Кубинский кризис и политика Хрущева по отношению к Венгрии

Внешнеполитическая деятельность Хрущева отличалась такой же экстравагантностью, как и внутренняя политика. Он вошел в историю дипломатии как глава великой державы, оштрафованный на Генеральной сессии ООН 1960 г. за хулиганское поведение (стучал по столу снятым ботинком во время выступления премьер‑министра Великобритании). Неоднократно он грозился «показать кузькину мать» империалистам, что ставило в тупик не только переводчиков, но и слушателей. Вместе с тем при нем появилось важное понятие «мирное сосуществование», заменившее теорию о перманентном противостоянии с «миром капитала» и «экспорте революции». Было решено ждать, когда сами собой, «под напором борьбы трудящихся рухнут гнилые устои эксплуататорского общества» в ведущих странах Запада. К тому же наличие ядерного оружия у СССР и западных держав сдерживало стороны от резких действий.

Иным было поведение СССР в «третьем мире». Безусловная помощь и поддержка «национально‑освободительных» движений стала добровольной обязанностью и одновременно тяжкой долей СССР. В сущности бедная страна, не залечившая всех военных ран, не жалела усилий для поддержки подчас сомнительных, а иногда и антинародных режимов во многих странах мира. Между СССР и США развернулась скрытая борьба за расширение влияния в «третьем мире». Как гласил анекдот тех времен, «Америка вмешивается во внутренние дела СССР на всех континентах».

В нескольких случаях из‑за амбиций и упрямства Хрущева мир оказывался на грани войны. В 1956 г. СССР вмешался в конфликт вокруг Суэцкого канала и с тех пор надолго приобрел «друга» в лице египетского президента Насера, которого привечали в Москве, награждали, снабжали техникой, оружием, обеспечивали специалистами и кредитами. Позже при таких же конфликтных ситуациях СССР приобрел новых «друзей» в Сирии, Ираке, а потом в Алжире, Йемене и множестве других стран. Все они как один остро нуждались в материальной и финансовой помощи Советского Союза. И эта помощь им оказывалась.

Процесс десталинизации в странах из «лагеря социализма» проходил болезненно. В 1956 г. сталинистское правительство Венгрии под руководством М. Ракоши не смогло удержаться у власти, в стране начались антисоветские и антикоммунистические выступления. На смену Ракоши пришло правительство Имре Надя, который повел политику на разрыв с СССР. Этого Москва не желала допустить ни при каких обстоятельствах. С Венгрией, в сущности, началась война. Известно, что дальние бомбардировщики с полным бомбовым запасом получили боевое задание нанести удар по зданию парламента в Будапеште и центру венгерской столицы, и лишь на подлете к Венгрии задание было отменено. В Будапешт вошли советские танки. После кровопролитных боев сопротивление венгров было подавлено, у власти оказалось так называемое «рабоче‑крестьянское правительство» Яноша Кадара. Иной реакция на разоблачение культа личности Сталина была в Китае и Албании. Там не одобрили решений XX съезда и в начале 1960‑х гг. фактически разорвали отношения с СССР. В 1961 г. СССР пытался осадой задушить Западный Берлин, находившийся в центре контролируемой советскими войсками ГДР. Когда из этого ничего не вышло, в течение нескольких дней и ночей по всему периметру Западного Берлина была возведена знаменитая Берлинская стена, ставшая на долгие годы символом и фасадом «социалистического лагеря».

Но самым опасным для мира стал Карибский кризис 1962 г. После захвата власти на Кубе Фиделем Кастро в 1959 г. Хрущев сразу полюбил этого «бородача», быстро смекнувшего, что в данной ситуации удобнее всего стать коммунистом (позже сам Фидель писал, что он «краснел» постепенно). Кубе стали оказывать самую разнообразную и щедрую помощь. В СССР с восторгом встречали Фиделя, дружно кричали «No pasaran!» («Они не пройдут!»), имея в виду «американских империалистов», а в 1962 г. на «остров Свободы» советские корабли начали завозить ракеты с ядерными боеголовками. К осени 1962 г. американская разведка сообщила президенту США Д. Кеннеди, что на Кубе, в непосредственной близости от США, размещены ядерные ракеты с радиусом действия до 1000 миль, нацеленные на главные города Америки, причем по одному из основных видов ракет, «земля‑земля», на Кубе была сосредоточена половина ядерного потенциала СССР! При этом советские руководители многократно уверяли американцев, что ничего подобного нет. Этот откровенный обман был публично разоблачен с помощью фотоснимков, сделанных американскими самолетами‑разведчиками «У‑2». На снимках отчетливо видны советские пусковые установки. Началось острое противостояние ядерных держав, приведшее мир 27 октября 1962 г. на грань войны. США предъявили СССР ультиматум, потребовав (в обмен на гарантии неприкосновенности Кубы) немедленно убрать ракеты с острова. Впервые у Хрущева появилась реальная возможность показать империалистам «кузькину мать», но он не решился это сделать и пошел на уступки. Он дал приказ вывезти ракеты, чем страшно обидел своего друга Кастро, ибо при решении вопроса о вывозе ракет с ним даже не посоветовался.

