Основные расхождения между партией и оппозицией

Вы спросите, в чём же, в конце концов, состоят разногласия между партией и оппозицией, по каким вопросам проходят эти разногласия?

По всем вопросам, товарищи. (Голоса: “Правильно!”.)

Недавно я читал заявление одного беспартийного рабочего в Москве, который вступает или уже вступил в партию. Вот как он формулирует вопрос о разногласиях между партией и оппозицией:

“Раньше мы искали, в чём разногласия между партией и оппозицией. А теперь уже не найдёшь, в чём она согласна с партией. (Смех, аплодисменты.) Оппозиция против партии по всем вопросам, поэтому, если бы я был сторонником оппозиции, я не вступил бы в партию”. (Смех, аплодисменты.) (См. “Известия” № 264.)

Вот до чего метко и коротко вместе с тем умеют выражаться иногда рабочие. Я думаю, что это самая меткая и самая верная характеристика отношений оппозиции к партии, к её идеологии, к её программе, к её тактике.

Именно потому, что оппозиция расходится с партией по всем вопросам, именно поэтому оппозиция есть группа со своей идеологией, со своей программой, со своей тактикой, со своими организационными принципами.

Всё, что только необходимо для новой партии, всё это имеется у оппозиции. Не хватает только “мелочи”, не хватает силушки для этого. (Смех. Аплодисменты.)

Я мог бы назвать семь основных вопросов, по которым проходят разногласия между партией и оппозицией.

Первое. Вопрос о возможности победоносного социалистического строительства в нашей стране. Я не буду ссылаться на документы и заявления оппозиции по этому вопросу. Они всем известны и повторять их незачем. Ясно для всех, что оппозиция отрицает возможность победоносного строительства социализма в нашей стране. Отрицая же такую возможность, она скатывается прямо и открыто на позицию меньшевиков.

Такая установка оппозиции по данному вопросу не нова для её нынешних руководителей. Из этой установки исходили Каменев и Зиновьев, когда они отказались итти на Октябрьское восстание. Они прямо говорили тогда, что, подымая восстание, мы идём к гибели, что нужно ждать Учредительного собрания, что условия для социализма не назрели и не скоро назреют.

Из этой же установки исходил Троцкий, когда он шёл на восстание. Ибо он прямо говорил, что, ежели победоносная пролетарская революция на Западе не подоспеет на помощь в более или менее близком будущем, глупо было бы думать, что революционная Россия может устоять против консервативной Европы.

В самом деле, как шли тогда на восстание Каменев и Зиновьев, с одной стороны, Троцкий, с другой стороны, и Ленин с партией — с третьей стороны? Это очень интересный вопрос, о котором стоило бы, товарищи, сказать несколько слов.

Вы знаете, что Каменев и Зиновьев шли на восстание из-под палки. Ленин их погонял палочкой, угрожая исключением из партии (смех, аплодисменты), и они вынуждены были волочиться на восстание. (Смех. Аплодисменты.)

Троцкий шёл на восстание добровольно. Но он шёл не просто, а с оговорочкой, которая уже тогда сближала его с Каменевым и Зиновьевым. Интересно, что именно перед Октябрём, в июне 1917 года, Троцкий счёл уместным переиздать в Петрограде свою старую брошюру “Программа мира”, как бы желая этим сказать, что он идёт на восстание под своим собственным флагом. О чём же он говорит в этой брошюре? Он полемизирует там с Лениным по вопросу о возможности победы социализма в одной стране, считает эту мысль Ленина неправильной и утверждает, что власть придется взять, но ежели не подоспеет помощь со стороны победивших западноевропейских рабочих, то безнадёжно думать, что революционная Россия может устоять перед лицом консервативной Европы, а кто не верит в критику Троцкого, тот страдает национальной ограниченностью. Вот выдержка из тогдашней брошюры Троцкого:

“Не дожидаясь других, мы начинаем и продолжаем борьбу на национальной почве в полной уверенности, что наша инициатива даст толчок борьбе в других странах; а если бы этого не произошло, то безнадёжно думать — так свидетельствуют и опыт истории и теоретические соображения — что, напр., революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы”... “Рассматривать перспективы социальной революции в национальных рамках значило бы становиться жертвой той самой национальной ограниченности, которая составляет сущность социал-патриотизма”. (Троцкий, “1917”, т. III, ч. 1, стр. 90.)

