И все же главным событием правления Ивана III стало свержение монголо‑татарского ига. К этому времени единой Орды уже не существовало. Шло образование нескольких ханств – Крымского, Ногайского, Казанского, Астраханского, Сибирского, хотя процесс этот протекал неровно. В упорной междоусобной борьбе хану Ахмату удалось на какое‑то время возродить былую мощь Большой Орды. Русь все время пыталась играть на противоречиях различных ханств, особенно на смертельной вражде Крымского ханства с Большой Ордой, а также на распрях внутри ордынской верхушки. У русских дипломатов накопился большой опыт общения с ордынцами. Они знали, как завоевать расположение приближенных и родственников ханов, падких до богатых русских гостинцев. Но к середине 1470‑х гг. ситуация стала меняться. Опытный русский посол Д. Лазарев не сумел договориться с ханом, чтобы не допустить похода на Русь, и, опасаясь смерти, даже бежал из Орды. Приехавший же в 1476 г. в Москву ханский посол Бочук жестко потребовал, чтобы великий князь явился, как его предки, к хану за ярлыком. В Москве понимали, что время «замятни» в Большой Орде прошло. Ахмат укрепился и решительно намерен вернуть «под свою руку» Москву, взыскать накопившийся за 8 лет «выход» Орде. Однако, чувствуя свою силу, Иван III не подчинился вызову и в Орду не поехал. Так что с 1476 г. отношения с Ордой фактически прервались, а в 1480 г. Ахмат выступил в поход.
Стояние на реке Угре
Время для наступления на Русь хан выбрал благоприятное: Иван III находился в Новгороде, где «перебирал людишек». Одновременно над Москвой нависла угроза нападения Ливонского ордена (к осени 1480 г. он даже осадил Псков), на Русь собирался двинуться Казимир IV. Тут еще родные братья Ивана III, князья Борис и Андрей Васильевичи, затеяли смуту внутри страны. Они засели в Великих Луках и вели переговоры с Казимиром, который тотчас дал знать о смуте на Руси хану Ахмату. Этот союз короля и хана особенно обеспокоил Ивана III – следовало опасаться одновременного наступления литовцев и татар на Русь. Конечно, опытный Иван III давно готовился к обороне. Так, в 1473 г. он завязал отношения с враждебным Ахмату Крымским ханством и весной 1480 г. с ханом Менгли‑Гиреем заключил союзный договор против «вопчих недругов» – Ахмата и Казимира. Но все же, несмотря на этот союз, спасти Русь могла только своя сила…
Ордынцы появились на правом берегу Оки уже в июне 1480 г. В течение лета и в начале осени происходили стычки русских войск с монголо‑татарами, которые пытались переправиться на левый, московский берег. Иван стоял в Коломне, но 30 сентября вернулся в Москву и застал столицу готовящейся к осаде. Появление великого князя в городе, вдали от войск, основные силы которых начали отходить к Боровску, горожане встретили с раздражением. Они кричали своему повелителю: «Когда ты, государь… над нами в кротости и в тихости княжишь, тогда разоряешь нас непомерно. А нынче сам, разгневив царя, выхода ему не платив, нас выдаешь царю и татарам!»
Великий князь, боясь мятежа в столице, уехал из Кремля и поселился за городом. А для гнева москвичей были основания: им стало известно, что Иван отправил свою семью и казну на Белоозеро. Подобная предусмотрительность, как знали москвичи из прошлого, обычно оборачивалась тем, что великий князь бросал столицу на произвол судьбы. Духовник Ивана III, ростовский епископ Вассиан, в своем послании к Ивану назвал его «бегуном», обвинил в трусости, призвал не слушать «партию мира», а смело идти путем Дмитрия Донского. Чтобы не произошло возмущения горожан, церковные иерархи уговорили остаться в столице мать великого князя, инокиню Марфу (Марию Ярославну).
После некоторых колебаний 3 октября Иван снова отправился к войскам на реку Угру. Епископ Вассиан писал Ивану, что освобождает его от ответственности за покушение на высшую, царскую власть: «Не как на царя пойдешь, но как на разбойника, хищника и богоборца».
Согласно легенде, конфликт с Ордой начался с того, что Иван грубо встретил послов Ахмата. Он растоптал басму (пластинку, служившую верительной грамотой) и приказал убить послов. Эта легенда недостоверна: Иван был опытным, осторожным правителем. Известно, что он долго колебался – вступить ли в смертельную битву с татарами или все‑таки подчиниться Ахмату. Да и на реке Угре Иван не был уверен, нужно ли биться с татарами до конца или, плюнув на свою гордость, встать перед Ахматом на колени. Уж слишком казался велик риск потерять все в битве с грозным врагом. И все‑таки решимость к сопротивлению в нем утвердили москвичи и Вассиан. Так случилось, что к этому времени настроение в Москве окончательно склонилось в сторону борьбы за независимости. Крепнущая мощь Московского государства, хронические распри в Орде возбуждали в русских людях уверенность в своих силах. Сознание могущества Руси явно приходило в очевидное несоответствие с ее статусом. Важную роль в решимости Ивана сыграла и его жена Софья Палеолог. Посол Герберштейн находил тогдашнее положение Ивана странным: «Как он не был могуществен, а все же вынужден был повиноваться татарам. Когда прибывали татарские послы, он выходил к ним за город навстречу и, стоя, выслушивал их сидящих. Его гречанка‑супруга так негодовала на это, что повторяла ежедневно, что вышла замуж за раба татар…» С этим надлежало покончить…
Тем временем Ахмат решил обойти линию русской обороны западнее реки Оки, стать поближе к дорогам, по которым обещали подойти литовцы. Так, в начале октября 1480 г. основные силы ордынцев и русских сошлись на реке Угре, притоке Оки. Все попытки монголо‑татар форсировать Угру русские войска отбили. Противники, опасаясь друг друга, ограничивались перестрелкой, причем тогда впервые в истории в полевых условиях действовала русская артиллерия.
