Семь основных электромагнитных 2 страница

Важно вспомнить, что осознание левой стороны относится к непознанному, а непознанное являет собой ту беспредельность, в которой человек рискует «зайти слишком далеко», то есть стать беспомощным при столкновении с совершенно незнакомыми и неизвестными испытаниями. В этом заключается и польза, и опасность непознанного и, следовательно, осознания левой стороны. Иными словами, бездумно прыгнуть в непознанное — мягко говоря, попросту глупо; и поскольку контроль воина в любой миг безупречен, ему никогда не придет в голову поступить таким образом.

По этой причине, легко понять, что, когда воин переходит к осознанию левой стороны перед началом битвы, он сам выбирает, в какой участок непознанного перенести свое осознание, так как не может позволить себе оказаться там, где быстро обнаружит, что, так сказать, «зашел слишком далеко». Для хорошо подготовленного и опытного воина в непознанном существует огромное множество таких участков, с которыми он хорошо знаком. И все же при необходимости вступить в битву все настоящие воины предпочитают одно особое положение точки сборки. Это особое положение называют местом без жалости, а причиной того, что воины предпочитают именно эту позицию, являются те ее свойства, которые наиболее пригодны для ведения битвы.

Место без жалости представляет собой совсем не то, что можно предположить, исходя из его названия, хотя в определенном смысле такое понятие чрезвычайно подходит этой особенной настройке восприятия. Основная причина того, что воины любят использовать это положение при проведении сражений, заключается в том, что в месте без жалости ощущение всеохватности становится настолько сильным и острым, что человек целиком погружается во взаимозависимость, взаимодействие и взаимосвязанность всего живого. Более того, поскольку эта настройка относится к глубинам левой стороны, ей присуще полное отсутствие мышления; в результате вместо линейного и последовательного восприятия событий вам кажется, что все происходит одновременно — таким образом, что невозможно с уверенностью указать, где прошлое, настоящее или будущее.

С точки зрения обычного осознания этот принцип всегда кажется состоянием полного хаоса; мне проще всего пояснить его, прибегнув к старинной аналогии, согласно которой место без жалости сравнивается с особой формой пустоты. Толтеки уподобляли место без жалости пустоте, поскольку ему присуще странное свойство кажущейся изоляции события, на котором сосредоточивается воин, и при этом он не осознает ничего, кроме самых мельчайших подробностей, свойственных рассматриваемому событию. Благодаря отсутствию мышления, место без жалости обладает свойством полной тишины, в которой понятие времени лишается смысла. В результате человек оказывается зависшим в пустоте безмолвия и вневременности, где не остается ничего, кроме подробностей текущей битвы.

Поскольку в этом состоянии нет осознания времени в линейном смысле, воин воспринимает все вокруг исключительно в категориях взаимосвязанности; таким образом, ощущение времени начинает определяться сугубо скоростью восприятия воина. Иными словами, если воин быстро усваивает взаимозависимость всего вокруг, ему кажется, что все происходит быстро; если же его восприятие медленно, все выглядит затянутым во времени. Преимуществом такого странного изменения ощущения времени становится то, что воин имеет возможность по собственной воле выбирать, с какой скоростью будут развиваться события. К примеру, если противник совершает на воина физическое нападение, воин может предпочесть рассматривать движения противника в замедленной скорости и таким образом выиграть достаточно времени для ответного удара. Та же тактика может использоваться для оценки умственных и эмоциональных поступков соперника. Необходимо, однако, осознавать, что все эти правила применимы только к месту без жалости, которое, как следует помнить, представляет собой особое состояние осознания; это означает, что с точки зрения того, кто наблюдает за действиями воина на протяжении битвы, все события будут развиваться во времени вполне обычно.

