Ленинград, Васильевский остров 8 страница

— Ужинский зарезанный!!! Труп!!!

Тульский окаменел. Не говоря ни слова, все, кто был в Ленинской комнате, за исключением Артура, Артема и, естественно, задержанного, ринулись на выход.

— Оформляйте! — крикнул ребятам Василий Павлович уже из коридора и матюкнулся, подвернув ногу на первой ступеньке лестницы.

Тульский безумными глазами посмотрел на задержанного, тот хмыкнул:

— Вы только не думайте, что песня эта грустная обо мне!

К нему сзади подошел Артем:

— Кличка?

— Клички у собак, у нас погонялы.

— И?

— Ваней зовут, и батю Ваней звали. Кореша как Ваню-Ваню знали. «Жизнь ломала наши души не жале-ея!!!» — последние слова парень пропел, потом посерьезнел и предложил: — Ребятки, я пишу от чистого сердца, что ствол мой и откуда я, а вы говорите, что не предъявляли ксивы. Вы ведь действительно не предъявляли.

— Добро, пиши, — Артур расстегнул наручники на Ване-Ване и рывком развернул к нему стол. Листы бумаги на столе уже были, а ручку, задержанному вручил Артем.

— Диктуй, начальник! — зыркнул парень, устраиваясь на стуле поудобнее. Затем он воткнул ручку Тульскому в щеку, перепрыгнул через стол и, оттолкнувшись от тумбочки, нырнул в окно. Пробив два стекла, он вылетел на улицу.

Ребята подскочили к окнам почти одновременно — Артем выглянул в пробоину, а Тульский, что-то рыча, начал ломать раму рядом — окна, естественно, не открывали годами, а оббегать по лестнице не было времени. Артур видел, как беглец буквально воткнулся лицом в подстриженные кусты, и машинально подумал: «Все — нет глаз!»

Между тем Ваня-Ваня довольно резво поднялся, налетел на проходившего мимо и не успевшего ничего понять сержанта, сбил его с ног, пару раз ударил по глазам и ловко вытянул у него из кобуры пистолет Макарова. Передернув затвор и вскинув ствол, он почти всю обойму высадил по окнам ленинской комнаты, из которых пытались выпрыгнуть Артур и Артем. Друзей смело выстрелами. Артем на карачках побежал к дверям, чтобы скатиться по лестнице, а Тульский, примерно про себя сосчитав выстрелы, вскочил, ногой выбил уже шаткую раму и выпрыгнул с криком:

— Эх, не дадут мне крест Георгиевский!

Он попал ногами в те же колючие кусты, разодрав себе икры до крови. Парень убегал проходняками. Из парадного входа выбросило Артема, который на ускорении рванул за беглецом — за ним бежал сержант с автоматом, за ним — вся остальная вооруженная орава. Артур, зная, как устроены проходные дворы, стал забирать вбок, чтобы выскочить парню наперерез.

И тут во дворах загрохотали автоматные очереди. Тульский решил, что сходит с ума. Ему почему-то пришло в голову, что это Невидимка отбивает своего напарника, — но все, слава богу, оказалось проще. Старший сержант ОБО Горный, нарушая приказы, обедал у своей бабы — его на час забросил к ней экипаж. АКСУ старший сержант не сдал, конечно же, — собственно, в этом и состояло главное нарушение. Саша Горный смотрел в окно — он с удовольствием наблюдал, как в квартире флигеля напротив переодевалась девушка. Потом Саша услышал канонаду у рУВД, потом увидел, как во двор вбежал некто истерзанный с ПээМом в руке. Горный взял автомат и дал из окна несколько очередей по асфальту.

— Ложись!!! — заорал он. Паренек лег.

— Отдохни! — посоветовал ему старший сержант. — Дышать можно… У меня еще двадцать патронов! Захочешь — хрен промажешь!