Интеллигенция и Хрущев

Один из самых известных романов Ильи Эренбурга, который был написан после смерти Сталина, назывался «Оттепель». Так стали называть и время с 1956 до 1964 г., когда казалось, что струи свежего воздуха хлынули в затхлую атмосферу советской интеллектуальной жизни. Один из фильмов той эпохи заканчивался панорамой реки, ломавшей толстый слой льда. Это стало символом «оттепели». Журналы «Юность» и «Новый мир» стали публиковать новые произведения, в которых впервые появились материалы о репрессиях, об острых проблемах тогдашней жизни. Казалось, что приближается эпоха либерализма. Но не тут‑то было! Для Хрущева культура, литература, искусство были лишь формой пропаганды коммунистических идей, иначе он и не мыслил. В 1957 г. Хрущев говорил: «Почему партия так много уделяет внимания вопросам литературы и искусства? Потому, что литературе и искусству принадлежит исключительно важная роль в идеологической работе нашей партии, в деле коммунистического воспитания трудящихся. Коммунистическая партия считает деятелей литературы и искусства своими верными друзьями, надежной опорой в идеологической борьбе».

Поэтому Хрущев активно поддерживал «верных друзей партии» и карал «неверных», причем действовал вполне избирательно и спекулятивно. Когда ему потребовалось мощное идейное оружие в борьбе со своим сталинистским окружением, он одобрил публикацию повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (1962) и даже не возражал против выдвижения автора на соискание Ленинской премии. Когда же воодушевленные этим примером писатели устремлялись к кровоточащей теме сталинизма, он их «окорачивал», много говорил о «созидательной роли И. В. Сталина». Литература как не зависящее от воли партии явление художественной жизни была глубоко чужда ему. Поэтому в 1957 г. была устроена настоящая травля Б. Л. Пастернака, «осмелившегося» опубликовать за границей роман «Доктор Живаго» и получившего за него Нобелевскую премию по литературе. Травля писателей в прессе сочеталась с запретами на публикацию отдельных произведений. Когда же и этого властям казалось мало, то в дело включался КГБ, изымавший рукописи произведений у писателей, как это было с В. Гроссманом.

Хрущев был дилетантом во всем, кроме борьбы за власть, однако считал возможным давать безапелляционную оценку произведениям искусства и литературы. Посещение выставки в московском Манеже, встречи с творческой интеллигенцией превращались в разнос не понравившихся Хрущеву художников и писателей. Пользуясь страхом, который сковывал всех со сталинских времен, а также своей безнаказанностью, он, брызгая слюной, по‑хамски орал на людей, поучал их, угрожал им.

И все же, несмотря на указания и запреты, интеллектуальная жизнь продолжалась. Впервые появился самиздат: в сотнях машинописных копий расходились стихи, проза, публицистика. Появились самиздатовские журналы. Заметным явлением стала «Хроника текущих событий» – машинописное издание, публиковавшее сухую информацию о преступлениях властей. Началась борьба первых диссидентов за права человека в СССР.

В хрущевское время с инакомыслящими стали расправляться изощреннее, чем раньше: их сажали в психбольницы, весьма похожие на тюрьмы. Грязную работу для партии – признавать нормальных людей сумасшедшими – делали врачи‑психиатры из Института им. Сербского в Москве. Для «диагноза» врачи использовали определение «вялотекущая шизофрения» или «комплекс реформаторства».

В хрущевские годы вступил на путь борьбы с властью и крупный физик, академик А. Д. Сахаров, который стал настойчиво требовать от Хрущева запрета испытаний ядерного оружия, а потом перешел к правозащитной деятельности. Долгое время против Сахарова не применяли репрессивных мер, зато их широко использовали против других неблагонадежных элементов, казавшихся власти «мелкими», но опасными. В 1964 г. в Ленинграде состоялся суд над поэтом И. Бродским, к которому применили указ 1961 г. о борьбе с тунеядством.

Для Хрущева не существовало ни свободы творчества, ни свободы совести. Даже после тех страшных испытаний, которые претерпела за годы советской власти церковь, хрущевские годы стали для священнослужителей и верующих настоящим кошмаром. Пообещав «показать по телевизору последнего попа», Хрущев фактически приступил к ликвидации церкви в стране. Как в начале 1930‑х гг., стали закрывать церкви и монастыри, резко увеличили налоги на церковников, начали урезать земельные наделы церкви, отбирать у нее здания. В 1958 г. прошла массовая чистка церковных библиотек, многие книги были изъяты и уничтожены, новые запрещалось печатать и присылать из‑за границы. Милиция препятствовала верующим посещать церкви, устраивать крестные ходы, запретили паломничество по святым местам. С помощью угроз и шантажа власти пытались (и порой успешно) оторвать от церкви священников, профессоров духовных семинарий и академий. Как и в 1920‑е гг., власти развязали разнузданную антирелигиозную пропаганду. Закрывались церковные учебные заведения, нещадно преследовали баптистов, представителей других вероисповеданий.