Вот, товарищи, троцкистская оговорочка, которая во многом объясняет нам корни и подпочву нынешнего его блока с Каменевым и Зиновьевым.

А как шёл Ленин на восстание, как шла партия? Тоже с оговорочкой? Нет, Ленин и его партия шли на восстание без оговорок. Вот выдержка из одной замечательной статьи Ленина “Военная программа пролетарской революции”, опубликованной за границей в сентябре 1917 года:

“Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом вообще все войны. Наоборот, он их предполагает. Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными. Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного пролетариата социалистического государства. В этих случаях война с нашей стороны была бы законной и справедливой. Это была бы война за социализм, за освобождение других народов от буржуазии”. (Ленин, “Военная программа пролетарской революции”, “Записки Института Ленина”, вып. II, стр. 7.)

Вы видите, что мы имеем тут совершенно другую установку. Если Троцкий шёл на восстание с оговорочкой, сближающей его с Каменевым и Зиновьевым, утверждая, что сама по себе пролетарская власть не может представлять чего-либо особенного, ежели не подойдет своевременно помощь извне, то Ленин, наоборот, шёл на восстание без оговорок, утверждая, что пролетарская власть в нашей стране должна послужить базой для того, чтобы помочь пролетариям других стран освободиться от ига буржуазии.

Вот как шли большевики на Октябрьское восстание, и вот почему Троцкий и Каменев с Зиновьевым нашли общий язык на десятом году Октябрьской революции.

Можно было бы изобразить в форме диалога беседу между Троцким, с одной стороны, и Каменевым и Зиновьевым, с другой стороны, при образовании оппозиционного блока.

Каменев и Зиновьев Троцкому: “Вот видите, дорогой товарищ, мы оказались в конце концов правы, сказав, что не надо было итти на Октябрьское восстание, что надо было ждать Учредительного собрания и пр. Теперь все видят, что страна перерождается, власть перерождается, мы идём к гибели, и никакого социализма у нас не будет. Не надо было итти на восстание. А вы шли на восстание добровольно. Вы допустили большую ошибку”.

Троцкий им в ответ: “Нет, дорогие коллеги, вы несправедливы ко мне. На восстание-то я шёл, но как я шёл, вы об этом забыли сказать. Ведь я шёл на восстание не прямо, а с оговоркой. (Общий смех.) И поскольку теперь выяснилось, что помощи извне неоткуда ждать, ясно, что дело идёт к гибели, как я и предсказал в своё время в “Программе мира””.

Зиновьев с Каменевым: “Это пожалуй, что так. Мы забыли об оговорочке. Теперь ясно, что наш блок идейно обоснован”. (Общий смех. Аплодисменты.)

Вот как сложилась установка оппозиции на отрицание возможности победоносного социалистического строительства в нашей стране.

А что означает эта установка? Она означает капитулянтство. Перед кем? Очевидно, перед капиталистическими элементами нашей страны. Ещё перед кем? Перед всемирной буржуазией. А левые фразы, революционные жестикуляции, — куда они девались? Они рассеялись в прах.. Потрясите хорошенько нашу оппозицию, отбросьте прочь революционную фразеологию, — и вы увидите, что на дне там сидит у них капитулянтство. (Аплодисменты.)

