Проблемы социалистического расселения. Градостроительные концепции 2 страница

Принципиальные планировочные схемы такой гибкой структуры развивающегося города были разработаны в советском градостроительстве в конце 1920-х годов И. Леонидовым, Н. Милютиным и Н. Ладовским, причем все три проекта были опубликованы почти одновременно в 1930 году в самый разгар второй градостроительной дискуссии по проблемам социалистического расселения.

Ни в «соцгороде» (Сабсович), ни в «новом расселении» (Охитович) не ставились проблемы развития структуры города во времени. Состоящий из однотипных жилкомбинатов «соцгород» мог развиваться, по-видимому, лишь путем добавления к нему новых типовых кварталов (жилкомбинатов), в то время как вся остальная его структура оставалась неизменной. Ленты расселения дезурбанистов давали больший простор для

создания гибкой планировочной структуры. В принципе лента расселения могла развиваться и в длину, и за счет увеличения плотности заселения на километр транспортной магистрали. Однако в разработанной дезурбанистами общей схеме расселения (соответствующей, согласно теории Охитовича, переходной стадии постепенного введения принципов «нового расселения») ленты жилой застройки соединяли между собой промышленные узлы, т.е. сама линейная структура оказывалась замкнутой с двух сторон.

И. Леонидов как бы вычленил один из участков общей схемы расселения дезурбанистов и рассматривал его как самостоятельный линейный город, растущий вдоль одной, двух, трех или четырех магистралей, отходящих от компактно размещенной промышленной зоны.

На основе разработанной им принципиальной схемы планировочной структуры города-линии, И. Леонидов создал конкурсный проект Магнитогорска. Городлиния Леонидова врезался в зеленый массив, развиваясь вдоль шоссе, связывающего производственные зоны. Хорошо связанный с окружающей природой, такой город (как и лента расселения дезурбанистов) мог расти без нарушения его планировочной структуры в одном направлении. Однако по мере его роста новые жилые кварталы все дальше удалялись от места работы.

В том же 1930 году Н. Милютин, используя идеи «нового расселения» Охитовича и развивая проект Леонидова, опубликовал в своей книге «Соцгород» разработанную им и ставшую всемирно известной поточнофункциональную схему планировки города. Разместив промышленные предприятия параллельно жилой застройке, он не только приблизил место работы к жилым кварталам, но и дал возможность линейному городу развиваться в двух направлениях.

Обе рассмотренные выше влиятельные градостроительные концепции конца 20-х – начала 30-х годов ХХ века (дезурбанизм – линейное расселение с разветвленной сетью обслуживания и компактный соцгород, состоящий из однотипных структурных элементов) оказали влияние на проектирование и строительство новых промышленных городов и способствовали более углубленной проработке многих градостроительных проблем.

Однако принципиальное отрицание сторонниками этих концепций крупных городов затрудняло их связи с реальными градостроительными процессами.

В этих условиях большое значение имели взгляды и проекты тех архитекторов, которые стояли на последовательно урбанистических позициях. В первую очередь это относится к Н. Ладовскому и группе его последователей, которые в 1928 году вышли из АСНОВА и создали АРУ.

Можно сказать, что урбанистическая теория Ладовского была в рассматриваемый период одной из наиболее глубоко разработанных, отражавших закономерности реальных градостроительных процессов. Проблемы социалистического расселения в целом, промышленная агломерация, гибкая планировка, структурные элементы крупного города – все эти вопросы разрабатывались в теоретических трудах и проектах сторонников АРУ.

Ладовский много внимания уделял поискам гибкой (динамической) планировочно-пространственной структуры, которая могла бы усложняться в процессе развития и роста города, не нарушая в то же время взаимоотношения его основных функциональных зон.

Уже в проекте промышленного поселка Костино под Москвой (опубликован в 1929 г.) Ладовский создает планировку, позволяющую развиваться поселению при сохранении его структуры (обеспечена возмож

ность одновременного роста селитебной и промышленной территорий). В этом проекте Ладовский стремился создать выразительную объемно-пространственную композицию, продумав последовательность ее восприятия человеком по мере его движения по главным магистралям.