Огромным преимуществом, которое приносит переход к месту без жалости, является то, что, хотя в левой стороне обычное осознание приостанавливается, воин, тем не менее, подвергается таким сильным вибрациям всеохватности, что как бы достигает невероятно высокого уровня трезвости — хотя эта особая настройка чрезвычайно отличается от подлинной трезвости. Оказавшись в буквальном смысле слова подвергнутым прямому воздействию ощущения взаимосвязанности всего живого, но в то же время лишившись рационального ума, воин не воспринимает самого себя как нечто отличное от всего окружающего. Он становится единым со всем вокруг, включая своего противника, и в результате чувствует каждое движение соперника как свое собственное. Это значит, что, если в этот момент противник пребывает на уровне обычного осознания, то воин сольется с его мыслями, чувствами и эмоциями.

Польза всего этого заключается в том, что воин не замечает ничего, что не относится к текущей битве. Он не подвержен никаким мыслям и эмоциям, то есть просто течет вслед за движениями противника только с той целью, чтобы одержать победу над ним. Воин, ведущий свою битву из места без жалости, становится совершенно безжалостным существом, и все же, лишаясь мыслей и эмоций, он никогда не откликается на происходящее гневом, ненавистью, жаждой мести, неприязнью и любыми другими формами эмоций или дурными намерениями, вызванными предубеждением или ошибочным мышлением. Именно по этой причине подчеркивается, что, несмотря на полную безжалостность, место без жалости является совсем не таким, каким его может представлять человек в силу своей социальной обусловленности.

Вот что значит раскованность воина. Оказавшись в месте без жалости, лишившись всех мыслей и эмоций и одновременно пребывая в полном единении со всем, что вовлечено в текущую битву, воин не испытывает необходимости или стремления контролировать все вокруг, так как ему достаточно самого чувства единства. Однако, хотя воин переживает ощущение пребывания в пустоте, присущее месту без жалости глубочайшее ощущение всеохватности удерживает его в тесной связи не только с мельчайшими подробностями этой пустоты, но и с более широкими следствиями его битвы, протекающей за рамками пустоты. Иными словами, хотя воин полностью погружается в текущую битву и становится единым с ней, он по-прежнему остается бдительным в самом глубоком смысле этого слова.

Подлинный смысл понятия «раскованность» заключается в отсутствии чувства потребности всем управлять; тот же смысл имеют и слова «позволяет своему духу течь легко и свободно» — быть свободным от необходимости контролировать и освободиться от бремени мыслей и эмоций, то есть не перегружаться их воздействием. Более того, благодаря глубокому ощущению всеохватности воин пребывает в тесной связи со своей судьбой и, следовательно, с предназначением своего сновидящего, так как на этом уровне осознания воин воспринимает все вокруг с точки зрения поступательного развития своей судьбы. В результате этого воин волей-неволей воспринимает и переживает свою битву только в понятиях того, чего именно она позволит ему достичь в отношении собственной судьбы. Независимо от исхода сражения воин всегда завершает его, узнав много нового о самом себе и своей судьбе. Это означает, что он одерживает победу в своей подлинной битве, так как разгадал новый фрагмент тайны собственного бытия — пусть даже с точки зрения самого сражения он мог и проиграть, то есть не одержать верх над своим противником. Именно в этом заключается смысл слов «воин способен победить несмотря на поражение в битве».

Поскольку в этом положении воин тесно связан с предназначением своего сновидящего, та сила, которая направляет воина в его битве, в действительности представляет собой силу предназначения, так как в то время, когда воин действует из места без жалости, у него не возникает никаких препятствующих мыслей и эмоций.

Разговор о месте без жалости проходил по большей части с точки зрения физических действий, однако настоящим воинам очень редко приходится сражаться в физических битвах. Пример о месте без жалости дан с физической точки зрения лишь потому, что в этом случае легче понять его природу и принципы использования. В большинстве случаев воину приходится вести нефизические битвы, но и в них он пользуется местом без жалости в точности так же, как и в физических сражениях. Единственная разница заключается в том, что при использовании места без жалости в нефизическом сражении воину необходимо оставаться в нем до тех пор, пока он не выявит все предстоящие действия противника и его намерения. Разумеется, воин способен вновь переноситься в место без жалости, когда бы в этом ни возникла нужда, хотя даже нескольких секунд пребывания в этом месте обычно достаточно для того, чтобы выяснить все необходимое, ведь в месте без жалости времени не существует.

