Мисс Нэш, правда ли, что вы покинули родительский дом год назад? 8 страница

– Кофе?

– Это не кофе! – огрызнулся он, вернув его Аттикусу.

Вивиан и я затаили дыхания, покусывая губы, чтобы не рассмеяться.

– Мило, – прошептала я ему, когда мы вышли из лифта.

Это был первый раз, когда мы поднялись сюда, после дела Арчибальда, и мне, наконец, удалось оглядеть все вокруг. На стене с правой стороны от меня написано жирными черными стеклянными буквами имя Леви. Внутри здания стоит гул от работы, поскольку бесчисленное количество адвокатов перемещаются из одного конца в другой.

В этот момент вышел Тристан, одетый в строгий костюм-тройку, и вручил ему газету.

– Где она?

– Рэймонд только что отвел ее в конференц-зал.

Они оба игнорировали нас, пока шли по коридору, и мы молча следовали за ними. В очередной раз появилось такое ощущение, словно мы невидимы. Любой, кто видел идущего Леви либо отворачивался, либо опускал головы и проходили мимо него так быстро, как только мог. Но даже это не было достаточно быстро.

– Ты, с пятном от кофе, иди домой и не возвращайся, пока не выяснишь, где находится твой рот, – указал Леви на мужчину, шедшего по коридору.

Ничего себе.

– Она выглядит так, словно совершила это? – спросил он нас у двери конференц-зала.

Я увидела женщину; она была латиноамериканкой с длинными темными волосами и покрасневшими глазами. Она была одета во все черное, и даже имелась маленькая кружевная вуаль, спускающаяся от ее шляпы, как будто ей необходимо доказать всему миру, что она оплакивает своего мужа.

– Нет, – ответил Аттикус.

Вивиан кивнула. – Да.

И затем его зеленые глаза взглянули на меня.

– Я не уверена.

– Тогда стань уверенной. Те же самые правила, как и во время дела Арчибальда, – сказал он, после чего открыл дверь.

– Какие правила? – прошептала Вивиан, когда мы вошли.

– Сидеть, заткнуться и не выставлять его в плохом свете, – сказала я, стремительно направившись в угол.

Рэймонд, его помощник, вышел вперед и прошептал что-то ему на ухо, но Леви даже не вздрогнул, он просто уставился на нее.

Наступила полная тишина, и она заерзала от его пристального взгляда…, я прекрасно понимала, каково это.

– Вы мистер Блэк? – она шмыгнула носом, вытирая нос платком.

Молчание.

– Гхм… – она заерзала снова.

– Он ослепил ее, – пробормотал Аттикус рядом со мной.

– Что? – я наклонилась к нему.

– То, как он действует, они называют это «Леви ослепляет», он просто абстрагируется на мгновение, прежде чем предпринять важный шаг, – закончила Вивиан за него, поправив свои очки.

Как я не знала этого?

– Вы убили своего мужа, – он пришел в себя и сказал это. – Я хочу знать почему. Вы подписали брачный контракт, так что не похоже, что все ради каких-либо денег.

– Я не убивала своего мужа! Я любила…

– Вы лжете! Вы можете лгать своим детям, прессе, себе, если вам так уж хочется, но вы не будете лгать мне в моем офисе.

– Вы, как предполагается, мой адвокат! – закричала она на него.

– И я пытаюсь защитить вас. Так, почему вы убили своего мужа?

– Я не …

– Вы убили своего мужа.

– Нет.

– Вы. Убили. Своего. Мужа.

– НЕТ!

– Вы можете кричать все, что хотите, но я не верю ни единому слову, исходящему от вас. Официантка, которая уже была замужем три раза… выходит замуж за хорошего, богатого старика.

– Вы только что сказали, что это не ради денег, я подписала брачный контракт!

– Тогда, почему вы убили его?

– Я не убивала своего мужа!

– Лгунья.

Она встала. – Да пошел ты.

Он повернулся к Тристану. – Мы можем работать с этим.

Что?

– Я не понимаю, – сказала женщина, когда медленно опустилась на свой стул.

– Судебный процесс не станет для вас похожим на это, миссис Нэш, он не походит на то, что вы видели в сериале «Закон и порядок». Нам может понадобиться, чтобы вы дали показания, – сказал он ей.

– Так вы верите мне? – спросила она с надеждой.