Второе. Вопрос о диктатуре пролетариата. Есть у нас диктатура пролетариата или нет её? Вопрос несколько странный. (Смех.)Тем не менее, оппозиция ставит его в каждом своём заявлении. Оппозиция говорит, что у нас термидорианское перерождение. А что это значит? Это значит, что у нас нет диктатуры пролетариата, что у нас проваливаются и идут вспять и экономика и политика., что мы идём не к социализму, а к капитализму. Это, конечно, странно и глупо. Но оппозиция настаивает на своём.

Вот вам, товарищи, ещё одно расхождение. На этом и базируется известный тезис Троцкого о Клемансо. Ежели власть переродилась или перерождается, то стоит ли её щадить, защищать, отстаивать? Ясно, что не отбит. Ежели наступит благоприятная обстановка для “снятия” такой власти, ежели, скажем, враг подойдёт на 80 километров к Москве,—то разве не ясно, что надо использовать обстановку для того, чтобы вымести эту власть и поставить новую, клемансистскую, т.е. троцкистскую.

Ясно, что в подобной “установке” нет ничего ленинского. Это есть меньшевизм чистой воды. Оппозиция скатилась к меньшевизму.

Третье. Вопрос о блоке рабочего класса с середняком. Оппозиция всё время скрывала своё. отрицательное отношение к идее такого блока. Её платформа, её контртезисы замечательны не столько тем, что сказано там, сколько тем, что постаралась скрыть от рабочего класса оппозиция. Но вот нашёлся человек, И. Н. Смирнов, тоже один из лидеров оппозиции, у которого хватило мужества сказать правду об оппозиции, вытащить её на свет божий. И что же оказалось? Оказалось, что мы “идём к гибели” и, ежели хотим “спастись”, должны пойти на разлад с середняком. Не очень умно. Но зато ясно.

И здесь меньшевистские уши оппозиции показались, наконец, ко всеобщему сведению.

Четвёртое. Вопрос о характере нашей революции. Ежели отрицается возможность победоносного построения социализма в нашей стране, ежели отрицается наличие диктатуры пролетариата, ежели отрицается необходимость блока рабочего класса с крестьянством, —то что же остаётся тогда от нашей революции, от её социалистического характера? Ясно, что ничего, ровно ничего. Пролетариат пришёл к власти, довёл до конца буржуазную революцию, крестьянству нечего делать теперь с революцией, так как оно уже получило землю, — значит, пролетариат может уходить, очистив место другим классам.

Вот вам установка оппозиции, ежели добраться до корней оппозиционных взглядов.

Вот вам все корни капитулянтства нашей оппозиции. Недаром её расхваливает бундовский капитулянт Абрамович.

Пятое. Вопрос о ленинской установке при руководстве колониальными революциями. Ленин исходил из различия между странами империалистическими и странами угнетёнными, между политикой коммунизма в странах империализма и политикой коммунизма в странах колониальных. Исходя из этого различия; он говорил еще во время войны, что идея защиты отечества, неприемлемая и контрреволюционная для коммунизма в странах империализма, вполне приемлема и справедлива в странах угнетённых, ведущих освободительную войну против империализма.

Именно поэтому Ленин допускал на известной стадии и на известный срок возможность блока и даже союза с национальной буржуазией колониальных стран, ежели она ведёт войну против империализма 'и ежели она не мешает коммунистам воспитывать рабочих и крестьянскую бедноту в духе коммунизма.

Грехопадение оппозиции состоит тут в том, что она окончательно рвет с этой установкой Ленина, скатываясь к установке II Интернационала, отрицающего целесообразность поддержки революционных войн колониальных стран против империализма. Этим именно и объясняются все те злоключения, которые претерпела наша оппозиция в вопросе о китайской революции.

Вот вам ещё одно расхождение.

