Ленинград, Васильевский остров

…На следующий день после событий в квартире журналистки Барышниковой, ближе к обеду, Токарев-младший, купив большой шоколадный торт и бутылку хорошего сухого вина, направился во все то же 16-е отделение милиции. Настроение у него было почему-то очень хорошим — может быть, потому, что во время ночного «разбора полетов» отец больше ржал, чем ругал его, посоветовав напоследок разрулить весь «конфликт» с Тульским до конца — чтоб не оставалось ни капли осадка. Артем не очень понимал, почему инициативу должен проявлять именно он — но решил все же понтами не меряться и, отоспавшись, направился в магазин…

В кабинет к Тульскому Токарев-младший зашел по-хозяйски, без стука, и поставил торт и бутылку Артуру прямо под нос — на бумаги. Тульский глянул снизу вверх и буркнул:

— Подкуп? Так меня на торт не купишь, а вот за бутерброд с черным хлебом, маслом и докторской колбасой могу продать пару секретов Родины.

— Заметано, — улыбнулся Артем. — Уругвайская разведка как раз мне и поручила узнать псевдонимы всех твоих агентов. Они ей позарез необходимы.

— Это там, в Уругвае, такой прикид резидентам выдают? — чуть ревниво осведомился Артур, оглядывая одежду Токарева — а прикинут Артем был неплохо — кожаная куртка несамопального пошива, фирменные джинсы, фирменные черные кожаные кроссовки. Наряд Тульского был явно беднее.

— А то! — улыбнулся Артем. — Ну так что — будем вербоваться? Тульский вздохнул:

— А ничего приличнее Уругвая нет? Я-то думал: может, на что-то большее сгожусь… Тут сегодня с утра два пьяных финна через переводчицу мне рассказывали, как к ним легко можно приехать. Приглашали. Я — к Ткачевскому, спрашиваю: «Теоретически — обращаю ваше внимание — теоретически, я могу поехать на три дня в Финляндию?» Ой, что тут было… Ткачевский орет: «Ты в своем уме?! У тебя же допуск!!!» Нормально, думаю, хотел отъехать на 200 километров от Ленинграда — и уже безумие! Ладно бы Родина доверила мне хоть один секрет… Я бы, знаешь, какой гордый ходил — и никому бы его не выдал! Хоть закорми меня шоколадом! Я бы знал, что враг пытается меня подкупить! И хер бы им всем! Да… А на самом деле — что я имею — макулатуры десять кило… Да хоть всю ее в американское консульство неси — и на порог не пустят… Зато весь в допусках и за границу — хрен!

Токарев-младший рассмеялся:

— Ну чего ты так распереживался? Далась тебе эта Финляндия — страна рыбоедов…

Артур помахал указательным пальцем:

— Мне в Финляндию незачем… но! Дело принципа.

— Ладно, ладно… — сказал Артем, развязывая веревочку на коробке. — Давай заканчивай бумажки свои… Торт — он шоколадный, растаять может!

— У меня не бумажки! — сварливо отозвался Тульский, начав, впрочем, расчищать стол под трапезу. — Я пытаюсь списать КП — 678 по факту пропажи двух женских сапог из коммунальной квартиры! Ваш папаша не принял моего первого постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, где из объяснений соседей совершенно явственно выходило, что сапоги не украли, а взяли в темноте коридора случайно… поносить на время… И я в этом состава преступления не усмотрел. А ваш отец заявил, что ложь должна быть чудовищной, именно тогда ей надзирающий орган поверит по принципу: «Ну, так-то они соврать не могли…»

— И что же ты удумал? — Артем с возрастающей симпатией посмотрел на опера, поскольку очень ценил в людях чувство юмора.

— А я выяснил, что эти сапожки были произведены на Махачкалинской обувной фабрике, и пишу сопроводиловку в ОВД Махачкалы для решения вопроса по существу…

— Сам придумал?

— Куда мне… Это меня Боцман научил. Уверен, что в горах Дагестана материал сгниет начисто!