В 1929–1930 годах Н. Ладовский разработал принципиальную планировочную схему развивающегося города – знаменитую «параболу», в которой в концентрированном виде заключена его градостроительная концепция динамического города.

ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕСТРОЙКИ БЫТА (РАЗРАБОТКА НОВЫХ ТИПОВ ЖИЛИЩА)

Проблемы перестройки быта и разработка новых типов жилища тесно связаны с проблемами социалистического расселения.

Создавая первые проекты жилищ нового типа, советские архитекторы внимательно следили за процессами перестройки быта, происходящими в самой жизни, знакомились с постановкой этой проблемы социалистами-утопистами, внимательно изучали произведения основоположников марксизма. При этом наибольшее внимание привлекали две задачи: внедрение в быт коллективного начала и освобождение женщины от домашнего хозяйства.

20 августа 1918 года Президиум ВЦИК издал декрет «Об отмене частной собственности на недвижимости в городах». В распоряжение местных советов перешли все наиболее ценные жилые строения. Началось массовое переселение рабочих из лачуг и подвалов в дома, конфискованные у буржуазии. В Москве в 1918–1924 годах в благоустроенные квартиры были переселены почти 500 тысяч человек, в Петрограде – 300 тысяч.

Массовое переселение рабочих в дома буржуазии сопровождалось процессом стихийного возникновения бытовых коммун. Переименованные в дома-коммуны (рабочие дома, коммунальные дома) бывшие доходные дома рассматривались как рабочие жилища нового типа. Получив жилище в бесплатное пользование, рабочие создавали в домах органы самоуправления, которые не только ведали эксплуатацией здания, но и организовывали такие домовые коммунальные учреждения как общие кухни-столовые, детские сады, ясли, красные уголки, библиотеки-читальни, прачечные и т.д. Обслуживание всех этих учреждений, а также уборка и ремонт помещений общего пользования, осуществлялись самими жильцами на общественных началах.

Стихийно возникшие уже в 1918 году подобного рода дома-коммуны (рабочие дома), начиная с 1919 года, получили признание как особая форма эксплуатации жилого дома коллективом рабочих.

Такая форма коллективного содержания рабочими жилых домов, возникшая в результате инициативы самих трудящихся, была широко распространена в первые годы советской власти. Например, в Харькове в 1922–1925 годах в бывших доходных домах были созданы 242 бытовые коммуны. Они представляли собой добровольные потребительские объединения, принимавшие определенный устав, регламентировавший жизнь всех членов коммуны. Это было сообщество людей, сов местно эксплуатировавших переданный им в бесплатную аренду жилой дом, которые сами устанавливали нормы поведения жильцов, совместно следили за состоянием дома, обобществляли питание, уход за детьми, а иногда и денежные средства. Руководили развитыми бытовыми коммунами общее собрание и совет коммуны.

Превращение рабочего дома-коммуны в очаг новой коммунистической культуры, формирование бытового

коллектива и перестройка быта путем создания на началах самообслуживания коммунальных учреждений – такие задачи ставились при развертывании массового движения за организацию рабочих домов-коммун.

Социальный заказ первых лет существования домов-коммун, порожденный специфическими условиями периода военного коммунизма, оформился в четкую и детально разработанную программу и питался положительным опытом тех рабочих домов-коммун, которые успешно функционировали. Именно эти рабочие дома-коммуны в начале 1920-х годов были объявлены «нормальными», а все остальные (с быстро распадавшимися бытовыми коммунами) – «ненормальными».

Но даже в годы наибольшего подъема движения за организацию в национализированных жилищах рабочих домов-коммун коммунальные формы быта в них развивались крайне медленно. Причину такого положения видели прежде всего в том, что старые типы домов не соответствуют новым формам быта. Считалось, что проблема перестройки быта будет решена путем строительства специально разработанных домов-коммун (с общественными помещениями), которые лишь архитектурно оформят уже сложившиеся новые социальные структурные ячейки города.

