Глава 14. Философия революционно-демократического движения 2 страница

Он пишет, что природа, материя, «вещественность» обладает внутренней ак­тивностью. «Обыкновенно, приступая к природе, ее свинчивают в ее материаль­ности, ей говорят, как некогда Иисус Навин сказал солнцу: "Стой! Будь мертвым субстратом, пока я разберу тебя"; но природу остановить нельзя: она процесс, она течение, перелив, движение». Вещество «носит само в себе отвращение от тупого, бессмысленного страдания, покоя; оно разъедает себя, так сказать, бродит». Мате­рия «есть процесс, есть взаимодействие, борьба бытия и небытия, есть Werden, ве­щество-субстрат, деятельная форма».

Исторический процесс природы венчается человеком. «Мы привыкли челове­ческий мир отделять каменной стеной от мира природы; это несправедливо: в дей­ствительности вообще нет никаких строго проведенных межей и граней, к великой горести всех систематиков». Поскольку человек — продукт природы, постольку «сознание вовсе не постороннее для природы, а высшая степень ее развития»; «ис­тория мышления — продолжение истории природы». Рассматривая сознание как результат развития природы, Герцен соотносит психический мир с физиологиче­ской природой человека и на этом останавливается.

Понимание человеческого сознания как продукта развития природы привело Герцена к выводу о познаваемости мира и объективности знания. Вред агности­цизма в том, что он приводит к отрицанию активного отношения человека к миру и возможности воздействия человека на ход событий в природе и общественной жизни.

Начальный акт познания — опыт, чувственное познание. Разделяя в целом концепцию сенсуализма, Герцен, однако, видит ее недостаток в том, что в ней опыт рассматривается лишь как воздействие внешнего мира, при котором само сознание является пассивным, воспринимающим, лишь комбинирующим резуль­таты наблюдений. Герцен понимает опыт как взаимодействие сознания и предме­та. Активность — необходимое, внутреннее свойство сознания.

Герцен утверждает необходимость единства опыта и умозрения. «Опыт и умо­зрение — две необходимые, истинные, действительные степени одного и того же знания; спекуляция — больше ничего, как высшая, развитая эмпирия; взятые в противоположности, исключительно и отвлеченно, они так же не приведут к делу, как анализ без синтеза или синтез без анализа. Правильно развиваясь, эмпирия непременно должна перейти в спекуляцию, и только то умозрение не будет пус­тым идеализмом, которое основано на опыте».

Процесс познания — не простая последовательность, где первой ступенью яв­ляется живое восприятие, а лишь затем следует разум. Познанию свойственно сложное взаимодействие чувствительного и логического как на уровне живого со­зерцания, так и на уровне разума.

Понятия и категории разума — теоретическое выражение законов, связей и от­ношений объективного мира. Герцен рассматривает проблему исторического и логического в познании. В логическом развитии идей человек отвлекается от част­ностей и отклонений исторического развития познания, опускает случайное, схва­тывает главное, закономерное; значит, логическое и историческое совпадают по содержанию, отличаясь по форме. Герцен выступает против преувеличения значимости логического. «Не зная эмбриологии науки, не зная судеб ее, трудно по­нять ее современное состояние; логическое развитие не передает с той жизненно­стью и очевидностью положения науки, как история. Логика на все смотрит с точки зрения вечности, оттого все относительное и историческое теряется в ней. Логика, раскрывая нелепость, думает, что она сняла ее; история знает, какими крепкими корнями нелепость прирастает к земле, и она одна может ясно раскрыть состояние современной борьбы».

Герцен говорит о противоречии между стремлением к абсолютному знанию и ограниченностью познавательных возможностей в каждый исторический период. Абсолютная истина складывается из относительных. Во всяком относительном знании содержится доля знания безусловного и абсолютно истинного. Герцен вы­ступает против догматизма и скептицизма. «Скептицизм — естественное послед­ствие догматизма; догматизм вызывает его на себя; скептицизм — реакция. Фило­софский догматизм, как все косное, твердое, успокоившееся в довольстве собою, противен вечно деятельной, стремящейся натуре человека».