– Не имеет значения, верю ли я вам или нет, я просто должен был удостовериться, что вы не расколетесь под давлением…

– Это имеет значение для меня! – закричала она на него, вскочив на ноги снова. – У меня не может быть адвокат, который не верит мне. В таком случае мне придется найти кого-то еще.

– И вы окажетесь в тюрьме, – сказал он с легкостью. – Мой гонорар удвоится, когда вы попадете в тюрьму…, если я решусь взяться за это дело снова.

– Для вас это похоже на шутку?

– Нет, но вы паясничаете. Ваш муж мертв, а пасынок и падчерица желают насадить вашу голову на пику. Вам не нужен адвокат, который верит вам. Вам нужен тот, кто сможет выиграть дело. Поэтому я спрашиваю вас, миссис Нэш, вы хотите выиграть дело? Вы хотите остаться на свободе?

И вновь она села. – Я не убивала своего мужа, и вы мне не нравитесь. Но я хочу остаться на свободе.

– Хороший выбор. Мои помощники проинформируют вас о том, что вы должны делать и говорить до суда, – сказал он ей, затем кивнул Рэймонду и ушел.

– Я хочу быть таким, как он, – прошептал Аттикус.

Мир не сможет вынести двух Леви Блэков.

– Она виновна, – прошептала Вивиан, больше себе, чем нам.

– Один из вас, идите и принесите нам кофе, – указал на нас Рэймонд. – Мы пробудем здесь какое-то время.

Никто не пошевелился, поэтому я проявила инициативу и вышла, хотя понятия не имею, куда идти. Спрашивать кого-либо, казалось, как данность, но взгляд, которым они все одаривали меня…

– Не обращай внимания на них, они предаются своим воспоминаниям, – сказал Тристан, когда появился рядом со мной, от чего я подскочила.

– Предаются воспоминаниям? – я оглянулась на несколько людей, собравшихся посмеяться над чем-то, когда я проходила мимо.

– Уже время перерыва? – спросил он их, и они помчались обратно на свои рабочие места. – Когда-то они были на твоем месте, во власти великого Профессора Леви Блэка.

– Разве они все еще не в том же положении?

– Да, но им платят, чтобы выносить его. Кофе там.

Я остановилась посреди коридора, скрестив руки. – Почему ты помогаешь мне?

– Я не могу просто быть милым? – усмехнулся он, и его карие глаза засияли.

– Нет.

– Хорошо, ты знаешь мою тайну.

Я задумалась на секунду, прежде чем улыбнуться. – Ты имеешь в виду нанесение подводки для глаз, единомышленник.

– У нас не хватало персонала той ночью. Моя жена владеет баром, – он сердито посмотрел на меня.

Я повернулась спиной к нему и начала готовить кофе.

– Не волнуйся, я ничего не скажу.

– Ну, спасибо…

– Но это имеет свою цену, – прервала его я, прежде чем он успел закончить благодарить меня.

– Цену?

– Помоги мне произвести впечатление на Леви в этом деле.

Его бровь приподнялась. – Произвести впечатление?

– Каждый год он выбирает одного студента, верно? Одного из лучших в его классе. Я справилась с одним делом, и мое имя оказалось на доске. Помоги мне с этим делом, и таким образом, мое имя останется на доске.

– А я-то думал, что ты плаваешь с акулами, когда в действительности, ты – та, кто окружает ради уничтожения противника.

Точно так же, как моя мать.

– Мне нужно идти, чтобы принести этот кофе. Пока, дорогой, – сказала я, используя прозвище, которым он назвал меня в баре.

Тристан стоял, наблюдая за мной с еле заметной улыбкой, задержавшейся на его губах, пока я уходила.

– Твоя студентка только что шантажировала меня, – сказал Тристан, когда вошел в мой офис и сел на стул перед моим столом.

– Очевидно, это – ее новая тактика.

За семьдесят два часа ей удалось стать совершенно другим человеком. Она стала смелее и намного равнодушнее. По этому поводу Селена переживала?

– Она угрожала и тебе тоже? – спросил он, нахмурившись.

Я фыркнул. – Она не посмела бы. Вдобавок поступив так, она выставила бы себя только с худшей стороны. Она не глупа.

– Так что происходит между вами двумя?

Зажав переносицу, я откинулся на спинку своего кресла. – Я не знаю. Почему я вообще переживаю?

– Она тебе нравится.

Это не был вопрос, но я все равно кивнул. – Она нравится мне. Она нравится мне слишком сильно.