Через секунду во двор влетел Артем и прыгнул Ване-Ване на спину. За Артемом вынырнул Тульский — тоже весь истерзанный, за ним — вся дежурная часть.

— Доем борщ — приду рапорта писать! — крикнул им всем из окна Саша Горный. — Один на задержание, второй на поощрения, третий — на выдачу вазелина!

— Саня! Нет вопросов! — махнул ему рукой дежурный.

Через несколько минут Ваню-Ваню вновь торжественно внесли в дежурную часть. Били его не долго — минут пять.

— Что ж вы меня как пса драного? — не выдержал он, в конце концов.

— А ты кто — почтенный защитник Брестской крепости? — тяжело дыша, спросил у него Тульский.

Дежурный посмотрел на парня и поинтересовался:

— Много на тебе таких подвигов?

— Старался, — вспухшими губами ответил парень.

Дежурный покачал головой:

— Вот и кончилась твоя жизнь… Эх, паря… Ваня-Ваня попытался улыбнуться, но получилось у него лишь по-волчьи оскалиться:

— Шел крупный снег…

— Что?

— По актировке я покидаю лагеря…

— Что-то?

— У меня косая есть — отпустишь?

— Почему-то не смешно… Эх, паря, паря… — вздохнул дежурный и запер дверь камеры.

Артур удивленно посмотрел на него:

— Тебе что, его жалко?

Сорокалетний капитан невесело улыбнулся:

— Сынок, мне жалко другое… Он с таким характером мог летчиком стать — истребителем, асом. Его бы бабы любили. Он бы в майский день орлом глядел — цветы раздаривал! А тут — одно горе горькое…

 

* * *

 

Дело № 2-60/93

 

ПРИГОВОР

ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

Судебная коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда в составе:

 

Председательствующего КШИРИНА В.Г.

Народных заседателей СОКОЛОВОЙ В.Л,

и ПАВЛОВА Н.В.

При секретаре КАРАСЕВОЙ В.Ю.

С участием прокурора ЦИБИЗОВОЙ И.Н.

И адвокатов РАКОВОЙ X.Т., АФАНАСЬФЕВА

Я.А, ЛЕБЕДЕВА М.С., ЕГОРОВА В.А.,

БАБУШКИНА К.С.

 

28 марта 1993 г. в Санкт-Петербурге рассмотрела в открытом судебном заседании дело по обвинению:

1. Матросова Ивана Ивановича, 03 февраля 1968 г. рождения, урож. г. Навои, Узбекской ССР, русского, образование среднее, холостого, не работающего, ранее дважды судимого, проживающего в г. Качканаре, Свердловской области, 5 микрорайон, д. 10, кв. 473;

в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 77, 102 п.п. «а, г, з, н», 146 ч.2 п. п. «а, б, в, д», 218 4.1, 144 ч.2 УК РСФСР; УСТАНОВИЛА:

Матросов, Логинов, Токпаев, Заварухин, Сидельников совершили бандитизм, т. е. организацию вооруженной банды с целью нападения на отдельных лиц, участвовали в этой банде и совершенном ее нападениях.

…

Кроме того, учитывая все обстоятельства дела, тяжесть совершенных Матросовым общественно-опасных деяний и его роль в содеянном, учитывая, что он лично убил 5 человек, данные о его личности, судебная коллегия считает, что по делу имеются особые обстоятельства, отягчающие его ответственность, и к МАТРОСОВУ как к лицу, представляющему исключительную опасность для общества, должна быть применена исключительная мера наказания, предусмотренная санкцией ст. 102 УК РСФСР.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 301–303, 315, 317 УПК РСФСР, судебная коллегия

ПРИГОВОРИЛА:

На основании ст. 40 УК РСФСР, по совокупности совершенных преступлений, путем поглощения менее строгого наказания более строгим, окончательно назначить Матросову И.И. наказание в виде смертной казни, с конфискацией имущества.

…

Приговор может быть обжалован и опротестован в Верховный суд Российской Федерации в течение 7 су-ток, осужденными в тот же срок со дня вручения им копии приговора.