Герцен отвергает субъективные критерии истины. «Истина должна доказы­ваться не одним мышлением, а мышлением и бытием». Мысль о предмете являет­ся истинной только тогда, когда она является «истиною предмета». «Критериум только и можно найти в мышлении, но в мышлении, освобожденном от личного характера».

Большое внимание Герцен уделяет проблеме метода научного мышления. Таким методом должен быть диалектический метод. С точки зрения этого метода мир — и природу, и общественную жизнь — следует рассматривать как процесс. В этом процессе «побежденное и старое не тотчас сходят в могилу; долговечность и упорность отходящего основаны на внутренней хранительной силе всего суще­го; ею защищается донельзя все однажды призванное к жизни; всемирная эконо­мия не позволяет ничему сущему сойти в могилу прежде истощения всех сил».

Диалектический метод предполагает рассмотрение предметов и явлений в их целостности, в единстве всех, часто противоположных, проявлений, их переходе друг в друга. «Природа на каждом шагу учит нас понимать противоположности в сочетании: разве у ней бесконечное отделено от конечного, вечное от временного, единство от разнообразия?»

Рассудочное, метафизическое мышление оперирует односторонними, застыв­шими категориями. Вместо этого необходимо раскрывать диалектическую связь категорий, и прежде всего связь явления и сущности. Их метафизический разрыв служит источником агностицизма и тормозит развитие науки. В реальной дейст­вительности сущность и явление, внутреннее и внешнее неразрывны. «Внешнее есть обнаруженное внутреннее, а внутреннее потому внутреннее, что имеет свое внешнее». Категории формы и содержания, возможности и действительности свя­заны и переходят друг в друга.

Герцен неоднократно подчеркивал, что познание — не самоцель, а средство для изменения жизни: человек не может отказаться от участия в «человеческом дея­нии», совершающемся около него, и должен действовать на своем месте и в своем времени. В обществе постоянно возникает что-то новое, идет борьба нового со ста­рым. Революционное значение диалектики Герцен видел в том, что она оправды­вает и обосновывает борьбу прогрессивных сил против реакции и вооружает уве­ренность в конечной победе этих сил.

Мышление так же естественно, как протяжение, так же степень развития, как механизм, химизм, органика, только высшая. А. И. Герцен

В «Письма об изучении природы» Герцен включает оригинальный очерк исто­рии философии (включая немецкую классическую философию). В ряде других работ он дает глубокие и оригинальные оценки философии Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха, Шопенгауэра, позитивистов, вульгарных материали­стов. Самого Герцена можно считать материалистом, но лишь с определенными оговорками. Дело в том, что сам Герцен под материализмом понимал метафизиче­ский материализм, с которым он (как, впрочем, и с идеа­лизмом) был не согласен. Вот примечательная мысль: «Идеализм стремится уничтожить вещественное бытие, принять его за мертвое, за призрак, за ложь, за ничто... Идеализм видел и признавал одно всеобщее, родовое, сущ­ность, разум человеческий, отрешенный от всего челове­ческого; материализм, точно так же односторонний, шел прямо на уничтожение всего невещественного, отрицал все­общее, видел в мысли отделение мозга, в эмпирии единый источник знаний, а истину признавал в одних частностях, в одних вещах, осязае­мых и зримых; для него был разумный человек, но не было ни разума, ни челове­чества».

Герцен считает, что истинная философия должна рассматривать природу в ее целостности, включая и сознание: «Природа, понимаемая помимо сознания, — туловище, недоросль, ребенок, не дошедший до обладания всеми органами, потому что они не все готовы. Человеческое сознание без природы, без тела — мысль, не имеющая мозга, который бы думал ее, ни предмета, который бы возбудил ее». Но при этом Герцен вовсе не приписывает сознанию какую-то сверхъестествен­ную природу.

