Демонтаж тоталитарных структур

Новое политическое мышление. На первом этапе «перестройки» М. С. Горбачев и его сторонники в руководстве КПСС не помышляли о политической реформе. Во-первых, они явно переоценивали степень изменения политического режима в СССР от Сталина к Хрущеву и Брежневу. При всех переменах советская система не претерпела коренных изменений, начавшееся движение от тоталитаризма к авторитаризму, и тем более к демократии, завершено не было. Фактически тоталитарные структуры сохранялись и в экономической, и в политической сферах советского общества, гражданское общество делало лишь первые робкие шаги. Во-вторых, логика революции «сверху» требовала определенной постепенности. Она могла развиваться только в рамках традиционной идеологической легитимности СССР. В силу чего ни один здравомыслящий политик не мог в 1985–1988 гг. открыто заявить о разрыве с марксизмом, с Коммунистической партией, посягнуть на характерные для тоталитаризма монополию власти на информацию, крайнюю нетерпимость ко всякому инакомыслию.

Натолкнувшись на вязкое и упорное сопротивление бюрократического аппарата экономическим преобразованиям, реформаторы впервые задумываются о необходимости поддержки реформ «снизу». После январского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС борьба с бюрократией и переход к демократическим принципам управления объявляются главными в партийной работе. Теоретическое обоснование нового курса, получившего название «новое мышление», было сделано в вышедшей в том же году книге Горбачева «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира». Отправной ее тезис – признание целостности мира, взаимосвязанности и взаимозависимости составляющих его государств. Сердцевиной «нового мышления» стали выводы о приоритете общечеловеческих интересов и ценностей над классовыми, о необходимости деидеологизации межгосударственных отношений.

«Новое мышление», сочетая в себе здравый смысл и утопизм, создало тем не менее принципиально новую основу для практических действий. После длительных дипломатических переговоров с Афганистаном 15 мая 1988 г. начался вывод советского контингента войск из этой страны. В феврале 1989 г. советские войска полностью покинули афганскую территорию. Правда, романтические представления Горбачева, открывая, с одной стороны, возможности для внешнеполитических прорывов, с другой – не позволили ему до конца воспользоваться благоприятной обстановкой, мешали получить конкретный результат. Горбачев нередко выдавал желаемое за действительное.

По меркам тоталитарного общества были по-настоящему радикальными провозглашенные Горбачевым идеи гласности и плюрализма. В результате многие диссиденты вышли из тюрем и психбольниц, из горьковской ссылки возвратился опальный академик А. Д. Сахаров. Впервые инакомыслие перестало считаться политическим преступлением. Провозглашая приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми, М. С. Горбачев положил начало новому этапу духовного развития страны.

Средства массовой информации получают «сверху», хотя и сильно ограниченную, свободу критики существовавших реалий, всевозможных «безобразий, слабостей и прорех», о которых в прошлом запрещалось говорить. В рамках политики гласности были сняты многие цензурные запреты, возвращены с полок «спецхранов» запрещенные к показу кинофильмы, началось переиздание диссидентской и эмигрантской литературы. Стали издаваться новые газеты и журналы, был пересмотрен реестр не подлежащих публикации статистических данных. Для исследователей приоткрылись ранее закрытые архивные и библиотечные фонды. Ураган новой информации в считанные месяцы разрушил систему мифов, на которых покоилась официальная идеология. Процесс размывания коммунистической идеологии шел и в предшествующие годы, но в условиях гласности эта идеология окончательно лишилась своей господствующей роли. На этот результат инициаторы перестройки явно не рассчитывали.

Важной вехой в развитии демократического процесса стало критическое переосмысливание истории советского периода. Ослабление идеологического контроля позволило вначале публицистам, литераторам, а затем и профессиональным историкам коснуться многих «белых пятен» отечественной истории.

В атмосфере поиска истины были продолжены работы по реабилитации жертв политического террора. Созданная в сентябре 1987 г. на волне обостренного интереса общества к своей истории Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 30–40-х и начала 50-х гг., приходит к выводу о том, что наиболее крупные политические процессы 30–50-х гг. явились результатом грубого произвола и нарушения законности. Создание Комиссии означало для власти практический разрыв с репрессивным тоталитарным режимом. За полтора года работы Комиссия реабилитировала около миллиона несправедливо репрессированных граждан, в том числе Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева.

Процесс переосмысливания затронул общественные науки – философию, политэкономию, право.

Несмотря на попытки сдерживания, СМИ отражают реальные проблемы жизни, начинают проявлять себя как четвертая власть. Борьба с «застоем», «силами торможения» способствовала быстрой политизации и дифференциации советского общества. Предоставление некоторых свобод привело к тому, что возрос интерес к политике, интенсивно шел поиск новых идеалов и политической идентичности. Гласность позволила миллионам граждан страны сформировать собственную позицию по ключевым вопросам жизни общества. В общественных дискуссиях все чаще поднимался вопрос о неэффективности однопартийной системы.