 

Председательствующий — подпись

Народные заседатели — две подписи

 

 

* * *

 

Тульский пожал плечами и поплелся вслед за Артемом, направлявшимся в туалет, чтобы попытаться привести себя в порядок. Глянув на отражение своего друга в зеркале, Артур грустно усмехнулся, а потом спросил:

— Тем, что это было?

— Призрак замка Моррисвилль, — пробурчал зло Токарев-младший, пытаясь водой замыть грязь на брюках.

— Не видел, но очень похоже, — вздохнув, согласился Тульский. Об Ужинском и обо всем остальном он пока думать просто боялся…

А в квартире Ужинского работала СОГ, то есть следственная оперативная труппа. Постепенно все прояснилось и встало на свои места — эх, знать бы, где эти места раньше были…

Картина вырисовывалась следующая: входную дверь в коммуналку на втором этаже запирал «еле живой», то есть, совсем раздолбанный французский замок — вот его заранее и открыл убийца, судя по всему, еще ночью. Одна из комнат квартиры пустовала, недели три она уже не запиралась, поскольку брать там было нечего. Вот там и спрятался убийца. Потом он в нужное время вышел, вежливо поздоровался с давно уже ничему не удивлявшейся соседкой и позвонил Ужинскому — подъехавшую «Волгу» он мог видеть из окна комнаты. Потом через щель входной двери он увидел, как по лестнице кубарем несутся Тульский и Токарев. Он немного подождал, потом спокойно вышел, поднялся на четвертый этаж и позвонил в квартиру коммерсанта. Ужинский открыл, считая, что это вернулись оперативники. Убийца его заколол, быстро обшарил квартиру, взял золотишко и деньги (но не все, а почему-то лишь часть их), вернулся в коммуналку, вылез через окно во двор и ушел… Вот, собственно говоря, и все, что довольно быстро установила следственно-оперативная группа…

 

 

Токарев

 

 

Июня 1990 г.

Ленинград, В. О.

…Все, что происходило потом, пересказать достаточно трудно, по крайней мере, Артем воспринимал дальнейшие события словно через толстую запотевшую линзу. Ваня-Ваня ушел в глухой отказ. В РУВД начали съезжаться разные начальники всех калибров и мастей — и милицейские, и прокурорские, и всем им нужно было давать «сто тридцать четыре объяснения». Люди прибывали действительно разные — но все интересующиеся, можно сказать — не безразличные, все с серьезными физиономиями. Те, кто был настроен сочувственно — цокали языками, иные же бросались торопливо докладывать вышестоящему руководству и возвращались с еще более идиотскими вопросами. Артем видел, как отец безропотно все это терпел и как заставлял терпеть всех остальных своих. Только Харламов не выдержал и сбежал с криком:

— Что-то во время рукопашной я эти рожи не наблюдал! И что интересно — ни с нашей стороны, ни с другой!

Вскоре все перешло в стадию кабинетного разбирательства — то есть, помимо естественного составления протоколов допросов, началось и тотальное написание рапортов. Василий Павлович еле успевал координировать своих подчиненных на предмет согласованности показаний:

— Братцы, братцы, что в одних бумагах — то и в рапортах! Одна часть таблетки от головы, вторая — от жопы, смотрите, не перепутайте!

Очень быстро подъехал Валерий Михайлович Усенков, начальник отдела инспекции по личному составу. Он заявился не один, а со своими сотрудниками, и Артем заметил, как лицо отца перекосилось, словно от зубной боли. Токарев-младший знал историю Усенкова — ему отец рассказывал. Да ее, вообще, многие знали, поскольку начинал Валерий Михайлович когда-то опером все в том же 16-м отделении милиции. Поскольку история вышла не совсем обычная, ее придется рассказать, тем более что главный ее «герой» сыграет значительную роль в судьбах и Тульского и Токарева…

…А было дело в 19 8 5 году. В кабинете заместителя начальника 16-го отделения милиции по оперативной работе заканчивался рабочий день. Капитан Ткачевский смахивал зарегистрированные агентурные сообщения в пухлые журналы регистрации. Рядом с Ткачевским сидел его бывший напарник, а ныне руководитель Василий Павлович Токарев, который вдруг обратил внимание на хорошо, грамотно составленный документ:

 

* * *

 

Начальнику 16 отделения милиции

Майору милиции

Жаголко Л.Д.