После 1840-х гг. Герцен основное внимание уделяет социологическим и поли­тическим вопросам. В общесоциологическом плане источник развития общества он видит в совершенствовании знаний и просвещении народа. Но в последующем эта идея претерпевает изменения. Герцен говорит о том, что «экономический вопрос» — организация производства и распределения — главный вопрос общест­венного устройства, и от его решения зависят все другие стороны жизни обществ. Уже в 1843 г. он пишет: «Изменение права собственности, коммунальная жизнь, организация работ — вопросы, занимающие всех, видящих далее носа, нелепость случайного и нелепого распределения такого важного орудия, как богатство, неле­пость гражданского порядка, приносящего на жертву огромное большинство, не­возможность равенства при таком устройстве — все это стало очевидно». В то же время Герцен указывает на то, что именно неравенство создало возможности для развития общества. «Рабство — первый шаг к цивилизации. Для развития надобно, чтоб одним было гораздо лучше, а другим гораздо хуже; тогда те, которым лучше, могут идти вперед за счет жизни остальных».

Герцен говорил о многообразии путей и форм развития общества. История способна «действовать все возможности», но при этом существует некоторая ис­торическая необходимость, некоторое единство исторического процесса, связи меж­ду народами, передача ими друг другу ценностей культуры. Герцен выступал про­тив телеологии. Он считал, что ни в природе, ни в обществе нет никакого заранее составленного плана, и поэтому не следует ориентироваться на какие-то конечные цели, нужно ориентироваться на «повседневное бытие человека» и не приносить настоящее в жертву каким бы то ни было целям. Нельзя приносить настоящее по­коление в жертву будущему во имя каких-то «священных или прогрессивных це­лей».

Герцен признает, что существует некоторая историческая необходимость, од­нако человек «вовсе не теряется от этого». Герцен говорит о том, что, даже действуя в рамках исторической необходимости, человек ведет себя и должен вести как свободная личность. «Если бы я не боялся старого философского языка, я повторил бы, что история является не чем иным, как развитием свободы в необходимость».

Современное общество нуждается в переустройстве. Герцен и Огарев были наиболее последовательными и глубокими критиками капитализма. Они отверга­ли его социально-экономи-ческие основы — частную собственность на средства производства и весь образ жизни, который они называли буржуазным мещанством. Герцен стремился выработать такую теорию, которая обосновала бы истори­ческую необходимость социалистического преобразования общества и указала пу­ти, ведущие к нему. Герцен воспринял социалистический идеал от сенсимонистов. Он был уверен в торжестве социализма, поскольку к нему ведет закономерно про­текающий исторический процесс.

Герцен связывает социализм с установлением общественной собственности. Необходимо «общественное управление собственностями и капиталами, артельное житье, организация работ и возмездий и право собственности, поставленное на иных началах. Не совершенное уничтожение личной собственности, а такая инвестура обществом, которая дает право "общих мер, направлений"». Установление общественной собственности создаст возможность для разумного сочетания интересов личности и общества.

Как соединить идеи социализма, выработанные передовыми мыслителями, с на­родным движением? В этом отношении Герцен проявляет определенный скепти­цизм. Он указывает на то, что теоретики и массы говорят на разных языках. Массы, из-за нищеты лишенные возможности пробиваться к вершинам культуры, не поймут теоретиков. Массы ведет «инстинкт»; «понимание», «больше страстное и художественное, нежели логическое». Нужно сделать социализм понятным массам.

Уезжая из России, Герцен верил в демократический потенциал Европы, кото­рая, осуществив социалистический переворот, сможет дать толчок русской рево­люции. Но революция 1848 г. во Франции, очевидцем которой стал Герцен, закон­чилась победой буржуазии и расстрелом рабочих в июньские дни. Им овладели пессимистические настроения; он говорит о дряхлости старой Европы, о ее неспособности к дальнейшему историческому прогрессу. Начиная с 50-х гг. надежды на будущее человечества Герцен связывает с Россией. Он развивает теорию «русского социализма».

