Глава 12. XVIII век. Становление философии как самостоятельной системы знания

Философские и социологические концепции «Ученой лружины Петра I». М. В. Ло­моносов. Онтология и метолология. Илеология «просвещенного абсолютизма». Национально-консервативное направление. Масонство в России. Пропаганда «истинного христианства», абсолютной монархии. Русское Просвещение. Философ­ская концепция Я. П. Козельского. Соииально-философские взгляды С. Е. Аесниц-кого, А. С. Аничкова, А. И. Фонвизина. А. Н. Радищев. Социально-политические взгляды — начало освободительного движения. Философский труд «О человеке, о его смертности и бессмертии». Специфика позиции в онтологии, гносеологии и этике.

 

Семнадцатым веком завершается русское Средневековье, восемнадцатый начинает Новое время в истории страны. На место Московской царской Руси приходит Петербургская императорская Россия. Реформы Петра I (1672-1725) конца XVII — начала XVIII в. затронули все стороны общественной жизни. Идет процесс укреп­ления абсолютизма и европеизации страны.

Перестраивается культура. Учреждаются специальные и общеобразователь­ные школы, молодых людей отправляют учиться за границу, приглашаются зару­бежные ученые и специалисты. В этом смысле интересной представляется позиция Петра. У Остермана в записи одной из последних бесед с Петром I приводятся его слова: «Мы возьмем у Европы все полезное, а потом повернемся к ней задницею».

В 1725 г. создается Петербургская Академия наук; издается много переводных и оригинальных книг, закладываются основы естествознания, инженерных, гео­графических, исторических наук, политической экономии, юриспруденции, фор­мируются философия и социология, свободные от богословия.

Наиболее яркое выражение новые научно-философские идеи получили в круж­ке Феофана Прокоповича (его называли «Ученая дружина Петра I»), в который входили В. Н. Татищев, А. Д. Кантемир, А. М. Черкасский, И. Ю. Трубецкой.

Феофан Прокопович (1681-1736) как доверенное лицо Петра занимался учреж­дением учебных заведений, типографий, библиотек, активно участвовал в органи­зации Академии наук, закупал научную литературу и инструменты, покровитель­ствовал молодым талантам (среди них был Ломоносов). Он — автор многих трудов; главными из которых были «Духовный регламент» (1721; известен положитель­ный отзыв Вольтера об этом трактате), «Правда воли монаршей» (1722).

Прокопович считал, что демократические и аристократические (олигархиче­ские) режимы являются источниками народных бедствий; наследственная монархия в форме самодержавия — наиболее «полезная» форма правление, гарантирую­щая общественное благополучие и препятствующая «политическому тиранству». Власть монарха — воплощение суверенитета самого народа, который «отложил и отдал государю своему» свои права.

Прокопович вводит понятие «общей пользы» как главного идеологического принципа государства, которым должны руководствоваться все сословия и клас­сы. С одной стороны, Прокопович призывал крестьян добросовестно трудиться и оставаться законопослушными, а с другой — осуждал по­мещиков за чрезмерную эксплуатацию и жестокость по отношению к крепостным, потому что своеволие господ причиняет материальный и моральный урон государству, «общей пользе». Прокопович также обличал роскошь, па­разитизм бояр и церковнослужителей. Промышленники, торговцы, служилое дворянство, чиновники, по мнению Прокоповича, умножают «общую пользу». Прокопович говорит, что имущественное неравенство — «естественный», данный природой гра­жданский закон, идущий от воли Бога. Но крайности его должны быть сглажены.

Государство обязано обеспечивать мир, общественный порядок, истинное пра­восудие, развитие промышленности и торговли, образования. Всеобщая образо­ванность улучшит нравы, поможет преодолеть суеверие и невежество, возвысит человеческое достоинство.

В то время остро стоял вопрос об отношении между духовной и светской вла­стями. Местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский в трактате «Ка­мень веры» писал, что «церковное бо строение и чины церковного предела и уста­вы, яже к вере надлежащие вручи Бог апостолам и их воспреемникам», поэтому «царем есмы повиноваться в делах гражданских, пастырем же высочайшим в де­лах, к вере надлежащих». Прокопович выступал против тех, кто «велику власть мирскую» не считает божественной. Церковь не может быть государством в госу­дарстве. «Простой народ не ведает» различия властей духовных и светских, а по­чести, воздаваемые главе церкви, могут создать «суеверие», что «таковой прави­тель есть... второй государь» или равный ему, или «болыпи его». А это опасное искажение принципа единовластия, могущее стать причиной мятежей.

Прокопович — глубокий знаток церковной мудрости (он был митрополитом Новгородским) и современной ему философии. Он понимал несостоятельность схоластики: чтобы совместить научные и религиозные взгляды, тексты Священ­ного писания следует понимать не в буквальном, а в аллегорическом смысле.

В основе мира — Бог как творец, гарант его бытия, первопричина движения по раз и навсегда установленным законам. «Бог сам себе не противоречит и законы свои, единожды утвержденные, никак не отменяет». Вторичное в мире — материя. В ее понимании Прокопович исходит из концепции Аристотеля. Материя «показуется в своем бытии не совершенною. Понеже сама в себе мертва, и не действую­щая, но действуемая; ибо в оной сия производит форма». Прокопович знаком с атомистической концепцией, но, признавая, что все тела есть «стечение атомов», он отрицает пустоту, так как творение Богом пустоты, т. е. «ничего», является бес­смыслицей. Прокопович высказывает мысль об универсальности движения как всеобщего свойства мира; утверждает идею противоположностей: их дал Бог, чтобы они «боролись между собой».

Прокопович затрагивает некоторые гносеологические вопросы. Он говорит, что научное познание природы предполагает деятельность органов чувств (ощу­щения) и разума (основанного на логике). Прокопович знал и использовал идеи Декарта и Локка. В своем учении он следует классическому определению истины: «Суждение, которое соответствует своему объекту, является определенно истин­ным, то же, которое не соответствует, определенно ошибочным». Для проверки истинности знания нужно обращаться к практике и логике. Знание законов логи­ки способствует правильности выводов.

Крупнейшим мыслителем «Ученой дружины» был Василий Никитич Татищев (1686-1750). Он был родом из дворянской семьи, служил в армии, был на­чальником Монетной конторы, начальником Канцелярии главного управления сибирских и уральских заводов, астраханским губернатором.

Татищев — автор сочинения «История Российская с самых древнейших вре­мен, неусыпными трудами через 30 лет собранная» (он представил его в Акаде­мию в 1739 г., но напечатана книга была только в 1768 г.). Татищев стал родона­чальником «государственного» направления в русской исторической науке (далее продолженного Н. М. Карамзиным и С. М. Соловьевым). Татищев высказывает мысль о том, что в истории «не все делается от Бога, но много и от человека»; госу­дарство рассматривалось как один из существенных факторов развития. Другие значительные сочинения Татищева — «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733), «Духовная моему сыну» (1734).

Татищев разделяет «духовное житие» и «светское житие». Первое ставит це­лью спасения души, а второе кроме того — стремление к земному счастью. Стрем­ление к земному счастью «вкроено самим Богом» в человеческое существование. Именно к «светскому житию» обращен главный интерес Татищева.

