Наша первая встреча с Робертом Мендельсоном произошла не в медицинском кабинете, а у него дома, в пригороде, где проживает «верхний средний класс» Чикаго. За неделю до этого я родила своего первого ребенка.
Уже к концу беременности я пришла к пониманию некоторых важных вещей. Я видела, что естественные жизненные процессы загоняются в искусственные рамки, и на собственном опыте убедилась: чтобы не допустить медикаментозного воздействия на беременность, роды и в послеродовой период, молодым родителям надо приложить титанические усилия. Я видела, как это изматывает, – ограждать себя и своих детей от общественного давления, предписывающего делать все так, «как надо».
Идя на встречу с неким доктором Робертом Мендельсоном, я еще не ведала, что он является кумиром Движения естественного здоровья. В тот солнечный майский день, почти двадцать лет назад, я знала только одно: у меня есть дочь и я должна защитить ее от всех болезней. Лишь позже я поняла, что нас свел сам Бог.
Доктор Мендельсон не стал осматривать дочку, а пригласил нас в гостиную. Мы пили чай, и он рассказывал о своей педиатрической практике, о преподавательской деятельности на медицинском факультете университета штата Иллинойс, о вреде, причиняемом детям современной медициной. Впервые в жизни я услышала из уст медика неожиданный, ошеломивший меня призыв избегать врачей при каждом возможном случае. О чем бы он ни говорил, все шло вразрез с общепринятой медицинской практикой. В течение трех часов все мои стереотипы о медицинском наблюдении детей были обращены в прах. В соответствии с позицией доктора, я, как мать, должна была взять на себя всю ответственность за здоровье своего ребенка и не передоверять уход за ним никому.
Когда мы покидали его дом, голова моя шла кругом. Все основательное и истинное, до сих пор дававшее мне опору и уверенность, исчезло, оставив взамен пустоту и неопределенность. Это ощущение преследовало меня довольно долго. Потребовалось время, чтобы обрести понимание, что никто, кроме меня, не защитит моего ребенка.
Вскоре после нашей первой встречи мои страхи за здоровье дочери уступили место свирепому инстинкту оградить ее от медицинского вмешательства. С этого началась фундаментальная перестройка моего сознания на принципах, которые позднее стали сущностью моей жизни. Тогда, конечно, я еще не могла прочувствовать безмерную ценность того богатства, которое по промыслу Господа Бога вручил мне доктор Мендельсон.
Каким был этот человек, в прошлом обычный педиатр, ставший символом надежды, свободы, правды и веры для тысяч людей? Чем заслужил он их глубокое уважение и любовь? Как это ему удалось?
Роберт Мендельсон был обаятельным собеседником. Его хотелось слушать бесконечно. Даже самые серьезные его лекции были отмечены живостью и блистательным остроумием. Он любил жизнь. Его могучая уверенность в изначальном здоровье ребенка невольно передавалась окружающим. Тысячам родителей она послужила тем фундаментом, на котором они строили отношения с детьми. Он был принципиален и категоричен. Он никогда не сидел на двух стульях и не был слугой двух господ. Двадцать пять лет лечебной практики убедили его в том, что современная медицина практикует самую грязную «религию», которая, в первую очередь, приносит в жертву беззащитных и невинных детей.
Идя против этой «религии» в Америке второй половины XX века, он рисковал потерей лицензии и права на врачебную практику, подвергался прямым гонениям. Американский врач (а ныне большинство врачей мира) действует как член элитного клуба: он свято хранит корпоративные тайны и связан круговой порукой. Американская медицина уже давно превратилась в чудовищную Машину, сминающую каждого, кто стоит на ее пути. Она поддерживается политиками и властями, владеет значительной частью национального капитала и, прямо или косвенно, манипулирует сознанием огромного количества американцев. Она присвоила себе полномочия вмешиваться в жизнь человека и распоряжаться его здоровьем. Нигде ее самочинные претензии не выражены столь ярко и страшно, как в педиатрии. Ребенок еще не родился, а его судьба уже предопределена врачами.
Педиатрам гарантирован поистине неиссякаемый поток пациентов, с момента рождения обреченных на регулярные плановые осмотры, прививки и прием лекарственных препаратов. Играя на естественном страхе родителей за здоровье ребенка, детские врачи подчиняют их себе полно и безраздельно. Нередко они готовы занять место Бога. Ребенок становится жертвой медицинского похищения, заложником. А родители попадают в полную зависимость от похитителя-педиатра. И соглашаются на любые условия и процедуры, выкладывают любые
деньги, лишь бы получить «гарантию» здоровья своего чада.
Принцип «чем больше, тем лучше» всегда действует гипнотически. Родители в массе своей убеждены: чем больше осмотров «узких» специалистов, вакцин, анализов и таблеток, – тем здоровее ребенок. Но пришло время, и первые смельчаки пустились против течения, восстали против стадного инстинкта. Их тут же объявили сумасшедшими, неспособными ухаживать за своими детьми. В Соединенных Штатах немало случаев лишения родительских прав лишь на том основании, что родители отказались от назначенных их детям прививок и общепринятого лечения. Их детей передали для дальнейшего воспитания приемным родителям, назначенным правительством!