Шестое. Вопрос о тактике единого фронта в мировом рабочем движении. Грехопадение оппозиции состоит здесь в том, что она рвет с ленинской тактикой в вопросе о постепенном завоевании миллионных масс рабочего класса на сторону коммунизма. Миллионные массы рабочего класса завоёвываются на сторону коммунизма не только при условии правильности политики партии. Правильная политика партии — большое дело, но это далеко еще не всё. Для того, чтобы миллионные массы рабочего класса перешли на сторону коммунизма, для этого необходимо, чтобы массы сами убеждались на своём собственном опыте в правильности политики коммунизма. А чтобы массы убедились, для этого необходимо время, для этого необходима искусная и умелая работа партии по подводу масс к своим позициям, искусная и умелая работа партии по убеждению миллионных масс в правильности своей политики.

Мы были совершенно правы в апреле 1917 года, ибо мы знали, что дело идёт к свержению буржуазии и к установлению Советской власти. Однако мы еще не звали тогда широкие массы рабочего класса к восстанию против власти буржуазии. Почему? Потому, что массы еще не имели возможности убедиться в правильности нашей безусловно правильной политики. Только тогда, когда мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков оскандалились вконец в основных вопросах революции, только тогда, когда массы стали убеждаться в правильности нашей политики, только тогда мы повели массы на восстание. И именно потому, что мы во-время повели массы на восстание, именно поэтому мы одержали тогда победу.

Вот в чём корни идеи единого фронта. Тактика единого фронта для того, собственно, и пущена в ход Лениным, чтобы облегчить миллионным массам рабочего класса капиталистических стран, зараженным предрассудками социал-демократического соглашательства, распознать на своём собственном опыте правильность политики коммунистов и перейти на сторону коммунизма.

Грехопадение оппозиции состоит в том, что она начисто отрицает эту тактику. Увлечённая одно время, глупо и неразумно увлечённая тактикой единого фронта, она всячески приветствовала дело соглашения с Генсоветом в Англии, полагая, что это соглашение является “одной из серьёзнейших гарантий мира”, “одной из серьёзнейших гарантий против интервенции”, одним из серьёзнейших средств “обезвреживания реформизма в Европе” (см. доклад Зиновьева на XIV съезде ВКП(б)). Но жестоко разочаровавшись в своих надеждах на “обезвреживание” реформизма при помощи Перселей и Хиксов, она ударилась потом в другую крайность, отрицая начисто идею тактики единого фронта.

Вот вам, товарищи, ещё одно расхождение, демонстрирующее полный отход оппозиции от ленинской тактики единого фронта.

Седьмое. Вопрос о ленинской партийности, о ленинском единстве в ВКП(б) и в Коминтерне. Оппозиция здесь начисто рвет с ленинской организационной установкой, становясь на путь организации второй партии, на путь организации нового Интернационала.

Вот вам семь основных вопросов, говорящих о том, что по всем этим вопросам оппозиция скатилась к меньшевизму.

Можно ли считать эти меньшевистские взгляды оппозиции совместимыми с идеологией нашей партии, с программой нашей партии, с её тактикой, с тактикой Коминтерна, с организационной установкой ленинизма?

Ни в коем случае, ни на одну минуту! Вы скажете: как могла народиться у нас такая оппозиция, где её социальные корни? Я думаю, что социальные корни оппозиции таятся в факте разорения мелкобуржуазных слоев города в обстановке нашего развития, в факте недовольства этих слоев режимом диктатуры пролетариата, в стремлении этих слоев изменить этот режим, “улучшить” его в духе установления буржуазной демократии.

Я уже говорил выше, что в результате нашего продвижения вперёд, в результате роста нашей промышленности, в результате роста удельного веса социалистических форм хозяйства одна часть мелкой буржуазии, особенно городской буржуазии, разоряется и идёт ко дну. Оппозиция отражает ропот и недовольство этих слоев режимом пролетарской революции.

Таковы социальные корни оппозиции.

Что же дальше?

