Проблемы социалистического расселения. Градостроительные концепции 1 страница

 

Внимание к градостроительным проблемам ста­ло отличительной чертой советской архитектуры уже в первые годы после Октябрьской революции.

В 20–30-е годы ХХ века в нашей стране интенсив­но разрабатывались градостроительные проблемы. Это было связано как с практикой реального строительства новых городов и жилых комплексов, так и с необходи­мостью разобраться в сложных и противоречивых со­

циальных, экономических и технических проблемах градостроительства.

В процессе творческих поисков было выдвинуто много различных предложений; некоторые из них за­ключали предвидение путей развития современного го­рода и значительно опережали характерный для того пе­риода мировой уровень в области градостроительства. Появилось большое количество градостроительных предложений, проектов и идей, рассчитанных на более или менее отдаленную перспективу.

Понимая перспективный характер сложных гра­достроительных проблем, архитекторы не ограничи­вались решением задач, связанных с удовлетворением «сиюминутных» нужд, а разрабатывали одновременно и стратегические задачи градостроительства.

Преобладало стремление комплексно рассматри­вать все градостроительные вопросы, решать различ­ные проблемы архитектуры в рамках единой концепции социалистического расселения. Проблемы районной планировки, функциональное зонирование города, создание сети коммунально-бытового обслуживания, разработка нового типа поселения и его структурных элементов, поиски гибкой планировочной структуры, формирование общественных центров, возможности вертикального зонирования городской застройки – эти и многие другие вопросы рассматривались архитектора­ми как неотъемлемые части общей проблемы социали­стического расселения.

В процессе разработки проблем социалистическо­го расселения в рассматриваемый период можно выде­лить два основных этапа – начало 1920-х годов и рубеж 1920–1930-х годов. Для каждого из них были характерны свои особенности, связанные с конкретной историче­ской обстановкой, социальными процессами, возмож­ностями экономики, градообразующими факторами

и т.д. При этом в принципиальной постановке вопросов и даже в размежевании сторонников крайних взглядов в градостроительных поисках у обоих этапов было мно­го общего, хотя масштаб рассматриваемых проблем су­щественно изменился в конце 20-х годов по сравнению с первыми послереволюционными годами. И на первом, и на втором этапе годы осознания градостроительных задач (первых практических опытов, теоретических по­исков и формирования концепций) завершались острой градостроительной дискуссией, которая предшествова­ла интенсивному реальному проектированию и строи­тельству.

Первая градостроительная дискуссия (1922–1923) отразила особенности развертывания хозяйственного строительства в стране по плану ГОЭЛРО в условиях нэпа. Вторая градостроительная дискуссия (1929–1930) была связана со строительством новых городов в свя­зи с ускоренными темпами индустриализации страны по первому пятилетнему плану.

Среди социальных проблем, находившихся в цент­ре внимания участников обеих градостроительных дис­куссий, основными были отношение к крупным городам и задача преодоления противоположности между горо­дом и деревней. Основным содержанием дискуссий о со­циалистическом расселении было стремление наметить конкретные пути решения этих важнейших социальных проблем, поставленных тогда перед советским градо­строительством.

В ходе обеих градостроительных дискуссий (осо­бенно в 1929–1930 гг.) было высказано много различных точек зрения, были разработаны оригинальные предло­жения, выдвинуты теоретические концепции. Рассмот­рим некоторые из этих проблем и концепций.

Проблема вертикального зонирования города свя­зана со стремлением ликвидировать пересечение транс­

портных потоков и отделить транспорт от пешеходов. Первая задача уже в XIX – начале XX века решалась пу­тем создания внеуличного транспорта (подземного или надземного) и организации тоннелей и путепроводов (эстакад); она стала приобретать со временем все более инженерно-технический характер. Вторая задача ока­залась теснее связанной с архитектурными вопросами объемно-пространственной композиции города.

