах.

 

10. Иконописный канон: происхождение и значение в Церкви.

Образ появился в христианском искусстве изначально. Создание первых икон предание относит к апостольским временам и связывают с именем евангелиста Луки.

В римских катакомбах со II—IV веков сохранились произведения христианского искусства, носящие символический, либо повествовательный характер.

Древнейшие из дошедших до нас икон относятся к VI веку и выполнены в технике энкаустики на деревянной основе, что роднит их с египетско-эллинистическим искусством

Трулльский (или Пято-Шестой) Собор запрещает символические изображения Спасителя, предписывая изображать Его только «по человеческому естеству».

Богословие иконы оказало огромное влияние на развитие иконографии, складывание иконописных канонов. Отходя от натуралистической передачи чувственного мира, иконопись становится более условной, тяготеющей к плоскостности, изображение лиц сменяется изображением ликов, в которых отражается телесное и духовное, чувственное и сверхчувственное.

Различное понимание иконы в Западной и Восточной традиции привело в конечном итоге к разным направлениям развития искусства в целом: оказав огромнейшее влияние на искусство Западной Европы (особенно Италии), иконопись в период Возрождения была вытеснена живописью и скульптурой. Иконопись развивалась, в основном, на территории Византийской империи и стран, принявших восточную ветвь Христианства — Православие.

Итак, каковы же были основные принципы канона иконописного изображения?

• Принцип изображения пространства. Для иконы характерна обратная перспектива, где точка схода располагается не в глубине картинной плоскости на воображаемой линии горизонта, а в предстоящем пред иконой человеке — идея изливания мира горнего в наш мир, мир дольний.

• Подчеркнутая условность изображения. Изображается не столько сам предмет, сколько его идея; все подчинено раскрытию внутреннего смысла. Отсюда деформированные, как правило, удлиненные пропорции фигур — идея преображенной плоти, обитающей в мире горнем.

• Отсутствие внешнего источника света. Свет исходит от ликов и фигур, из глубины их, как символ святости.

• Цвет не является средством колористического построения иконы, он несет символическое значение. Например, красный цвет на иконах мучеников может символизировать жертвование собой ради Христа, а на других иконах — это цвет царского достоинства.

• Для икон характерна единовременность изображения: все события происходят сразу

 

11. Пространство и время в иконе. Символика цвета.