 

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

ЛЕНОБЛГОРИСПОЛКОМОВ

Секретно

 

АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ № 508

 

По делу ____________________

Источник ___ИЗУМРУД_________

Принял: ____Усенков_________

 

17 марта 1985 г.

 

Источник сообщает, что недавно познакомился с женщиной по имени Света, которая работает заведующей точкой общепита — пирожковой на 7-й линии, дом 32 Васильевского острова. В доверительной беседе Светлана рассказала источнику, что знакома с квартирными ворами Пашей, по прозвищу Хабаровский, и Антоном, по прозвищу Чпок. Источник установил, что Светлана часто скупает у них редкие и дорогие вещи, а затем уже перепродает их через своих знакомых в тресте столовых. Так, неделю назад Светлана приобрела у них старинный, серебряный портсигар с изображением казака, догоняющего немецкого солдата. На задней стороне портсигара видна гравировка: «Прапорщику Сашуле от ротмистра Ягдеева. Благодарю за точность. 14 июля 1915 года». Светлана портсигар, скорее всего, оставит у себя. Хранит она его в своей комнате, по адресу Кожевенная линия, дом 7, квартира 71. В комнате слева между дверью и стенкой расположено трюмо. На нем стоит черная, деревянная, круглая шкатулка с нарисованными розами. В ней и находится завернутый в кусок белой марли портсигар.

 

Изумруд.

 

Задание: Постарайтесь установить более точные данные знакомых Светланы, их место жительства, конкретные преступления, совершенные ими. Особое внимание обратите на установление знакомых Светланы, которым она сбывает краденное.

 

Задание усвоил: Изумруд.

 

Справка: Фигурант установлен, им является Неелова Светлана Аркадьевна, 17.08.1962, Ленинград, прописка по Кожевенной линии, 7-71, работает в Василеостровском тресте ресторанов и столовых.

 

МЕРОПРИЯТИЯ: Установить данные Павла и Антона, проверить их по, ИЦ ГУВД ЛО. Установить потерпевших, у которых был похищен портсигар, через картотеку похищенных вещей, сводку ГУВД. В случае установления вышеуказанного привлечь фигурантов к уголовной ответственности.

 

 

* * *

 

Токарев, чем больше вчитывался, тем больше удивлялся, наконец, он не выдержал и спросил:

— Ты внимательно читал сообщение?

— И что я там нового должен был узреть? — хмуро отреагировал Ткачевский.

— Потрясают подробности, — задумался Токарев.

Ткачевский почему-то занервничал:

— Ну, барабан спал с ней… там…

— И это правильно? — пристально глянул на него Василий Павлович.

— А что такое «плохо»? Чего ты мне кровь пьешь?! — заорал Ткачевский.

— Ты прав, пью, — согласился Токарев и ушел в кабинет к Лаптеву. Минут через пять там же нарисовался и Ткачевский с тоскливым взглядом.

— Палыч… Эта Света жила с Усенковым. Я бывал у нее дома, — наконец сказал Ткачевский с интонацией сознающегося.

— И Усенков… Он что, якобы от агента написал?.. — дошло до Василия Павловича.

— Да… — Ткачевский мялся, ему казалось, что он «закладывает» товарища, это его серьезно смущало: — Они не общаются сейчас… поссорились, не поделили там чего-то…

— И какого же черта ты смолчал?!