– Ты добиваешься ее?

Добиваюсь ли я?

– Я добивался ее, и она отвергла меня, потому что хочет быть хорошим адвокатом.

– Отчего она нравится тебе еще больше.

– Тебе платят за это время? Если это так, то мне на самом деле следует урезать твою зарплату.

Мне не нужны люди, читающие мои мысли или чувства за меня.

– Ты и правда такой злой, как они говорят, вычитая деньги у заступника твоей будущей любовницы. Хотя интересно появиться ли у нее в скором времени закадычный друг. Ты и Тея…

– Убирайся!

– Задел за живое, не так ли? – дразнил он, его тон голоса повысился. – Будем надеяться, что она не заметит эту отметку на твоей шее…, если она уже не знает о ней.

Я бросил ручку в его голову. – Это – укус.

– Конечно, – он усмехнулся, направившись к двери, и я внезапно вспомнил, что Тристан сказал в самом начале.

– С какой целью она шантажировала тебя?

Он ухмыльнулся. – Она попросила меня помочь произвести впечатление на тебя, помогая выиграть это дело. Очевидно, она хочет удержать свое имя на доске. Она напоминает мне свою мать.

Это заставило меня съежиться.

– Говорят, что «Акула» вела письменный учет всех своих услуг, когда-либо задолжавших ей наряду с несколькими деталями, которые она имела на некоторых высокопоставленных людей на всякий случай, если ей когда-нибудь потребуется помощь от них. Она воспользовалась этим, чтобы убедить их помочь ей.

Я ничего не ответил, и он принял это в качестве намека, чтобы уйти.

Мне нравится она, и я хочу быть с ней снова. Я могу признать это. Чего я не могу признать, так это то, что я хочу преследовать ее.

Я просто не уверен, как уравновесить все свои стороны; профессор, адвокат, парень, скрывающийся за всем этим… парень, который просто хочет вновь оказаться с ней в постели.

– У нас проблема, – сказал Рэймонд, ворвавшись.

Я уже направился к нему.

– Какая проблема?

– Только что просочилось видео о нашей клиентке.

По тону его голоса, могу сказать, что он не верит, что это было просто совпадение.

Как только мы вошли в конференц-зал, я заметил, что все взгляды прикованы к экрану.

– Я ненавижу эту *БИП*. Я ненавижу эту всю целиком *БИП* семью! – пьяная Мэрайя Нэш произнесла невнятно на камеру в новостях. – Вы знаете, каких усилий *БИП*, мне стоило ладить с этой *БИП* семьей. А его дети, его *БИП* дети. Они эгоистичны, жаждущие денег маленькие монстры. Как мне приходится улыбаться на камеры, когда одна из них наркоманка, а другой сексуальный наркоман; я имею в виду, что он на самом деле удовлетворил весь персонал дома и соседей тоже. Но, по крайней мере, хоть кто-то занимается сексом. Это *БИП* не смогло бы заставить его испытать эрекцию, даже если бы он находился *БИП* вверх тормашками. Я хочу взять биту и снести им всем головы!

Рэймонд выключил телевизор, все их глаза повернулись на меня, как будто у меня имеется какое-либо объяснение этому абсурду.

– Я… – миссис Нэш открыла рот, но я поднял руку, давая понять, что не желаю слушать, и что ей не следует даже утруждаться.

– Все отправляйтесь домой, ни с кем не разговаривайте, мы начнем заново утром, – сказал я им.

– Мистер Блэк! – крикнула миссис Нэш. – Пожалуйста…

Я чувствую, как пульсирует вена на голове. – Я же сказал, отправляйтесь домой, ни с кем не разговаривайте, мы начнем заново завтра.

Даже я потрясен тем, насколько я спокоен, но если честно, что я могу сделать? Если я наору на нее, то она может пойти домой и напиться, а затем записать еще одно видео.

Дерьмо, она на самом деле может так поступить, подумал я, остановившись у своего кабинета.

– Я отправил Рэймонда и еще одного помощника приглядеть за ней, – сказал Тристан, подойдя ко мне.

– Приятно знать, что ты полезен.

– Это задевает меня заживое, мужик, – он схватился за сердце.

Закатив глаза, я направился на свой диван в кабинете и лег на спину.

– Ты тоже можешь идти домой Бетти, я не принимаю звонки, – крикнул я, закрыв глаза.