Не было, однако, единой точки зрения на сам архитектурно-планиро вочный тип нового жилища. Боролись две концепции: одна ориентировалась на поселок-коммуну, состоящий из индивидуальных домов и общественных зданий, другая главную роль отводила комплексным домам-коммунам с обобществлением быта.

Существовала и третья точка зрения.

Связывая развитые дома-коммуны будущего с коренной реконструкцией не только домашнего хозяйства, но и семьи, сторонники этого подхода считали, что строительство крупных домов-коммун в ближайшие

годы не будет иметь успеха, ибо «еще сильна среди пролетариата семейная психология. Она может быть изжита лишь постепенно с постепенным развитием коммунистического строя. Мы живем в настоящее время в переходный период. Поэтому нам необходимо избрать средний переходный тип. Назовем его дом-коллектив. В этом доме должна еще сохраниться семейная обстановка. Но в то же время по своей вместительности и своему устройству он должен служить развитию общественных отношений. Общая кухня, зал для столовой, детские ясли и т.д. Здесь рабочий живет со своей семьей, постепенно будет вовлекаться в общественную жизнь. На живом опыте он научится кооперированию».

Одновременно с процессом развития рабочих домов-коммун шло становление теоретических концепций нового типа жилища, разрабатывались первые экспериментальные проекты домов-коммун. К середине 1920-х годов, в основном, была разработана программа отдельного дома-коммуны. Интенсивная же разработка проектов и строительство домов этого типа относится уже ко второй половине 1920-х годов.

Рабочие дома-коммуны рассматривались в первые годы советской власти как важное социальное завоевание в области жилища, порожденное инициативой трудящихся масс.

Рабочие не только считали необходимым исправить несправедливость в распределении жилища, но и отвергали весь уклад быта, порожденный старым обществом.

Вместо частной собственности на жилье – коллективное самоуправление жильцов, вместо высокой квартирной платы – бесплатное предоставление жилья рабочим, вместо замкнутости и индивидуализма быта отдельных семей – подчеркнутый коллективизм общения, вместо антагонизма и престижного соперничества

жильцов (культ вещей и т.д.) – широкая взаимопомощь, вместо использования домашней прислуги и обслуживающего персонала дома – добровольное самообслуживание и т.д., и т.п.

Все дальнейшие поиски жилища нового типа так или иначе были связаны с этим социальным заказом, выросшим в процессе создания и функционирования рабочих домов-коммун. При этом диапазон поисков также отражал разнообразие форм первых бытовых коммун, в которых степень коллективизации быта колебалась от поочередной уборки общей лестницы до полного слияния хозяйства отдельных жителей (например, создание общего денежного фонда, в который все члены коммуны сдавали свою зарплату вне зависимости от ее размера).

Стихийно возникшие рабочие дома-коммуны дали мощный импульс творческим поискам нового типа жилища, которые по своей интенсивности, разнообразию предлагавшихся решений и остроте поднятых проблем не имели аналогий в архитектуре XX века и оказали влия ние на проекты зарубежных архитекторов.

Переход в середине 1920-х годов на строительство секционных жилых домов в качестве массового городского рабочего жилища привел к тому, что коммунальный тип дома стал рассматриваться как область экспериментального проектирования.

В этих условиях поиски нового жилища коммунального типа приобрели более осмысленный и планомерный характер. При этом много внимания уделялось выработке программы нового типа жилища.

Большую работу проделало в этой области Объединение современных архитекторов (ОСА), которое в 1926 году объявило «товарищеское соревнование на эскизный проект жилого дома трудящихся».

В сообщении о конкурсе, опубликованном в журнале («СА»), говорилось: «Все, что сделано в СССР – прак

тически и теоретически – в области рабочего строительства представляет собой пока лишь паллиативы.

Это не что иное, как обычное мелкоквартирное городское строительство, коренным образом не отличающееся от европейских и русских образцов, имеющее оправдание лишь как временная затычка зияющей дыры.