Возникновение неформального движения. Одним из неизбежных последствий начавшейся «сверху» демократизации советского общества становится постепенное формирование открытой политической оппозиции режиму. В условиях созданной открытости в стране быстро набирают силу неформальные клубы и объединения в поддержку «перестройки», такие как красноярский «Союз в поддержку перестройки», московские «Перестройка», «Община», «Фонд социальных инициатив», лениградский «Диалектик». Возникновение некоторых из них на рубеже 70-х гг. было своеобразным бунтом против системы подавления официально не признанных интересов. На первом этапе «перестройки» неформалы действовали в русле официальной политики и не представляли собой серьезной оппозиционной силы. Но сам факт появления в советском атомизированном обществе многочисленных самодеятельных молодежных, национально-культурных и экологических объединений означал вызов советской системе. Возникшие по инициативе «снизу» самодеятельные общественные формирования стихийно ориентировались на демократический социализм, на поддержку политики «перестройки». Вместе с тем все активнее проявляли себя несоциалистические и национал-патриотические группировки и объединения, предлагавшие альтернативные концепции. Так, наиболее старая из этих организаций – общество «Память», возникшее изначально как объединение книголюбов, выделялось на общем фоне своей националистической ориентацией. Группа «Гражданское достоинство» отстаивала либерально-антитоталитарные позиции. Постепенно неформалы все более дистанцируются от власти. Переломным для самодеятельных общественных объединений стал 1987 г.

Осенью этого года в условиях быстрого ухудшения социально-экономической обстановки нарастают процессы размежевания, поляризации политических сил. В ряде союзных и автономных республик оформились и начали активно действовать народные фронты. Первый из них возник в Эстонии в апреле 1988 г. Летом сформировался Московский народный фронт. Затем аналогичные массовые движения появляются в Латвии, Молдавии, других регионах. Общими идеями, консолидирующими людей в народные фронты союзных республик, становятся признание суверенитета своих республик, создание независимых государств. Им идейно противостояли интерфронты, которые боролись против развала союзного государства, за равные гражданские права всех жителей национальных республик.

В 1988 г. появляются первые антисистемные общественные организации. В мае на основе радикального неприятия существующей власти образуется оппозиционный «Демократический союз» во главе с В. Новодворской и Е. Дебрянской. Одновременно на другом полюсе политического спектра кристаллизуются силы, оппонирующие режиму с национал-большевистских позиций. К весне 1989 г. происходит окончательная политизация неформального движения.

В силу отсутствия в советском обществе каких-либо традиций политической и гражданской культуры полемика между сторонниками и противниками «перестройки» перерастает в яростную борьбу. Реформаторы на основе критики сталинизма и массовых репрессий начинают массированную атаку на саму советскую систему и ее политическое ядро – КПСС. Партийные идеологи обвиняли своих оппонентов в забвении социалистических ценностей, в игнорировании опыта истории, в легковесности и популизме.

Поляризация сил затрагивает партийно-государственную элиту и даже команду реформаторов, которая также распадается на отдельные группировки. Очень скоро во главе консервативного крыла в КПСС оказываются недавние сторонники Горбачева – Е. К. Лигачев, В. И. Чебриков, И. К. Полозков. За недостаточно радикальную либерализацию общественной жизни критикует «отца перестройки» другая группа его сторонников – А. Н. Яковлев, Э. А. Шеварнадзе, Б. Н. Ельцин.

Первые шаги Б. Н. Ельцина в качестве руководителя Московской городской партийной организации, начавшего борьбу с привилегиями партноменклатуры, с бюрократизмом партийного и государственного аппарата, вызывают в стране огромный резонанс. Разные взгляды в руководстве страны на обновление КПСС, на темпы и методы «перестройки» наиболее отчетливо обнаружились на октябрьском Пленуме ЦК КПСС в 1987 г. Критика Б. Н. Ельциным генерального секретаря, не допущенная, правда, на страницы печати, была расценена консервативным большинством ЦК КПСС как политическая ошибка, как желание «побороться с ЦК». Попытка руководства КПСС устранить Ельцина из политической жизни привела к обратному результату – его популярность в народе резко выросла.

Попыткой объединить все консервативные силы, сформулировать единую платформу стала публикация 13 марта 1988 г. газетой «Советская Россия» письма мало кому известного преподавателя Ленинградского технологического института Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами», в котором отчетливо ставился вопрос о реабилитации Сталина и оправдывалась его политика.

Новый этап политических реформ. Нежелание и неспособность аппарата что-либо менять вынуждают М. С. Горбачева предпринять решительные шаги по реформированию политической системы. К этому верховную власть вынуждали и иные обстоятельства. В 1988 г. в стране проходили многотысячные митинги под демократическими лозунгами, на которых уже ставился вопрос о демонтаже советской системы. Стремясь удержаться во главе процессов обновления, Горбачев и его сторонники меняют стратегию реформ. Весной 1988 г. они приходят к выводу, что без реальной демократизации органов власти и управления в центре и на местах, без коренного изменения взаимоотношений партийных органов с советскими дальнейшие реформы в стране невозможны. Первая серьезная попытка разорвать порочный круг была сделана летом 1988 г. на XIX партконференции, которая декларировала передачу власти Советам, разграничение функций партийных и советских органов, проведение демократических выборов народных депутатов. Стратегический замысел Горбачева состоял в том, чтобы, обновляя Советы, сохранить «авангардную» роль КПСС. По этой причине Горбачев еще на стадии подготовки конференции отверг все другие варианты новой политической системы, включая «Республику Советов» (предложение А. И. Лукьянова) и президентскую систему, за которую выступали А. Н. Яковлев и Г. Х. Шахназаров. Эту же цель преследовал Горбачев, предложив делегатам конференции (большинство которых представляли интересы партийной и хозяйственной элиты) идею соединения партийной и советской власти.

В декабре 1988 г. в соответствии с установками партконференции в действующую Конституцию были внесены изменения, согласно которым высшим органом власти в СССР становился Съезд народных депутатов, состоявший из 2250 депутатов; его заседания должны были проводиться один раз в год, а его делегаты должны были заниматься в свободное от работы съезда время своими прежними делами. Изменения затронули и избирательную систему, которая становилась более демократичной, хотя и сохраняла определенные недостатки, включая избрание одной трети народных депутатов от общественных организаций.