Архитектурно-художественный облик города зави­сит не только от характера его планировки и застрой­ки, но и от того, как и откуда воспринимает его чело­век. Условия восприятия облика города складывались на протяжении столетий, однако в появившихся в на­чале XX века проектах по вертикальному зонированию города (Сант-Элиа, Гильберзаймер, Ле Корбюзье и др.) это обстоятельство не всегда учитывалось. Как извест­но, городская застройка рассчитана на то, что человек воспринимает отдельное здание и ансамбли прежде всего с уровня земли. Поэтому содержавшиеся в ряде проектов предложения поднять пешеходов над улицей и даже превратить в пешеходные террасы плоские кры­ши домов привели бы к резкому изменению привычного характера восприятия городской застройки, а следова­тельно, и потребовали бы иного отношения к созданию ансамбля. Кроме того, планировку и застройку города че­ловек воспринимает не только по горизонтали и «вниз», но и «вверх», т.е. облик города неотделим от количества неба над головой человека. Предложения некоторых ар­хитекторов освободить улицы для транспорта, убрав пе­шехода под поставленные на столбы дома, фактически отнимали у человека значительную часть «неба» и вели к резкому изменению условий восприятия архитектур­ного облика города.

Идеи вертикального зонирования города, выдви­гавшиеся в первой половине 1920-х годов советскими

архитекторами, существенно отличались от предложе­ний зарубежных архитекторов.

В 1921 году А. Лавинский создал поисковый про­ект «Город на рессорах». Стремясь отделить пешеходов от транспорта, он не стал заглублять транспортные ули­цы в траншеи или убирать с них пешеходов под дома и на эстакады, а наоборот, предложил предоставить всю уличную сеть города пешеходам, превратив улицы в озелененные бульвары. Все постройки города подни­мались на опоры в виде стальных ферм рессорной кон­струкции и под ними устраивались транспортные ма­гистрали, пересекавшие пешеходные бульвары-улицы в тоннелях.

В проекте «горизонтальных небоскребов» для Москвы, разработанном Л. Лисицким в 1923–1925 го­дах, предлагалось возвести на перекрестках поднятые на опорах непосредственно над проезжей частью горо­да однотипные конторские здания.

В 1925 году К. Мельников, находясь в Париже в связи со строительством по его проекту советского па­вильо на на Международной выставке декоративного ис­кусства, получил ряд предложений и заказов. Один из та­ких заказов был связан с поисками в плотно застроенном центре Парижа мест для стоянки быстро растущего пар­ка легковых автомашин. К. Мельников выдвинул ори­гинальную идею размещения многоярусных гаражей­стоянок над существующими мостами через Сену.

Проекты Лавинского, Лисицкого и Мельникова внесли принципиально новое в поиски вертикального зонирования города. Их объединяют между собой об­щие черты.

Во всех этих проектах поднятые на опоры здания предлагалось сооружать не над пешеходными путя­ми, а над транспортными магистралями, что отлича­ет их от большинства проектов, создававшихся в тот

период за рубежом. Из трех основных элементов вер­тикального зонирования – пешеход, транспорт и за­стройка – советские архитекторы отдали предпочтение пешеходу, считая нецелесообразным изменять его поло­жение в пространственно-планировочной структуре го­рода. Главные резервы вертикального зонирования они видели в использовании пространства для застройки над транспортными магистралями. Причем, в новом го­роде (Лавинский) все магистрали убирались под здания, а в таких сложившихся городах как Москва (Лисицкий) и Париж (Мельников) второй ярус предлагалось создать лишь в определенных пространственно раскрытых точ­ках (перекрестки, мосты), где поднятые на опоры соору­жения отнимали бы минимум «неба».

Л. Хидекель в 1920-е годы создал ряд интересных поисковых градостроительных проектов, в которых он как бы варьирует и развивает идею вертикального зонирования города. Однако, в отличие от рассмот­ренных выше предложений (Лавинского, Лисицкого и Мельникова) по вертикальному зонированию город­ской застройки проекты Хидекеля отличаются, так сказать, глобальным подходом к этой градостроитель­ной проблеме. Он рассматривает вопросы вертикаль­ного зонирования не только как задачу рациональной организации селитебной территории города, но и как проблему взаимоотношения человеческих поселений и природы в целом. Поэтому в его эскизных проектах архитектурные комплексы взаимодействуют и с подзем­ным уровнем, и с водными бассейнами, и с участками нетронутой природы, и с надземными воздушными про­странствами.