У воина нет настоятельной необходимости оставаться в месте без жалости при проведении нефизических сражений, так как пребывание в этом месте имеет один серьезный недостаток. Он возникает по той причине, что левая сторона вообще и место без жалости в особенности исключают линейное восприятие времени и, следовательно, невероятно затрудняют логику последовательности событий, необходимую для связной речи. В результате место без жалости не способствует словесному выражению. Разумеется, этот недостаток не очень важен при сражении в физической битве, но в случаях нефизических битв он может превратиться в настоящую проблему — особенно тогда, когда воину приходится оставаться в месте без жалости довольно долгое время.

Пытаясь преодолеть этот недостаток, Толтеки со временем выяснили, что в место без жалости можно переноситься с различными уровнями интенсивности. Таким образом, опытный воин может либо полностью отождествить себя с той настройкой, которая отмечает место без жалости, либо просто очень легко «коснуться» этой настройки. Естественно, описанные возможности представляют собой две крайности, а между ними существует целый спектр доступных воину разнообразных форм взаимодействия. Если воин просто слегка «касается» места без жалости, он может пользоваться свойствами этой настройки, одновременно сохраняя большую часть обычного осознания, и тогда его речь не подвергнется нарушениям — при этом воин, конечно же, не сможет в полной мере воспользоваться преимуществом отсутствия мышления и эмоций. С другой стороны, если воин полностью перейдет к этой настройке, его речевые способности временно нарушатся; это не означает, что он полностью потеряет дар речи, — просто сможет изъясняться только краткими приказами или утверждениями. При попытках ведения бесед речь воина, погрузившегося в левую сторону, становится почти бессвязной, поскольку, как уже отмечалось, левая сторона лишена логики и последовательности, вызываемых линейным восприятием времени. Можно добавить, что при этом разительно меняется даже голос воина: обычно он становится низким и резким, а при полном переходе к месту без жалости звучит ровно и бесстрастно.

Необходимо отметить, что в действительности существует две позиции места без жалости: та, о которой говорилось выше и которая относится к левой стороне, и еще одна, размещенная в сфере обычного осознания. Лично я предпочитаю называть вторую настройку местом жестокости. Настоящий воин никогда не станет погружаться в эту настройку, так как она олицетворяет именно то, что отражает использованное мною название, — жестокость. Будучи полной противоположностью своего двойника, второе место вовсе не исключает мышление и эмоции, но, напротив, может быть достигнуто только при полном отсутствии уважения к жизни или при помощи таких сильных эмоций, как ненависть, жажда мести или дурные намерения, которые вызваны желанием заставить другое существо страдать. Мне совершенно не хочется подробнее рассказывать о месте жестокости, поскольку, с точки зрения Воинов Свободы, умышленная настройка на это место представляет собой самый презираемый поступок, так как он отражает намеренное стремление причинять страдания другим. Я упоминаю о нем только для того, чтобы читатель мог ясно понять огромную разницу между местом без жалости и местом жестокости.

Читателю будет интересно узнать, что огромное множество обычных людей хотя бы однажды в жизни непроизвольно оказывались в месте без жалости. Это случается довольно часто:

внезапные и ужасные несчастные случаи заставляют человека неосознанно сместить точку сборки в место без жалости, и в результате такой человек начинает действовать с захватывающей скоростью и обычно становится героем. Однако, когда впоследствии ему задают какие-либо вопросы, он ведет себя довольно застенчиво и признается, что на самом деле совершенно не понимает, что произошло; он может сообщить, что неожиданно начал воспринимать все вокруг в замедленном темпе и начал действовать безо всяких мыслей и чувств.

Для того, кто еще не способен видеть, умение переноситься в место без жалости представляет собой неплохой заменитель этой способности, хотя в действительности не может служить полноправной заменой видению.