С принятием изменений и дополнений к Конституции, а также нового закона о выборах первый этап политической реформы был завершен. Его итоги были весьма противоречивы. Предприняв меры по ограничению властных полномочий КПСС, Горбачев пошел на разрыв с фундаментальными принципами, на которых строились политические отношения в СССР. После конференции было проведено наиболее существенное обновление состава Политбюро и секретарей ЦК, упразднены отраслевые отделы ЦК, кроме аграрного. Их число сократилось с 20 до 8. Но Горбачев не устранил КПСС от власти, и это обстоятельство имело решающее значение для всего последующего развития. В выборах, проходивших 26 марта 1989 г., приняло участие почти 90 % зарегистрированных избирателей. Их итоги также принесли много неожиданностей, главная из которых – серьезное поражение номенклатурных кандидатов от КПСС. Из 169 первых секретарей обкомов партии избиратели забаллотировали 32. Значительное поражение партийные кандидаты потерпели во многих крупных промышленных центрах Поволжья и Урала, в Прибалтике, Закавказье. В Ленинграде ни один партийный и советский руководитель не был избран в состав депутатов. Прежде всего это было связано с серьезным ухудшением экономического положения страны. Не принесли дивидендов КПСС ни включение в состав «красной сотни» почти всей партийной верхушки, ни попытка дать политическую оценку предвыборным выступлениям Б. Н. Ельцина.

Отмена 6-й статьи Конституции. Созыв съезда означал окончание «перестройки» как «революции сверху». Процесс демократизации, начатый КПСС, вышел из-под ее контроля. Летом 1989 г. «перестройка» стала делом миллионов, в этом качестве она обрела новых лидеров, новые цели и задачи. Соответственно новое измерение получила и политическая реформа.

Первый Съезд народных депутатов, открывшийся в Москве 25 мая 1989 г., по многим характеристикам отличался от прежнего Верховного Совета. Благодаря поддержке народных фронтов в его состав вошли многие демократические лидеры, включая А. Д. Сахарова, Ю. Н. Афанасьева, Д. С. Лихачева. Участие в первом советском парламенте для многих демократов было сопряжено с риском. Еще были возможны гонения, аресты. Большинство депутатов съезда составляли сторонники старой системы (агрессивно-послушное большинство, как назвал их в своем выступлении депутат Ю. Афанасьев).

Более двух недель никто в стране, по сути, не работал. Все взрослое население СССР по телевидению следило за ходом съезда. Появление на нем значительной группы оппозиционно настроенных депутатов придало его работе невиданную прежде остроту. Совершенно непривычной была острая и резкая критика в адрес высшего руководства страны. За время работы съезда значительная часть депутатов прошла огромный эволюционный путь. На съезде начали оформляться политические фракции как реформистской, так и антиреформистской направленности. В противовес «агрессивно-послушному большинству» съезда, вопреки регламенту на съезде возникла Межрегиональная депутатская группа. Ее лидерами стали такие известные ученые и политики, как А. Д. Сахаров, Ю. Н. Афанасьев, Б. Н. Ельцин, Г. Х. Попов, А. А. Собчак, Г. В. Старовойтова. К концу работы съезда в ней насчитывалось около 150 депутатов. «Межрегионалы» не имели четкой программы реформ, единственное, что их объединяло в тот момент, это стремление отменить шестую статью Конституции, закреплявшую монополию КПСС на власть в стране. В декабре 1989 г. МДГ безуспешно пыталась включить этот вопрос в повестку дня Второго Съезда народных депутатов СССР. За несколько дней до смерти академик А. Д. Сахаров призывал в качестве крайней меры давления на съезд провести предупредительную всеобщую политическую забастовку с требованием изъятия шестой статьи из Конституции. Надежды демократических сил не оправдались. Большинство съезда по-прежнему ориентировалось на однопартийную систему.

К осени 1989 г. идея многопартийности, первоначально прозвучавшая как крамола, находила все большую поддержку во всех слоях общества. В конце 1989 – начале 1990 г. создается целый ряд оппозиционных по отношению к КПСС партий. Девятнадцатимиллионная КПСС быстро теряла доверие в народе. Ее подтачивали прежде всего структурные пороки – отсутствие внутрипартийной демократии, бесконтрольная монополизация власти в руках только исполнительных партийных органов (бюро) и их штатного аппарата, составлявших незначительные доли процента общей численности партии, обстановка строжайшей секретности. По этим причинам миллионы простых коммунистов фактически не участвовали в формировании партийной политики, были лишь послушными исполнителями команд и указаний свыше.

В начале 1990 г. настроения в пользу отмены шестой статьи Конституции приняли массовый характер. Созванный в марте 1990 г. внеочередной Третий Съезд народных депутатов СССР отменил шестую статью Конституции и тем самым признал существование многопартийности в стране.

Съезд учредил пост президента СССР, внеся необходимые поправки в Конституцию, в соответствии с которыми президент являлся главой Советского государства и наделялся широкими полномочиями. Ему предоставлялось право налагать вето на законы, принимаемые Верховным Советом страны, объявлять военное или чрезвычайное положение в отдельных местностях. Единственным кандидатом на президентский пост стал М. С. Горбачев, за которого 15 марта 1990 г. было подано почти 60 % голосов депутатов. Другие претенденты – премьер-министр Н. И. Рыжков и министр внутренних дел В. В. Бакатин – сняли свои кандидатуры в пользу М. С. Горбачева.