– Ты уверен…

– Спокойной ночи, Бетти.

Я не потрудился открыть глаза.

Я просто лежал там, не двигаясь. Я никогда не брался за простые дела… никогда.

Я действительно мазохист.

Была уже полночь, когда я проснулся. Умывшись и вытерев лицо в ванной, я заметил, что только в двух кабинетах горит свет; конференц-зал и мой кабинет.

Идиоты оставили свет включенным.

Я шел, разминая шею, и замер, когда увидел ее сидящей на полу конференц-зала. Ее волосы собраны на затылке в «конский хвостик», и она сидит, просматривая досье перед собой. Тея покачивает головой в такт музыке, которую слушает на своем MP3-плеере, абсолютно не замечая меня и то, как красиво она выглядит.

Я люблю, когда она носит юбки. Я наслаждаюсь открывающимся видом на ее идеально гладкие длинные ноги. Это заставило меня вспомнить, как хорошо они ощущались, когда были обвиты вокруг меня.

Когда она повернулась, чтобы взять другой документ, то наконец-то заметила меня и подскочила.

– Иисус Христос, ты напугал меня. Думала, что все ушли домой!

– Я тоже, тем более я тот, кто дал это указание, – ответил ей, войдя в комнату, и она встала.

Тея отошла от меня, словно боялась, что я прикоснусь к ней. Ее инстинкты не ошибались, потому что я хотел. Но вместо этого, я сел.

– Я просто хотела ознакомиться с делом, как можно лучше, – тихо сказала она, топчась на месте.

Это так чертовски сбивает с толку.

– Я мог бы поклясться, что видел, как ты собираешь свои материалы, когда сказал уходить.

– Так и есть, – она улыбнулась, – я даже вошла в лифт и поехала вниз со всеми, а затем подождала час в кофейне, чтобы Вивиан и Аттикус тоже не остались.

– Ты хотела остаться наедине со мной так сильно? – пошутил я.

Мужчина же может помечтать, верно?

– Нет! – сказала она, немного слишком быстро, чем я предпочел бы. – Имею в виду, нет, я думала, что все ушли, мне пришлось подкупить охранника, чтобы остаться. Вивиан уже знала об этом деле, а Аттикус схватывает на лету, я лишь хотела наверстать, а так как мы не можем выносить файлы из офиса…

Она подняла несколько файлов и убрала их обратно в соответствующие коробки.

– Ты на самом деле хочешь этого.

– Думала, что уже ясно дала это понять? – нахмурилась она.

– Так и есть, – я кивнул. – Я просто еще не видел эту сторону тебя. Это интересно.

– Мы не были вместе так уж долго, так что ты на самом деле не знаешь меня.

– Ну, раз ты так считаешь.

Она метала в меня кинжалы взглядом.

– Что ты собираешься делать с этим делом? – сменила она тему.

Я пожал плечами. – Не знаю, возможно, пойду отчасти на сделку о признании вины. Женщина сама себе навредила.

– Ты лжешь.

– Что?

Она села напротив меня и положила руки на стол. – Ты лжешь, – повторила она. – Ты взволнован. Уверена, ты злишься на то, что она сделала что-то столь глупое, но ты воодушевлен тем, что теперь ставки стали выше. Никто не может понять, как вообще возможно выиграть при данных обстоятельствах. И это означает, что когда ты добьешься успеха, то это предстанет в качестве лозунга «великий Леви Блэк поразил снова!». Это – один из способов, при помощи которого ты испытываешь огромное удовольствие.

– Один из способов, – сказал я, оглядев ее снова и заметив, что три верхние пуговицы расстёгнуты, что позволяет мне украдкой взглянуть на ее бирюзовый кружевной лифчик.

– Похоже, что кто-то посодействовал тебе с этим, – она указала на мою шею, явно раздраженно.

– Это – укус, – сказал ей равнодушно.

– Ладно, я верю.

– Тебе следовало бы, потому что я никогда не лгал тебе, – сказал я, и она замерла. По ее виду, кажется, что она готовится сбежать. – За исключением того, что ты только что подметила, я все-таки испытываю огромное удовольствие при выигрыше невозможных дел.

Она расслабилась. – Итак, как ты собираешься выиграть это дело?

– Отбор присяжных.