— Ну… дело-то интимное…

— Что?! Человек, с которым мы каждый день нарушаем все мыслимые инструкции, не говоря уже об У К, пытается отомстить телке, которая с ним жила, через нас же! И притом тупо и глупо! Это уже наше общее извращенно-сексуальное дело! — окончательно сформулировал чужую низость Токарев.

Ткачевский вздохнул и попытался (неудачно) найти смягчающие обстоятельства:

— Ну, она… наверное, действительно… того…

— Да хоть «этого». Сука изумрудная! Завтра на нас же настрочит! — совсем разошелся Василий Павлович.

— Надо как-то…

— Да не как-то — а в хавальник пару раз! — встрял в разговор Лаптев, которому Усенков давно не нравился. Бывают такие дворовые шибздики: вроде бы со всеми вместе портвейн лакают, а как до драки доходит — только раненых добивать и могут.

— А на ЧПОКа разработка в УУРе, — сделал последнюю попытку предупредить начальника Ткачевский.

— Да хоть бесшумные хеликоптеры за ним следят! Твою мать! Я с ним вчера на осмотре места происшествия, на этом вонючем томатном складе покрышки «скоммуниздил»! — не унимался Токарев.

— Я давно с Усенковым работать не могу! — окончательно открыл карты Лаптев.

— Говори!!!

— Зашли мы как-то к моему корешу… так, по стакану принять. А на шкафу у него в комнате пистолет пневматический лежал — мы из него по пьянке по воробьям стреляли. Он так лежал, что видна была только рукоятка — так что, ежели не знать, то очень на настоящий ствол похоже. Усенков все зыркал, но показать не попросил… Так вот: через недельку моего приятеля вызывают в райотделы КГБ и — так издалека — мол, ежели у вас есть огнестрельное оружие, то за добровольную дачу ничего и не будет…

— И ты молчал?! — ужаснулся после долгой паузы Токарев.

— Доказательств-то нет…

— Ага… Вот и повод в обнимку с причиной… Приплыли… В нашем краснознаменном гвардейском экипаже!

В тот же вечер Лаптев, Токарев и Ткачевский выработали стратегию. На следующий день с ними полностью согласились другие коллеги по сыску. Усенкова решили выжить в главк на повышение. Светлану не привлекали, да она и сама бы отвертелась. Оба квартирника сели через полгода.

Усенков же вскоре перебрался в 6-е управление по борьбе с организованной преступностью, а потом, не задержавшись и там, перебежал работать в инспекцию по личному составу, где и нашел себя. Зная все примочки уголовного розыска, он щемил бывших коллег грамотно и немилосердно.

Вот такой славный парень прибыл разбираться по своей линии в обстоятельствах операции, результатом которой стало задержание Вани-Вани — с одной стороны, и гибель Ужинского — с другой.

Артем увидел, как переглянулись Лаптев с Петровым.

Сергей сжал зубы и буркнул:

— Приперся… с холуями…

— Этим только бы красной кровушки похлебать! Чистенькие-то какие, глаженые, сытые… — согласился с товарищем Петров-Водкин.

Усенков чувствовал, как его встретили, но старался быть объективным: несмотря на всю свою стервозность, он видел и рабочее нутро этого дела.

Ералаш в РУВД был полный! Вскоре большинство приехавших устали и потихоньку стали разъезжаться — рассказывать, как они устали. Те, кто должен был работать — остались работать, обессиленные, но опершиеся друг на друга. Яблонская тоже осталась, она сама писала бумажки, бумаженции и бумажищи.

Токарев-старший крепился и старался не орать. Один раз, когда что-то не сработало в телефоне, Артем увидел, как дрогнуло лицо отца — и он даже испугался, что Василий Павлович заплачет. Яблонская тоже заметила, как заходил его кадык, она схватила Токарева-старшего за рукав и вытащила в коридор.