Рассмотрев следствия из четвертого аспекта правила сталкера, нам необходимо поговорить о его применении к контексту первого постулата сталкинга. Я обязан предупредить читателя о том, что мастерство виртуозного сталкера заключается в его умении применять любой аспект правила сталкера к контексту каждого из четырех постулатов сталкинга. Проявления каждого аспекта правила сталкера порождает различные последствия, зависящие от того контекста, к которому этот аспект применялся.

Немного отклонимся от темы, чтобы познакомиться с тем, что называют пятью стихиями Единой Силы. По традиции эти стихии называют землей, огнем, водой, воздухом и духом; благодаря современной эзотерической и научно-фантастической литературе широко известно, что так называемые волшебники творят чудеса, манипулируя одной из стихий или их сочетаниями. Это сказки, породившие множество суеверий.

Четыре основные стихии представляют собой лишь символические отражения четырех атрибутов воина, то есть нечто вроде стенографической записи, которая для опытного воина превращается в целые тома знаний, если ученик уже прошел необходимую подготовку и познакомился с содержанием этих символов. Воздух символизирует трезвость, земля — устойчивость, вода — сердечность*, огонь — чувствование, а дух — чистое намерение (рис. 5). Для большинства действий требуется только одна стихия, но некоторые поступки связаны с их. сочетаниями. К примеру, для умения различать необходим только воздух. С другой стороны, когда спортсмен готовится к забегу, ему требуются и земля и дух. Сходным образом, если воин собирается исцелить другого человека, то, в зависимости от характера болезни, ему могут понадобиться различные сочетания воздуха, воды и духа, а иногда и сочетание всех пяти стихий.

Англ. Warmth — тепло, теплота, сердечность, энтузиазм, пыл, пылкость и т. д. —Прим. ред.

Пять стихий Единой силы

И ЧЕТЫРЕ АТРИБУТА ВОИНА

СТИХИЯ	А ТРИБУТ СТОРОНА СВЕТА
ВОЗДУХ	Трезвость	Восток
ЗЕМЛЯ	устойчивость	Север
огонь	Чувствование	Запад
ВОДА	Сердечность	Юг
ДУХ	Намерение	Пронизывает все

Пять стихий обладают четырьмя различными свойствами, связанными с четырьмя основными измерениями МЭПВ (Материя, Энергия, Пространство, Время), о которых рассказывалось в «Крике Орла»; эти четыре свойства поясняются четырьмя постулатами сталкинга (рис. 6). К примеру, в рамках времен» трезвость имеет совершенно иное качество, чем в измерении энергии. Таким образом, хотя стихий всего пять, каждая из них способна обретать особые свойства в зависимости от того, в каком измерении она проявляется, то есть в каком постулате сталкинга действует. То же самое справедливо и в отношении семи аспектов правила сталкера, так как эти аспекты лишь играют роль необходимых подробностей, позволяющих выявить глубинные следствия четырех атрибутов воина. Иными словами, правило сталкера применимо к любому из четырех атрибутов воина, и в каждом таком случае семь аспектов правила сталкера выявляют семь различных характеристик соответствующего атрибута. В конечном итоге существует только одно правило, имеющее семь граней.

В одном томе просто невозможно рассмотреть все тонкости, присущие четырем постулатам сталкинга и правилу сталкера. В связи с этим я лишь кратко упоминаю о тех подробностях, которые в настоящее время либо вызывают излишнюю путаницу, либо могут привлечь чрезмерное внимание и в результате стать причиной роста суеверий из-за недостатка у человечества необходимых знаний.

Вернемся к основной теме. Первый постулат сталкинга связан с трезвостью в контексте измерения времени. «Если воин хочет победить — хотя он рискует и оказаться побежденным, — он должен смещать свой фокус, применяя четвертый аспект правила сталкера в контексте первого постулата сталкинга». Итак, четвертый аспект правила сталкера следует применять в контексте того свойства трезвости, которое проявляется в рамках времени. Посмотрим, что это означает.