Сохранив пост генерального секретаря ЦК КПСС (так решило большинство съезда), М. С. Горбачев стал первым президентом СССР. Введение института президентства стало шагом вперед в деле демократизации страны, создания правового государства. Впервые в советской истории ответственность власти была персонифицирована. Но это был запоздалый шаг.

Распад советской системы

Кризис доверия. Летом 1989 г. «перестройка» перешагнула важный рубеж. Из революции «сверху» она стала делом миллионов. В сущности, с этого времени она перестала быть перестройкой. Изменились представления о ее целях, масштабах, средствах и методах. Изменились связываемые с ней ожидания: теперь речь уже шла не о совершенствовании социализма и придании ему «второго дыхания», а о полной смене системы. Перелом в политическую жизнь страны внесла мощная волна забастовочного движения.

В июле бастовали практически все угольные бассейны: Кузбасс, Донбасс, Караганда, Воркута. Требования шахтеров носили главным образом экономический характер. Они хотели самостоятельности: права трудового коллектива самому распоряжаться частью продукции, определять форму хозяйствования или собственности, устанавливать цены. Но ряд требований носил политический характер: отмена шестой статьи Конституции СССР, свобода печати, создание независимых профсоюзов. Серьезный социальный конфликт, вызвавший в обществе шок, был вызван запаздыванием реформ. На четвертом году «перестройки» местные Советы по-прежнему были бесправны, трудовые коллективы предприятий целиком зависели от центральных министерств и ведомств.

Работники других отраслей также предъявляли государству свои претензии. В условиях, когда практически каждое предприятие является монополистом по выпуску той или иной продукции, продолжение забастовки грозило серьезной дестабилизацией ситуации в стране.

Правительство Н. Рыжкова удовлетворило большинство экономических требований шахтеров, но отказалось вести переговоры по политическим требованиям (включая отмену шестой статьи Конституции). С этого момента происходит радикализация забастовочного движения, создается Конфедерация труда. Забастовки ускорили принятие Верховным Советом страны многих важных законодательных актов, направленных на обеспечение самостоятельности трудовых коллективов, защиту прав и свобод каждого гражданина. Был принят наконец закон СССР «О порядке разрешения коллективных трудовых споров».

После «жаркого лета» 1989 г. реформаторское руководство страны столкнулось с кризисом доверия. На многолюдных митингах, демонстрациях выражалось открытое недовольство ходом «перестройки», нерешительностью и непоследовательностью правительства Н. И. Рыжкова, неспособностью власти контролировать обстановку в стране.

Непосредственной причиной падения авторитета власти стали пустые прилавки магазинов, рост преступности. Другая, более веская причина – глубокий перелом в общественном сознании за годы «перестройки», кризис веры во всесилие руководителей.

 

Становление многопартийности. К осени 1998 г. в обществе уже реально существовал широкий спектр политических ориентаций – от принципиальных сталинистов до крайних радикалов, выступавших за полную смену административно-командной системы, введение многопартийности и частной собственности.

Два обстоятельства повлияли на кардинальное изменение позиции руководства КПСС в вопросе о многопартийности. Во-первых, «бархатные» народные революции, волной прокатившиеся в конце 1989 – начале 90-х гг. по странам Центральной и Юго-Восточной Европы. В течение считанных месяцев в большинстве стран Варшавского договора коммунисты были отстранены от власти и начался демонтаж социализма. Столь быстрое падение тоталитарных режимов в странах бывшего социалистического содружества придало силы, уверенности в себе накануне выборов в местные и республиканские органы власти оппозиционным группам и партиям.

Во-вторых, некогда монолитная КПСС оказалась перед угрозой раскола, в КПСС сформировались течения, отражавшие разные представления о путях и темпах обновления партии и общества.

С отменой шестой статьи в СССР возникла реальная возможность для институционализации различного рода неформальных объединений и реорганизации их в политические партии. В конце 1989–1990 гг. создаются Либерально-демократическая партия России (ЛДПР) во главе с В. В. Жириновским, Демократическая партия Н. Травкина и Г. Каспарова, Крестьянская партия России.

С началом перестройки в национальном самосознании народов России происходят серьезные изменения. Сепаратистские настроения в прибалтийских республиках, Грузии, Молдове, принятие в них дискриминационных законов о языке, желание возложить на россиян вину за все ошибки и просчеты Союзного центра способствовали формированию у части населения республики национал-патриотических настроений, стремления напомнить о «достоинстве РСФСР». Процесс национального самоутверждения российских народов носил в своей основе защитный характер. На его волне возникают самые различные общественные организации – от крайне правых до крайне левых. Идеологическим центром национал-патриотических сил с 1988 г. стали журнал «Наш современник» и газета «Советская Россия».

Главным требованием национал-патриотических сил на выборах стало требование сильной российской государственности, хозяйственной и культурной самостоятельности.

Государственность РСФСР всегда была, по существу, номинальной. В ведении правительства России находилось лишь 4 % производимой в республике продукции, остальными распоряжались союзные министерства. Являясь главным владельцем таких природных богатств, как лес и рыбные запасы, РСФСР просила лицензии на их использование у союзных министерств.

Россияне начали отставать от большинства других народов Советского Союза по уровню жизни, образованности, оказались перед реальной угрозой социально-демографической деградации. Ежегодно с лица земли исчезали 2–3 тыс. российских деревень. Продолжительность жизни в республике к началу 80-х гг. упала до уровня развивающихся стран, а рождаемость оказалась недостаточной, чтобы полностью заместить поколения родителей.