Некоторые современные историки называют стояние на Угре сражением. В принципе, это стояние сыграло роль победной битвы, но все‑таки генеральной битвы так и не произошло. Через парламентеров Иван просил хана уйти, обещая признать Московское государство «царевым улусом». Но Ахмат требовал, чтобы Иван прибыл к нему лично и «был у царева стремени». Иван же к хану не только сам не поехал, но и не послал сына, как требовал обычай заложничества – гарантии принятых обязательств. В ответ Ахмат грозил Ивану: «Даст Бог зиму на вас, и реки все станут, ино много будет дорог на Русь». Но сам он зимы опасался гораздо больше, чем великий князь. Простояв так до 11 ноября и не дождавшись прихода союзных войск литовцев (на которых очень кстати тогда напал союзник Ивана III, крымский хан МенглиТирей), Ахмат ушел в степи. Так закончилось победное, принесшее Руси независимость «стояние на реке Угре».
Хан Ахмат вскоре погиб. Рано утром 6 января 1481 г. в становище под Азовом в его белый шатер ворвался пришедший из‑за Волги сибирский хан Ивак и зарезал Ахмата. В Орде началась борьба сыновей Ахмата, и Русь могла некоторое время отдохнуть от набегов ордынцев.
Присоединение Твери
Вскоре пришел черед формально еще независимой, но уже не опасной для Москвы Твери. С тверскими князьями у Ивана III завязались родственные отношения – его первой женой была Мария Борисовна, сестра князя Михаила Борисовича. Князь же Михаил не имел детей, и Иван полагал, что после смерти Михаила он (на правах зятя) легко унаследует его княжество. Но в 1485 г. Иван узнал, что Михаил женился на внучке короля Казимира IV и, в ожидании детей‑наследников, не собирается передавать Тверь Ивану III. Вскоре московские войска осадили город. Тверские бояре перешли на сторону Ивана, а сам князь Михаил бежал в Литву, где и остался навсегда. На Тверской стол Иван III посадил сына, Ивана Молодого. Естественно, что отношения Руси с Литвой все это время оставались напряженными и даже враждебными. В 1492 г. умер давний неприятель Ивана, король Казимир IV. Великим князем Литовским стал его сын Александр, который неожиданно посватался за одну из дочерей Ивана III Елену. Иван на этот брак согласился, но отношения новых родственников так и не заладились – Иван и Александр ссорились, а в 1500 г. начали войну. Русские войска одержали победу на реке Ведрош и заняли ряд литовских земель. Но в 1501 г. Александра избрали в Польше королем и он смог привести на войну коронные войска. Тогда же против Руси выступил Ливонский орден, а с юга начались нападения ордынцев Ших‑Ахмата. Словом, в 1503 г. Москве пришлось подписать мир с литовцами. Борьбу за возвращение Смоленска пришлось отложить на будущее…
Софья Палеолог
В 1467 г. умерла жена Ивана III Мария Тверитянка. Все считали, что ее отравили. В летописи сказано, что она погибла «от смертного зелья, потому, что тело у нее все распухло». Яд, как полагают, находился в подаренном кем‑то великой княгине поясе. В феврале 1469 г. в Москву прибыл грек Юрий с грамотой из Рима от кардинала Виссариона. В грамоте говорилось, что в Риме живет дочь владетеля («деспота») Морейского Фомы Ветхословца (т. е. Палеолога) по имени Зоя (Софья). Она приходилась племянницей последнему византийскому императору Константину Палеологу, была православной христианкой и отвергала женихов‑католиков – «не хочет в латынство идти». В 1460 г. Зоя оказалась в Риме, где получила хорошее воспитание. Рим предложил Ивану в невесты Софью, полагая тем самым вовлечь Москву в сферу своей политики.
После долгих размышлений Иван послал в Рим итальянца Ивана Фрязина «поглядеть царевну», а если она приглянется ему, то дать за великого князя согласие на брак. Фрязин так и сделал, тем более что царевна с радостью согласилась пойти за православного Ивана III. Для великого князя этот брак был необыкновенно важен и символичен – ведь в крови его сыновей от Зои потекла бы кровь самих цезарей! Наконец, после долгих переговоров, невеста со свитой отправилась на Русь. Под Псковом царскую невесту встречало духовенство. В Троицком соборе Пскова Зоя поразила сопровождавшего ее папского легата трогательной приверженностью православию – видно, воспоминания детства пересилили римскую выучку. В Москве же вступление посольства произвело неизгладимое впечатление на москвичей, с тех пор невзлюбивших «римлянку», – ведь во главе процессии двигался папский легат, одетый в красное, с огромным литым католическим крестом в руках. В великокняжеской семье задумались – как поступить? Наконец Иван III передал легату, чтоб он свой крест убрал с глаз долой. Легат Антоний немного поспорил, да и подчинился. Дальше все пошло по‑нашему, «по старине». 12 ноября 1472 г. Софья по православному обряду венчалась с Иваном III.
Софья слыла женщиной образованной, волевой и, как говорят современники, довольно тучной, что в те времена отнюдь не считалось недостатком. С приездом Софьи московский двор приобрел черты византийского блеска, и это стало явной заслугой Софьи и ее окружения.