Наибольшее внимание Татищев уделял социологии и политике. В социологии он был последователем просветительских идей и сторонником теории естественного права. История рассматривалась им как поле многообразной деятельности людей на основе их интересов и разума. В основание общественного развития, по мнению Татищева, положен уровень знания и степень распространения про­свещения. Татищев считал (теория «всемирного умопросвещения»), что общество, как и отдельный человек, проходит опре­деленные ступени духовной зрелости. В древние времена знания о мире были скудными, умственный рост — едва заметным (младенческое состояние). С созда­нием письма общество вступило в стадию юношества, с появлением христианст­ва — достигло мужества. Наконец, «тиснение книг» стало базисом культурной зрелости человечества. Книгопечатание «великий свет миру открыло и неписанную пользу приносит и тако сей настоящий век началом старости благоразумной или совершенному мужеству применить можно».

Но на Руси есть свои особенности. После «обретения письма» и принятия хри­стианства вследствие междоусобия и татарского ига еще долго сказывался не­достаток просвещения, разум человека оставался в неразвитом состоянии. Это способствовало укоренению различных суеверий и позволило духовенству гос­подствовать над умами дольше, чем на Западе. С петровскими преобразованиями Татищев связывает поворот в русской истории. Ограничив церковников, государ­ство положило начало быстрому росту наук и широкому распространению про­свещения.

Как и Гоббс, Татищев считает, что в истории общества было «естественное со­стояние», в котором люди обладали равными правами, волей и возможностями достижения целей. Но затем возник произвол, который был прекращен государст­вом; ему люди передали свои естественные права, и оно учредило нормы отноше­ний между людьми. Крепостное право Татищев изображает как результат добро­вольного соглашения: землевладельцы-помещики взяли под свою опеку крестьян, а те в обмен на это отказались от былой свободы. Крепостное право, по мнению Татищева, — основа экономического могущества России.

Благополучие общества зависит от уровня просвещения, упорядоченности клас­совых отношений, богатства страны и формы правления. Татищев разделяет ту концепцию, согласно которой целесообразность той или иной формы правления обусловливается размерами страны. В обширных государствах лучшей формой правления является монархия, «единовластие». Не является исключением и Рос­сия.

Татищев при этом говорит, что власть должна функционировать на основе за­кона. Закон — выражение воли народа. Татищев формулирует следующие прин­ципы «законописи»:

♦ закон должен быть краток и написан на языке народа, для которого предназна­чен;

♦ он должен быть исполнимым;

♦ нельзя быть ответственным по закону, который правительство не доводит до общества; незнание законов освобождает от ответственности;

♦ закон должен соответствовать традициям, нравам народа.

Татищев резко осуждал произвол чиновников, алчность помещиков, казно­крадство и т. п. Многие пороки он объяснял невежеством и рассчитывал на про­свещение как на универсальное средство улучшения работы администрации, нра­вов, хозяйственной практики.

«Наука главная есть, чтоб человек мог себя познать», выяснить, что человеку «полезно и нужно и что вредно и непотребно». В. Н. Татишев

Татищев призывал к веротерпимости, возмущался преследованием людей нау­ки. Он стоял на позиции двойственной истины, размежевание науки и вероучения обосновывал различиями в их предметах и способах по­стижения истины. Богословие строится на вере в творца и обращено к сверхъестественному; наука опирается на ра­зум, с помощью которого изучает телесное в мире и чело­веке.

Страна остро нуждалась в образованных кадрах. Тати­щев выдвинул лозунг: «Учение — свет, неучение — тьма». Татищев предлагал организовать широкую сеть началь­ных школ. «Я же рад и крестьян иметь умных и ученых». Он впервые в России по­ставил вопрос о женском образовании. Академия наук как высшая школа на вто­ром этапе обучения не удовлетворяла Татищева — она заполнена иностранными профессорами, которые, не зная языка, ничему не могут научить русских людей. Нужно радикально реформировать имеющиеся учебные заведения и создать но­вые.

Учиться необходимо на протяжении всей жизни. Чему и как? Этот вопрос был непростым — Россия к началу XVIII в. не имела достаточного опыта в просвеще­нии и науке.

Татищев предложил свою классификацию наук: науки бывают «нужные», «по­лезные», «щегольские» (или «увеселяющие»), «любопытные» (или «тщетные») и «вредительские». К разряду нужных относится «речение» (язык), экономика, ме­дицина, юриспруденция, логика и богословие. Нужные науки необходимы всем людям как база любого образования. «Полезные» науки связаны с родом занятий человека. Это — грамматика и красноречие, иностранные языки, физика, матема­тика, ботаника, анатомия, история и география. «Увеселяющие» науки — поэзия, живопись, музыка, танцы, вольтижирование и т. п. Бесполезны для человека «лю­бопытные» (астрология, алхимия, хиромантия и пр.) и тем более «вредительские» науки (некромания, чернокнижество). Высшая наука — философия. Только она способна ответить на наиболее сложные вопросы, в ней синтезировано истинное знание. Философия позволяет отделить полезное от бесполезного.

Первая проблема философии — проблема души и тела. Тело смертно, оно со­стоит из стихий; разрушаясь, материал тела отходит к этим стихиям. Что же каса­ется души, то «свойство души есть дух, не имеющий никакого тела или частей, следовательно, нераздельна, а когда нераздельна, то и бессмертна». Дуалистиче­ски решая проблему тела и души, Татищев говорит, что душа формируется в про­цессе жизни, испытывает влияние со стороны человеческого тела и внешних ве­щей, а с другой стороны, выступает как активная сила по отношению к телу и не может себя иначе обнаружить, как «через орудия телесные».

Татищев не разделяет концепцию врожденных идей. Душа новорожденного неразумна, ее разумные способности вырабатываются на основе деятельности телесных органов чувств. Важнейшее средство развития разума — широкое рас­пространение знаний, обучения. Татищев подчеркивает, что ум есть состояние обретения знаний, он постоянно изменяется, совершенствуется. Специфику ума определяют фантазия, память, смысл и суждение, причем первостепенное значе­ние принадлежит суждению. Кроме ума существует воля. Воля формирует влече­ния человека, его страсти. Для сохранения гармонии души необходимо, чтобы ум властвовал над волей, оберегал ее от пагубных стремлений.

Антиох Дмитриевич Кантемир (1708-1744) служил чрезвычайным посланни­ком в Лондоне, полномочным министром в Париже, имел придворный чин камер­гера и тайного советника. Кантемир, по мнению Белинского, «начал собою историю светской русской литературы». В сатирах Кантемира мы находим пропаганду свет­ской культуры, защиту просвещения и науки, здравого смысла и благородных чувств, естественных человеческих отношений. Он осуждает невежество, суеве­рия, чванство и корыстолюбие как самые тяжкие пороки русской жизни. Однако крепостное право и политический режим России он, как и Татищев, находит впол­не соответствующими разуму.

Кантемир перевел на русский язык «Разговоры о множестве миров» Фонтене-ля (книга издана в 1740 г.). В этой книге критиковалась птолемеевская система и религиозные объяснения мироздания, излагалась концепция Коперника. Канте­мир снабдил книгу обширным комментарием, где дал перевод научных терминов на русский язык и разъяснил смысл главных философских понятий. Его коммен­тарии были выдержаны в духе естественнонаучных и сенсуалистических пред­ставлений. Материю он трактует как вещество. Идея — отражение внешнего пред­мета. Философия подразделяется на логику, этику, физику и метафизику. Логика учит «право о вещах рассуждать и известные истины другому правильно доказывать». Этика «представляет правила, по которым доставать себе добродетели и из­бегать злонравия». Физика — наука о вещественной природе, а метафизика имеет своим предметом сверхъестественное (душа, духи, Бог). В комментарии содержа­лось много сведений по истории науки и философии. Книга была запрещена Си­нодом. Кантемир перевел также «Персидские письма» Монтескье.

Многие идеи «ученой дружины» разделял Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765). Он был первым русским ученым мирового значения. Пушкин писал о Ломоносове: «Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихо­творец, он все испытал и все проник; он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».

