Элегантный скачок через океан

В этот момент монтажные ножницы Макавеева элегантно переносят нас за океан, и мы оказываемся на знаменитой, ослепительной и веселой на вид 42-й улице Нью-Йорка, наполненной яркой мигающей кинорекламой.

По улице идут две девушки, или парень и девушка, или два женоподобных парня, в зависимости от того, как посмотреть. Рита и Джеки едят мороженое на ходу под ровный гул фонограммы со слащавыми голосами дикторов радио, рекламирующих восхитительные предметы роскоши.

О, это действительно страна мечты или так кажется бесчисленным европейцам, азиатам, африканцам, южноамериканцам, которые никогда не видели ее сами. Это заблуждение разделяют также многие американцы. Титры фильма вспыхивают на заднем плане и врезаются в наше сознание; кажется, они говорят нам о нежной любви и пылкой страсти, которые несомненно должны существовать между двумя людьми, идущими перед нами. По правде говоря, Джеки — довольно-таки здоровенная цыпочка, но не без определенного неуклюжего шарма. Они едят мороженое, время от времени облизывая эскимо друг друга.

Джеки в комнате. Она расскажет о себе поподробнее.

Джеки. Эрик сделал мне предложение. Я сказала: «Да»... потому что Эрик особенный человек, и он считает, что я тоже особенный человек. Я сказала: «Да»... потому что не хочу прожить свою жизнь, будучи человеком, которому никогда не делали предложение.

Перед Линкольн-центром Тули, морской пехотинец, марширует, как гвардеец.

Джеки. Эрик для меня, как... стопроцентный американец... это Эрик... даже, знаете, он необычный... он, как американский герой!

Тули на посту. Двое черных полицейских приближаются к камере.

 

Дома

На переднем плане — пара ягодиц, движущихся вверх и вниз, пара мужских ягодиц, обхваченных игривыми женскими ножками. Совершенно очевидно, что люди занимаются любовью на тахте. На заднем плане мы видим Милену. Милена возвращается домой, открывает дверь, не подозревая о том, что происходит в квартире. Она все еще раскрасневшаяся после встречи с бывшим любовником.

Милена. Положение женщины в обществе еще не решено. Радмилович! Это наглядный пример деградации пролетариата! Это моя трагедия! Несчастная я женщина, я испила свою горькую чашу до дна! Никогда больше не позволю никакому мужчине топтать меня!

В кадре — коридор. Раздеваясь, она не замечает на вешалке военную форму. Она входит в гостиную, и перед ее взором открывается любовная сцена. Но она тактична.

Милена. О,я вижу, у нас тут общество.

Крупный план Ягоды в объятиях.

Ягода. Это товарищ Люба. Он пришел немного отдохнуть. Он еще даже не допил свой чай. Всегда готовы наши вооруженные силы! О, народная армия!

В то время, как тактичная Милена уходит в кухню, оставив их одних, живая и проникающая в душу мелодия флейты Микана Обрадовича перерастает в бешеный мотив народного танца. Пока Ягода и Люба продолжают свое занятие, граничащее с акробатическим этюдом, камера скользит к фотографии Райха на стене. Улыбающийся Райх наблюдает за сценой с явным одобрением.

На кухне Милена курит сигару (размер «Че Гевара») и читает «Коммунист».

Заголовок в газете: «Как Карл Маркс влюбился».

В гостиной любовники поменяли позу. Из соответствующего сидячего положения Ягода дает объяснение.

Ягода. Военнослужащий не занимался этим шесть месяцев.

Веселая флейта продолжает и продолжает свою дикую мелодию.