Совершенно очевидна необходимость в создании новых типов рабочего жилья, которое послужило бы этапом в оформлении быта трудящихся социалистического государства.

С этой целью СА объявляет товарищеское соревнование между членами ОСА и разделяющими их взгляды на составление эскизного проекта жилого дома трудящихся.

Основное требование: создать новый организм – дом, оформляющий новые производственно-бытовые взаимоотношения трудящихся, проникнутый идеей коллективизма.

Каждому участвующему в соревновании предоставляется возможность создать по своему усмотрению этот новый организм, однако в пределах возможности осуществления и правильности ответа на социальный заказ, который составляет сущность настоящего соревнования».

Восемь проектов, поданых на конкурс, экспонировались на Первой выставке современной архитектуры (июль–август 1927 г.). Все авторы запроектировали новое жилище для трудящихся как дом коммунального типа, где жилые ячейки объединены в одном здании с общественными помещениями.

Конкурс проходил в 1926–1927 годах, когда уже действовали типовые секции для городских жилых домов, а в массовом строительстве местных советов (с использованием этих типовых секций) уже определилась

средняя стоимость квадратного метра жилой площади. Это ставило проектировщиков в очень трудные условия. Необходимо было, чтобы предлагаемое ими новое жилище коммунального типа не только имело социальные преимущества перед секционными домами, но и не уступало им с точки зрения экономической рентабельности. Задача осложнялась и тем, что коммунальный дом должен был иметь не только общие помещения, но и включать в себя наряду с вертикальными (лестничные клетки) и горизонтальные коммуникации (коридоры) для связи жилых ячеек с общественно-коммунальной частью дома. А горизонтальные коммуникации отнимали часть полезной кубатуры дома, что, естественно, повышало стоимость квадратного метра жилой площади. Поэтому авторы всех конкурсных проектов большое внимание уделили поискам максимально экономичного решения как самих жилых ячеек, так и системы их связи с коммунальными помещениями.

Коммунальный дом по проекту М. Гинзбурга состоит из двух шестиэтажных жилых корпусов, соединенных на уровне верхнего этажа своеобразным шарниром в виде двухэтажного корпуса, где размещены помещения общего пользования: столовая, библиотека-читальня, клуб и зал собраний.

Для связи внутри жилых корпусов устроены сквозные коридоры, каждый из которых обслуживает два этажа.

В двух конкурсных проектах, стремясь сократить отводимую под горизонтальные коммуникации кубатуру, авторами были использованы пространственные решения, при которых один коридор обслуживает три этажа жилого корпуса с двухэтажными квартирами.

Один из этих проектов выполнен архитектором А. Олем в соавторстве со студентами ЛИГИ К. Ивановым и А. Ладинским.

С.О. ХАН-МАГОМЕДОВ. 100 ШЕДЕВРОВ СОВЕТСКОГО АРХИТЕКТУРНОГО АВАНГАРДА

Товарищеский конкурс ОСА дал большое коли

чество новых идей в области как пространственного решения жилой ячейки, так и организации связи жилой и коммунальной частей дома. Он показал большие возможности удешевления жилищного строительства за счет рационального использования полезной площади и применения принципиально новых решений пространственной организации жилой ячейки.

Работа по рационализации и разработке коммунального дома переходного типа была продолжена в 1928 году группой архитекторов-конструктивистов во главе с М. Гинзбургом (М. Барщ, В. Владимиров, А. Пастернак и Г. Сум-Шик) в Секции типизации Стройкома (Строительной комиссии) РСФСР, где практически впервые в государственном масштабе стали разрабатываться проблемы научной организации быта.

Стремясь создать экономичную малометражную квартиру для массового заселения одной семьей, архитекторы Секции типизации проверили в процессе экспериментального проектирования и экономического анализа возможности различных пространственных типов жилых ячеек, создав ряд оригинальных решений, не имевших аналогов в нашей стране и за рубежом. Наиболее эффективным оказался тип F, который позволял получить квартиру в 27 м2 с экономическими показателями, равными по стоимости 1 м2 квартиры в 54 м2 в секционном доме (такую квартиру тогда, как правило, заселяли покомнатно).