Путь к социализму в России. Поскольку элементы уклада общественной жизни, характер традиций у различных народов различны, не может быть одной общей формы осуществления социалистического идеала. Россия еще не завершила цикл капиталистического развития, и у нее есть возможность перейти к социализму, минуя капитализм. В России есть реальный зародыш будущего социалистического устройства — сельская община, построенная на принципах общественного вла­дения землей, уравнительных разделов земли между членами общины и выборно­го самоуправления. Община на селе, артель в промышленности — вот, по мнению Герцена, задатки социализма. Кроме того, в России нет вековых традиций государственной централизации; военно-бюрокра-тическая организация государства не имеет корней в народной жизни, она навязана народу сверху и противополож­на «народному» принципу общественного самоуправления. Поэтому ее ломка мо­жет произойти легче и безболезненнее, чем, например, в Европе.

Герцен подчеркивал, что сельская община — лишь зародыш будущего социа­листического устройства. Ее слабая сторона состоит в том, что в ней не развита свобода личности. Развить свободу личности, укрепив в то же время принцип об­щинного землевладения — в этом, по мнению Герцена, одна из основных задач превращения общины из зародыша социализма в подлинно социалистическую организацию.

В программу социалистического развития России Герцен включает: освобождение крестьян с землей, сохранение и укрепление сельской общины, организа­цию артелей в промышленности, распространение принципа общественного са­моуправления на все государственное устройство снизу доверху. Как перейти к социализму? «Мысль о перевороте без кровавых средств нам дорога. Но если обстоятельства сделают мирный путь развития невозможным, не следует отступать перед насильственным переворотом».

В отличие от Бакунина, Герцен признавал большую роль государства. В задачу революции входит овладение государственной властью, которая должна быть ис­пользована для завершения революционного переворота. Государство — та сила, которая может осуществить социальные преобразования в интересах народа. Само по себе государство — считает Герцен — нейтрально. «Государство не имеет собст­венного определенного содержания — оно служит одинаково реакции и револю­ции, тому, с чьей стороны сила».

Но социализм — не конец общественного развития. «Социализм разовьется во всех фазах своих до крайних последствий, до нелепостей. Тогда снова вырвется из титанической груди революционного меньшинства крик отрицания и снова нач­нется смертная борьба, в которой социализм займет место нынешнего консерва­тизма и будет побежден грядущей неизвестной нам революцией».

В этике Герцен проповедует гуманизм, уважение к достоинству человеческой личности, стремление к такому изменению общественной жизни, которое сделало бы возможным свободное и всестороннее развитие человека. Он выступает про­тив аскетической морали, против подавления естественных чувств и стремлений, критикует религиозную мораль. Нравственность, господствующая в буржуазном мире, — это «нравственность почитания властей и собственности; все остальное — фиоритуры, орнаменты, декорации, сентиментализм и риторика». В обществен­ных отношениях есть два полюса — эгоизм и братство. «Истинное значение этики заключается не в том, чтобы изгонять эгоизм — братство никогда не поглотит его, а в том, чтобы найти возможность соединения этих двух великих элементов чело­веческой жизни в гармонию, где они могли бы помогать друг другу, вместо того чтобы терзать друг друга, как это делается в христианском мире». Герцен считал, что «русский социализм, решая вопрос социальный, одновременно разрешит и во­прос этический».

В заключение отметим, что Герцен был одним из видных идеологов западничества и язвительно критиковал славянофилов. В письмах к Самарину он указывает на центральный пункт разногласий: «Для вас русский народ преимущественно народ православный, т. е. наиболее христианский, приближающийся к веси небесной. Для нас русский народ, преимущественно социальный, т. е. наиболее близ­кий к осуществлению одной стороны того экономического устройства, той зем­ной веси, к которой стремятся все социальные учения».

Николай Платонович Огарев (1813-1877) родился в семье крупнопоместного дворянина в Петербурге; он учился в Московском университете; с юных лет дру­жил с Герценом. В 1833 г. Огарев был отдан под тайный надзор полиции, в 1834 г. — арестован и сослан в Пензенскую губернию. В 1856 г. уехал за границу, где вместе с Герценом работал в Вольной русской типографии. Когда Огарев отказался возвратиться в Россию, Сенат лишил его всех прав состояния и навечно изгнал из отечества.