Национал-патриотическое движение, как и все движения переходной от тоталитаризма эпохи, не было однородным: менялись лидеры организаций, программные цели, создавались и распадались блоки.

Часть национал-патриотических организаций придерживалась православно-монархических позиций. Среди них наибольшую известность в этот период получают «Память» Д. Васильева, «Православно-монархическое согласие» Ю. Соколова. Возрождение России они видели в возрождении сильной самодержавной власти, сочетающейся с авторитетной Православной церковью и широким местным самоуправлением.

Серьезные изменения в общественном сознании российских народов, быстрая его деидеологизация, пробуждение национальных и религиозных чувств заставили все политические силы в Российской Федерации использовать наиболее популярные идеи национально-патриотического движения.

Компартия РСФСР также взяла на вооружение концепцию российского суверенитета.

Демократические силы России, включая МДГ и Демплатформу в КПСС, до начала 1990 г. решительно не разделяли идеи суверенизации РСФСР, справедливо считая, что они опасны для России с ее «матрешечной» внутренней структурой. Но в условиях резкого всплеска национальных чувств российских народов демократы также широко использовали в предвыборной борьбе идею российского суверенитета, возрождения духовных и культурных традиций.

В конечном итоге именно идеи защиты российских народов, ориентация на возрождение России обеспечили победу на выборах блоку «Демократическая Россия» в ключевых районах республики. В то же время народ отказал в своем доверии наиболее радикальным националистическим организациям.

После выборов в стране сложилась принципиально новая ситуация. Символом всех перемен стало избрание 29 мая 1990 г. Б. Н. Ельцина Председателем Верховного Совета России. Одновременно народ все более отказывал в доверии М. С. Горбачеву.

Декларация о суверенитете. Вопрос о российском суверенитете стал главным на первом Съезде народных депутатов республики. 12 июня 1990 г., выражая волю своих избирателей, делегаты съезда, с редким для них единодушием, большинством голосов приняли Декларацию о государственном суверенитете Российской Федерации. Ее принятие стало рубежом как в развитии Российской Федерации, так и всего Советского Союза, который мог существовать только до тех пор, пока Россия существовала как объединяющее начало.

Выбор российских депутатов во многом был определен поведением других союзных республик, уже провозгласивших свою независимость. В то же время многие из них были убеждены, что пример независимой демократической России будет способствовать победе демократических сил в других республиках.

Согласно Декларации государственный суверенитет распространялся на всю территорию республики. Органы власти РФ имели право решать все вопросы государственной и общественной жизни, за исключением тех, которые ею добровольно передавались в ведение Союза ССР. Декларация подтвердила необходимость существенного расширения прав автономных республик, краев и областей.

Декларация лишь законодательно разграничивала полномочия центра и республики и в этом смысле не выходила за пределы союзной Конституции. Тем не менее провозглашение государственной независимости Российской Федерации означало на деле двоевластие в стране. Проголосовав за независимость, народные депутаты подтолкнули и без того сильные сепаратистские настроения в других республиках.

Кризис межнациональных отношений. Период после мая 1989 г. и до декабря 1991 г. стал временем распада советской системы. За шесть лет «перестройки» ни одна из ее целей не была достигнута. Власть постоянно запаздывала с решением назревших вопросов. Наиболее тяжелые последствия для судьбы советской системы и советской государственности имели бездействие и нерешительность властей в национальном вопросе.

Разразившийся в 1986–1988 гг. кризис межнациональных отношений застал врасплох советскую правящую элиту.

Национальный вопрос считался в СССР решенным. В силу этого обстоятельства реальная значимость важнейшей социальной проблемы реформаторами занижалась, национальные конфликты объявлялись, вопреки очевидному, незначительными пережиточными явлениями. С середины 1987 г. вопрос о межнациональных отношениях не сходил с повестки дня Политбюро, однако на его заседаниях доминировало откровенное стремление «оставить проблему на усмотрение жизни и истории», как это случилось с возвращением крымских татар на историческую родину. Перестроечные процессы всерьез так и не затронули многих назревших национальных проблем, включая национально-государственное устройство СССР. По-прежнему власть вненационального союзного центра охватывала все стороны жизни республик – от строительства атомных электростанций до рецептуры начинки пирожных и конфет. За годы «перестройки» ни в одной «горячей точке» не было продемонстрировано умение выбирать оптимальные решения, не был создан надежный механизм разрешения этнических конфликтов. Власти по-прежнему не отдавали отчета в серьезности возникающих процессов. Новых подходов в национальном вопросе, по сути, не было выработано ни на XIX партконференции, ни на специальном Пленуме ЦК КПСС, посвященным национальному вопросу. По-прежнему Союз мыслился «как единое и неделимое» государство со всеми атрибутами власти. События в Нагорном Карабахе в конце 1988 г., когда Армения и Азербайджан фактически оказались в состоянии войны друг с другом из-за административной принадлежности Нагорного Карабаха, со всей отчетливостью показали дефицит новых идей, неспособность центра защитить интересы Союза. Прямое обращение Горбачева к народам Азербайджана и Армении не смогло остановить эскалацию взаимной вражды. В феврале 1989 г. в Сумгаите в результате резни, только по официальным данным, погибли 32 человека. Дальнейшему размежеванию в республиках по национальному признаку, его перерастанию в открытое противостояние способствовали неудачные попытки центра опереться на местную партийно-государственную номенклатуру, на некоренное население. Тлевшие десятилетиями межнациональные конфликты стали разгораться. Чем больше союзная власть делала уступок, тем более радикальными становились требования республик по расширению их прав и изменению форм советской федерации. Столь же неэффективными оказались попытки решить национальные проблемы силовыми методами, на применении которых изначально настаивала консервативная часть Политбюро. Использование войск в ночь на 9 апреля 1989 г. для «вытеснения» демонстрантов с площади перед Домом правительства в Тбилиси закончилось гибелью 16 человек, еще несколько сотен было ранено. События в Тбилиси и особенно в Баку показали иллюзорность убеждений консервативной части Политбюро, откровенно высказанных еще 4 июля 1988 г. А. А. Громыко: «Появится армия на улицах, и сразу будет порядок…»