Философские интересы Ломоносова прежде всего были ориентированы на про­блемы онтологии. В философском плане Ломоносов — деист. Но деизм в тех усло­виях был такой идейной позицией, которая защищала от обвинения в безбожии и одновременно позволяла рассматривать природу в материалистическом плане. Признание Бога лишь в функции первоосновы, творца, а затем рассмотрение мира с точки зрения его внутренних закономерностей, толкуемых механически, было удобной формой исключения бога из жизни природы.

В духе ренессансных взглядов Ломоносов писал: «Создатель дал роду челове­ческому две книги. В одной показал свое величество, в другой — свою волю. Пер­вая — видимый сей мир, им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, кра­соту и стройность его зданий, признал божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия. Вторая книга — Священное писание. В ней показано Создателево благоволение к нашему спасению».

Ломоносов разграничивал компетенцию науки и религии. «Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет божескую волю вымерять циркулом. Таков же и богословия учитель, если он думает, что по псалтыре научиться можно астроно­мии или химии».

Известны антиклерикальные настроения Ломоносова, его нападки на церковни­ков, насмешки над невежественными попами. Он критиковал религиозную обряд­ность, противодействие духовенства науке. Духовенство, в свою очередь, ненавиде­ло Ломоносова. Синод требовал привлечения его к ответственности, но благодаря своему высокому авторитету Ломоносов избежал преследований. Ломоносов ре­шительно защищал право на свободу научного творчества.

Центральный пункт мировоззрения Ломоносова — атомно-молекулярная ги­потеза. «Материя есть то, из чего состоит тело и от чего зависит его сущность». «Все тела состоят из материи и формы, последняя зависит от первой». Материя понимается им как атомы и состоящие из них тела и заполняющий промежутки между частицами вещества эфир. (Он дискретен, существуют частицы эфира.) Понятие эфира должно объяснить сущность и передачу тепла, света, электричест­ва, тяготения. Приведем еще одну его характеристику материи: «Материя есть протяженное, непроницаемое, делимое на нечувствительные части». Протяжен­ность — фундаментальное свойство тела, без которого оно не существует. Протя­женность выражает пространственные свойства вещей. Непроницаемость тракто­валась следующим образом: данная точка пространства может быть занята лишь одной частицей материи.

Кроме указанных свойств материи Ломоносов говорил о силе инерции и дви­жении. «Природа тел состоит в движении, и, следовательно, тела определяются движением». Источником движения являются внешние факторы: «Никакого дви­жения не может произойти естественным образом в теле, если его тело не будет побуждено к движению другим телом». Движение Ломоносов разделял на внеш­нее и внутреннее, движение макротел и элементарных частей, атомов. Мельчай­шие частицы, по Ломоносову, находятся в движении трех видов: вращательном, колебательном и поступательном. Важное теоретическое значение имело объяс­нение тепловых явлений: теплота тел состоит «во внутреннем их движении» вслед­ствие вращения частиц и взаимного трения их поверхностей.

Ломоносов сформулировал закон сохранения материи и движения: «Все пере­мены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного те­ла отнимется, столько присовокупится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте; сколько часов положит кто на бдение, столько ж сну отнимет. Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения, ибо тело, движущее своею силою другое, столько же оные у се­бя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает».

В противовес догме о неизменности созданного Богом мира Ломоносов гово­рит о постоянном изменении природы: «Твердо помнить должно, что видимые те­лесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии были сначала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нем перемены, что показывает исто­рия и древняя география, с нынешнею снесенная, и случающиеся в наши веки пе­ремены земной поверхности. Когда и главные величайшие тела мира, планеты и самые неподвижные звезды изменяются, теряются в небе, показываются вновь, то в рассуждении оных малого нашего шара земного малейшие частицы, то есть горы (ужасные в глазах наших громады), могут ли от перемен быть свободны?»

«Истинный химик должен быть теоретиком и практиком, должен быть также и филосо­фом». «Закон опыта нужно восполнить философским позна­нием». М. В. Ломоносов

Ломоносов не обходит вниманием проблему первичных и вторичных качеств вещей. «Натуральные вещи рассматривая, двоякого рода свойства в них нахо­дим... Первого суть величина, вид, движение и положение целой вещи; второго — цвет, вкус, запах, лекарственные силы и прочие». «Первые через геометрию точно размерить и чрез механику определить можно; при других такой потребности просто употребить нельзя, для того, что первые в телах видимых и осязаемых, другие в тон­чайших и от чувств наших удаленных частицах свое осно­вание имеют». Таким образом, утверждается объективный характер тех и других качеств.

Ломоносов был убежден во всемогуществе науки. В ме­тодологии науки он опирался на эмпиризм, неоднократно подчеркивал роль опыта. Опыт он называл основой зна­ния и принимал во внимание только выводы, которые «произведены бывают из надежных и много раз повторенных опытов». Но это не означало пренебрежения теоретическим мышлением. Ученый обязан владеть тех­никой эксперимента и уметь доказать и объяснять изученное, «что предполагает философское познание».

Истинный путь познания идет от простого к сложному. Аналитическое изуче­ние должно предшествовать синтетическому познанию вещи, знанию причин. Ло­моносов говорит о последовательности уровней познания, «из которых нижнее представляет вещи просто без изыскания причин и без выкладки, одним истори­ческим описанием; второе, или среднее, познание представляет вещи с причинами по физическому рассуждению, третье, или высшее, познание сверх познания при­чин утверждает оные математическим исчислением».

Во второй половине XVIII в. в России укрепляется самодержавно-крепостни­ческий строй. После секуляризации церковных вотчин дворянству было роздано около 1 млн крестьян. Крепостное право насаждалось на Украине и во многих гу­берниях. Начинается процесс образования Российской колониальной империи. Завершается создание мощного бюрократического государства.

Во второй половине XVIII в. начинается подъем светской культуры и образова­ния. Развивается русская национальная литература, театр и драматургия, живо­пись, архитектура, возникает журналистика. В «екатерининское время» официаль­ной становится идеология «просвещенного абсолютизма». Ее распространению в образованных кругах общества в 70-80-х гг. способствовали связи Екатерины II с виднейшими западноевропейскими просветителями. В это время было сделано много переводов произведений Вольтера, Монтескье, Бонне, Гельвеция, Руссо, д'Аламбера.

Екатерина II (1729-1796), императрица с 1762 г., была автором нескольких пьес, исторических драм на русские сюжеты, мемуаров, философско-политических записок, инициатором издания журнала «Всякая всячина». В идейном плане Екатерина поддерживала западническую ориентацию. В «Наказе» (он был адресован Комиссии, созданной для составления проекта «нового уложения» системы законодательства) она писала, что до Петра I мы жили в невежестве, а это не выра­жало нашей сущности. Петр очистил общество от суеверия, возвысил нравы до уровня европейской культуры. Теперь «Россия есть европейская держава».

Екатерина убеждена в преимуществах самодержавной формы правления. На огромном пространстве России эффективной может быть только власть само­державного государя, при ней решение дел будет быстрее, успешнее. Нельзя отда­вать дела на попечение чиновникам. При этом самодержавие должно быть не дес­потическим, а просвещенным (принципы его заложил Петр I). Екатерина считала необходимым для блага государства создание системы законов. Основным прин­ципом законодательства было следующее положение: «Ничего не должно запре­щать законами, кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу». Право законотворчества принадлежит государю. Когда закон принят, никто не может его нарушить.