— Ты успокойся, успокойся, — донеслось до Артема. — Скоро ты хоть одно, хоть масясенькое доказательство найдешь в отношении убийцы, установишь его, и я гарантирую — он будет сидеть! Я тебя дома буду ждать, ты выспишься…

— Спасибо, Ларка…

И до Артема донесся звук поцелуев. Токарев-младший только головой покрутил. На Артура Артем вообще старался не смотреть — Тульский словно состарился сразу на несколько лет, лицо его посерело, и только глаза горели каким-то жутковатым огнем. Постороннему человеку он бы показался полубезумным.

Надо сказать, что в такие часы в отделе УРа видимая обстановка кажется полнейшим бардаком и абсолютной бессмыслицей. Бродят какие-то друг друга не знающие люди. Заходят то ли посторонние, то ли свои, что-то говорят, забирают или приносят какие-то бумаги. И никто, поверьте никто не спрашивает:

— А кто это?

Раз ходят, значит надо. Задержанные и свидетели объясняют по нескольку раз одно и тоже, потом начинают путаться. В этом хаосе на самом деле и заложен некий непознанный порядок, невидимый постороннему.

— Лаптев! Лаптев!!! Это что за хрень у меня на столе?! — кричал Василий Павлович, отшвыривая от себя документ, присланный из УВД города Махачкалы.

— А это их ответ! — махал рукой Лаптев.

— Ответ на что?! «На ваш запрос сообщаем, что установлено место проживания матери и трех сестер разрабатываемого в Шалинском районе…» Что это?

— А это я им посылал… Просил установить ближайших родственников парня одного. Мысль была про него… Они установили. А так как я не написал, чтобы сообщили… я-то думал, что само собой… так они и не отписали… Ай — горы! По своему мыслят. Я им теперь напишу, чтобы сообщили то, что установили…

— Сергей… Сергей! Ты сам-то себя слышишь? Боцман начинал гоготать:

— Терпение, мои мальчики, и ихтиозавры станут нашими!

В такой атмосферке произойти может что угодно…

В коммуналку к Токаревым несколько раз прибегал сотрудник — кому-то звонил из коридора, вроде Василию Павловичу. Первый раз принес какую-то папку. Потом ее же забрал. Потом снова приходил, звонил в РУВД и переспрашивал про какие-то фотографии. Привыкшая к таким делам соседка Дарья Ивановна плюнула и ушла на кухню. А сотрудник совершенно спокойно отпер дверь в комнату Токаревых и провозился там около трех минут. Потом ушел. Все просто…

К трем часам ночи, когда все выдохлись окончательно, Василий Павлович дал отбой:

— Так, все… По норам! Завтра сходка, как положено. С каждого по свежей мысли…

Отец с сыном поплелись домой. Они шли молча, боясь бередить друг друга словами — да и что говорить… Все и так было ясно…

Пока поели, пока улеглись… Все-таки не удержались и начали по сотому кругу разбор ошибок… Разговор затянулся, и в результате Токарев-старший ушел на службу, поспав около часа с небольшим. Артем же сумел забыться только после ухода отца — тот, качаясь от усталости, убедил все-таки сына покемарить еще часа два. Артем собирался тоже потом бежать в отдел, но поспать даже два часа у него не получилось — где-то к одиннадцати в коммуналку вернулся отец, да не один, а с начальником РУВД и Усенковым. По их напряженным лицам Токарев-младший понял, что что-то случилось. Но расспрашивать отца он, конечно, не мог.

А произошло следующее: после сходки в кабинет Василия Павловича заявился Усенков:

— Здравствуй, Василий Павлович.

— Виделись… несколько часов назад… Рапорта писать бум?

Валерий Михайлович поджал губы:

— А что это вы, Токарев, всегда со мной таким тоном разговариваете?

— Каким тоном? — непонимающе приподнял плечи начальник розыска. — Самым обыкновенным тоном…

Усенков сделал вид, что проглотил, и попросил:

— Василий Павлович, а можно дверь закрыть?