Силовое противодействие центра уже не могло остановить начавшийся процесс. С усилением в народных фронтах влияния экстремистско-националистических сил все очевидней становится их ориентация на достижение полного суверенитета и создание независимых государств. В первую очередь это коснулось Прибалтики, где местное население было обеспокоено значительным притоком населения из других регионов (главным образом русских), интенсивным промышленным строительством, резким ухудшением экологической обстановки. Поэтому стремление опереться на собственные силы, окончательно освободиться от диктата центра находило мощную поддержку среди коренного населения.

Вопрос о суверенитете республик становится главным на выборах местных органов власти, прошедших весной 1990 г. И если год назад ни о каком отделении от Союза речь не шла, то теперь народную поддержку получили движения, выступавшие за полное государственное самопределение и выход из СССР.

«Парад суверенитетов». Прологом окончательного распада СССР стал «парад суверенитетов». Такое название в публицистике тех лет получил процесс суверенизации союзных республик. Начало этому процессу положили кровавые события в Закавказском регионе. Нагорный Карабах, Фергана, Сумгаит, Новый Узень (1988 г.), Баку, Душанбе, Сухуми, Тбилиси (1989 г.) – такова география мест, где на почве националистических настроений произошли кровавые столкновения, унесшие жизни многих людей.

Центр не мог решить ни одной из накопившихся национальных проблем, и это спровоцировало движение национальных республик за образование самостоятельных государств. За считанные месяцы все союзные и большинство автономных республик приняли декларации о своем суверенитете, о верховенстве республиканских законов над союзными. В декларациях республики объявляли себя собственниками недр, земли. Часть из них приняла Закон о государственном языке, заявила о создании собственных армий, своей валюты. На карте появились новые названия республик – Молдова, Беларусь, Кыргызстан.

Важнейшим результатом «парада суверенитетов» стало заметное перемещение политической власти в республики. Неконституционное, стихийное освобождение республик от диктата Москвы не стало подлинной победой идей демократии и национального возрождения. Нестабильность в республиках усилилась: участились попытки решать спорные проблемы насильственным путем, росла недоброжелательность к национальным меньшинствам, нарушались права человека.

Реальная опасность неуправляемого распада СССР, грозящая непредсказуемыми последствиями, заставляла центр и республики искать путь к компромиссу. Идея заключения нового союзного договора была выдвинута народными фронтами Прибалтики еще в 1988 г. Но до середины 1989 г. она не находила поддержки ни у политического руководства страны, ни у народных депутатов. Окончательно центр «дозрел» до осознания важности союзного договора лишь после того, как «парад суверенитетов» до неузнаваемости изменил Союз, когда центробежные тенденции набрали силу. 12 июня 1990 г. Совет Федерации (новый орган, созданный одновременно с созданием поста президента СССР) высказался за создание Союза суверенных государств с возможным сочетанием элементов федерации и конфедерации.

В марте 1991 г. в разгар политического и экономического кризиса был проведен референдум с вопросом о сохранении Союза ССР, на котором основная масса населения высказалась за сохранение Союза ССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик. Вскоре в загородной резиденции президента в Ново-Огареве начал работать подготовительный комитет по подготовке текста нового Союзного договора. К августу 1991 г. представители девяти республик смогли выработать компромиссный проект.

По договору республики получали большие права, центр из управляющего превращался в координирующий. В результате многие союзные структуры, прежде всего министерства и ведомства, кабинет министров, претерпели бы серьезные изменения. В руках союзного руководства оставались лишь вопросы обороны, финансовой политики, внутренних дел. Все остальные вопросы должны были решаться на республиканском уровне. Фактически СССР как единое государство переставал существовать.

Августовский путч. Намеченное на 20 августа 1991 г. подписание нового союзного договора подтолкнуло консервативные силы в руководстве страны на решительные действия. Другим непосредственным поводом стал Указ российского президента от 20 июля 1991 г. о департизации в РСФСР госучреждений, нанесший по монополии КПСС сильный удар. На местах начались вытеснение партноменклатуры из властных структур и замена ее новыми людьми.

19 августа в Москве во время отсутствия Горбачева (который находился в это время в Крыму на отдыхе) было объявлено о переходе всей власти в стране к неконституционному Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП). В Москве, Ленинграде и других крупных городах был введен комендантский час. Постановлениями ГКЧП, в который вошла группа высокопоставленных чиновников (вице-президент Г. Янаев, председатель КГБ В. Крючков, министр обороны Д. Язов, премьер-министр В. Павлов), приостанавливались деятельность демократических партий и организаций, выпуск газет, устанавливался контроль над средствами массовой информации. В обращении «К советскому народу» ГКЧП объявил себя истинным защитником демократии и реформ, обещая в кратчайшие сроки изменить ситуацию к лучшему.

Только три дня ГКЧП смог продержаться у власти. Путчисты действовали нерешительно. Им не удалось привлечь на свою сторону большую часть старой властвующей элиты, госаппарат, которые заняли выжидательную позицию.