Екатерина утверждает принцип частной собственности помещиков на землю и крестьян. «Не может земледельчество процветать тут, где никто не имеет ничего собственного». При этом Екатерина призывала помещиков к милосердию по от­ношению к своим крестьянам, считала необходимым их постепенное освобожде­ние от крепостной зависимости, говорила о благосостоянии народа.

Острейшие классовые столкновения, кульминацией которых стала крестьян­ская война под руководством Пугачева (1773-1775), стали рубежом в умонастрое­ниях господствующего класса, привели к ряду реакционных мероприятий прави­тельства, положили конец заигрыванию с «вольтерьянством» и толкнули многих дворян в масонство и религиозный мистицизм. Снова стала подчеркиваться важ­ная роль православия: оно должно воспитать подданных в духе покорности Богу и государю. Подчеркивается важность самодержавия в стране.

В дворянских кругах образовалась оппозиционная группировка — так назы­ваемое национально-консервативное направление во главе с Михаилом Михайловичем Щербатовым (1733-1790). Он был лидером дворянской партии в Ко­миссии по составлению нового уложения. Дворянская аристократия выступала за дальнейшее расширение привилегий помещиков и даже думала об ограничении в свою пользу царской власти.

Щербатов — автор «Истории Российской от древнейших времен» (18 книг), работ «О повреждении нравов в России», «Разговор о бессмертии души»; им написан утопический роман «Путешествие в страну Офирскую».

Щербатов видел в религии основу умственной и нравственной жизни людей. Опровергая Эпикура, Лукреция, Спинозу, Гоббса, называя их философские взгля­ды «безумными», он противопоставлял им учение о бессмертной душе как опреде­ляющем начале в человеке. Он напоминал ученым, чтобы они постоянно помнили о Творце.

Щербатов утверждает, что главным и решающим двигателем истории были не народные массы, а аристократы. Падение нравов он объясняет бесправием знат­ных родов. Во главе идеального государства стоит монарх, но власть его ограниче­на законами и правительством, состоящим из представителей родовой знати.

Щербатов недоволен современным положением вещей, он идеализирует Московскую Русь, спокойное и нормальное развитие которой нарушил Петр I. Отвер­гая в общем петровские преобразования, Щербатов в то же время говорил, что в прошлом было и плохое — суеверные обычаи и невежество народа. «Нам ничего не оставалось более, как благоразумно последовать стезям прежде просвещенных народов», но, считает Щербатов, народ был еще не в состоянии воспринять новое и поэтому «обрезование» его старых ветвей повлекло за собой «совершенное ис­требление всех благих нравов, грозящее падением государству». Щербатов пишет о Петре: «Отнимая суеверия у непросвященного народа, он самую веру к божест­венному закону отнимал». «Исчезла рабская боязнь ада, но исчезла и любовь к Богу и к светлому его закону; и нравы, за недостатком другого просвещения ис­правляемые верою, потеряв свою подпору, в разврат стали приходить».

Щербатов выступал против падения нравов, усиления деспотизма, переноса столицы на окраину государства. Власть оторвалась от народа; нужно вернуть сто­лицу в Москву. Он был противником градостроительства: города отвращают от земледелия, не способствуют возрастанию богатства страны, развращают людей. Щербатов критикует имперскую политику: в то время как мы покоряем новые земли, сама Россия остается неухоженной, необработанной. Щербатов говорит, что чужеземка Екатерина — продолжательница разрушительного дела Петра. Д. И. Шаховской писал, что Щербатов в своих трудах 72 раза высказал неудовольствие: 3 раза системой правления, 5 раз — законами, 50 — монархом, 4 — прави­тельством, 10 — вельможами.

Щербатов рисует образец политической жизни. Источник закона — народ, ко­торый знает, что ему нужно. Дворянство знает и формулирует нужды народа, а го­сударь утверждает и контролирует выполнение предложенных дворянством зако­нов.

В духовных академиях и в Московском университете (открыт в 1755 г.) при­знанной официальной академической философией была лейбнице-вольфианская метафизика. Эта концепция строилась на принципах телеологии, стремилась при­мирить науку с религией. На русский язык переводились сочинения вольфианцев «Метафизика» Баумейстера (издавалась 4 раза), «О теодицее» И. Готшеда, «Торжество философии» Л. Готшеда, «Федон, или Бессмертие души» М. Мендельсо­на, «О переселении душ» и «Бог» И. Г. Гердера.

Заметным явлением в жизни страны во второй половине XVIII в. становится масонство. Масонство возникло в Западной Европе в начале XVIII в. В его идео­логии присутствовали элементы учений гностиков, манихеев, тамплиеров, некото­рых средневековых ересей. Масонство стало в оппозицию к господствующей церкви. В 50-х гг. XVIII в. масонство проникает в Россию и становится модным течением. Екатерина относилась к масонам терпимо, находя в их деятельности политиче­скую выгоду. За 1770-1790 гг. сформировалось около тридцати масонских лож, из которых примерно третья часть была тайными обществами. И. Г. Шварц в Бер­лине был посвящен в «истинные масоны», получил особую грамоту, назначавшую его «единственным верховным представителем» теоретической степени во всем «императорско-российском государстве и его землях». «Главным надзирателем» теоретической степени был назначен Николай Иванович Новиков (1744-1818).

Н. И. Новиков был видным деятелем культуры. В его типографии было на­печатано около тысячи различных книг. Он перевел и опубликовал сочинения Ф. Бэкона, А. Попа, Д. Локка, Вольтера, Монтескье, Дидро, Руссо, Паскдля, Шекс­пира, Мольера, Сервантеса, Лессинга, Бомарше и др. Он издавал учебную, обще­образовательную, философскую литературу, фольклорные материалы, журналы «Трутень», «Живописец», в которых вел открытую полемику с императрицей.

Новиков считает, что «причина всех заблуждений человеческих есть невежест­во, а совершенства — знание». Нужно понять, что такое добродетель, и способст­вовать ее претворению в жизнь. Нужно бороться с пороками. Новиков выступает против рабского состояния людей. «Где только рабство, хотя бы оно было и закон­но, связывает душу как бы оковами, не должно ожидать, чтоб оно могло произве­сти что-нибудь великое».

В 1792 г. при расследовании заговора против Екатерины было установлено, что в нем участвовали масоны. Новиков был арестован, заключен на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость, М. И. Невзоров помещен в сумасшедший дом, неко­торые масоны сосланы в свои имения. По приказу Екатерины было сожжено около 20 тыс. книг. В 1794 г. указом Екатерины масонские ложи были распущены. Она сочла недопустимой какую бы то ни было независимую от правительства общест­венную деятельность.

Масоны пытались «уловить в свою секту» великого князя Павла Петровича, присылая ему книги религиозно-мистического содержания. С воцарением Павла Новиков был освобожден из крепости, некоторые другие масоны были освобож­дены от надзора, получили разрешение на выезд из своих деревень. Но затем, опа­саясь распространения идей французской революции в российском обществе, Павел прекратил деятельность масонов. Есть сведения, что масоны участвовали в заго­воре против Павла.

Первоначально масонские ложи были своеобразными клубами. Многие иска­ли в них развлечений и светских связей. В масонские ложи привлекала и внешняя сторона: необычность ритуалов и обрядность, таинственность и символика, фор­мальное равенство всех членов независимо от знатности и богатства. Но вскоре на первый план вышла идейная сторона масонства. В Западной Европе масонство имело множество оттенков и направлений. В России оно получило распростране­ние в наиболее мистических формах мартинизма и розенкрейцерства.