Доктор Роберт Мендельсон явился среди этого мракобесия словно рыцарь на белом коне. Рискуя карьерой, он отважно говорил то, в чем был уверен, на многочисленных конференциях и собраниях Национальной федерации здоровья, выступал с лекциями, писал книги о невидимых тайнах здоровья. Для тех, кто искал правды и справедливости в медицине, он стал героем-освободителем.
Освобождение дается не просто. Долгий путь переосмысления «традиционных» ценностей пролегает через многие сомнения и душевные страдания. Этот путь прошла и я. Помню, как по приглашению доктора Мендельсона я впервые попала на антипрививочную конференцию. К моему огромному удивлению, почти все выступающие были опытными врачами различных специализаций.
Еще более сильное потрясение ожидало меня во время перерыва. У чайного стола доктор Мендельсон познакомил нас с группой людей, среди которых было несколько инвалидов. Это были родители с детьми, пострадавшими от прививок. Я хорошо запомнила одну семью – отца, мать и их двадцатилетнего сына в инвалидной коляске. Мать поила юношу чаем, и каждый глоток давался ему с большим трудом. Отец пояснил, что нормальный, здоровый ребенок стал инвалидом после прививок от дифтерии, коклюша, столбняка и полиомиелита. Другие родители поведали подобные истории. У многих из них были толстые папки с публикациями о вреде вакцинации и фотографиями искалеченных детей. У всех этих детей была поражена центральная нервная система.
В первый год знакомства мы виделись с доктором Мендельсоном регулярно, но не по поводу болезней моей дочери, особо она не болела, а в просветительских целях. Благодаря его «подстрекательству», я начала свое образование по домашнему акушерству, а затем по гомеопатии. Не сразу, но достаточно скоро я осознала вред плановых посещений педиатров и врачебных рекомендаций. Но все же полной уверенности в том, что я самостоятельно смогу справиться с любой детской болезнью, у меня не было. Я была спокойна потому, что рядом всегда был доктор Мендельсон.
Когда, уже дома, а не в больничной палате, я родила второго ребенка, я позвонила доктору Мендельсону – сообщила радостную весть и попросила его о встрече. Он сердечно меня поздравил и сказал, что ждет в любое время. Но мы так и не увиделись: через полтора месяца его не стало. Он всегда говорил, что человек должен родиться и умереть дома. И умер так, как хотел, – в своей постели, в присутствии своей жены. О его кончине объявили по всем чикагским радиопрограммам, более тысячи человек пришли проводить его в последний путь.
Смерть доктора Мендельсона ввергла меня в отчаяние. Пока он был жив, я знала, на кого положиться в любой угрожающей ситуации. Теперь, когда его не стало, мне пришлось заглянуть своим страхам в глаза. Пришлось преодолеть чувство нахлынувшей вдруг неуверенности, совершив прыжок через пропасть страха смерти. Этот период длился у меня год, и пережить его помогал доктор Роберт Мендельсон. Я не уставала учиться у него безусловному доверию жизненной силе человека, в трудные минуты передо мной возникал его живой образ. Его уход, его отсутствие послужили для меня и проверкой на прочность, и катализатором внутренних преобразований. Все, о чем он говорил, обрело реальные смысл и значение.
Доктор Мендельсон не предлагал волшебных таблеток на все случаи жизни. У него не было ничего готового – методик, формул, схем, курсов лечения. Он не занимался фитотерапией, акупунктурой, массажем или иридодиагностикой. Отрицая современную медицину, он не придумывал панацеи. Он жил по вере в Бога, воспринимая жизнь такой, какая она есть. Однажды, когда я была у него в гостях, я увидела, как он, стоя на кухне, ел арахисовое масло, прямо из банки. «Мой врач говорит, что оно мне противопоказано, – сказал он с улыбкой. – А мне
оно нравится!».
Мендельсон знал, что наука не в силах объяснить причину болезни. Он знал, что тело и психика у целостного человека неразделимы, что их нельзя рассматривать отдельно друг от друга. Суть его учения предельно проста: человек должен изменить отношение к тому, что ему свойственно болеть. Он не был гомеопатом, но мыслил «гомеопатически», поскольку воспринимал болезнь как разрешение конфликта, которое приводит человека к равновесию. Когда мы понимаем это, то болезнь становится помощником нашего движения к здоровью, а не страшным предвестником неминуемого кошмара.