Первый этап работы коллектива Секции типизации был чрезвычайно интенсивным. Уже через три месяца после начала работы (26 ноября 1928 г.) ее первые результаты были обсуждены на расширенном пленуме Стройкома.

В постановлении пленума Стройкома РСФСР было рекомендовано проверить разработанные в Секции типизации типы жилых ячеек в реальном строительстве.

В соответствии с этим постановлением уже с конца 1928 года началось проектирование коммунальных домов переходного типа на базе разработанных в Секции типизации новых типов жилых ячеек. Их рассматривали как экспериментальное, опытнопоказательное строительство. В этих домах проверялись различные варианты пространственных типов жилых ячеек (и возможности их сочетания), приемы взаимосвязи жилой и общественной частей коммунального дома, новые конструкции и материалы, методы организации строительных работ. Среди экспериментальных домов наибольший интерес представляет дом сотрудников Наркомфина на Новинском бульваре в Москве (архитекторы М. Гинзбург и И. Милинис, инж. С. Прохоров).

На первом этапе работы коллектив Секции типизации Стройкома РСФСР разрабатывал проблемы, связанные с коммунальным домом переходного типа, т.е. таким домом, где сочетаются жилые ячейки (с относительно развитым домашним хозяйством) и система общественных помещений коммунально-бытового обслуживания. Сам термин «переходный» подразумевал, что речь идет о жилище временного типа, рассчитанном на период, переходный от традиционного типа жилища к жилищу последовательно социалистического типа.

Детально проэкспериментировав с разработкой вариантов коммунального дома переходного типа, архитекторы Секции типизации на втором этапе своей работы обратились к дому-коммуне последовательно социалистического типа. Вопрос стоял так – к какому собственно типу жилища являются переходными разработанные ими на первом этапе работы варианты коммунального дома?

Был разработан проект, так сказать, идеального дома-коммуны (авторы М. Барщ и В. Владимиров).

Развертывание работ по проектированию новых городов и жилых комплексов при вновь строящихся по плану первой пятилетки промышленных предприятиях поставило проблему массового типа жилища (наряду с проблемой расселения) в центр внимания архитекторов. Какой быт должны формировать новые города и жилые комплексы? – так ставился вопрос в те годы.

В конце 1920-х годов развернулась острая дискуссия на страницах общей и специальной печати. Обсуждались все стороны быта – судьба семьи, взаимоотношение родителей и детей, формы социальных контактов в быту, проблемы обобществления домашнего хозяйства и процесса потребления и т.д. Предлагались самые различные модели быта будущего, в соответствии с которыми создавались проекты жилого дома.

Особенно внимательно архитекторы изучали накопившийся к концу 1920-х годов уже десятилетний опыт функционирования потребительских бытовых коммун в городе и производственно-потребительских коммун на селе.

В конце 1920-х годов, наряду с проектированием и строительством домов переходного типа, получили широкое распространение теории, в которых реконструкция быта связывалась не только с полным обобществлением домашнего хозяйства, но и с отказом от семьи как первичной ячейки общества, и с мелочной регламентацией жизни членов бытовой коммуны.

Наиболее последовательно такой подход к реконструкции быта был изложен в теоретических работах Н. Кузьмина и архитектурно оформлен в его проекте дома-коммуны (1928–1929).

Теории, провозглашавшие полное обобществление быта с ликвидацией семьи, и создававшиеся в соответствии с ними проекты претендовали на то, что они отражают конкретный социальный заказ, при этом

их сторонники ссылались на отдельные примеры бытовых коммун с полным обобществлением быта и отказом от семьи. Действительно, такие коммуны существовали, однако при анализе формы организации подобной коммуны не всегда учитывались конкретные условия их создания, возрастной, социальный и половой состав их членов. Дело в том, что такие коммуны были, как правило, временной формой организации жизни определенного коллектива людей, для которых пребывание в коммуне являлось лишь этапом в их жизни. Причем, как правило, это были годы жизни, когда оторванный от своей семьи молодой человек (рабфаковец, студент, рабочий новостройки) еще не обзавелся собственной семьей.