Как быть дальше с оппозицией? Раньше чем перейти к этому вопросу, я хотел бы вам рассказать историю одного опыта совместной работы с Троцким, проделанного в 1910 году Каменевым. Это очень интересный вопрос. Тем более, что он мог бы дать нам некий ключ к тому, чтобы правильно подойти к поставленному вопросу. В 1910 году был пленум нашего ЦК за границей. Он обсуждал вопрос о взаимоотношениях большевиков с меньшевиками, в частности с Троцким (мы составляли тогда часть одной общей с меньшевиками партии и именовали себя фракцией). Пленум высказался за примирение с меньшевиками, а значит, и с Троцким, вопреки Ленину, против Ленина. Ленин остался в меньшинстве. А как же Каменев? Каменев взялся осуществлять сотрудничество с Троцким. И он осуществлял это сотрудничество не без ведома и согласия Ленина, ибо Ленин хотел на опыте доказать Каменеву вред и недопустимость сотрудничества с Троцким против большевизма.

Послушайте, как рассказывает об этом Каменев:

“В 1910 году большинством нашей фракции была проделана попытка примирения и соглашения с т. Троцким. Владимир Ильич относился к этой попытке резко отрицательно и как бы “в наказание” за мою настойчивость в попытке добиться соглашения с Троцким настоял на том, чтобы именно я был делегирован Центральным Комитетом в качестве представителя последнего в редакцию газеты т. Троцкого. К осени 1910 г. — после нескольких месяцев работы в этой редакции — я убедился, что Владимир Ильич прав в своём отрицательном отношении к моей “примирительной” линии, и с его согласия я вышел из редакции органа т. Троцкого. Наш тогдашний разрыв с т. Троцким был отмечен рядом резких статей в Центральном Органе партии. Именно тогда Владимир Ильич и предложил мне написать брошюру, которая подводила бы итог нашим. разногласиям и с ликвидаторами-меньшевиками и с т. Троцким. “Вы проделали опыт соглашения с самым левым (троцкистским) крылом антибольшевистских группировок, вы убедились в невозможности соглашения, вы и должны написать итоговую брошюру”, — говорил мне Владимир Ильич. Естественно, что Владимир Ильич особенно настаивал на том, чтобы именно в области отношений между большевизмом и тем, что мы тогда называли троцкизмом, всё было договорено... до конца”. (Предисловие Л. Каменева к его брошюре “Две партии”.)

А какие получились от этого результаты? Слушайте дальше:

“Опыт совместной работы с Троцким, — смею сказать, опыт искренне мной проделанный, о чём только и свидетельствуют эксплуатируемые ныне Троцким мои письма и частные разговоры, — показал, что примиренчество неудержимо скатывается к защите ликвидаторства, решительно становится на сторону последнего”. (Л. Каменев, “Две партии”.)

И далее:

“О, если бы “троцкизм” победил, как настроение в партии, — какое раздолье было бы для ликвидаторства, для отзовизма, для всех противоборствующих партии течений” (там же).

Вот вам, товарищи, опыт совместной работы с Троцким. (Голос: “Поучительный опыт”.) Результаты этого опыта изобразил тогда Каменев в специальной брошюре, вышедшей в 1911 году под названием “Две партии”. Я не сомневаюсь, что брошюра эта принесла большую пользу всем тем товарищам, которые еще имели иллюзии насчёт сотрудничества с Троцким.

И вот у меня такой вопрос: не попытался ли бы Каменев написать еще одну брошюру, тоже под названием “Две партии”, насчет нынешнего его опыта сотрудничества с Троцким? (Общий хохот. Аплодисменты). Может быть, это было бы небесполезно. Конечно, я не могу дать Каменеву гарантии, что теперь Троцкий, так же как и тогда, не использует против него его писем и интимных разговоров. (Общий смех.) Но едва ли стоит этого бояться. Во всяком случае, тут надо выбирать: либо боязнь того, что Троцкий использует письма Каменева и разгласит его тайные разговоры с Троцким, и тогда опасность остаться вне партии, либо отбросить всякую боязнь и остаться в партии.

Так стоит теперь вопрос, товарищи: либо одно, либо другое.