Наши дети должны болеть, ибо болезнь есть реакция на динамику жизни. Болезнь – неизбежный и естественный этап развития. Наша беда в том, что мы взяли на себя право вмешиваться в непостижимые процессы, будто мы мудрее Создателя. Доброжелательные родители подавляют симптомы, пребывая в иллюзии, что организм ребенка не в состоянии сам справиться с простым насморком. Вся медицина направлена на подавление внешних реакций. Как замечательно мы лечим, говорят врачи. А доверчивым родителям невдомек, что они вовсе не лечат, а просто заметают мусор под ковер. Жизненная сила человека постоянно стремится решить конфликт самым оптимальным для организма образом и, когда встречает на своем пути искусственные препятствия, находит менее удачный выход. Так появляются наши хронические заболевания, которые врачи вылечить уж точно не могут, вернее, «лечат» всю жизнь, обогащая фармацевтическую промышленность.
Жизненная сила, увы, рано или поздно иссякает. И современная медицина делает все, чтобы ускорить этот процесс, превращая рожденных здоровыми детей в своих пациентов, лишая их естественной защиты. Она «затыкает» каналы проявления жизненной силы, с самого раннего детства «подсаживая» человека на фармацевтические препараты, не говоря уже о бомбардировках вакцинами. Все ее лечение направлено на подавление симптомов. Но отсутствие симптомов не равняется здоровью.
Современная медицина исходит из того, что преодоление болезней и чуть ли не вечная жизнь на Земле достижимы (это, мол, лишь вопрос времени); что здоровье заключается в отсутствии страдания и комфортном самоощущении; что все недуги возникают из-за внешнего воздействия или из-за «неполадок» в теле. Сеть поликлиник – это нечто вроде сети автосервиса. Тело, оказывается, можно починить, изношенные органы – поменять, а их владельца – убедить, что его двигатель после капремонта прослужит гораздо дольше при использовании химических присадок.
Наш взгляд на болезнь и здоровье отражает нашу мировоззренческую позицию. Не разобравшись со своими основными внутренними установками, не определив для себя ценностные ориентации, не поняв самих себя, мы не сможем до конца прояснить и свое отношение к здоровью и болезням. Материалистическое мышление XX века привело к тому, что люди стали отождествлять болезнь с воздействием агрессивной внешней среды – вторжением микробов, оккупацией бактерий – или воспринимать ее как следствие генетических изъянов. Боязнь того, что ребенок заболеет и умрет, мешает воспринимать каждый миг общения с ним как неповторимый и бесценный, наслаждаться его и своей жизнью. Давайте задумаемся: зачем рождаются дети? Во всяком случае, не для того, чтобы тешить тщеславие своих родителей – блестящими ли образцами совершенного здоровья, успехами ли добропорядочного гражданина с завидным доходом.
Основополагающий вопрос, который должен встать перед каждым родителем: что я понимаю под здоровьем своего ребенка? Постарайтесь вникнуть в суть человеческого предназначения. И мы, и наши дети – нечто гораздо большее, нежели набор клеток, органов и частей тела с волосами и ногтями для стрижки. Каждый из нас имеет бессмертную душу и обладает мощной жизненной силой, способной преодолеть любые сбои. Не надо надеяться на чудеса медицины и искать себе кумиров – ни традиционных, ни альтернативных. Надо лишь отважиться поверить в силы ребенка и свои собственные и положиться на Бога. И тем самым обрести свободу. Восемнадцать лет тому назад я сидела за своим кухонным столом в Чикаго, размышляла над жизнью и смертью доктора Роберта Мендельсона и тщетно пыталась сформулировать словами тот бесценный дар, который он оставил. Тогда я и предположить не могла, что осуществлю это на другом континенте через очень много лет. Что о том, как много я обрела благодаря этому человеку, расскажу не своим соотечественникам, а гражданам России. Я очень надеюсь, что доктор Мендельсон станет вашим другом, как стал другом тысячам американцев, до сих пор читающим его книги.
Молли (Мелания) Калигер, доктор гомеопатии
Пос. Большая Ижора Ленинградской области
Молли Калигер родилась и выросла в США. В 1983 г. окончила антропологический факультет университета штата Айова. В 1986 г., став матерью, заинтересовалась альтернативной медициной. В 1990 г. получила диплом профессиональной домашней акушерки и впервые приехала в Россию, чтобы путем обмена опытом в акушерской практике способствовать установлению взаимопонимания и дружбы между американцами и россиянами. В 1992 г. создала общественную организацию «Роды в России» (The Russian Birth Project), обеспечившую стажировку американских домашних акушерок в роддомах Санкт-Петербурга. В рамках этого проекта завершили обучение уже около ста стажеров. Их деятельность способствовала изменению подхода к родам в официальной медицине России. В 1998 г. закончила Школу гомеопатии (The School of Homeopathy) в Девоне (Великобритания), получив диплом доктора гомеопатии. С 1992 г. жила попеременно в США и России, а с 2002 г. проживает со своей семьей в поселке Большая Ижора в окрестностях Санкт-Петербурга, где практикует и преподает акушерство и гомеопатию.