Огарев проявлял большой интерес к проблемам философии истории. В начале своего философского пути он придерживался идеалистических взглядов, допус­кал существование абсолютного начала, из которого пытался вывести реальный мир. Пережив период увлечения творчеством Гегеля, под влиянием философии Фейербаха он переходит к материалистическим воззрениям, изучает естествознание, критикует склонность естествоиспытателей к эмпиризму. Огарев мечтал со­здать единую философскую систему, но не осуществил своей мечты (за что Гер­цен упрекал его в лени).

По мнению Огарева, существуют две противоположные философские систе­мы — метафизическая и положительная философия. «"Метафизика"... принимает за философское основание предполагаемые ею мысли, идеи, предшествующие фак­там, и группирует факты сообразно им, между тем как положительное понимание из существующих фактов выводит общий закон их существования, который и есть уяснение, решение философского вопроса».

В своих взглядах Огарев исходит из того, что мир не создан, его бытие есть про­цесс. Началом, основой мира является материя. У бесконечного множества отлич­ных друг от друга предметов есть одно, присущее всем без исключения и объеди­няющее всех свойство — свойство вещественности. «Разоблачая природу, т. е. восходя от многообразия к единству, мы, наконец, натыкаемся на одну всеобщ­ность, свойственную всему сущему: вещество, которое мы признаем, потому что оно непроницаемо. Непроницаемое в природе мы называем веществом».

Первое, что следует из признания материи, это то, что она протяженна и, стало быть, занимает определенное место. Отсюда произошло понятие «пространство». Пространство есть отношение вещи к занимаемому ею месту. Огарев считал, что нелогично допускать в вещественном мире пустоту; более логично признать бес­конечную делимость и различные степени плотности вещества. Движение мате­рии — объективный факт. «Покоя в бесконечном пространстве быть не может; и то, что мы называем косностью в природе, есть только относительное равнове­сие».

Огарев приходит к выводу, что в природе и человеческом обществе царит диа­лектика. В действительности не существует неподвижных противоположностей: сущности и явления, причины и действия, тождества и различия и т. д.; все проти­воположности переходят друг в друга.

Материальный мир есть единственный и объективный источник всех мыслей, знаний человека. Отражение мыслящим мозгом мира, наблюдения, группировки, классификация фактов, выявление причин и следствий, определение закономер­ностей бытия и развития фактов — в этом сущность и ход познания. Огарев реши­тельно выступает против агностицизма:

И человеку есть призванье:

Все, все, что только есть,

Все в область ясную сознанья

Из жизни внешней перенесть.

Огарев указывал, что каждый вид философской теории строится на основе определенного метода. Существует мистический метод, который имеет две разно­видности: метод пророчества и метод отвлеченного построения. Пророчеством яв­ляется фантастическое предположение о том, что что-то непременно совершится в определенное время и определенным образом. Тут, говорит Огарев, за основание берется или отношение к несуществующему факту, или несуществующее отноше­ние к какому-нибудь факту, или не берется никакого основания. Отвлеченное по­строение есть принятие какой-нибудь вещи на веру и выведение из этой мысли ряда заключений, «которые из нее, может быть, и следуют, но сама мысль и эти заключения вовсе не обращают внимание на действительность вещей и их значение и могут с ними совершенно не совпадать».

Противоположностью мистического метода является метод положительного наблюдения, который тоже имеет две разновидности: метод эмпиризма и метод вывода. Эмпиризм требует наблюдения фактов, но ограничивается их описанием. Вывод же раскрывает связь между фактами, является заключением, следующим за рядом исследований, наблюдений определенных данных. Огарев признает под­линно научным только метод вывода. «Простое записывание фактов может быть каталогом, летописью, но не есть наука; только объяснение законности, методы развития явлений известного порядка, составляет теорию, т. е. науку». Идеальный вид положительного вывода — математический метод.

Огарев считает, что «наука существует только одна — и совершенно не догма­тическая, т. е. история, история природы и отдел ее — история человечества». Социология должна быть результатом положительных исследований общества.