Руководство РФ с первого момента отказалось признать ГКЧП и мобилизовало народ на защиту конституционного строя. Горбачев был возвращен к власти, заговорщики арестованы и впоследствии преданы суду. Поражение консерваторов не означало перехода власти и собственности от одного класса к другому. После августа в стране установилась не власть буржуазных демократов, а власть блока либеральной бюрократии, давно ставшей хозяином страны, владевшей госсобственностью как своей, с демократами-аппаратчиками. Такой альянс давал наконец возможность начать реформы, но создавал потенциальную угрозу нового жесткого противостояния политических сил.

Августовские события ускорили окончательный распад Советского Союза. 25 августа 1991 г. Украина объявила об образовании независимого государства и отказалась принимать участие в подписании нового союзного договора. За ней последовали все остальные республики, кроме России и Казахстана. Ухудшение экономической ситуации в республиках способствовало их дальнейшей самоизоляции, разрыву экономических связей. На украинском референдуме 90,32 % избирателей высказались за полную независимость Украины. Через четыре дня после референдума Верховный Совет Украины принял «Послание к парламентам и народам всех стран», в котором говорилось о том, что Договор об образовании СССР 1922 г. утратил свою силу.

Проходившее 8 декабря 1991 г. в Беловежской пуще совещание глав трех республик – Украины, Белоруссии и России констатировало распад единого союзного государства как свершивший факт и объявило о создании Содружества Независимых государств (СНГ), открытого для вступления в него других республик. Беловежское соглашение позволило выйти из политического тупика – ситуации, в которой союзный центр потерял рычаги управления, и тем самым преодолеть правовую неопределенность, созданную революционным процессом, и начать отстраивать государственность стран, которые де-факто уже обрели независимость. 12 декабря 1991 г. президент Украины подписал указ о создании собственных вооруженных сил. Политический выбор трех славянских государств, безусловно, придал ускорение процессу ликвидации СССР; однако нельзя не признать гораздо больший вес в этом процессе объективных факторов. Девять дней спустя 21 декабря в Алма-Ате к СНГ присоединились остальные бывшие республики СССР, за исключением Прибалтийских республик и республики Грузии, лидеры которых считали их включение в Советский Союз изначально незаконным. Главы одиннадцати государств подписали Декларацию о создании СНГ, где констатировалось, что с образованием Содружества СССР прекращает свое существование. 25 декабря 1991 г. Президент СССР М. С. Горбачев сложил свои полномочия.

Ядерная сверхдержава окончательно перестала существовать.

Развал социалистического лагеря. Возможное объединение двух Германий давно тревожило всех европейских руководителей. В официальных выступлениях все они выступали за объединение, но лишь в исторической перспективе. В конце 80-х гг. ни Англия, ни Франция, ни другие западноевропейские страны не хотели видеть в центре Европы мощную объединенную Германию. До осени 1989 г. вопрос об объединении Германии для Советского Союза не существовал в качестве конкретной проблемы. Не поднимала этого вопроса и ФРГ. Однако осенью 1989 г. ситуация вокруг Германии коренным образом меняется. Из ГДР, где правительство Хонеккера всячески противилось нарастающим переменам, начинается массовое бегство граждан, главным образом молодых. 9 ноября 1989 г. Хонеккер был смещен, и той же ночью была разрушена знаменитая Берлинская стена, более двадцати лет разделявшая город надвое.

СССР не смог противодействовать объединению в силу им же самим провозглашенных принципов нового мышления и вследствие быстрого развала государственных структур Восточной Германии. Попытки Горбачева дипломатическими средствами замедлить этот процесс, включив его в русло общеевропейского урегулирования, успехом не увенчались. Трехраундовые переговоры четырех держав-победительниц – СССР, США, Великобритании и Франции и двух Германий – закончились подписанием в Москве 12 сентября 1990 г. «Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии»; 3 октября того же года объединение Германии стало свершившимся фактом.

Обновление отношений со странами «социалистического содружества» изначально входило в число приоритетных во внешнеполитическом курсе Горбачева. Еще в начале «перестройки» на встрече с руководителями стран Варшавского договора он недвусмысленно заявил о том, что впредь отношения между союзными странами должны развиваться на принципах независимости, равноправия и невмешательства во внутренние дела друг друга, каждый руководитель страны должен нести ответственность за принимаемые решения. Тем самым было подчеркнуто – «доктрине Брежнева» положен конец. СССР больше не будет вмешиваться во внутренние дела социалистических стран. Начав «перестройку», смысл которой состоял в том, чтобы дать народу свободу, советское руководство принципиально не могло применять иные критерии в отношениях с социалистическими странами.

Вся серьезность новых подходов советского руководства стала очевидна в 1989–1990-х гг., когда в восточноевропейских странах проходит волна «бархатных» революций. Процесс начался с Польши, где в феврале 1989 г. независимый профсоюз «Солидарность» добился от властей права участвовать в парламенте и правительстве страны. Затем оппозиционные коммунистическим режимам силы мирным путем приходят к власти в Чехословакии, Венгрии, Болгарии. Лишь в Румынии режим Чаушеску был свергнут вооруженным путем. Позиция невмешательства СССР сыграла решающую роль в крахе тоталитарных режимов в Восточной Европе. Через некоторое время были распущены СЭВ и Организация Варшавского договора.

Оказавшись без прежних союзников, СССР не смог приобрести и новых. «Холодная война» закончилась, но блок НАТО не был распущен. Столь плачевный результат многолетних усилий Горбачева дал основания его противникам и справа и слева обвинять его в ослаблении и изоляции страны, «потере» Восточной Европы и даже в перечеркивании неразумными действиями итогов Великой Отечественной войны.