Юношеский и молодежный коллективизм не только создавали базу для формирования возрастных групп, но и сопровождались ярко выраженным конформизмом внутри этих групп, подчинением отдельной личности коллективу.

В 20-е годы ХХ века тяга молодежи к созданию возрастных бытовых коллективов усиливалась и целым рядом специфических условий тех лет. Значительную роль в процессе создания бытовых молодежных коммун сыграло то обстоятельство, что в конце 1920-х годов большое количество рабочей молодежи было направлено на учебу (в рабфаки и вузы) и на строительство новых городов. В таких условиях и возникали молодежные бытовые коммуны. Одинокие студенты или строители, территориально оторванные от семьи и других прежних групп и коллективов, не создав новой семьи и не имея своего развитого домашнего хозяйства, стремились и в быту быть вместе с коллективом, а свои бытовые потребности предпочитали удовлетворять в общественном секторе.

Первые студенческие коммуны возникли еще в первой половине 1920-х годов. Опыт организации и функционирования студенческих коммун вызвал в середине

1920-х годов первую волну увлечения такой формой организации быта, прокатившейся по студенческим общежитиям многих городов.

После подъема в 1924–1926 годах волны создания молодежных коммун, в 1927–1928 годах наблюдался определенный спад, причем многие из созданных ранее коммун распались.

Новая волна формирования молодежных коммун возникает в 1928–1930 годах. Используя уже имевшийся опыт коммун прошлых лет и считая, что распад коммун был связан с непродуманным подбором его членов, новые коммунары ужесточают контроль за поведением своих товарищей. Коммуны стали рассматриваться как «фабрики нового человека», а каждый вступавший в молодежную коммуну стремился вытравлять в себе черты «старого» быта.

В 1929–1930 годах в обстановке охватившего студенчество движения за организацию коммун был проведен всесоюзный межвузовский конкурс на студенческий дом-коммуну для 100 человек в Ленинграде. В этом (очень редком) случае проектировщик и потребитель фактически совпадали – студенты (многие из которых тогда были объединены в бытовые коммуны) сами проектировали студенческий дом-коммуну, да к тому же еще организатором конкурса было научно-техническое студенческое общество Ленинградского института коммунального строительства (ЛИКС, бывший ЛИГИ). Были поданы 15 проектов из Ленинграда и 15 – из Москвы.

В том же 1929 году было разработано задание на проект студенческого дома-коммуны Московским бюро пролетарского студенчества (МБПС).

В ноябре 1929 года Московское бюро Пролетстуда провело собрание представителей студенческих коммун и коллективов, где были обсуждены проблемы строительства студенческих домов-коммун.

Собрание высказалось за то, чтобы впредь в Москве строились для студентов только дома-коммуны, а не общежития.

Как раз в это время в условиях ускоренной индустриализации и острой нехватки специалистов было принято решение о строительстве в стране крупных студенческих общежитий и студенческих городков.

В Москве в 1929 году Текстильстрою (затем преобразованному в Стальстрой) было поручено строительство четырех комплексов студенческих общежитий на 10 тысяч студентов. По согласованию со студенческими общественными организациями один из этих комплексов было решено превратить в опытно-показательное строительство студенческого дома-коммуны на 2 тысячи студентов.

Внутри Текстильстроя (где, в основном, работали выпускники МВТУ) было организовано предварительное соревнование проектировщиков, по результатам которого составление окончательного проекта домакоммуны было поручено И. Николаеву. За основу программы проекта было взято упоминавшееся выше «задание», разработанное Московским бюро Пролетстуда.