Говорят, что оппозиция имеет в виду подать съезду некое заявление насчёт того, что она, оппозиция, подчиняется и будет подчиняться всем решениям партии (голос: “Так же, как в октябре 1926 года?”), распустит свою фракцию (голос: “Мы слышали это два раза!”) и будет отстаивать свои взгляды, от которых она не отказывается (голоса: “О-о”. “Нет, мы уж лучше их сами распустим!”), в рамках партийного устава. (Голоса: “С оговор очками”. “У нас рамки не резиновые”.)

Я думаю, товарищи, что ничего из этой штуки не выйдет. (Голоса: “Правильно]”. Продолжительные аплодисменты.) У нас тоже имеется, товарищи, некий опыт заявлений (аплодисменты), некий опыт двух заявлений (голоса: “Правильно!”), от 16 октября 1926 года и от 8 августа 1927 года. К чему этот опыт привёл? Хотя я не собираюсь писать брошюру “Две партии”, однако смею заявить, что опыт этот привёл к самым отрицательным результатам (голоса: “Правильно!”), к обману партии дважды, к ослаблению партийной дисциплины. Какие имеет теперь оппозиция основания требовать от нас, чтобы мы, съезд великой партии, съезд партии Ленина, после такого опыта могли поверить им на слово? (Голоса: “Это была бы глупость”. “Кто поверит, тому влетит”.)

Говорят, что они ставят также вопрос о возвращении в партию исключенных. (Голоса: “Не пройдёт”. “Пусть идут в меньшевистское болото”.) Я думаю, товарищи, что это тоже не выйдет. (Продолжительные аплодисменты.)

Почему партия исключила Троцкого и Зиновьева? Потому, что они являются организаторами всего дела антипартийной оппозиции (голоса: “Правильно!”), потому, что они поставили себе целью ломать законы партии, потому, что они возомнили, что их не осмелятся тронуть, потому, что они захотели создать себе в партии дворянское положение.

Но разве мы хотим иметь в партии дворян, пользующихся привилегиями, и крестьян, лишённых этих привилегий? Неужели мы, большевики, выкорчевавшие с корнями дворянское сословие, будем теперь восстанавливать его в нашей партии? (Аплодисменты.)

Вы спрашиваете: почему мы исключили Троцкого и Зиновьева из партии? Потому, что мы не хотим иметь в партии дворян. Потому, что закон у нас в партии один, и все члены партии равны в своих правах. (Возгласы: “Правильно!”. Продолжительные аплодисменты.)

Если оппозиция желает жить в партии, пусть она подчиняется воле партии, её законам, её указаниям без оговорок, без экивоков. Не хочет она этого, — пусть уходит туда, где ей привольнее будет. (Голоса: “Правильно!”. Аплодисменты.) Новых законов, льготных для оппозиции, мы не хотим и не будем создавать. (Аплодисменты.)

Спрашивают об условиях. Условие у нас одно: оппозиция должна разоружиться целиком и полностью и в идейном и в организационном отношении. (Возгласы: “Правильно!”. Продолжительные аплодисменты.)

Она должна отказаться от своих антибольшевистских взглядов открыто и честно, перед всем миром. (Возгласы: “Правильно!”. Продолжительные аплодисменты.)

Она должна заклеймить ошибки, ею совершенные, ошибки, превратившиеся в преступление против партии, открыто и честно, перед всем миром.

Она должна передать нам свои ячейки для того, чтобы партия имела возможность распустить их без остатка. (Возгласы: “Правильно!”. Продолжительные аплодисменты.)

Либо так, либо пусть уходят из партии. А не уйдут – вышибем. (Возгласы: “Правильно!”. Продолжительные аплодисменты.)

Так обстоит дело, товарищи, с оппозицией.

IV ОБЩИЙ ИТОГ

Я кончаю, товарищи.

Каков общий итог за отчётный период? Итог следующий:

1) мы отстояли мир с окружающими государствами, несмотря на величайшие трудности, несмотря на провокационные выпады буржуазии “великих держав”;