Приоритеты внешней политики. Вывод войск из Афганистана позволил Советскому Союзу нормализовать межгосударственные отношения с Китаем. Чтобы преодолеть разногласия, наслаивавшиеся в течение тридцати лет, СССР отвел и сократил войска, находившиеся на советско-китайской границе, и способствовал урегулированию камбоджийской проблемы (на чем настаивал Китай.) Визит М. С. Горбачева в Пекин в мае 1989 г. закрепил советско-китайское сближение. Между двумя государствами возобновилась приграничная торговля, были подписаны важные документы о налаживании экономического и культурного сотрудничества.

Характерной чертой новой внешнеполитической линии стало подкрепление новых концептуальных подходов практическими шагами. Добиваясь прекращения гонки ядерных вооружений, СССР 30 июля 1985 г. объявил об одностороннем моратории на ядерные взрывы. Выдвижение идеи «общеевропейского дома» (налаживания на континенте подлинно добрососедских отношений) также сопровождалось реальным сокращением советского ядерного оружия средней дальности в европейской части страны.

Горбачевское «новое мышление» в итоге шло гораздо дальше приспособления советской внешней политики к новым реальностям в мире. Новый советский руководитель хотел показать миру пагубность ядерного статус-кво, обреченность политики силы и силового измерения безопасности, внести реальный вклад в создание нового миропорядка. Западные наблюдатели в тот период отмечали новизну советских подходов, но рассматривали их прежде всего как пропагандистский маневр. Да и внутри страны далеко не все разделяли новые внешнеполитические инициативы. Е. К. Лигачев требовал возврата к классовому антиимпериалистическому подходу к мировым проблемам. В силу скрытого противодействия партийных и военных чиновников многие переговоры с западными партнерами затягивались, не приносили должного результата.

Итоги и уроки «перестройки». Крах «перестройки» стал реальностью осенью—зимой 1991 г. Ее результат оказался вовсе не таким, на который рассчитывали М. С. Горбачев и его единомышленники. Им не удалось ни вывести СССР на мировые рубежи в промышленном производстве и НТП, ни модернизировать одряхлевшую советскую систему, ни создать новую модель социализма. Имя Горбачева в массовом сознании прочно связывается с крушением привычного жизненного уклада, со всеми невзгодами и потрясениями, обрушившимися на страну в конце 80 – начале 90-х гг.

Для всесторонней, объективной оценки «перестройки» еще нет достаточной временной дистанции, еще не завершились начатые ею процессы, не отстоялся исторический материал.

Однако уже в настоящее время можно уйти от эмоциональных оценок недавнего прошлого и говорить об исторических уроках «перестройки». Первый из них связан с самим принципом оценки горбачевской «перестройки».

Прежде всего очевидно, что подобный финал – закономерный (не в детерминистском, а вероятностном смысле) итог целого исторического этапа развития страны, начавшегося после смещения Н. С. Хрущева, основным содержанием которого является спонтанное перерождение и разложение советской системы.

Авторы, которые сегодня обвиняют Горбачева в многочисленных ошибках и утратах от его экспериментаторства, прежде всего в развале СССР и советской социалистической системы, явно недооценивают ведущей роли в этих процессах объективных обстоятельств, тех исторических реалий, в которых приходилось действовать реформаторам. Горбачев принял на себя руководство страной, которая уже находилась в тяжелом системном кризисе, причем его симптомы в силу опять-таки качеств самой советской системы не были заметны даже для руководящих кругов. Более того, по оценкам экономистов, к 1985 г. основные экономические факторы, от которых зависело дальнейшее развитие страны (мировая конъюнктура, возможность привлечения долгосрочных кредитов и т. д.), находились вне контроля советского руководства, в силу чего роль даже самых больших ошибок инициаторов «перестройки» в крахе советского социализма не столь велика. Второй урок – его можно было бы назвать уроком реализма – заключается в том, что далеко не все сегодня, включая и самого инициатора «перестройки», готовы после многих лет триумфального шествия коммунизма по планете, непрерывного роста промышленной и военной мощи СССР признать закономерным и неизбежным кризис и крах социализма, порочность его доктринальных корней, его историческую обреченность, на которую еще на заре Советской власти указывал Б. Бруцкус, что в теории доказывали Л. Мизес и А. Хайек. Сегодня невозможно отрицать того, что в самой системе были заложены мощные силы самораспада, важнейшим свидетельством наличия которых является постоянная озабоченность большевистского режима проблемами собственной легитимации. Отсюда следует, что одна из главных причин поражения Горбачева – ставка на социалистический выбор страны. Сегодня вполне очевидно, что кардинальные реформы были необходимы стране. Не случайно на протяжении предшествующего «перестройке» тридцатилетия советские руководители безуспешно пытались с помощью реформ решать назревающие проблемы. Гипотетически для каждого предшественника Горбачева существовали альтернативные варианты реформ. Правда, не для улучшения социализма, а для выхода из него.

Основная заслуга Горбачева в том, что он осознал глубинную необходимость перемен и решился их инициировать. Горбачев никогда не ставил вопрос о ликвидации советской системы, он хотел лишь ее усовершенствования. Но механизмы, с помощью которых он пытался это сделать, оказались неэффективными. Именно в этом плане «фактор Горбачева» оказался решающим в ускорении развала планово-распределительной системы, развала неизбежного и в конечном итоге спасительного для России.

Очевидно, не могут быть забыты заслуги М. С. Горбачева в разрушении «железного занавеса», в ликвидации основ тоталитарной системы, проведении первых демократических преобразований.