Экономика традиционного общества не обеспечивала массового материального благополучия. Человек, сообразно с божьим заветом, был обречен на то, чтобы в «поте лица добывать хлеб свой». Но вместе с тем независящее от внешней конъюнктуры национальное хозяйствование обладало достаточной степенью устойчивости. Торговые взаимоотношения с миром не переходили порога, за которым бы начиналась зависимость от него. Нерефлективным образом устанавливался цивилизационный оптимум автаркийности.
В противоположность условной традиционалисткой автаркии модерн настаивает на международном разделении труда. Начался процесс экономической специализации народов. Производительность трудовой деятельности при этом, безусловно, возросла, но национальная безопасность существенно уменьшилась. Едва ли не любое государство может быть теперь обрушено без применения военной силы, а лишь посредством использования экономических механизмов.
Предупреждением человечеству стала демонстрация возможных последствий такого обвала во время кризиса 1929 г. Только в США за короткое время после фиаско Нью-Йоркской фондовой биржи было закрыто сто тысяч предприятий. Потрясений удалось тогда избежать только экономике СССР, имевшей сравнительно высокий уровень самодостаточности.[467]
Но современная мировая экономика в этом отношении значительно менее устойчива. С принятием в 1978 г. кингстонской модели не опирающихся на золотое обеспечение валют мир вступил в стадию экономического постмодерна.
Все большей популярностью в современном общественном дискурсе пользуется предсказание мирового экономического краха.
Реализация принципов Вашингтонского консенсуса представляет собой вызов для всей мирохозяйственной системы. Многими аналитиками отмечается высокая неустойчивость заложенной Кингстонским соглашением о плавающих курсах валют современной экономической модели. Еще в 1971 г. Л. Ларуш предостерегал, что попытки отказа от Бреттон – Вудской системы и отрыв валют от золотого эквивалента могут привести к неконтролируемому росту фиктивного капитала, который в конечном итоге способен похоронить под собой реальные экономические сектора («физическую экономику»).[468]
Вопрос - состоится ли в ближайшей перспективе крах американского доллара составляет едва ли не главный предмет мировой экономической прогностики. О том, что падение курса доллара обернется катастрофой для экономики всего мира, не приходится говорить. До сих пор он остается ведущей мировой резервной валютой. Именно в долларах, как известно, хранится, например, около половины запасов суверенных фондов РФ. При обрушении долларового курса соответственно упадет и стоимость российских активов. «Долларовая система, - пророчествует Л. Ларуш, - напоминает большой пузырь, который вот-вот лопнет. Если иглой тронуть такой «шарик», то произойдет взрыв страшной разрушительной силы…».[469]
Фиктивная экономика отражает также тенденцию нравственной деградации. Модерн попытался упразднить вышеупоминаемую заповедь о труде. Снимается религиозный запрет со спекулятивной деятельности. На почве виртуализации экономики формируется феномен трудовой имитации. Причем, именно страны имитаторы оказались в современном мире наиболее преуспевающими в социально-материальном плане. Нет сомнения в том, что существование описанного фантома имеет временные ограничители.
Иллюзии «сервисного общества»
Многие прогнозы предсказывают, что китайская экономика обгонит в ближайшее десятилетие американскую (рис.2.2.9). В действительности она ее уже обогнала. 83 % в структуре валового продукта в США составляют услуги и фиктивный капитал. При обоюдном вычете из ВВП доли, связанной со сферой сервиса, Китай окажется выше в мировой экономической иерархии, чем Соединенные Штаты.[470]
Рис.2.2.9. Сравнение ВВП США и КНР по отраслям производства
При кажущейся экономической мощи современный Запад в случае оказания ему серьезного геополитического противодействия будет крайне уязвим. «Сервисная революция» явилась прямым следствием «деиндустриализации» западной экономики, перемещения товарного производства в страны третьего мира. При реализации сценария глобального политического потрясения, актуализации противоречий «постиндустриального общества» с реальными производителями материальных благ сложившаяся система международного разделения труда грозит для сервисного Запада, оставшегося без собственной промышленной базы, большими проблемами.[471]
Спецификой современного развития мировой экономики является перенос инфраструктур производящего хозяйства в «третий мир». Существующий уровень заработной платы азиатских и латиноамериканских рабочих делает более выгодным размещение индустриального производства в Азии или Латинской Америке, чем в Северной Америке или Европе. Издержки посредством сэкономленной части оплаты труда оказываются при таком перемещении существенно ниже. В результате реальное товарное производство на Западе стремительно сокращается. Парадигма современной экспортной реструктуризации промышленности не распространяется лишь на уникальные технологии, как, например, по-прежнему производимую в географических пределах США американскую аэрокосмическую и военную продукцию. Стандартные же, не составляющие эксклюзив конвейерного производства, товары более выгодно производить не в Нью-Йорке, а скажем, в Куала–Лумпур, где и осуществляется в настоящее время выпуск едва ли не половины реализуемых на мировом рынке микросхем. Высвобождаемые из сферы товарного производства западные индустриальные рабочие переквалифицируются в работников непроизводственных отраслей. Вместо американца, переквалифицировавшегося в брокера, у конвейерного станка встал малазиец. Высокий уровень развития сервиса на Западе является фактором, уменьшающим устойчивость западной цивилизации[472].
