Тереза Ньюмен – католичка-стигматка

 

«Возвращайся в Индию. Я терпеливо ждал тебя пятнадцать лет. Скоро я выплыву из тела и пойду в Сияющую Обитель. Йогананда, приезжай!»

Голос Шри Юктешвара поразительно звучал во мне, когда я сидел в медитации в управлении на Маунт Вашингтон. Преодолев десять тысяч миль в мгновение ока, его весть как вспышка молнии проникла в мое существо.

Пятнадцать лет! Да, сейчас 1935-й, осознал я. Я провел пятнадцать лет в распространении учений гуру в Америке. Теперь он зовет меня обратно.

В тот же вечер я рассказал о случившемся мистеру Джеймсу Дж.Линну. Его духовное развитие в результате ежедневных занятий крия-йогой было столь заметно, что я звал его «Святой Линн», вспомнив пророчество Бабаджи о том, что и западные страны будут давать мужчин и женщин божественного осознания благодаря древнему йоговскому пути.

Мистер Линн и многие другие великодушно настояли на сборе денежных пожертвований для моей поездки. С разрешением таким образом финансовой проблемы я договорился об отплытии в Индию через Европу. В марте 1935 года по законам штата Калифорния я даровал «Товариществу Самопознания» права нерелигиозного и неприбыльного общества.

– Мне нужно вернуться, – сказал я своим ученикам. – Я никогда не забуду Америку.

На прощальном банкете, устроенном в Лос-Анджелесе любящими друзьями, я долго смотрел на их лица и с благодарностью думал: «Господи, тот, кто помнит Тебя как Единственного Подателя, никогда не будет испытывать недостатка в сладости дружбы среди смертных».

Я отплыл из Нью-Йорка 9 июня 1935 года на судне Европа. Меня сопровождали двое учеников: мой секретарь, мистер Ч.Ричард Райт, и пожилая дама из Цинциннати, мисс Этти Блетч. Мы целыми днями наслаждались спокойным океаном в противовес последним неделям спешки. Наш досуг был недолговечен, ибо скорость современных судов имеет и некоторые прискорбные качества!

Подобно всякой другой группе назойливо любопытных туристов, мы провели первый день в Лондоне в беглом осмотре достопримечательностей. На другой день я был приглашен выступить с речью перед большим собранием в Кэкстон Холл, где сэр Френсис Янгхазбент представил меня лондонской аудитории.

Наша группа приятно провела день в гостях у сэра Карри Лаудера в его имении в Шотландии. Так как я хотел поехать в Баварию, вскоре после этого мы пересекли Ла-Манш, переправившись на континент. Я чувствовал, что для меня это, возможно, единственный шанс посетить великого католического мистика – Терезу Ньюмен из Коннерсройта.

Несколькими годами раньше я прочитал интересное сообщение о Терезе Ньюмен. Информация, приведенная в этой статье, была такого рода:

1. Тереза, родившаяся в Страстную пятницу 1898 года, в результате несчастного случая ослепла и была парализована в возрасте двадцати лет.

2. Молитвами к Святой Терезе из Лисье – «Маленькому цветочку» – она чудесным образом вернула себе зрение в 1923 году. Позже мгновенно исцелились конечности Терезы Нюмен.

3. С 1923 года Тереза полностью отказалась от еды и питья, за исключением ежедневного употребления маленькой освященной облатки.

4. Стигматы, то есть святые раны Христовы, появились в 1926 году у Терезы на голове, груди, руках и ногах. С того времени по пятницам[[330]] каждую неделю она проходит через страсти Христовы, вынося на своем теле все Его исторические муки.

5. Зная в обычном состоянии лишь простую германскую речь своей деревни, во время трансов по пятницам Тереза произносит фразы, которые ученые отождествляли с древним арамейским языком. В соответствующие моменты в видениях она говорит на иврите или по-гречески.