Для последних лет рассматриваемого периода характерно обращение архитекторов и инженеров к проблемам крупносборного и мобильного жилища, что было связано с начавшимся процессом внедрения стандартизации и индустриальных методов в строительство, с теориями «подвижной» семьи и дестационарности жилой ячейки, с поисками вариантов планировки квартиры, жилого дома и города в целом, со стремлением использовать в жилищном строительстве новейшие научно-технические достижения.

Идеи сборного домостроения (с использованием стандартных элементов) и мобильности жилища в той или иной форме встречались уже в некоторых проектах первых лет советской власти.

В конце 20 – начале 30-х годов ХХ века создаются перспективные проекты строительства жилых домов из объемных элементов. Уже в 1928 году в дипломном проекте «Нового города» Т. Варенцова были запроектированы многоэтажные дома, в которых к основному «стволу» консольно крепились стандартные жилые ячейки.

В 1930 году в конкурсном проекте «Зеленый город» Н. Ладовский, наряду с детально разработанными типами зданий для первого этапа строительства, предложил для второй очереди строительства использовать принципиально новые методы возведения жилища. Основным стандартным элементом Ладовский предлагал сделать не стеновой блок и не конструктивный элемент, а полностью оборудованную жилую ячейку (каюткабину) одного или двух стандартных типов.

За свое предложение Ладовский получил авторское свидетельство (патент) № 21406 от 31 июля 1931 года. В тексте авторского свидетельства, озаглавленного «Каркасное жилище, собираемое из заранее заготовленных стандартных элементов», говорится: «Предлагаемое изобретение имеет целью дать возможно б'

ольшую стандартизацию жилых зданий и наиболее полное фабрично-заводское производство стандартных деталей здания путем заготовки стандартных отдельных ячеек-кабин с внутренним оборудованием и мебелью, с установкой этих кают в любое место сооруженного для этой цели каркаса».

В 1929–1930 годах А. Бунин разработал экспериментальный проект параболического дома.

Для архитектуры советского авангарда были характерны интенсивные творческие поиски новых типов общественных зданий, отражавшие сложные

процессы социально-экономических и политических преобразований в стране. В первые годы советской власти слом старой государственной машины сопровождался реформами во всех областях общественной жизни. Коренные преобразования проводились в системе просвещения, здравоохранения, культурного отдыха и т.д. Старые учреждения и организации были расформированы или реформированы, а новая сеть общественно-политических, культурно-массовых и других учреждений еще только формировалась.

В первые послереволюционные годы в условиях ожесточенной политической борьбы рабочие создавали свои чисто пролетарские организации, вокруг которых и формировались новые типы культурно-массовых и коммунально-бытовых учреждений. Решающая роль в формировании культурно-массовых учреждений нового типа принадлежала таким характерным для первых лет советской власти комплексным общественным зданиям как «Дворцы труда», «Дворцы рабочих», «Дворцы народа» и др.

Уже в первые годы советской власти развертывается проектирование таких комплексных общественных сооружений, включавших в себя самые разнообразные функции.

Дворцы рабочих, Дворцы труда и другие комплексные учреждения, размещавшиеся сначала в приспособленных старых зданиях, набором присущих им функций влияли на выработку программы проектов новых зданий этого типа. А функции такого рода первых культурно-общественных учреждений были весьма разнообразны. Они служили одновременно и центром общественных организаций, и учебным заведением, и театром, и клубом, и библиотекой-читальней, и общественной столовой, и музеем и т.д. Фактически первые такие общественные здания рассматривались как не

кие комплексные сооружения, объединяющие различные политические, общественные, культурно-массовые и просветительные организации.

Такая комплексность назначения подобных общественных зданий отражала определенный этап формирования системы новых общественных организаций и учреждений, недифференцированность самих функций еще только рождавшейся системы культурнобытового обслуживания трудящихся. Однако определенную роль в стремлении объединить многие учреждения и организации в одном общественном сооружении играло и то обстоятельство, что такое новое пролетарское общественное здание хотели видеть непременно огромным и величественным, рассматривая его как единый центр политической и культурной жизни трудящихся.