Принятие на себя ответственности

Неправильная интерпретация не единственная причина невмешательства, вызываемая эффектом очевидца. Даже тогда, когда «грабителем» выступал четырнадцатилетний юноша в поношенной одежде, когда кто-то по очереди вскрывал две соседние машины или когда зеваки видели, что в машину садится совершенно другой человек, а не тот, кто из нее недавно вышел, со стороны нью-йоркцев, как сообщают Такушьян и Бодингер, не последовало никакого вмешательства в происходящее. А что можно сказать относительно тех случаев, когда чрезвычайная ситуация очевидна? Те, кто видел и слышал, как Китти Дженовезе умоляла помочь ей, правильно интерпретировали случившееся, но свет и силуэты людей в соседних окнах подсказали им, что и другие также видят то, что происходит. Это охладило желание предпринимать какие-то шаги.

Некоторые из нас видели, как совершается убийство. Но все мы медлили и не спешили на помощь, когда рядом присутствовали другие. Проезжая мимо автолюбителя, оказавшегося в затруднительном положении, мы скорее окажем помощь тому, кого увидим на сельской дороге, а не на шоссе. Чтобы понять причину бездействия очевидцев в явно критической ситуации, Дарли и Латане (1968) воспроизвели драму Дженовезе. Они разместили людей в отдельных комнатах, откуда участники эксперимента могли бы слышать крики пострадавшей о помощи. Воспроизводя ситуацию, Дарли и Латане попросили студентов Нью-Йоркского университета воспользоваться внутренней громкоговорящей связью между лабораториями и обсудить по интеркому свои проблемы, возникшие в университетской жизни. Они обещали студентам, что никто ничего не узнает и за ними подглядывать не будут. Во время дискуссии выступающие говорили по очереди. Неожиданно включив свой микрофон, в разговор вмешался экспериментатор, который с необычайной настойчивостью, с трудом выговаривая слова, стал умолять оказать ему помощь, поскольку у него приступ и ему очень плохо.

Из тех, кто считал, что, кроме них, никто этого не слышит, 85% покинули свои помещения и бросились звать на помощь. Из тех же, кто считал, что крики пострадавшего слышали еще четыре человека, только 31% отправились за помощью. А кто никак не отреагировал на происшедшее, были они апатичны и безразличны? Когда экспериментатор пришел сообщить об окончании эксперимента, он не смог найти ответа на этот вопрос. Большинство участников сразу же выразили обеспокоенность. У многих дрожали руки и вспотели ладони. Они были уверены, что произошло что-то чрезвычайное, но не знали, что делать.

После проведения всех этих экспериментов Латане и Дарли попросили их участников ответить на вопрос: повлияло ли присутствие других на их действия? Мы знаем, что наличие других людей оказывает самое драматическое влияние. И тем не менее почти все участники экспериментов отрицали это влияние. Каков был их типичный ответ? «Я знал о присутствии других, но, даже если бы их не было, я поступил бы точно так же». Этот ответ подтверждает известное правило: мы зачастую не знаем, почему мы делаем то, что мы делаем. Вот почему эксперименты, подобные описанным выше, являются такими убедительными. Исследования поведения очевидцев, остающихся в стороне при действительно чрезвычайных обстоятельствах, не вполне прояснили действие эффекта очевидца.

Последующие эксперименты выявили ситуации, когда присутствие других не удерживает людей от оказания помощи. Ирвинг Пильявин с коллегами

i ■ Часть III. Социальные отношения

(1969) инсценировал критическую ситуацию в своеобразной лаборатории на колесах. Участниками экспериментов стали 4450 пассажиров нью-йоркского метро, которые понятия не имели о том, что происходит. В каждой из 103 ситуаций некий человек входил в различные вагоны метро и становился прямо в центре, у поручня. Как только поезд отправлялся со станции, этот человек начинал покачиваться, а затем падал. Когда у пострадавшего в руке была палка, ему почти сразу же предлагали помощь несколько человек. Даже когда у него в руке была бутылка, а от него несло алкоголем, ему часто предлагали помощь, причем помощь была особенно быстрой, когда рядом оказывались несколько мужчин. Почему? Может быть, присутствие других пассажиров давало чувство безопасности тем, кто оказывал помощь? Или, может быть, потому, что ситуация была недвусмысленной? (Пассажиры не могли не понять, что происходит.)

Чтобы выяснить это, Линда Соломон, Генри Соломон и Рональд Стоун (Linda Solomon, Henry Solomon & Ronald Stone, 1978) провели эксперименты, во время которых нью-йоркцы не только видели, но и слышали людей в состоянии дистресса, как это было в эксперименте, проводившемся в метро, или же только слышали, как в эксперименте с женщиной, испытывавшей боль (когда ситуация оставляет больше возможностей для различных интерпретаций). Когда причины возникшей ситуации не вызывали сомнений, люди, даже если они были не одни, приходили на помощь, правда чуть-чуть позже тех, кто был единственным очевидцем происходящего. В то же время, когда ситуация характеризовалась неопределенностью, те, кто был в группах, в отличие от свидетелей-одиночек, значительно меньше спешили приходить на помощь.