Трезвость в контексте времени подразумевает тот уровень трезвости, на котором все происходящее видится в его логической последовательности, то есть в линейном развитии в процессе течения времени. Иными словами, в жизни человека происходит некое событие, которое порождает ряд расходящихся кругов, а каждый из этих кругов, в свою очередь, вызывает к появлению новые расходящиеся круги. Нужно помнить о необходимости даже во время битвы принимать во внимание всю цепочку событий, ведущую к текущему мгновению битвы, а также тот факт, что результаты сражения уже начали порождать новую цепочку событий. Любая битва должна опираться на трезвое размышление, а не становиться беспорядочным откликом, основанным на разнузданных эмоциях или импульсивном мышлении.

Это приводит нас к тому принципу, который Толтеки называют выдержкой, хотя они вкладывают в это понятие совсем иное значение, чем обычные люди, так как вовсе не имеют в виду, что снисходительный воин непременно превращается в «безвольную тряпку». Напротив, выдержка требует значительного уровня подлинного терпения и устойчивости; ничто не развивает намерение быстрее и действеннее, чем воспитание выдержки. В этом и заключается тот смысл, какой вкладывают в это слово Толтеки: снисходительность представляет собой проявление устойчивости, во время которого воин укрощает свое терпение до такого уровня, пока оно не становится подобным хорошо натянутому луку, являющему собой саму легкость, но в то же время обладающему смертельно опасным внутренним напряжением.

Воин вовсе не считает терпением то, что называют этим словом обычные люди, так как так называемое терпение в обыденном смысле представляет собой лишь бездеятельную покорность необходимости ждать, которая навязывается либо другим человеком, либо обстоятельствами жизни. С другой стороны, терпение воина является не бездеятельным покорным ожиданием, а осознанным и преднамеренным выжиданием подходящего момента — это действие предпринимается по воле самого воина и не навязывается ему внешними обстоятельствами.

Причиной необходимости для воина воспитывать выдержку являются цели сталкинга не только его жертвы, но и собственного восприятия текущих обстоятельств. Развивая выдержку, воин получает возможность и, прежде всего, обретает достаточную отстраненность для полной и тщательной оценки текущей ситуации в самом разгаре действий и сражения. Этот принцип имеет огромную важность, и ни ученик, ни читатель не должны относиться к нему поверхностно. В связи с этим читателю рекомендуется вновь освежить в памяти тот пример из «Возвращения воинов», где говорилось о солдате, пытающемся спасти свою жизнь во время перехода через минное поле, так как все учения, излагавшиеся при обсуждении этого примера, имеют непосредственное отношение к текущей теме.

Не испытывая одержимости в связи с победой или поражением в своей битве, воин вступает в нее без неистовства, свойственного обычному человеку, единственное желание которого

— поскорее победить. Воину, который воспитывает выдержку, нет нужды спешить, так как на протяжении битвы время не имеет для него никакого значения. Вместо этого воин смакует каждый миг сражения, и в этой полноте оценки каждой доли секунды он воспринимает такое количество подробностей, а также их следствий, что любое мгновение становится для него вечностью

— вечностью, имеющей привкус вневременности, хотя воин действует в контексте времени. В результате он просто следует за каждым поступком и намерением своего противника в том действе, которое, как это ни парадоксально, напоминает не столько битву, сколько отточенные движения двух танцоров, исполняющих па-де-де, несущее в себе все признаки разумного сотрудничества. В конечном счете воин вступает в битву не из-за своей жажды мести или желания уничтожить противника, но только потому, что хочет получить у своего соперника те дары силы, которые тот способен ему дать. В этом кроется глубинный смысл двух следующих изречений.