Масоны переводили и издавали обширную религиозно-мистическую литера-, туру, публиковали свои философские трактаты. Наиболее популярными зарубеж­ными авторами были Я. Бёме, И. Масон, Сен-Мартен, И. А. Штарк, С. Эли. В книге Иоанна Масона «Познание самого себя» (переведена и издана в 1783 г.), призна­вавшейся масонами «путеводительницей к вертограду добродетели», утвержда­лось, что важнейшим средством спасения человека от безбожия, пороков и страстей и укрепления в нем веры в бессмертие души является мистическое самопознание, которое имеет неоспоримое преимущество перед науками. Автор призывал безро­потно переносить тот «чин» в обществе, который установлен провидением, не роптать и не бунтовать против сильных мира сего, покоряться власти (ибо она от Бога), любить врагов своих, отрешиться от земных дел ради дел небесных.

На первых порах масонская догматика в России еще не установилась оконча­тельно и не требовала единомыслия. Идеология масонства была эклектической смесью христианской морали и просветительских идей. Н. И. Новиков говорил, что масонство стоит «на перепутье между вольтерьянством и религией». Россий­ские масоны не отвергали христианскую религию, но искали «истинное христиан­ство», главное в котором — моральная сторона. Общую идею гуманизма масонство переосмыслило как идею связи просвещения и морали. «Просвещение без нравст­венного идеала несет в себе отраву». Нравственный же идеал опирается на вероуче­ние. Масоны провозглашали идеи «братства» и «любви», нравственного совершенст­вования личности, которое ведет к обновлению человечества. Масоны утверждали необходимость самоуглубления с целью самопознания и самосовершенствования. Эта установка стимулировала развитие индивидуализма, перемещение интересов от познания внешнего мира к познанию человеческой личности.

Среди масонов и сочувствующих им были И. В. Лопухин, И. Г. Шварц, С. В. Лабзин, С. И. Гамалей, Н. Н. Трубецкой, А. М. Кутузов, Д. И. Фонвизин, Н. М. Карам­зин, И. А. Жуковский и др. Одним из лидеров русского масонства был Иван Владимирович Лопухин (1750-1816).

Лопухин выступал в защиту монархии, за сохранение крепостного права, за усиление власти помещиков и «обуздание» народа. «Ослабление связей подчи­ненности помещикам опаснее нашествия неприятельского». Лопухин резко вы­ступал против французских просветителей и материалистов. «Я думаю, что сочи­нения Вольтеров, Дидеротов, Гельвециев и всех антихристианских вольнодумцев много способствовали к нынешнему юродствованию Франции».

Лопухин писал, что масон обязан точно выполнять евангельские заповеди, быть покорным своему государю и «совокупными силами и каждому особо, сколько возможно, противоборствовать буйственной и пагубной системе мнимыя вольно­сти и равенства и стараться искоренять ее всеми искусными средствами разума и всеми возможными путями добрыми».

Мысль свою занимать надлежит предметами, побуждающими ко бла­говолению и страху Господню, как-то: по­мышлением о всемогу­ществе, вездесущии и всеведении его; о его правосудии и благости, и страданиях его в че­ловечестве нашего ра­ди спасения; о нашем недостоинстве, смерти и проч. и проч. И. В. Лопухин

Лопухин говорил, что Бог сотворил человека для будущего вечного блаженст­ва. Но для достижения его нужно вступить на истинный путь. «Прежде сеяния ни­ву приготовляют к принятию семени. Подобно сему, для духовного осеменения к небесному возрождению нива душевная раздирается крестом скорбного отпу­щения грехов своих и увлажняется слезами покаяния». Нужно любить добро, любить ближнего своего, любить Христа. Лопухин советует: «На пути к божест­венной жизни, или на пути к началу возрождения во Христе, главныя статьи упражнения идущих сим путем должно составлять: а) насилование своея воли; в) молитва; с) воздержание; d) дела любви; е) поучение в познании натуры и себя самого».

Масоны, профессора Московского университета И. А. Шаден и И. Г. Шварц в своих лекциях говорили о превосходстве религии над наукой; только с помощью религии можно достичь познания истины, смягчения и совершенствования нравов. В социальном плане пропа­гандировалось превосходство абсолютной монархии над демократической республикой.

В журнале «Вечерняя заря», которым руководил Шварц, в анонимной статье «Рассуждение о бессмертии души» (1782) утверждалось: «Мы не знаем другого разру­шения, кроме того, которое происходит от деления частей. Существо простое, какое есть душа, поелику оных не имеет, не будет подвержено сему разрушению и, следовательно, оно не может разрушиться, как токмо через уничтожение; но сие разрушение превосходит силы причин естествен­ных, посему душа по своему естеству есть неразрушима, и естественные причины сего не могут учинить; следовательно, она внутренне бессмертна». «Ее вечное со­хранение зависит от благости» бессмертного Бога. Будущая жизнь дана для «на­граждения и наказания».

Масоны призывали положиться на откровение и интуицию как на главные ис­точники познания.

В масонские организации обычно вступали представители высших слоев дво­рянства и некоторые аристократы, недовольные теми или иными мероприятиями царской власти. Однако масонство довольно быстро освободилось от элементов оппозиции. Начиная с 70-х гг., когда в России началась политическая реакция, ма­сонские организации стали играть видную роль в борьбе против передовых поли­тических идей, материализма и атеизма.

Индивидуалистическая мораль масонов, нацеленная на достижение внутренне­го духовного совершенства, казалось бы, предполагала невмешательство в мирские дела. Но на самом деле масоны не отказывались от политики, активно боролись за сохранение устоев. Хотя масоны говорили о «добрых путях», о нравственном вос­питании, о непротивлении злу, это не помешало масону графу П. И. Панину стать организатором разгрома крестьянского восстания.

Масонство подвергалось критике. Так, в коллективном сочинении «Исследо­вание книги о заблуждениях и истине» (о книге Сен-Матрена «О заблуждениях и истине»), написанной под руководством П. С. Батурина, разоблачалась обряд­ность, мистика, алхимические и астрологические упражнения масонов.

Религиозно-идеалистической идеологии второй половины XVIII в. противостоя­ло движение русского Просвещения.

Просветительское движение в России не было однородным. Некоторые его представители увлекались Вольтером как мировой знаменитостью, другие симпа­тизировали французскому материализму. Просветители апеллировали к разуму и науке, верили в безграничную силу познания, враждебно относились к мистике, невежеству и обскурантизму. Во взглядах на общество они в целом разделяли концепцию естественного права и договорного происхождения государства. Не­которые просветители призывали к ограничению и смягчению крепостного права, были сторонниками «просвещенной», конституционной монархии. При этом они не доверяли Екатерине II в ее претензиях на роль просвещенного монарха. И бы­ли правы. Приведем интересный факт. В январе 1783 г. было разрешено заводить частные (вольные) типографии. Но в сентябре 1796 г. указом императрицы была введена цензура, ограничено книгопечатание и ввоз иностранных книг.

Русские просветители уделяли особое внимание положению крестьянина, на­стаивали на необходимости ликвидации крепостного права мирным путем. Осуж­дались паразитическая жизнь дворянства, произвол и беззаконие местной и цен­тральной властей, деспотические действия самодержавной императрицы.

Крупнейшим представителем философии русского Просвещения 60-80-х гг. был Яков Павлович Козельский (ок. 1728-1794). Козельский преподавал мате­матику и механику в Инженерно-артиллерийском шляхетском корпусе. Владел тремя языками, много переводил с французского, немецкого и латыни. Ему при­надлежат оригинальные работы «Арифметические предложения» (1768), «Фило­софические предложения», «Механические предложения» (1768), «Рассуждения индейцев Калама и Ибрагима о человеческом познании» (1788). «Философиче­ские предложения» — один из самых значительных памятников просветитель­ской философии второй половины XVIII в.