Обычно философия истории стремится подвести все развитие под закон цели, будто бы предустановленной сверхъестественной силой. Огарев с этим не согла­сен. Изменения в общественной жизни вызываются экономическими потребно­стями. «Наука общественного устройства все больше и больше приходит к необ­ходимости принять за свое средоточие экономические отношения общества».

Человек живет, ест, пьет и т. д. Труд, практическая деятельность нужны для то­го, чтобы обеспечить себя средствами, необходимыми для поддержания своего су­ществования. В этом непрерывном процессе практической деятельности заключа­ется сущность истории. Но не нужно упускать из виду другое явление — борьбу людей друг с другом за лучшее устройство своей жизни. Людям присуща склон­ность к накоплению, наживе, обогащению. Отсюда вытекает стремление получше устроить свою жизнь за счет других, тенденция к господству и эксплуатации.

Огарев указывал на то, что все общества, от древнегреческого до современного, были сословными, классовыми. Главным пороком общества в Западной Европе и России он считал сословное деление и частную собственность. Вместе с Герценом Огарев приходит к идее социализма. Переход к социализму он связывал с победой крестьян над помещиками, с освобождением общины от вмешательства помещиков и правительственных чиновников.

Петрашевцы. В 40-е гг. в Петербурге, Москве, Казани, Ростове, Тамбове и Ревеле возникли группы революционных демократов. Группа интеллигенции, объеди­нившаяся вокруг М. В. Буташевича-Петрашевского своими взглядами отлича­лась и от западников, и от славянофилов. Она стремилась продолжить освободи­тельные традиции декабристов в новых условиях.

Кружок сформировался в 1845 г. В него входили дворяне и разночинцы. «Пятницы» посещали писатели М. Е. Салтыков-Щедрин, Ф. М. Достоевский, А. Н. Пле­щеев, экономисты В. А. Милютин, Ф. Л. Ястржембский, студенты А. В. Ханыков, П. Н. Филиппов, гвардейский офицер Н. А. Момбелли, чиновники Д. Д. Ашхарумов, А. П. Балосогло, помещик Н. А. Спешнев, сын декабриста Н. С. Кашкин, А. М. Унковский, Н. Я. Данилевский, Ап. А. Григорьев и др. Решающую роль в формировании мировоззрения членов кружка сыграли Белинский и Герцен.

В ночь с 22 на 23 апреля 1849 г. основная группа петрашевцев в количестве 34 человек была арестована и посажена в Петропавловскую крепость. К следст­вию было привлечено более 200 человек. Двадцать один подсудимый был приговорен к расстрелу (Петрашевский, Спешнев, Момбелли, Львов, Ястржембский, Филиппов, Толь, Пальм, Дуров, Достоевский и др.). Расстрел был заменен ссыл­кой на каторгу в сибирские рудники, в арестантские роты, в войска на Кавказе. Процесс петрашевцев был крупнейшим после восстания декабристов политиче­ским процессом в середине XIX в.

Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский (1821-1866) учился в Царскосельском лицее (1832-1840) и на юридическом факультете Петербургского университета. В философском плане он вначале был идеалистом. Но впоследствии Петрашевский пришел к выводу о полной зависимости «всех жизненных явлений в человеке от общих законов природы». Он считал, что все в природе «находится в тесной связи и взаимосвязи», «каждое существо следует считать результатом со­вокупного действия сил природы».

Петрашевский не раз высказывался в том смысле, что философия и социоло­гия не могут претендовать на научность, если они не опираются на естествозна­ние. А естествознание показывает, что вся природа — организм, каждое ее тело обладает жизненной силой и организацией, в каждом теле есть «нормальное со­стояние», «соответственно законам его природы».

В обществе организация и нормальное состояние имеют особое значение. Так, «нормально развитым человеком обыкновенно называют того, в котором все силы его природы, все страсти, гармонически развитые, являясь вполне свободно-дея­тельными, побуждая его к деятельности, непосредственно ведут его к исполнению его высокого предназначения». Но нормальное развитие человека «находится не только в связи, но и полной зависимости от нормального развития самого общест­ва». Отсюда следовало, что «преобразование общественного быта соответственно требованиям природы человека безусловно нужно». Именно на это указывает со­циализм.