— Все можно, — удивился Токарев. — Только зачем?

— Закройте, окажите любезность.

— Оказываю! — раздраженно буркнул Василий Павлович, закрывая дверь своего кабинета.

Усенков дождался, пока начальник ОУРа вернется на свое место, и выдал новую «вводную»:

— Токарев… Мы можем сейчас вызвать начальника РУВД?

Василий Павлович, кроме раздражения, почувствовал какое-то смутное беспокойство — уж больно уверенно выглядел Усенков, явно замысливший какую-нибудь пакость.

— Вызвать начальника? Это как?

— Ну хорошо… не вызвать… что вы все время придираетесь… попросить его спуститься к нам.

Токарев снял трубку местного телефона и сказал спокойно:

— Здорово, Сергеич… Слушай, зайди пожалуйста ко мне… Тут Усенков… похоже — того, увольняет меня…

Валерий Михайлович дождался, пока начальник ОУРа положит трубку на рычаги и только после этого спросил:

— Зачем же вы передергиваете?

Василий Павлович усмехнулся, демонстративно глядя в окно:

— А я тоже интонации чувствую…

Начальник РУВД пришел буквально через пару минут — довольно тягостных, поскольку Усенков и Токарев провели их в напряженном молчании. Когда шеф, в форменной рубашке при погонах, вошел в кабинет, Усенков привстал, а Токарев протянул старому приятелю руку.

— Hy-c, я весь во внимании, — с чуть заметной ноткой иронии обратился начальник РУВД к Усенкову. Валерий Михайлович насупился и наклонил голову:

— Пожалуйста, не перебивайте меня оба…

Полковник милиции, самый старший по званию из присутствовавших в кабинете, дернул бровью:

— А это уж как получится.

Усенков откашлялся и тихо сказал:

— Я сейчас предложу вам кое-что… Вы можете отказаться, потому как никаких процессуальных полномочий у меня пока нет. Пока. А может быть, их у меня и совсем не будет. Но, зная вас и ваш, Василий Павлович, характер… Короче: у меня информация, что в вашей, Токарев, квартире находятся деньги — валюта, похищенная с трупа Ужинского. Спокойно! Я предлагаю сейчас втроем подъехать в квартиру и осмотреть ее. Повторяю — санкций у меня нет. Если там пусто — я, Токарев, извинюсь перед вами в присутствии самого высшего руководства, и мы навсегда закроем вопрос и все остальные будущие вопросы. Спокойно! А если я найду доллары, переписанные во время подготовки к задержанию, — то вы добровольно мне их выдадите с пояснениями. Вы, конечно, можете меня послать…

— И пошлем! — гаркнул, не выдержав, начальник РУВД, но Василий Павлович остановил его:

— Пошлем. Но проехать — проедем. Одна только поправочка, Усенков, — извинения будут не перед руководством, а перед всем моим личным составом.

— Согласен, — спокойно кивнул Валерий Михайлович. — Условие: мы едем сейчас и никому не звоним.

— Едем!

У Токарева на лице горели красные пятна. Ему казалось, что его отхлестали по щекам. Усенков все рассчитал правильно — или кто-то очень грамотно подсказал ему: на Василия Павловича санкцию не выписали бы ни по какому доносу, у него была репутация. И еще — Яблонская. Только он сам, взятый на банальное «слабо», мог разрешить обыск в своей квартире — чтобы ни у кого даже тени сомнения не было, будто он, Токарев, чего-то боится или скрывает…

Разумеется, Артем всех этих разговоров не слышал, но такого лица у отца он не видел давно. Василий Павлович, упрямо наклонив голову, сказал глухо сыну:

— Тема, выйди погуляй.

Токарев-младший натянул джинсы, футболку и босиком вышел в коридор, демонстративно усевшись на стул и всем своим видом показывая, что никуда не пойдет. Усенков прикрыл дверь в комнату, но лишь наполовину, так, что Артему было отлично видно и слышно все, что там происходит.