Не претендуя на создание собственной системы в философии, Козельский ста­вил перед собой задачу на основе древних и новых учений дать краткое, но система­тическое изложение основных проблем философии. До него такого рода сочинений в России не было. Козельский использует ряд идей французского Просвещения и немецкого идеализма (вольфианства), но в целом его позиция ближе к материа­лизму, чем к идеализму.

Козельский выступал за разграничение философии и теологии. «Философы рассуждают о свойствах и делах божьих, а мне думается, что это они предприни­мают излишнее и не сходное с силами их разума дело». Объекты научного познания — природа и человек; в соответствии с этим науки делятся на естественные и общественные. Естественные это: 1 — химия, анатомия, медицина, статика, меха­ника и другие (изучают твердые тела); 2 — гидростатика и гидравлика (изучают жидкие тела); 3 — «аэрометрия» (изучает газообразные тела); 4 — оптика, химия и др. (изучают состояния огня и света).

Общественные науки — история, право, политика, этика и др. Козельский при­давал классификации наук большое значение, поскольку в ней — основание для правильного, организованного обучения.

Познание, по Козельскому, существует в трех видах: историческое (наблюде­ние, констатация фактов), философическое (познание истины), математическое (познание количества). Философия должна вскрывать и объяснять причины яв­лений в природе и обществе. Философии, в отличие от других наук, «оставлены одни только генеральные познания о вещах и делах человеческих».

Философию Козельский разделяет на теоретическую и практическую. Теоретическая включает логику и метафизику; метафизика состоит из онтологии и пси­хологии. «Метафизика содержит в себе онтологию, то есть знание вещей вообще, и психологию, то есть науку о духе, или о душе». Практическая (или «нравоучи­тельная») проблематика состоит из юриспруденции и политики, этическая рассматривается в разделе права. «Философия нравоучительная есть наука искания благополучия». «Политика есть наука производить праведные намерения самыми способнейшими и притом праведными средствами в действо». «Юриспруденция есть знание всех возможных прав».

В онтологии рассматривается прежде всего проблема основы мира. «Вещество, или состав, или материя... называю я то, из чего состоит какая вещь». В основе предметного мира лежат материальные стихии. Природе вещей свойственно «по­стоянство»; «в натуре вещей по всей истории, от самой глубочайшей древности и доныне, не видим ни упадка, ни приращения, а всегдашнюю единообразность, все­гдашнее и в самых ее переменах сходство, одним словом, никогда непременное ее постоянство». Ввиду неосязаемости атомов Козельский подвергает сомнению атомистику.

Вещи имеют много качеств. «Принадлежность» вещей и тел — пространство, время, необходимость, случайность, количество, основание, причина. Выступая против ньютоновской концепции, Козельский отрицает существование пустоты. «Пространство, рассуждаемое отделительно от тел, есть прямое ничто, а рассуждаемое в телах есть протяжение». Время — «продолжение» и «последование» од­них вещей за другими. Причинно-следственные отношения универсальны. «В на­туре не делается ничего скачком, или без причины». Случайность — акциденция вещи, зависящая не от существа, а от внешних обстоятельств.

Основная проблема психологии — проблема души. «Дух или душу разумеем мы такое существо, которое одарено волею и разумом». Существует дух «конеч­ный» и «бесконечный»; «конечный дух полагается человеческая душа, а бесконеч­ный — Бог». Козельский говорит о «трех силах человеческой души, то есть о чув­ствии, рассуждении и умствовании».

Как соотносятся душа и тело — неясно. «Как мы о соответствии между душою и телом основательно и неоспоримого познания ни из опытов, ни от умствования вывести не можем, то для того я не вступаю в рассуждения о сем и дивлюсь тому, что другие авторы, и не разумея, писали о сей материи». Эта характеристика дает­ся в онтологическом аспекте. В гносеологии же источник человеческого знания — чувства. «Все познание человеческое начинается от чувств». Чувства представля­ют собою «окна» и «двери», через которые впечатления от «наружных» вещей проникают в душу. Человек не может вообразить ничего, что не чувствовал преж­де. Чувственное познание есть и у животных; оно «нижняя» ступень, приводящая к познанию единичных вещей.

«Познание истины получаем мы двумя образами: или чрез опыт, или чрез ум­ствование, или доказательство». «Опыт есть такое познание истины, которое по­лучаем мы с помощью наших чувств». «Высшей» ступенью познания является ло­гическое мышление; оно есть только у человека. Разум, опираясь на чувственные данные, дает знание общего.

Козельский выступает против преувеличения значения дедуктивного метода, математики, считает, что следует применять в единстве наблюдение и умствование. Интересны соображения Козельского о роли математики. Он принимает математи­ческое обоснование физических наук, но отвергает «математику, налагающую на­туре свои законы», так как «натура никогда не училась математике, а, напротив, математика — у натуры».

Истины: «натуральная», «нравоучительная» и «логическая». Козельский выде­ляет три вида истины. «Истина натуральная есть та, когда какая вещь имеет в себе все то, что к существу ее требуется. Например, ежели золото имеет в себе все то, что к существу его требуется, то оно называется истинное золото. Ежели мы гово­рим то, что думаем, то это будет нравоучительная истина, а когда мы какую вещь так себе в мыслях представляем, какова она есть в своей натуре, то это будет логи­ческая истина. Во всех сих случаях противное истине есть ложь». «Истина логиче­ская есть не что иное, как сходство мыслей наших с самою вещию. А ложь, напро­тив того, есть несходство мыслей наших с самою вещию». Козельский считает, что наше познание имеет свои границы. «Человеческий разум внутренней натуры ма­терии испытать не может». По этой же причине Козельский отказывается от суж­дений о Боге.

В социологии Козельский придерживается концепции естественного права и договорного происхождения государства. Естественное право возникает из жиз­ненных потребностей человеческого организма, обусловленных его биологиче­ской природой. Каждый человек должен есть, пить, отдыхать, защищаться и т. д. Природные потребности не зависят от воли и желаний человека.

В естественном состоянии человек свободен. Когда осуществляется переход в гражданское состояние «через договор с обществом», вольность ограничивается «общественной волей». Но общество гарантирует человеку «собственность име­ния». Гражданские законы призваны регулировать жизнь общества в соответст­вии с естественным законом, т. е. с учетом природных потребностей людей.

Гражданские законы зависят от людей, они издаются правительствами и часто бывают несправедливыми, не обеспечивая удовлетворения естественных потреб­ностей. Например, когда устанавливается рабство, имеет место произвол некото­рой части общества. Козельский считает, что сословное разделение общества не является следствием естественного права: «Мне кажется, что весьма неполезны великие различия состояния человеческих в обществах, а лучше им быть посред­ственным так, чтобы одни люди не могли презирать и утеснять других, а другие не имели б причины много раболепствовать».

Человек не родится добродетельным или порочным, добрым или злым. Раз­личные качества приобретаются им от окружающей среды в процессе воспитания. Сословная поляризация развращает обе стороны и нарушает нравственное един­ство общества. В благоустроенном обществе люди должны оказывать друг другу помощь и делать добро. Как добиться справедливости в обществе? Козельский го­ворит о просвещении и воспитании, видя в них универсальное средство для устра­нения всякого рода пороков и конфликтов в обществе.

Козельский выделяет четыре формы государственного правления: демократиче­ская и аристократическая республика, монархия и деспотическое правление. Его симпатии колеблются между республикой, где всем управляет выборный сенат, и конституционной монархией. Козельский считает, что государство не должно за­висеть от других государств, и призывает опираться на собственные возможности.