Стремясь сохранить нетронутой природу между комплексами, Хидекель убирает транспортные маги­страли в подземные тоннели, открывая их (в виде выем­ки) лишь вблизи зданий (проект 1922 г.).

Идея города, расположенного над заглубленными в землю магистралями или вообще поднятого над зем­лей, т.е. города, в котором по-новому решены проблемы вертикального зонирования, стала основной в градо­строительных поисках Хидекеля в 1920-е годы.

Хидекель разрабатывал идею поднятого над естест­венным ландшафтом города несколько лет (1925–1930), создав ряд вариантов проекта подобного города. Город представляет собой слоистую прямоугольную сетку гори­зонтальных корпусов, поднятую над землей на железобе­тонных опорах.

Город на опорах Хидекеля разделен на ярусы. Пер­вый ярус – уровень земли: транспорт – в выемках или не­посредственно под горизонтальными корпусами, весь остальной ландшафт остается нетронутым – природа предназначена для отдыха и прогулок (живописные по очертанию дорожки и т.д.). Второй ярус – обобществ­ленные помещения, приближенные к жилью (столовые, библиотеки, школы, читальни, кинотеатры, театры и др.). Третий ярус служит, в основном, для пребывания людей на воздухе. Это свое образные висячие сады, отде­ляющие жилье от шумного второго яруса, но здесь могут быть столовые, рестораны, фойе театра и т.д. Четвер­тый ярус – зона жилых помещений.

В конце 1920-х годов ВХУТЕИН становится од­ним из центров разработки проблемы нового города. В 1928 году в ряде мастерских Архитектурного факульте­та выполнялись дипломные проекты на тему «Новый го­род», получившие широкий резонанс в архитектурной среде. Задание преследовало цель разработки принци­пиальной планировочной и объемно-пространственной организации нового города (и крупного городского комплекса) с учетом новых социально-экономических условий и уровня техники (реальность осуществления). Экспериментально проверялись различные варианты

планировки города – замкнутой в себе (рассчитанной на ограничение роста города), децентрализованной (поз воляющей свободно расти территории города) и др.

Т. Варенцов разработал развивающуюся планиро­вочную структуру нового города, включающую в себя кольцевые и прямолинейные магистрали в сложном со­четании.

В. Попов разрабатывал «Новый город» с ориен­тацией на территориальное зонирование его функ­циональных элементов. Это большой жилой район при крупном промышленном предприятии. Была услов­но выбрана конфигурация плана в виде квадрата, в цент­ре которого парк с культурными и спортивными соору­жениями, а по периметру – жилые кварталы. Жилой район примыкает к промышленной зоне, соединяясь с ней административно-торговым центром.

Жилые кварталы состоят из развитых домов­коммун, в которых от центрального ядра, где располо­жены общественные учреждения, радиально отходят восемь жилых корпусов (со стандартными жилыми ячей­ками), опирающихся, как на своеобразные пьедесталы, на ритмично размещенные объемы детских учреждений.

В. Лавров решает «Новый город» в виде «города­линии», в котором жилой район примыкает к промыш­ленной территории и развивается в сторону от нее вдоль магистрального шоссе.

В том же 1928 году, выполняя дипломный проект на тему «Новый город», Г. Крутиков создает свой знаме­нитый проект «Летающего города».

В 1929 году И. Иозефович как бы продолжил идею «Летающего города» Крутикова. На общую для работ дипломников тему «Дом съездов СССР» он разработал неожиданный, всех удививший проект, в котором раз­делил все помещения Дома съездов на две части: во­первых, летающий огромный зал заседаний, во-вторых,

все остальные вспомогательные помещения в виде при­

чальной башни.

В годы первой пятилетки (1928–1932), когда была поставлена задача строительства жилых комплексов при крупных промышленных предприятиях и совхозах, проблемы социалистического расселения оказались в центре внимания архитекторов.