Петрашевский называл себя одним «из старейших пропагандистов социализма» в России и считал это своей главной заслугой. Западноевропейская наука вырабо­тала идеал социалистического общества и указала общие пути и средства его осу­ществления. Теперь осталось применить «высшие формулы» к особенностям рос­сийской действительности. Вначале нужно широкое философское образование, выработка способности к самостоятельному мышлению, без чего нельзя научить­ся творчески применять теорию к фактам общественной жизни. Петрашевский полагал, что главной причиной порабощенности русского народа были религиоз­ные представления. Поэтому он выступает против религии, говорит о несовмести­мости науки и религии.

Петрашевцы издали коллективный труд «Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка» (издатель Н. С. Кириллов). В этом сло­варе был приведен очерк материалистического мировоззрения, идеализма, крити­ковалось религиозное мировоззрение, излагались современные взгляды на вопро­сы политики, этики, социологии.

В кружке Петрашевского были разные течения. Умеренные либералы (Унковский, Данилевский, Плещеев и др.) рассчитывали на мирные реформы с це­лью улучшения существующего строя. В философии они придерживались идеа­лизма, защищали религию. Петрашевский и его ближайшие друзья (Ханыков, Ашхарумов, Толль, Момбелли, Кашкин и др.) принимали идеал социалистиче­ского общества, но думали, что к социализму Россия придет через завоевание демократических свобод. Члены группы Спешнева (Филиппов, Тимковский, Го­ловинский, Черносвитов и др.) считали необходимым создание революционной организации, способной возглавить народное восстание. Спешнев был сторонни­ком национализации земли и обобществления сельского хозяйства и промышлен­ности, был убежден в готовности народа к революционному движению.

Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889) родился в Саратове в семье священника; учился в духовной семина­рии. Уже в юности Чернышевский удивлял сверстников своей начитанностью. Знал латинский, греческий, еврейский, фран­цузский, немецкий, польский и английский языки, изучал пер­сидский. После ухода из семинарии в 1846 г. Чернышевский принят на философский (впоследствии историко-филологи­ческий) факультет Петербургского университета. Помимо обязательной университетской программы Черны­шевский изучает современную русскую и западноевропей­скую литературу, историю, политическую экономию, фило­софию. Его особое внимание привлекают работы Белинского и Герцена. Общается с петрашевцами. За годы учебы (1 846-1850) окончательно формируется его мировоззрение как ма­териалиста, атеиста, республиканца-демократа, социалиста. После окончания университета в 1851-1853 гг. работает старшим преподавателем Саратовской гимназии. В 1853 г. женится и переезжает в Петербург. В январе 1 854 г. назначен учителем во второй кадетский корпус. После столкновения с одним из офи­церов по поводу методов преподавания подал в отставку. Обращается к литератур­ной деятельности, работает в журналах «Санкт-Петербургские ведомости», «Отече­ственные записки», «Современник». В 1 855 г. сдал магистерский экзамен и защитил диссертацию «Эстетические отношения искусства к действительности». Утвержден в степени магистра лишь 3,5 года спустя. Чернышевский становится идейным вождем разночинцев (в это время влиянием пользовались также аристократическая партия и либералы). 7 июля 1862 г. арестован (арестованы и Н. А. Серно-Соловьевич, Д. И. Писарев, чуть позже Н. В. Шелгунов и другие). В феврале 1864 г. приговорен се­натским судом к лишению всех прав, состояния, 14 годам каторжных работ и бес­срочному поселению в Сибири. Александр II наложил резолюцию: «Быть по сему, но с тем, чтобы срок каторжных работ был сокращен наполовину». 19 мая 1864 г. в Пе­тербурге, на Мытной площади состоялся обряд гражданской казни Чернышевского. В Сибири Чернышевский провел 19 лет. В 1883 г. его перевели из Сибири в Астра­хань, под надзор полиции. Незадолго до смерти ему было разрешено переехать в Са­ратов.