Семен Ефимович Десницкий (ок. 1740-1789) — профессор права Московского университета, в 1783 г. был избран членом Академии наук. Перевел и прокоммен­тировал ряд работ по праву. Его называли «отцом русской юриспруденции». В соб­ственных работах наряду с юридическими рассматривает ряд политических, эко­номических и исторических вопросов.

Десницкий говорит о развитии общества, причем это развитие нельзя уподоб­лять, например, развитию человека от младенчества к старости. Биологические закономерности неприложимы к обществу. Человечество идет от примитивного состояния к более сложному и совершенному. «В натуральном состоянии люди не имеют почти никакого понятия о собственности и живут по большей части управ­ляемыми не законами, но застарелыми обычаями». По мере эволюции общества развивается государство и право. «Народы чем в большее совершенство приходят, тем больше законов в последующие времена требуют. Они нужны для точногои известною противоположения владельцев, граждан, обывателей и их имений: в противном случае наглость, посягательство, отягощение и утеснение везде по­пускается без наказания. Сверх сего разные дела в государствах с разными сосед­ними державами равномерно, как и перемена в правлении для войны, мира и ком­мерции, разного установления и законоположения требуют». Прогресс связан с усложнением человеческого труда, развитием собственности и совершенствова­нием государственного управления.

В основе смен общественных форм жизни, считает Десницкий, лежат совер­шенствующиеся хозяйственные занятия людей. В соответствии с этим история человечества делится на 4 периода: 1) первобытное состояние народов, живущих ловлею зверей и питающихся плодами, саморождающимися на земле; 2) состоя­ние народов, занимающихся скотоводством; 3) «хлебопашественное»; 4) «коммерческое» состояние. «По оным четверояким народов состояниям мы должны выводить их историю, правление, законы и обычаи и измерять их различные пре­успевания в науках и художествах».

На развитие народов могут влиять географическая среда, характер соседей. Ведь война отрицательно воздействует на науку, культуру, просвещение и нравы, а мирные отношения с соседями способствуют развитию «рукоделия», «художеств» и «смягчают сердца». Но главный показатель цивилизованности народа — уро­вень его хозяйственного развития, и прежде всего то, каким образом добывается «главнейшее пропитание».

Что же побуждает людей к хозяйственной деятельности? Десницкий говорит о честолюбии, эгоизме и других «натуральных чувствованиях». Человек от приро­ды стремится к более высоким формам жизни. Так, например, люди убедились в том, что скотоводство лучше охоты, и перешли к нему. Желание и потребности, выгода и польза — главные силы общественного прогресса.

Частная собственность существовала не всегда. Она возникла только при пере­ходе к хлебопашеству и оседлому образу жизни. Законченную форму право собст­венности приобретает в «коммерческом состоянии» (подобном тому, который Дес­ницкий наблюдал в Англии, когда он защищал там магистерскую и докторскую диссертации). Десницкий восхвдляет «коммерческое состояние», в котором раз­виваются «художества» и «рукоделия», обмен и торговля. Преимущество одного человека над другим основано на трех факторах: «превосходство в качествах те­лесных», «превосходство в качествах душевных», «превосходство в богатстве и изо­билии всего». Появление частной собственности, «безмерное богатство» одних и бедность других лежит в основе власти, государства.

Аналогичным образом Десницкий объясняет появление моногамной семьи. В его время была принята религиозная концепция семьи, согласно которой семья ведет свое начало от Адама и Евы и всегда одинакова. Десницкий пришел к выводу, что моногамная семья существовала не всегда. Различные формы семьи связаны с различиями в хозяйственной деятельности. Если на стадии «звероловства» не бы­ло постоянной семьи, то при переходе к «пастушеству» возникает полигамия, и только затем — моногамия.

Дмитрий Сергеевич Аничков (1733-1788) читал в Московском университете курсы математики, логики и метафизики. Он был автором учебников по матема­тике. Его опубликованная докторская диссертация «Философское рассуждение о начале и происшествии богопочитания у разных, а особливо невежественных на­родов» была признана вольнодумной и сожжена но решению Синода.

Аничков ставит перед собой задачу выяснить те причины, которые породили в сознании древних народов богопочитание и боготворение. Это — «страх» и «удив­ление». «Страх» проистекает из невежества людей, которые боятся всего непонят­ного. Непросвещенному и слабому человеку кажется, что во всяком предмете и явлении скрыты таинственные силы, что в природе «присутствует некоторое не­видимое существо, вооружающее всю тварь и всякую вещь против него». «Страх первый в свете произвел богов». К страху примешивается необузданная фантазия, вымыслы, принятые людьми за реально существующее, и наконец «удивление», вызванное выдающейся физической силой некоторых людей (Геркулес, Атлас, Самсон, Голиаф и др.). Эти люди обожествляются. Затем, однако, люди убежда­ются, что «хитростью, проворством» и другими «душевными качествами» можно достичь большего, чем одной физической силой, и начинают преклоняться перед духовной силой, обожествляя «премудрых законодателей», военачальников и т. д.

Аничков не отрицает религию вообще. Но сама постановка вопроса о естест­венных причинах религии противоречила учению церкви об Откровении и свято­сти и независимо от намерений автора объективно наталкивала читателей на атеи­стические выводы, а это имело большое политическое и научное значение.

В собственно философских аспектах Аничков в центр изучения ставит вопро­сы гносеологии. Главный авторитет для него — Локк. Вслед за Локком Аничков критикует теорию врожденных идей. Он высоко оценивает индуктивный метод Ф. Бэкона и много размышляет о причинах заблуждений, отталкиваясь от учения Бэкона об «идолах». Аничков высказывает сомнения в идее предустановленной гармонии Лейбница.

Решение вопросов гносеологии, понимание того, каковы средства и силы орга­нов познания, каким образом происходит процесс познания, как соотносятся душа и тело, имеет важнейшее значение для каждого человека, ибо от знания законов познания зависит правильное практическое поведение. Процесс познания включа­ет три ступени: изображение предмета, «некоторое понимание» этого изображения, рассуждение (выработка понятий о предмете). Аничков говорит о несовершенстве познавательного аппарата. Источник ошибок коренится в самом субъекте, причи­ной ошибок могут быть отклонения в сторону чувственности, страсти, неправиль­ные абстракции.

В решении важнейший философской проблемы — соотношения души и тела — Аничков говорит о монизме и дуализме. Монистами он называет, с одной сторо­ны, материалистов, которые утверждают одно только вещественное существова­ние, а с другой стороны, их антиподов, принимающих только невещественное. Сам Аничков не сомневается в функциональной связи души и тела. Но на вопрос, как они соединены, однозначного ответа нет. Аничков говорит, что в человеческом теле есть «жизненные духи», заполняющие все «тоненькие жилки». Сама же душа — существо невещественное.

Крупным мыслителем XVIII в. был Денис Иванович Фонвизин (1743-1792). В 1755 г. открылся Московский университет; Фонвизин в 1755-1760-х гг. учился в университетской гимназии, в 1761-1762 гг. — на философском факультете. В 1762 г. переехал в Петербург, поступил в Коллегию иностранных дел перевод­чиком. С 1763 по 1769 г. работал у кабинет-министра И. П. Елагина «по приему челобитен» — жалоб, подаваемых на высочайшее имя. С 1769 г. был секретарем Коллегии иностранных дел.

Фонвизин хорошо известен как автор комедий «Брига­дир» и «Недоросль». В свое время они пользовались боль­шим успехом; остаются актуальными они и сегодня. Но кроме того, Фонвизин — один из видных представителей русского Просвещения.