– Отбор присяжных, – медленно повторила она, расслабившись на своем стуле и задумавшись об этом. – Но мне не приходит на ум ни одна группа, которая была бы на ее стороне. Женщины будут рассматривать ее, как охотницу за деньгами. Пожилые мужчины обидятся из-за того видео, молодые парни просто посчитают это забавным. Отбор присяжных не будет легкой задачей.

– Ничего не будет легко, но у каждого есть предрассудки или больные темы, иногда это даже скрыто от нас самих. Подергивание при упоминании о наркотиках, денег или чего-то еще. Если та семья столь испорчена, как я думаю, нам лишь необходимо показать, что они не лучше, чем наша клиентка.

– Мы не должны располагать их к ней, – сказала она с огоньком в глазах. – Мы должны выставить семью Нэш омерзительной! – она встала, теперь явно взволнованная.

– Точно, как сложно это может в действительности быть? – я тоже встал. – Приберись и отправляйся домой, следующие несколько недель будут жестокими.

– Знаю, – она не смотрела на меня.

Открыв дверь, я остановился. А затем повернувшись к ней, сказал. – Не терзай себя из-за использования книги своей матери.

Она выронила бумаги из рук. – Что?

Наклонившись, я помог ей подобрать их. – Книга твоей матери об услугах…

– Как ты узнал о ней?

– Тристан был стажером у твоей матери, помнишь? Кроме того, та книга походит на миф в юридических кругах. Ты не должна себя терзать из-за ее использования. И я знаю, что ты воспользовалась ей, потому что не существует другого способа, при помощи которого ты самостоятельно смогла бы накопать достаточно компромата на двух лучших конкурирующих студентов за выходные. Как бы там ни было, это должно быть достаточно веским, чтобы заставить их прекратить пытаться претендовать на твое место. Частный детектив?

– Хакер, – прошептала она, низко опустив голову.

– Как я уже и сказал, не стыдись использовать это. Если бы кто-либо еще имел то, что есть у тебя, поверь мне, они пользовались бы этим намного чаще.

– Это потому что они не знали, каким именно человеком в действительности она была…

– Это не имеет значения. Используя ее имя, вещи или тот факт, что ты живешь в ее доме, не означает, что ты принимаешь ее или что становишься ею, – прошептал я, обхватив рукой ее лицо, и приподнял ее голову, чтобы она встретилась с моим пристальным взглядом. – Это означает, что ты достаточно сильна, чтобы не позволить ее имени стоять на твоем пути и использовать то, что у тебя имеется в своих интересах. Это – доказательство твоей силы, и она не имеет никакого отношения к ней.

Отпустив ее, я хотел уйти и закончить все на высокой ноте, но не смог. Я еще не закончил.

Держа ее за талию, я притянул Тею к себе и обрушил свои губы на ее. Она даже не попыталась оттолкнуть меня. Вместо этого она прильнула ко мне, обхватив руками меня за шею. Схватив Тею, я приподнял ее и посадил на стол.

Целовать ее ощущалось так греховно, но то, как ее ноги обвились вокруг меня и то, как ее грудь прижалась к моей, сводит меня с ума. Я не хочу никогда прекращать целовать ее, но мне пришлось…, дыхание никогда не было таким раздражающим.

– Мы не закончили, Тея. Твои «То, что я не могу. Я просто не могу. Прости», – повторил я те самые слова, которые она сказала мне той ночью по телефону. – Этого недостаточно, чтобы оттолкнуть меня. Особенно, когда твое тело все еще реагирует вот так каждый раз, когда я касаюсь его.

Чтобы продемонстрировать свою точку зрения, я просунул руку между ее бедер и нежно провел по всей их длине. Она вздрогнула и попыталась отвернуться от меня. Но я вынудил ее посмотреть мне прямо в глаза. Тея прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать стоны, но в то же самое время она терлась бедрами о мою руку.

– Ты не похожа на женщину, пытающуюся сбежать от меня, – сказал я, нежно поцеловав ее губы, все еще дразня ее промежность.

– Ах! – выдохнула она, схватив меня за руку.

– И ты точно не звучишь, как женщина, которая пытается сбежать от меня.

Я поцеловал ее губы, затем щеку, и наконец, слегка лизнул краешек ее уха и нежно пососал мочку уха. Она задрожала в моих объятьях, а ее кожа покрылась мурашками.