В процессе реального проектирования советские архитекторы вырабатывали новые принципы пла­нировки и застройки социалистических поселений. При этом годы первой пятилетки были временем наи­более интенсивных градостроительных поисков, ибо советским архитекторам практически впервые в мире приходилось в таком масштабе проектировать не экс­периментальные, а реальные новые промышленные города. Многие проблемы решались заново. Принци­пы зонирования территории, возможность развития города в целом и его отдельных частей, организация коммунально-бытового обслуживания, взаимоотноше­ние жилых кварталов и общественного центра, зави­симость типов зданий и структуры жилых комплексов от новых социальных отношений людей, сам характер этих отношений в пределах бытового коллектива – эти и многие другие градостроительные вопросы широко обсуждались в печати. Высказывались различные, часто диаметрально противоположные точки зрения, выраба­тывались те или иные градостроительные концепции, принципы которых находили отражение в конкурсных проектах и в проектах, предназначенных для реального строительства.

В 1929–1930 годах на страницах общей и архитек­турной печати развернулась острая градостроительная дискуссия.

В ходе градостроительной дискуссии обсуждались все «уровни» – от жилой ячейки до системы расселения

в масштабе страны. Причем, отношение к городу как таковому, к его структуре и размерам во многом опре­делялось принципиальным подходом к этим крайним структурным формам расселения (жилой ячейке и об­щей системе расселения). Почти все сходились на том, что в государстве с плановым хозяйством необходима единая система расселения, многие выступали за отказ от семейных квартир в пользу развития коллективных сторон быта, некоторые отвергали крупные города.

Среди многочисленных точек зрения на соци­альные и другие проблемы градостроительства, пред­ставленных в ходе дискуссии, можно выделить три наиболее влиятельные концепции социалистического расселения, две из которых принято обозначать тер­минами урбанизм и дезурбанизм, хотя более правильно было бы говорить о компактном и линейном способах расселения (или, как говорили в те годы, о «соцгороде» и «новом расселении»); третья концепция связана с тео­ретическим кредо Н. Ладовского, положенным в основу концепции АРУ.

Идея коллективного жилища, разработкой раз­личных типов которого интенсивно занимались наши архитекторы в 20-е годы, восходит к фаланстеру Фурье. Об этом свидетельствует, например, такой факт, что первые проекты коллективных жилищ сами архитекто­ры называли «фаланстерами».

Фурье рассматривал свои фаланстеры как автоном­ные комплексы, расположенные в окружении природы, а не включенные в планировочную структуру города или поселка. Проекты же «фаланстеров» в нашей стране сра­зу же преследовали цель их встраивания в более крупную селитебную систему. Речь шла не о разработке коллектив­ного жилища в виде автономного поселения, а о создании некоего типового (скорее, образцового) коллективного жилища в масштабе небольшого квартала, из которого

можно было бы набирать более крупные жилые комплек­сы (поселки, районы, города и т.д.). Речь шла о поисках минимального пространственно-планировочного эле­мента новой градостроительной структуры.

Именно эта задача и стала основной при разработ­ке жилища коллективного типа как первичного элемен­та многих градостроительных концепций социалисти­ческого расселения.

Сами поиски этого первичного градостроитель­ного элемента велись в разных направлениях и прошли ряд этапов. Были попытки сделать такой первичный элемент минимальным по размерам, включенным в бо­лее крупную планировочную структуру, которая брала на себя некоторые общественно-коммунальные функ­ции. Были и проекты, где коллективное жилище выра­стало до масштабов крупного квартала, включающего в себя не только столовую, читальню и детские учрежде­ния, но и школу, и развитый клуб.

Приведу два примера таких экспериментальных разработок, которые велись сторонниками основных творческих течений архитектурного авангарда – рацио­налистами и конструктивистами.

В 1926 году в мастерской Н. Ладовского во ВХУТЕ­МАСе И. Ламцов и М. Туркус делали дипломные проекты на одну тему: жилой комплекс для Москвы (на конкрет­ном участке на берегу Москва-реки) с новой организаци­ей быта. Комплекс включал в себя жилища различного типа, культурно-коммунальный центр, детские учрежде­ния. Дипломники по-разному подошли к проектирова­нию жилого комплекса: Туркус создал двухступенчатую структуру, Ламцов – моноцентрическую.

Туркус основное внимание уделил разработке пер­вичного элемента в виде типового квартала, включаю­щего жилые дома и коммунальный корпус (столовая, детские учреждения и др.).