ОХОТНИК БЛИЗКО ЗНАКОМ СО СВОИМ МИРОМ. ХОТЯ И ОСТАЕТСЯ ОТСТРАНЕННЫМ ОТ НЕГО

ОХОТНИК НЕ ИСТОЩАЕТ СВОЙ МИР—ОН БЕРЕТ ОТ НЕГО ТОЛЬКО ТО. ЧТО ЕМУ ПО-НАСТОЯЩЕМУ НЕОБХОДИМО

Развивая выдержку и, следовательно, не испытывая стремления поскорее закончить битву, воин использует свое терпение для воспитания намерения, которое, разумеется, совершенно необходимо для получения от битвы нужных ему даров силы. Благодаря тем сдерживающим факторам, которые воин, сохраняя терпение, умышленно накладывает на свои действия, его намерение начинает набирать силу и в результате приводит к движению и смещению его точки сборки. В свою очередь, это приносит ему такую настройку восприятия, которая позволяет воину с полной ясностью воспринимать не только события, что проявляются в процессе битвы, но и те подлинные дары силы, которые она ему несет. Вместо того чтобы закрепиться на мыслях о победе или поражении, воин может вести себя раскованно и позволить силам предназначения направлять его действия. В этом и заключается истинный смысл смещения фокуса.

Благодаря той отстраненности, какую воин накопил при развитии выдержки, его действия приобретают «легкость», которой можно достичь только в отсутствие интенсивности. Однако, поскольку на протяжении битвы намерение воина неуклонно набирает силу, его действия становятся все более смертоносными — не только благодаря намерению, но и по той причине, что ясность, какой он добивается с каждой секундой, повышает точность каждого его поступка.

При использовании четвертого аспекта правила сталкера в контексте первого постулата необходимо лишь слегка прикасаться к месту без жалости. Как уже отмечалось, полное отождествление с местом без жалости останавливает время, но для того, чтобы битва протекала надлежащим образом, эта стихия совершенно необходима. Важно не только научиться переходить в место без жалости, но и научиться управлять взаимодействием с ним.

Выдержка применима не только в битве, — нередко она используется на практике еще до вступления в сражение. Однако, независимо от того, применяется она до или во время битвы, развитие выдержки неизменно приводит к одному результату. Основным преимуществом воспитания выдержки перед битвой является тот факт, что она позволяет воину разрабатывать свою стратегию предстоящего сражения быстрее и действеннее. Это особенно справедливо в тех случаях, когда человек имеет дело с мелким тираном.

Воин, который воспитывает выдержку при помощи применения четвертого аспекта правила сталкера в контексте первого постулата сталкинга, всегда завершает сражение, достигнув своей цели, то есть получает от своего противника тот дар силы, который он намеревался завоевать прежде всего. Такой воин просто не может потерпеть поражение в подлинном смысле этого слова, хотя внешнему наблюдателю может показаться, что воин проиграл битву. Это легко заметить на примере Шона и Уиллиса: хотя на первый взгляд Шон потерпел поражение в битве с Уиллисом, дар силы, которым в результате завладел Шон, то есть те знания о самом себе и, в особенности, вновь обретенные уверенность в себе и самоуважение невозможно измерить категориями денежной выгоды. Шон не смог бы приобрести такой дар

силы ни за какие деньги; ему не удалось бы добиться его, если бы он не вступил в эту битву, за которую он должен от всей души поблагодарить Уиллиса.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ДЛЯ ОПЫТНОГО ВОИНА ТЕНИ СТАНОВЯТСЯ СВЯЗЬЮ МЕЖДУ ПОЗНАННЫМ И НЕПОЗНАННЫМ — ПОДОБИЕМ ДВЕРЕЙ, БЛАГОДАРЯ КОТОРЫМ МОЖНО ВИДЕТЬ НЕПОЗНАННОЕ, ОСТАВАЯСЬ В РАМКАХ ПОЗНАННОГО.

Мы переходим к обсуждению пятого аспекта правила сталкера. Нам предстоит познакомиться с одним из тех странных и загадочных принципов Пути Воина, которые чрезвычайно редко правильно понимаются теми, кто не следует Пути Свободы. Маги называют этот принцип пристальным созерцанием теней и используют эту технику для перехода к измененным состояниям восприятия. Воины Свободы применяют этот метод несколько иным образом и именуют его прочесыванием теней.