В 1780-1783 гг. Фонвизин работает над трактатом «Рассуждение о непременных государственных законах». Согласно общественному договору «верховная власть вве­ряется государю для единого блага его подданных». По­этому государь обязан соблюдать «добродетель», делать для народа «благо», для чего ему нужно руководствовать­ся мудрыми законами, сообразованными с «естественны­ми свойствами» человека и общею пользою людей. «Все сияние престола есть пустой блеск, когда добродетель не сидит на нем вместе с государем». «Здравый рассудок и опыты всех веков показывают, что одно благонравие государя образует благо­нравие народа. В его руках пружина, куда повернуть людей: к добродетели или пороку».

Фонвизин выступает за просвещенную монархию. При добром правлении бу­дет и добрый народ. «Надлежит правлению быть так устроену, чтоб гражданин не мог страшиться злоупотребления власти; чтоб никто не мог быть игралищем насильств и прихотей». Просвещенный государь должен установить в государстве законы, «без непременных государственных законов не прочно ни состояние госу­дарства, ни состояние государя». Впоследствии Фонвизин разочаровывается в представлении о просвещенном государе. Там, где нет справедливых законов, су­ществует тирания, а «такое положение долго и устоять не может». По мнению Фонвизина, за народом остается право выступать против тирании. «Тиран, где бы он ни был, есть тиран, и право народа спасать свое бытие пребывает вечно и везде непоколебимо». Фонвизин предупреждает государей об этом.

Деспотизм обычно приводит к анархии, которая ведет к разрушению государ­ства. Фонвизин призывает государей быть честными, их честность должна слу­жить порукой истинности законов.

Русское Просвещение положило начало освободительному движению. У ис­токов его стоял А. Н. Радищев.

Александр Николаевич Радищев (1749-1802) в 13 лет был «по­жалован в пажи» и зачислен в учебное заведение «Пажеский корпус». Во время учебы знакомится с просветительской фи­лософией и литературой. В это время Екатерина II объявила свое правление «просвещенной монархией» (в отличие от го­сударств с деспотическим строем). С самого начала правле­ния она искала опору в среднем дворянстве. Крепостные кре­стьяне были лишены даже формальных юридических прав. В 1766 г. Радишев вместе с группой пажей был отправлен в Лейпцигский университет. За годы учебы (1767-1771) он за­нимался юриспруденцией, естествознанием, химией, меди­циной и т. д.; читал Вольтера, Монтескье, Руссо, Мабли, Голь­баха. Особое впечатление на него произвела книга Гельвеция «Об уме». По возрашении на родину Радищев был назначен прокотолистом в Сенат, затем в 1773 г. перешел на должность обер-аудитора (юридического советника) штаба Финляндской дивизии в Петербур­ге. Тогда же началась его литературная деятельногть: он много переводил и писал стихи. В 1 775-1777 гг. Радишев был в отставке. Затем поступил на службу в Коммерц-коллегию, с 1789 г. был помощником управляющего, с 1790 г. — управляющим Петербургской таможней.

В 1790 г. Радишев опубликовал «Путешествие из Петербурга в Москву», над кото­рым работал 10 лет. После этого он был арестован и посажен в Петропавловскую крепость. Суд приговорил Радищева к смертной казни, Екатерина II заменила ее лишением чинов и дворянства и ссылкой в Илимский острог в Сибири. Указ от 4 сентяб­ря 1 790 г. о ссылке назывался «За издание книги, наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, уделяющими должное ко вла­стям уважение, стремящимися к тому, чтоб произвести в народе негодование противу начальников и начальства, и, наконец, оскорбительными и неистовыми изражениями противу сана и власти царской».

При Павле I (1754-1801) Радишев был переведен в ссылку под надзором полиции водно из имений отца — село Немцово Калужской губернии. После воцарения Алек­сандра I (1777-1825) был «прошен» и определен на службу в Комиссию составления законов. Радищев предлагал уничтожить крепостное право, сословные привилегии, вследствие чего возникла угроза новой ссылки. Радишев отравился и скончался в ночь на 12 феврдля 1802 г.

В своих социальных взглядах Радищев исходит из идей французского Просве­щения. «Человек, происходя на свет, есть равен во всем другому. Немощен, наг, алчущ, жаждущ; первое откуда его стремление или естественная его обязанность искати своего пропитания и сохранение; первое его право есть употребление вещей, нужных на удовлетворение его недостатков. Сие данное нам природою право ни­когда истребиться не может, потому что основано на необходимой нужде». Ради­щев, как Руссо, говорит, что «человек во всем от рождения свободен», но он всту­пает в контакт с другими людьми и договаривается с ними об ограничении своей свободы и других естественных прав для своего и общего блага. Цель обществен­ного договора — защита свободы, равенства и других прав каждого гражданина от посягательств других. Более того, договор возник не только для защиты личности, но и для «обуздания» «наглости сильных».

Люди воплотили свою волю в законах, и все они равны перед законом. Закон должен гарантировать справедливость; если же это не происходит, законы долж­ны быть заменены другими. Если в современном обществе законы не могут защи­тить угнетенного человека, то человек имеет право защитить сам себя. Радищев оправдывает крестьян, убивших жестокого помещика, посягнувшего на естест­венные права личности. Он говорит о правомерности расторжения договора, если основа соглашения не выполняется, причем расторжение понимается им как на­сильственное отнятие власти.

«В начале общества тот, кто ниву обработать может, тот имел на владение ею право, и обрабатывающий ее пользуется ею исключительно. Но колико удалилися мы от первоначального общественного положения относительно владения! У нас тот, кто естественное имеет к оному право, не токмо от того исключен совершенно, но, работая ниву чуждую, зрит пропитание свое, зависящее от власти другого!» Радищев — противник крепостного права; он отвергает крепостническую систему в целом, выдвигает идею народной революции и республиканизма. Критика кре­постничества и абсолютизма ведется им с экономической, политической и мо­ральной точек зрения.

Радищев рассматривает тему закона и приходит к выводу о всеобщем беззако­нии на всех ступенях общества — от ямщика и мелкого чиновника до ближайших помощников государя. Существующие законы Российской империи не обеспечи­вают прав, присущих человеку от природы: «личной сохранности», «личной воль­ности», «собственности». Частичные улучшения, реформы не в силах что-либо изменить; необходима народная революция (а не стихийные крестьянские бун­ты). Насилие порождает реакцию черни. Но у черни нет идеалов. Если чернь побе­дит, ее власть будет саморазрушительной, поэтому нельзя допустить бунт. Радищев рекомендует монархам ориентироваться на закон, а не на тиранию. Если произойдет революция, это станет трагедией общества. Радищев указывает на телесную связь абсолютизма с церковью:

Власть царска веру охраняет,

Власть царску вера утверждает;

Союзно общество гнетут:

Одна сковать рассудок тщится,

Другая волю стертъ стремится,

На пользу общую, — рекут.

Идеалом будущего государственного устройства для Радищева была демокра­тическая республика, в которой будут восстановлены принципы общественного договора — гражданские права и суверенитет народа. Экономический основой будущего общества, основой общественного спокойствия станет мелкая частная собственность, собственность крестьян на землю.

У Радищева народ — активный участник истории. Народ — основа всей хозяй­ственной жизни и создатель материальных ценностей. Радищев верит в будущее народа, говорит, что народ из своей среды выдвинет «великих мужей» и создаст свою культуру. Но Радищев далек от мысли о быстром осуществлении справедли­вости.

Но не приспе еще година,

Не совершилися судьбы;

Вдали, вдали еще кончина,

Когда иссякнут все беды.

Радищев размышляет о факторах развития человека и народа. Он отмечает (как и Монтескье) влияние географических усл