Ламцов создал единый культурно-коммунальный

центр всего комплекса в виде выразительного по ком­позиции главного общественного здания. Жилые дома компонуются из стандартных объемных элементов, даю щих различные варианты сочетаний и позволяю­щих образовывать взаимосвязанные ритмические компо зиции.

Трансформация автономного «фаланстера» в струк­турный типовой элемент жилого комплекса (поселка или жилого района крупного города) привела к форми­рованию такого развитого типа коллективного жилища как жилкомбинат, который можно рассматривать и как разросшийся до масштаба квартала дом-коммуну, и как жилой квартал, все здания которого соединены между собой переходами.

Независимый жилкомбинат «фаланстерского» ти­па проектировался и в виде совершенно самостоятель­ного поселения – как, например, в проекте Н. Кузьмина (1928–1929) для горняков Анжеро-Судженского камен­ноугольного района.

Градостроительная концепция «соцгорода» была наиболее полно изложена в 1929–1930 годах в теоре­тических работах экономиста Л. Сабсовича. Отвергая крупные города, сторонники концепции «соцгорода» видели основу социалистического расселения в созда­нии ограниченных по размерам компактных поселений при крупных промышленных предприятиях и совхозах. Эти так называемые «соцгорода», по их мнению, долж­ны были отличаться от капиталистических городов по своим размерам, по принципам культурно-бытового обслуживания, по организации быта их жителей, по объемно-планировочной структуре селитебной зоны. Размеры городов предлагалось ограничить: от 40–50 до 80–100 тысяч человек. Все потребительские функ­ции жителей обобществлялись. Сам город должен был

состоять из однотипных жилых комбинатов, рассчитан­ных на 2–4 тысячи человек.

Концепция «соцгорода» постепенно сформирова­лась из идеи дома-коммуны, в процессе перерастания автономного «фаланстера» в жилкомбинат как структур­ный элемент города.

Итак, первая идея концепции «соцгорода» – заме­на иерархической системы поселений однородной си­стемой из небольших городов.

Вторая идея – максимальное обобществление быта. Однако обе эти идеи еще не были архитектурно состыко­ваны между собой в формировавшейся тогда концепции «соцгорода». По Сабсовичу, новый город состоял из «гро­мадных» жилых домов для взрослого населения и учреж­дений коммунально-культурного обслуживания, причем «детские» и «школьные» городки могли вообще созда­ваться за пределами города. Архитектурно соединить все функциональные элементы селитебной территории го­рода в условиях обобществленного быта помогли интен­сивные проектные разработки архитекторов, вышедших уже в 1929–1930 годах на создание крупных жилкомбина­тов как структурных элементов нового города.

В конкурсных проектах новых городов было пред­ложено большое количество самых разнообразных по пространственно-планировочной структуре жилком­бинатов. Но всех их объединяло то, что это были единые комплексы, состоящие из соединенных теплыми пере­ходами различных по функциональному назначению корпусов (жилье для детей и взрослых, коммунально­культурные учреждения).

Идея создания «соцгородов» из однотипных жил­комбинатов получила в годы первой пятилетки широ­кое распространение. Разрабатывались проекты ти­повой структурной ячейки таких «соцгородов» в виде квартала-коммуны, создавались конкурсные проекты

новых промышленных городов, строились жилые комп­лексы.

Лидер конструктивизма А. Веснин был сторон­ником идеи создания «соцгородов» из отдельных «типовых» жилкомбинатов, что, в частности, нашло отражение и на страницах «СА» – печатного органа воз­главлявшегося им Объединения современных архитек­торов (ОСА).

Александр Веснин принимал участие в градостро­ительной дискуссии 1929–1930 годов и как теоретик, и как архитектор-практик.

В 1929 году вместе с Виктором Александровичем он выступает со статьей «Предпосылки строительства новых городов», в которой авторы писали: «Нам кажет­ся, что в будущем следует... ориентироваться на неболь­шие поселения примерно в 40–50 тысяч жителей, свя­занные с тем или иным промышленным центром...