Артем пальцем выдавил пробку в бутылке, разлил вино по чайным чашкам:

— Ну, со свиданьицем, как говорится. Жаль, что у нас с тобой раньше сойтись поближе как-то не получалось…

— Да уж куда ближе-то… — заржал Тульский, чокаясь с Артемом. — Считай, почти родственники…

Впрочем, дальше углублять тему возникших «родственных связей», они по обоюдному умолчанию, не стали. Торт под сухое вино пошел на ура. Вино, правда, почти все выпил зашедший в кабинет легкий на помине Боцман — он быстро сориентировался. Буркнув что-то нечленораздельное, отказался от торта и в три глотка добил бутылку из горла — а там, между прочим, оставалось еще больше половины. Потом Боцман утер губы, поводил носом и, опять что-то буркнув, ушел, так и не обозначив цель своего визита…

Между тем, Тульский перебрался на диван переваривать торт, а Артем по-свойски начал рыться в его бумагах. Переворачивая листы, он неодобрительно качал головой, обнаружив чудовищный бардак в делопроизводстве. Токарев-младший был аккуратистом, ему отец с «младых ногтей» сумел привить «высокую штабную культуру». Артем умел оформлять бумаги, пожалуй, лучше любого опера — он это дело не только знал, но и любил, ностальгируя по несостоявшейся милицейской карьере.

— А чего ж не подшито-то ничего?

— Где? — отозвался Тульский, устраиваясь на диване поудобнее.

— В рабочих делах агентов.

— А-а… Некогда…

Артем бегло просмотрел несколько агентурных записок и поднял брови:

— А кто такой Варфоломеев — установил?

— Да откуда я знаю? Нужно было срочно дать задание по линии сексуалов — я и придумал некоего Варфоломеева — фамилия звучная, я где-то ее слышал…

— Ты, наверное, про ночь Варфоломеевскую слышал.

— О! Точно! Значит, все верно — сексуалы, они и должны на людей по ночам бросаться!

Артем поджал губы и занудливо продолжил докапываться:

— А если приедут из главка и случайно наткнутся на это… гм… сообщение?

— Ой, ты прям как проверяющий… Есть волшебная формула «установить не представилось возможным». Слышал такое заклинание?

— Все равно — перебор, — не согласился Токарев-младший.

— Слушай! — аж подскочил на диване Тульский. — Кто тебе мешает все привести в порядок? Навербуешь самых агентурных агентов… Второй ключ от сейфа за вешалкой на магните прилеплен!

И он улегся снова с видом оскорбленной добродетели. Через несколько минут Артем снова нашел к чему придраться:

— Артур, чтобы отказать этот материал…

— Что еще?

— …надо еще минимум три объяснения взять…

Тульский засопел, скинул ноги с дивана и картинно шлепнул вытащенным удостоверением о стол:

— Вот тебе ксива — на рожу все равно никто не смотрит, иди, опрашивай. Я только тебе спасибо скажу.

Токарев-младший задумчиво посмотрел на ксиву, потом на Артура, подумал и сказал:

— Ладно. Порядок тут, пожалуй, я у тебя наведу. Будем из тебя образцового оперуполномоченного делать. Чтоб другим в пример ставили…

— Ваше Преподобие! Премного благодарен! Возьмите надо мной шефство, а то меня в пионэры не записывают, и погрязну я тут навеки — в нестиранных трусах! Меня и так в пример в УУРе ставили на прошлой неделе — мы с Харламовым квартирников взяли. В бумагах понаписали, что по оперданным. По каким, на хер данным? Зашли в одну квартиру в гости вечерком, нас выгнали курить на балкон. Глядим, а в доме напротив — лучик фонарика по комнатам в квартирке на втором этаже — а в доме свет есть, между прочим… Мы ка-ак прыгнем! Эти уроды на себя двенадцать эпизодов взяли, жаль, что все по другим районам… А оперданных — нет… Эх, у кого-то жизнь… В главке, вон, специальное управление создают, люди мафию изучать будут. А тут…

Артем прищурился:

— А ты действительно хочешь узнать о преступном мире то, что чуть выше окопов?

— Голуба моя! — наставительно произнес Артур. — Да ты еще только по груше начинал лупить — а я уже прикрывал шпану, что шапки с прохожих сдергивала.

— Это как? — не понял Токарев-младший.

— А так: один толкает клиента в спину, другой — сдергивает кепи, а третий, самый младший, кидается в ноги нахлобученному, ежели тот в погоню метнется — «ой, дяденька, заши-ибли!» А ты говоришь — преступный мир… Да я…

Артем покачал головой:

— Не всякая рыба — ихтиолог, даже такая… рыбина, как ты. Во, жизнь! И с таким боевым прошлым — ты в розыске!

— Ага, — погладил себя по животу Тульский.

— Причем, что радует — так это то, что не во всесоюзном!