Василий Павлович повел рукой, приглашая Усенкова к шмону. Начальник РУВД засопел и невнятно выматерился. Валерий Михайлович, однако, не пошевелился.

— Василий Павлович, источник указал мне точное место…

— Надежный источник-то?

— Полагаю, что да.

— Ну-с, сделайте одолжение… Куда же показал источник?

— Самая большая рамка на стене.

— Эта?

— Очевидно.

— Прошу…

Василий Павлович уверенно снял рамку, и из-за нее вдруг выпорхнуло три-четыре купюры с изображением американского президента. Артему подумалось, что он просто еще спит, еще не успел проснуться. Он даже не испугался. Токарев-старший грустно посмотрел на порхающие купюры, потом вытащил из-за задника не-вывалившиеся… и жахнул рамку об пол. Вздохнул и отошел к окну, отдернул занавеску и застыл. Начальник РУВД да и сам Усенков тоже на несколько секунд окаменели. Наконец Валерий Михайлович срывающимся голосом вымолвил:

— Добровольно выдать согласны? Василий Павлович обернулся и сказал очень устало, но громко и внятно:

— Пошли вы все на хуй!

— Э-э?! А я-то тут причем?! — вспыхнул начальник РУВД.

— Извини, брат, — тряхнул головой начальник ОУРа и поймал из-за двери остановившийся взгляд сына.

— Я извиняюсь, — встрял Усенков. — Так будем составлять документ?

— Артем! — позвал, не обращая на него внимания, Василий Павлович.

— Да, отец!

Артему казалось, что это сказал не он сам, а кто-то другой.

— Это не твое?

— Отец, да ты что!!!

Усенков даже руками замахал:

— А вот этого — не надо, Василий Павлович!

Токарев-старший на него даже не взглянул и тихо сказал сыну:

— Все… иди.

— Нет уж, — замотал чугунной головой Артем. — Я никуда не пойду.

Дальнейшее происходило как-то очень быстро — или Артему просто запомнились события не целиком, а кусками, словно отрывками какого-то странного фильма: вот отец, катая желваки по скулам, подписывает акт добровольной выдачи, в котором указаны номера купюр. Вот Дарья Ивановна, которую привлекли понятой, говорит ему без злости, с сочувствием:

— Палыч, не переживай… В тридцатые больше всех пострадали сотрудники НКВД…

Потом поехали в РУВД и там уже дописали все бумаги. С этими бумагами, причем зарегистрированными, Усенков отправился к Яблонской в прокуратуру. Ее, конечно, предупредили, и она среагировала спокойно:

— Оставлю пока материалом… О результатах проверки — сообщу..

Валерия Михайловича это не удовлетворило, он поднял скандал и поехал в городскую прокуратуру — там буквально через час было возбуждено уголовное дело по факту злоупотребления служебным положением. Заместитель прокурора города принял решение: задержать Токарева на трое суток в порядке статьи 122-й. Ему звонили — и уговаривали, и даже кричали. Заместитель прокурора всем задавал один и тот же вопрос:

— Он может все это объяснить?

— Нет…

— На его «нет» — моя 122-я!

И зампрокурора швырнул трубку. Поговаривали, что у него когда-то что-то было с Яблонской — вроде, он даже предложение ей делал. Все это было давно — до того, как в ее жизни появился Вася Токарев…

Вскоре в РУВД прибыл старший следователь городской прокуратуры по особо важным делам — он еще раз обыскал кабинет Токарева и комнату в коммуналке. Ничего особо важного найдено более не было. Следак был старый, умудренный жизнью. Он корефанил с Баскаковым из горГАИ, тот с Емельяновым из «кадров». А Емельянову Богуславский не так давно вернул машину, на которую того «шваркнули» в Красном Селе при продаже. Поэтому следователь не обратил внимания на всевозможные нарушения в документах, на неучтенные и просроченные материалы и т. д. и т. п.