– Так что предполагаю, что ты на самом деле не сбежишь от меня, – сказал я ей, – что приятно осознавать, потому что в мои планы в любом случае не входит отпускать тебя. Как я и сказал, – я отклонился от нее и сделал шаг назад, в то же время, облизывая свои пальцы дочиста. – Мы не закончили. Так что, когда ты снова будешь готова на серьезные отношения, сообщи мне, или иначе я буду просто продолжать дразнить тебя.

Выйдя, я боролся со своим внутренним желанием взять ее прямо здесь и сейчас на том столе. Но я не могу, по крайней мере, не сейчас. Я собираюсь завлекать ее приятно и медленно.

Мне потребуется множество гребаных холодных душей.

Два месяца. Прошло два месяца с той ночи в его офисе, и четыре месяца, с тех пор как я встретила Леви Блэка. Прошло четыре месяца с тех пор, как мой мир и моя жизнь перевернулись вверх тормашками. В классе он был профессором Блэком, и после той ночи в офисе, он стал особенно жесток в классе – нас осталось уже всего четырнадцать – но в тот момент, когда я оказывалась наедине с ним – неважно, как сильно старалась избегать его, я всегда в конечном итоге оставалась наедине с ним – в лифтах, на лестничных пролетах, в автомобилях – и он всегда превращался обратно в просто Леви. Просто Леви был сексуален, страстен и… он сводил меня с ума.

Когда он сказал, что это не конец, он имел в виду именно это. Если мы оставались одни в его «таун каре», то его руки оказывались между моих ног. Когда я надела брюки, он ухмыльнулся на изменение в одежде и демонстративно поцеловал меня, в то время как его водитель прибавлял звук радио. На секунду его губы коснулись моих, мой разум отключился, и прежде чем я поняла, верхняя пуговица моих брюк была расстегнута. Что еще хуже, я наслаждалась этим. Я наслаждалась наблюдением того, как он действует на меня. Это по-своему будоражило меня, и я не отдавала себе отчета. Мой разум продолжал говорить мне, остановиться, но я не хотела.

В лифтах он нажимал на кнопку остановки и прижимал меня к стене, целуя так, как будто это был последний раз, когда он когда-либо собирался целовать кого-то. Я льнула к нему, желая большего, чем просто поцелуй. Он вел себя так же, когда мы находились на лестничных пролетах; он подталкивал меня спиной к стене и целовал отчаянно и страстно. Он даже доходил до прокладывания дорожки из поцелуев на моей шее и нежно покусывал верхнюю часть грудей, после чего отступал с улыбкой на лице. Этого было недостаточно для меня.

Я не желала останавливать его. Это заводило меня абсолютно каждый раз, и всякий раз, когда он отпускал меня, я понимала, что хочу большего. Но он никогда не заходил дальше, чем страстный поцелуй или легкое поддразнивание, и так или иначе это делало все только намного хуже, чем если бы мы фактически занимались сексом. Его поцелуи, прикосновения, их было недостаточно.

Когда я отправила Селену обратно в Мэриленд, то гордилась собой. Я гордилась тем, что справилась со своей похотью и эгоизмом, чтобы добиться того ради чего приехала сюда. Но теперь, такое ощущение, словно я возвращаюсь обратно к своему обещанию, данному самой себе.

Мне просто необходимо отвергнуть его. Мне необходимо выражаться ясно и прямолинейно. Мне необходимо потребовать от него не прикасаться ко мне.

– Итак, это будет концом пути для двоих из вас, – сказал он, когда встал перед группой. – Тот, кто получит самые низкие оценки за итоговый экзамен зимней сессии, будет отсеян. Я поздравил бы прямо сейчас вас, кто бы вы ни были, за то, что пробились так далеко, но проигрыш – ничто по сравнению с поздравлениями любого из вас.

Он обошел свой стол и сел. Достав свою красную ручку, он начал оценивать наши экзаменационные работы. После трехчасового ожидания этого гребаного решения, мы все были истощены и желали уйти, однако нам необходимо знать, попали ли мы в заключительную группу из двенадцати человек.

Вивиан протянула мне попкорн, но я покачала головой ей в знак отказа. Однако Аттикус протянул руку и схватил горстку.

– Шесть шотов за то, что это парень в галстуке-бабочке, – сказал Аттикус, и парень обернулся и уставился на него.

Аттикус пожал плечами и продолжил есть попкорн.

– Десять за то, что это парень с шарфом, – прошептала Вивиан, – тот с сережкой в стиле 80-х годов.

– Кто-нибудь из вас знает чьи-либо имена? – я посмотрела на них.