6. С разрешения церкви Тереза несколько раз находилась под пристальным научным наблюдением. Доктор Фриц Герлик, редактор протестантской немецкой газеты, отправился в Коннерсройт, чтобы «разоблачить католическое мошенничество», но это закончилось тем, что он почтительно описал ее биографию.

Как всегда, на Востоке или на Западе, я был жаден до любых встреч с каким бы то ни было святым и был очень рад, когда шестнадцатого июля наша маленькая группа выехала в небольшую тихую деревеньку Коннерсройт. Крестьяне-баварцы проявили живой интерес к «форду», прибывшему с нами из Америки, и соответствующей ему группе людей – молодому американцу, пожилой даме и оливковому жителю Востока с длинными волосами, заправленными за воротник.

Но, увы, чистенький, опрятный домик Терезы с цветущей геранью у простого колодца был заперт. Ни соседи, ни даже сельский почтальон, проходивший мимо, не могли нам ничего сказать. Начался дождь, мои спутники предложили уехать.

– Нет, – упорно возразил я, – я останусь здесь, пока не найду ключа, ведущего к Терезе.

Два часа спустя мы все еще сидели в автомобиле под наводящим уныние дождем. «Господи, – пожаловался я вздыхая, – зачем Ты привел меня сюда, если она исчезла?»

Около нас остановился один человек, говорящий по-английски, и вежливо предложил помощь.

– Я не знаю наверняка, где Тереза, – сказал он, – но она часто бывает в доме у профессора Вутца, учителя семинарии в Эйхштадте, миль за восемьдесят отсюда.

На следующее утро мы приехали в селение Эйхштадт, рассекаемое узкими вымощенными булыжником улочками. Доктор Вутц сердечно приветствовал нас у себя дома: «Да, Тереза здесь». Он послал сказать ей о посетителях. Посланный скоро вернулся с ответом от нее: «Хотя епископ и просил меня не встречаться ни с кем без его позволения, я приму божьего человека из Индии».

Глубоко тронутый, я последовал за профессором Вутцем наверх в гостиную. Тереза тут же вышла, излучая атмосферу мира и радости. На ней было черное платье и белый, без единого пятнышка, головной убор. Хотя ей в то время было тридцать семь лет, она казалась намного моложе, отличаясь поистине детской свежестью и обаянием. Здоровая, бодрая, хорошо сложенная и с розовыми щеками – вот святая, которая ничего не ест!

Тереза приветствовала меня очень милым рукопожатием. Мы оба, улыбаясь, смотрели друг на друга в молчаливом согласии, и каждый сознавал, что рядом с ним человек, любящий Бога.

Доктор Вутц любезно предложил свои услуги в качестве переводчика. Когда мы сели, я заметил, что Тереза смотрит на меня с наивным любопытством, очевидно, индийцы в Баварии бывали редко.

– Вы ничего не едите? – Я хотел услышать ответ на этот вопрос из ее собственных уст.

– Нет, кроме гостии[[331]] ежедневно в шесть часов утра.

Как велика гостия?

– Тонкая, как бумага, величиной с маленькую монетку, – ответила она и добавила: – Я ем ее по причине ее святости, если она не освящена, я не в состоянии есть и ее.

– Разумеется, вы не смогли бы прожить этим целых двенадцать лет?

– Я живу Светом Божиим! Какой по-эйнштейновски простой ответ! – Я вижу, вы сознаете, что энергия вливается в ваше тело из эфира, от солнца и из воздуха.

По лицу ее скользнула улыбка:

– Я так счастлива узнать, что вы понимаете, как я живу.

– Ваша святая жизнь является каждодневной демонстрацией истины, высказанной Христом: «...Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих»[[332]].

И снова она обнаружила радость при моем объяснении.

– Это действительно так. Одна из причин, по которым я ныне на земле, в том, чтобы доказать, что человек в состоянии жить незримым Светом Божиим, а не одной лишь пищей.

– Можете ли вы научить других, как жить без пищи?

Это ее как будто шокировало.

– Я не могу этого делать, Богу это не угодно.