Как и любой обычный человек, воин сталкивается в своей жизни с такими обстоятельствами, когда ему приходится выступать против значительно превосходящих сил; на первый взгляд кажется, что воин просто не может двигаться вперед и в прямом смысле слова оказался меж двух огней. Однако все подобные ситуации представляют собой лишь результат иллюзии, и эта иллюзия неизбежно приводит к тому, что воин оказывается зажатым рамками конкретного взгляда на мир. Это может прозвучать странно, так как читатель вспомнит, что у воина нет жесткого взгляда на мир, — как же он может оказаться в ловушке какого-либо мировоззрения? И все же не стоит забывать и о том, что, хотя воин действительно не имеет жесткого взгляда на мир, окружающие обычно оказываются полностью запутавшимися в своих собственных мировоззрениях, и потому при взаимодействии с этими людьми воину поневоле приходится принимать во внимание взгляды на мир своих собратьев.

Хотя воин свободен в своем выборе любого взгляда на мир, подходящего для его стратегии, встречаются такие битвы, которые требуют, чтобы воин пользовался тем же мировоззрением, что и его противник. Однако любой взгляд на мир имеет свои ограничения, которые способны затруднить действия даже воина, так как в тех случаях, когда ему приходится действовать только в рамках данного взгляда на мир, воин, разумеется, обязан ограничивать свои поступки навязанными этим мировоззрением рамками. Таким образом, несмотря на тот факт, что воин прекрасно осознает, что имеет дело с присущей любому взгляду на мир иллюзией, эти иллюзорные представления не всегда легко и просто преодолеть, одновременно оставаясь в контексте того мировоззрения, к которому они относятся.

Чтобы прояснить сказанное выше, вновь вернемся к примеру Шона и его брата Уиллиса. Вступая в битву с Уиллисом, Шон не имеет иного выбора, кроме необходимости принимать во внимание взгляд Уиллиса на мир. Шон просто не может начать свое сражение, не столкнувшись с братом в рамках мировоззрения Уиллиса. Это означает, что Шону нужно общаться с Уиллисом на его территории и приспособить свои внешние действия к требованиям мировоззрения брата. Любой другой подход привел бы лишь к тому, что Уиллис еще острее ощутил бы угрозу со стороны Шона и в результате стал бы более нервным, подозрительным, воинственным и недружелюбным, чем прежде. Очевидно, что, если Шон хочет «выиграть» свою битву с братом, ему совершенно необходимо выслеживать Уиллиса в условиях сотрудничества. В действительности Шон может добиться этого только одним способом — заставить Уиллиса поверить в то, что тот одолел Шона, после чего Шону придется играть свою роль в соответствии с параметрами, определенными взглядом Уиллиса на мир.

Хотя у воина нет жесткого взгляда на мир, при вступлении в битву он все же может на время оказаться в ловушке тесных рамок чужого мировоззрения. Для опытного воина подобная ловушка станет лишь временной неприятностью, которой, однако, не всегда следует избегать. Таким образом, воин иногда по собственной воле, сознательно вступает в подобную западню, если такое действие способствует его стратегии и, в особенности, в тех случаях, когда его стратегия предусматривает необходимость усыпить противника ложным ощущением безопасности. Однако, если воин окажется в такой ловушке неожиданно, он немедленно прибегнет к практическому применению пятого аспекта правила сталкера, который гласит: сталкиваясь с неравным противником, воин открывается окружающему миру и позволяет своему разуму заняться мелочами жизни.

Воплощение на практике пятого аспекта правила сталкера обычно оказывается совершенно обманчивым тактическим приемом, так как у противника неизменно возникает впечатление, что он уже перехитрил воина. Как только воин «попадает в западню», он незамедлительно совершает самое неожиданное с точки зрения противника: прекращает всякое сопротивление. Разумеется, это только иллюзия, так как в действительности воин лишь временно приостанавливает битву, чтобы получить возможность тщательно оценить сложившиеся обстоятельства. Иными словами, на время отвлекаясь от прямого столкновения, воин заново оценивает и ситуацию, и свою тактику, чтобы добиться преимущества над противником. Вследствие этого он вовсе не терпит поражение, но, отклоняясь от борьбы, просто собирается с силами, чтобы неожиданно, в любой миг вновь перейти в нападение с еще большим запасом твердости и силы, чем прежде.