Группы домов, нам кажется, должны составлять не разбросанные кварталы, а объединенный комбинат, куда входят, помимо жилых домов, здания обществен­ного пользования [такие] как клубы, фабрики-кухни, столовые, детские сады, школы и т.д. Такие комбинаты должны быть больше современного квартала, и артерии транспорта должны отделять друг от друга такие группы домов.

В настоящее время идет спор, что выгоднее стро­ить: большие дома или маленькие сооружения, рассчи­танные на одного–двух человек или, по крайней мере, на небольшую группу. Мы являемся сторонниками по­стройки больших домов. Мы думаем, что коллективи­стический быт возможен только при условии совмест­ной жизни большого количества людей, их постоянного общения».

Пожалуй, наиболее последовательно концепция «соцгорода» со структурной единицей в виде жилком­

бината была воплощена в проектах А. и Л. Весниных для Кузнецка и Сталинграда (1929–1930), а также в про­ектах других архитекторов для новых городов и жилых районов при строящихся промышленных предприяти­ях – Автострой, Магнитогорск, Сталинград, Харьков, Коминтерновск и др.

Разрабатывая проекты нового типа поселения («соцгород») и жилища (дом-коммуна, жилкомбинат), архитекторы стремились не только по-новому органи­зовать быт его жителей, но и создать новый облик жи­лой застройки, отличающийся от прошлого. Основным приемом объемно-пространственной композиции дома­коммуны и жилкомбината (квартала-коммуны) стано­вится выявление в их внешнем облике коллективизма нового быта, взаимосвязи жилых ячеек и мест социаль­ного контакта.

Прием соединения корпусов теплыми переходами предоставлял архитекторам большие возможности соз­дания крупномасштабных выразительных композиций. Вместо отдельно стоящих жилых домов и различных по размерам коммунально-бытовых зданий объединение жилых и общественных помещений в одном здании или соединение корпусов переходами приводили к появле­нию совершенно новых объемно-пространственных ре­шений. Застройка селитебной территории приобретала иной градостроительный масштаб.

В плане такие типовые кварталы-коммуны, если они проектировались для нового «соцгорода», часто имели конфигурацию, близкую к квадрату, а корпуса в них располагались параллельно (или перпендикуляр­но) сторонам квартала.

Пытаясь сделать жилой комбинат более вырази­тельным, архитекторы применяли прием диагональ­ного расположения корпусов, что позволяло создавать интересные композиции. Использовались и другие ком­

позиционные приемы. Характерны в этом отношении проекты И. Голосова, который в конце 20 – начале 30-х годов ХХ века проектирует несколько жилкомбинатов, среди которых наибольший интерес представляет про­ект типового жилкомбината для Сталинграда.

Оригинальные по объемно-пространственной ком­позиции жилые кварталы запроектировал М. Мазманян в рабочем поселке Кафан в Армении, территория для которого была выбрана на крутом рельефе.

Вторая наиболее влиятельная концепция социали­стического расселения – дезурбанизм – связана с име­нем социолога М. Охитовича, который в 1929–1930 го­дах выступал с докладами и опубликовал ряд статей, где обосновывал теорию «нового расселения». По своим основным принципам теория «нового расселения» су­щественно отличалась от теории «соцгорода» и в из­вестном смысле являлась ее антиподом.

Охитович и Сабсович были едины в отрицании капиталистического города. Они оба выступали против крупных городов. Однако в то время как Сабсович ви­дел основу социалистического расселения в создании ограниченных по размерам городов, Охитович вообще отвергал всякую форму компактных градостроительных образований, противопоставив урбанизму последова­тельно дезурбанистическую концепцию.

Вместо поисков того или иного нового типа по­селения Охитович призывал к рассредоточенному рас­селению. Лозунг «Долой капиталистический город!» заменялся лозунгом «Долой капиталистический го­род и вместе с ним долой город как форму расселения при социализме!». «Новое расселение» понималось в буквальном смысле как рассредоточение (расселение) людей по территории страны, причем вместо особня­ковых домов на семью предусматривались индивидуаль­ные жилые ячейки (отдельно стоящие или блокирован­