Нью-йоркцы, как и жители других городов, редко оказываются в общественных местах в одиночестве, чем и объясняется, почему горожане менее отзывчивы, чем жители сельской местности. «Усталость от сочувствия» и «сенсорная перегрузка» от столкновения с таким большим количеством людей, нуждающихся в помощи, еще больше удерживают жителей больших городов от оказания помощи. Это объясняет поведение тысяч жителей 36 городов, к которым обратились за помощью Роберт Левайн и его сотрудники (Robert LeVine & others, 1994), инсценировавшие различные ситуации: «незамеченное» падение авторучки, просьба разменять банкноту, имитация поведения слепого, которому необходимо перейти дорогу, и т.п. Чем город больше по размерам и по численности населения, тем меньше желающих прийти на помощь.

Во время эксперимента в метро пассажиры сидели лицом друг к другу и могли видеть обеспокоенность на лицах других. Чтобы выяснить, какой эффект оказывает зрительная взаимосвязь, Дарли, Аллан Тегер и Лоренс Льюис (Darley, Allan Teger & Lawrence Lewis, 1973) предлагали испытуемым работать, сидя лицом к лицу или спиной к спине. Во время эксперимента участвующие в нем слышали, как в соседней комнате раздавался грохот и металлические экраны падали на работавшего там человека. В отличие от одиночек, которые почти всегда предлагали помощь, люди, работавшие парами, спиной к спине, почти никогда не реагировали. Те же, кто работал лицом к лицу, по выражению лица своего напарника видели, что тот обратил внимание на происшедшее. Естественно, это приводило к тому, что оба человека решали, что ситуация не терпит отлагательства и необходимо вмешаться, то есть такие пары, по существу, в своем желании оказать помощь поступали так же, как и люди, работавшие в одиночестве.

Глава 14. Альтруизм: помощь другим ■ от

И наконец, во всех тех экспериментах, которые мы сейчас обсуждали, действовали незнакомые друг другу люди. А представьте себе, что в одной из подобных ситуаций вы столкнулись с группой друзей. Скажется ли ваше знакомство с кем-то из очевидцев происходящего на разрешении ситуации? Эксперименты, проведенные в двух израильских городах и в Иллинойсском университете города Чикаго дали однозначный утвердительный ответ (Rutkowski & others, 1983; Yinon & others, 1982). Сплоченные группы менее сдержаны в оказании помощи, чем отдельные индивиды. Итак, подводим итог: присутствие других людей удерживает от оказания помощи, если причины чрезвычайной ситуации не ясны и если остальные присутствующие являются совершенно посторонними людьми, которые не в состоянии сразу же понять, чего следует ждать от других.

Эти эксперименты вновь подняли вопрос об исследовательской этике. Этично ли заставлять сотни пассажиров метро смотреть, как кто-то падает без сознания? Этично ли поступили исследователи, когда, прервав разговор студентов по интеркому, разыграли сцену с приступом у экспериментатора и вынудили людей решать, стоит ли им прекратить разговор и откликнуться на ситуацию? Стали бы вы возражать против участия в подобном эксперименте? Обратите внимание, что было бы невозможно получить ваше «письменное согласие», в противном случае пришлось бы разрушить весь эксперимент.

В защиту экспериментаторов можно сказать, что они всегда проявляли осторожность, опрашивая участников эксперимента после его проведения. Объяснив суть эксперимента с приступом, наверное самый неприятный опыт из всех, экспериментатор попросил участников опыта ответить на вопросы. Абсолютно все заявили, что поверили в подлинность ситуации и желают принимать участие в подобных экспериментах в будущем. Ни один из участников не сказал, что сердит на экспериментатора. Другие исследователи также сообщают о том, что подавляющее большинство участников подобных экспериментов впоследствии заявляли, что считают свое участие в них не только полезным, но и этически оправданным (Schwartz & Gottlieb, 1981). В экспериментах, проводившихся в реальных условиях, таких как эксперименты в вагоне метро, если «пострадавшему» не оказывалась помощь, то это делал его «сообщник», как бы убеждая очевидцев происшедшего, что и с такой ситуацией можно справиться.

Помните, что социальный психолог имеет обязательства двоякого рода: с одной стороны, он должен защищать участников экспериментов, а с другой — увеличивать человеческое благополучие путем выяснения того, что же оказывает влияние на человеческое поведение. Подобные исследования могут научить нас настороженно относиться к нежелательному влиянию и умело использовать полезное влияние. Этический принцип, таким образом, выступает в следующем виде: защитив благополучие участников экспериментов, социальные психологи выполняют свои обязательства перед обществом, проводя подобные исследования.