– Нет, – ответили они оба.

– Зачем напрягаться, если он в любом случае выгонит их? Помните ли вы чье-либо лицо, кто уже был изгнан из этого класса? – спросила Вивиан.

– Как только определятся эти двенадцать студентов, я стану учиться с другими девятью именами, – сказал Аттикус, уже учитывая нас.

Они были так уверены в себе, и все же мои руки дрожат.

Вивиан посмотрела на меня. – Почему ты так напряжена?

– А почему ты нет? Я единственная, кто думает, что тест был трудным?

Они посмотрели друг на друга всего мгновение, прежде чем оба встали и сели в конец ряда… подальше от меня.

Придурки.

– Очень смешно, – сказала я, но они притворились, что не замечают меня. – Прекрасно, надеюсь, вы оба провалитесь.

– Ты что-нибудь слышала Вивиан?

– Не уверена, но это похоже на тихие заснеженные возгласы сомнения, Аттикус.

Тихие заснеженные возгласы сомнения?

– Это даже не имеет смысла, – огрызнулась я на них.

– Тсс! – парень в галстуке-бабочке повернулся к нам.

– Серьезно, ты был здесь весь семестр? – спросила я его, от чего Вивиан и Аттикус разразились приступом смеха.

Хотя они прекратили в тот момент, когда Леви поднял взгляд. Его зеленые глаза оглядели класс, и все перестали дышать. Затем он вновь опустил взгляд и продолжил проверять работы.

Подонок делает это нарочно!

Несмотря на это, я наслаждалась наблюдением за ним. Его темные волосы слегка взъерошены, в основном из-за сексуальных ухищрений, которые у нас происходили на лестничном пролете по счастливой случайности прямо перед тем, как мы попали в аудиторию.

Я предполагала отвергнуть его. Но вместо этого нахожусь здесь, предаваясь мечтаниям о том, как приятно ощущалось бы быть прижатой к нему, и как сексуален он в своих очках. Словно я нахожусь под его контролем.

В следующий раз, когда он поднял взгляд, мы все замерли. Леви встал, схватил губку и начал стирать информацию обо мне.

– Вот дерьмо, – сказал Аттикус, прозвучав так, будто находился на другом конце земли, или, по крайней мере, именно так это прозвучало, поскольку мое сердце бешено колотилось в груди, и стук отдавался в голове.

Я с ужасом наблюдала, как он медленно стирал данные о моей семье, образовании, расе, и наконец, о возрасте, прежде чем остановиться прямо перед моим именем. Опустив губку, он взял мел и начал писать имена других студентов в классе.

– Сукин сын, – выдохнула я, откинувшись на спинку стула.

– А мы только подумали, что наконец-то избавились от тебя, – вздохнул Аттикус, сев с правой стороны от меня.

– Она, как Арнольд Шварценеггер, все продолжает возвращаться, даже когда ты не хочешь этого, – добавила Вивиан, сев с левой стороны от меня.

– Спасибо, ребята, – сказала я с сарказмом.

– Давай же, парень с галстуком-бабочкой, – Аттикус стучит кулаком, ожидая увидеть, встанет ли парень и уйдет ли, как только Леви написал лишь двенадцать имен на доске.

Конечно же, галстук-бабочка все же ушел с позором.

– Да! – ликовал он, и бедный парень выглядел так, словно хотел задушить его. – Возможно в следующем году?

– Парень с шарфом… ушел, – Вивиан дала «пять» ему и повернулась ко мне.

Закатив глаза, я дала ей «пять».

– Вы оба ужасные люди.

– Конечно, а опять-таки как же мы стали твоими союзниками? Хорошо, что мы теперь друзья, – возразил Аттикус.

Но положа руку на сердце, я не уверена, являются ли они моими друзьями. Они стали людьми, с которыми я проводила много времени, но не уверена, сделало ли это нас друзьями.

– Дамы и господа, поздравляю. Теперь вы часть «двенадцати последователей», – сказал он.

Почему же у меня такое чувство, словно проповедует Папа Римский?

– С этого момента мы больше не будем проводить заседания в этой аудитории. Вместо этого все мои занятия будут проходить в моем офисе. Вы познаете на собственном опыте, что значит быть адвокатом по уголовным делам.

Он начал собирать свои вещи, и в тот же момент как заметили это, мы – Аттикус, Вивиан и я – встали на ноги.