ные) среди природы. По типу подхода к социальным проблемам быта сторонники концепций дезурбанизма и «соцгорода» были во многом близки. Фрагмент за­стройки «нового расселения» по функциональному на­значению отдельных помещений и их функциональным связям можно условно считать разбросанным по боль­шой территории жилкомбинатом с его индивидуальны­ми ячейками и учреждениями общественного обслужи­вания. Однако во много раз возраставшие в этом случае расстояния между отдельными элементами жилищно­общественного комплекса не только приближали чело­века к природе, но и вносили во всю организацию жизни существенные качественные изменения. Если в жил­комбинате концент рация всех помещений в пределах квартала и создание крытых переходов должны были, по мысли сторонников концепции «соцгорода», резко усилить социальные контакты жителей во внерабочее время, то в «новом расселении» намеренно создавалась обстановка большей изоляции человека с целью предо­ставления возможности для индивидуальных занятий.

Линию расселения Охитович предлагал создавать из отдельных стандартных жилых ячеек. В соответствии с децентрацией жилища в теории Охитовича предусмат­ривалась замена центров обслуживания сетью обслужи­вания, максимально приближенной к потребителю.

Уже продумав в общих чертах теоретические осно­вы концепции «нового расселения», Охитович стал ис­кать единомышленников в среде архитекторов, чтобы довести идеи дезурбанизма до проектного уровня. Выбор его пал на коллектив архитекторов-конструктивистов, работавших тогда в Секции типизации Стройкома РСФСР (1928–1929) над разработкой проектов домов переходного типа и домов-коммун. В коллектив входили М. Гинзбург (руководитель), М. Барщ, В. Владимиров, А. Пастернак и Г. Сум-Шик.

Вскоре Охитович уже стал полноправным членом этого коллектива, который, пополнившись и новыми архитекторами, работал уже в Секции социалистиче­ского расселения Госплана РСФСР (в коллектив приш­ли архитекторы К. Афанасьев, Г. Зундблат, И. Милинис, Г. Савинов, Н. Соколов, инженер С. Орловский).

К началу 1930 года коллективом Секции были раз­работаны общая схема расселения и два конкурсных проекта для конкретного места: Магнитогорье и Зеле­ный город.

Согласно общей схеме расселения, на террито­рии страны (или определенного региона) создается равномерная сеть дорог (железных, шоссейных) для перевозки сырья, топлива, полуфабрикатов, готовых продуктов и рабочей силы. Скрещение транспортных путей образует сеть треугольников, в вершинах которых (по возможности вблизи сырья) создаются различные промышленные предприятия. Параллельно транспорт­ным магистралям идут электросети, связывающие все предприятия. По обеим сторонам от транзитной маги­страли идет парковая зона шириной 50–150 м, за ней дороги для местного движения, вдоль которых на неко­тором расстоянии – жилища тех, кто работает на бли­жайших предприятиях.

Жилища разного типа, но господствующим явля­ется небольшой домик-ячейка на одного–двух человек (жилая комната, тамбур с вешалкой, теплая уборная, ду­шевая кабина с умывальником).

Возможны также автономные дома для многосе­мейных. Допускаются своеобразные «дома-коммуны», состоящие из ряда таких же индивидуальных ячеек, но не имеющие внутри никаких учреждений обществен­ного пользования. Пространство внутри треугольников не заселено, здесь зона сельского хозяйства или добыва­ющей промышленности. Занятые в этих отраслях про­изводства живут на периферии треугольников вдоль транспортных путей. Сеть учреждений общественного пользования (почтовые отделения, библиотеки, дет­ские учреждения, столовые и т.д.) размещаются в пар­ковой зоне (между магистралью и жильем). На каждой ленте расселения в наиболее благоприятном в природ­ном отношении месте размещается один парк культуры и отдыха с клубом, аудиторией, кинотеатром и спортив­ной базой, выставками образцов товаров, водной стан­цией и т.д.

В годы первой пятилетки советские архитекторы, поставленные перед необходимостью создания про­ектов для новых, казалось бы, вполне определенных по размерам городов, понимали, что нельзя искусствен­но ограничивать дальнейший рост города. Они искали такую принципиальную схему планировки города, ко­торая позволяла бы ему развиваться, не нарушая функ­ционального зонирования и не требуя коренной рекон­струкции.