Токареву «вновь обретенный родственник» нравился все больше и больше — у него вдруг возникло ощущение, что они общаются уже давным-давно и все прекрасно понимают друг про друга. Артем хмыкнул про себя, а вслух спросил:

— Мне тут сорока на хвосте принесла, что вчерась некий страшный и ужасный полковник Тульский застращал до блевоты всех орлов-мастеров-кидков на Макарова… Не слыхал?

— А-а… Пошла слава по земле Русской!

— Пошла, пошла… А хочешь всю схему узнать? Настал черед удивляться Тульскому:

— А велики ли секреты?

— Не велики, но любопытны. Артур озадаченно поскреб в затылке:

— Артем, я не понял, ты что — харчуешься у них?

Токарев-младший сузил глаза:

— Ну, зачем сразу так-то? Там урюк на урюке, все одним миром мазаны… Когда они честных граждан обувают — это, разумеется, без меня… Я и пацаны — мы иногда прикрываем этих уродов, когда к ним картежники заезжают или оптовые скупщики — чтоб чего не вышло. Так, наблюдаем…

— Нормальный расклад, — ухмыльнулся Тульский. — А отец — в курсе?

Токарев нахмурился — видно было, что вопрос Артура задел за больное:

— О чем-то, думаю, догадывается… А о деталях мы не говорим. У него времени нет. Да и я, ты не думай — я в криминал не лезу. Просто пацанов знаю — вот и подворачивается иной раз какая-нибудь халтурка… А что делать? Все веселее, чем в моем НИИ сидеть, тем более что я там и на хрен не нужен — неделями могу не появляться — никто и не хватится. Там народ уже просто одурел от создавания видимости какой-то деятельности.

Тульский вспомнил все, что ему рассказывал о сыне Василий Павлович несколько лет назад, и кивнул без улыбки:

— Понимаю. И велика ли прибыль у мироедов с Макарова?

— А ты действительно хочешь расклад узнать?

— Не повредит?

Артем отмахнулся:

— Мне — нет, я в твою деликатность верю.

— Ну, тогда… — Артур встал и с хрустом потянулся, а потом взялся за куртку: — …тогда давай, кажи свое хозяйство, веди в закрома…

…Ко второй половине дня народу в магазине на Макарова да и вокруг него было более, чем достаточно — давали какие-то умопомрачительные женские замшевые сапоги, так что даже в «чековом» образовалась очередь и слякоть на полу. Заходить внутрь Токарев с Тульским не стали, так как обоих могли узнать в лицо. Парни примостились на набережной напротив. Начинало смеркаться, моросил легкий дождик, не по-апрельски холодный. От мокрого гранита парапета брюки быстро промокали.

— Схема следующая, — начал Артем, — видишь вольготно перемещающихся граждан с походкой пеликанов?

— «Не ищите меня в Вашингтоне»?

— Ага. Это они — те самые: Костя Могилев, Саша Лерп, Юра-Швед, Ося, Володя-Мушка… Они, как правило, «ломают» в честную, по «один-один». Но, если светит барыш серьезный — из Грузии, там, товарищ приедет или еще какой-нибудь насос — могут кинуть и через «куклу». Но не сами лично. Они только договорятся о встрече, скажут, что денег сейчас нет и сведут с Аликом, есть такой, а сами отойдут в сторонку… Даже если на следующий день терпила с ментами нагрянет — они не при чем!

— Лихо! — восхитился Артур. — А если таких эпизодов с десяток накопать?

Токарев пожал плечами:

— Тогда, конечно, их дело — табак. Но кто копать-то будет? Часть оперов из «тридцатки» на прикормке, а остальным — в лом документировать, как, кстати, и тебе…

— Есть такое дело, — улыбнулся, соглашаясь Артур.

В этот момент Токарева окликнули:

— Тема!

От магазина к ним подбежал какой-то спортивного вида парень. Артем оторвался от набережной, шагнул к нему навстречу, подал руку… Они перешушукнулись о чем-то несколько минут, потом Токарев кивнул и вернулся к Тульскому:

— Артур, помнишь «Кавказскую пленницу»? Как там Мкртчян сказал: «Вы даже можете лично участвовать в этом старинном обычае!»

— В смысле? — не понял опер.

Артем внимательно посмотрел на него и практически без колебаний пояснил:

— Сейчас Володя-Мушка берет крупную партию чеков — тысяч под пятнадцать из расчета рубль семьдесят пять копеек за чек — когда крупные партии, тогда курс ниже. Берет в честную. Пассажира, вроде, знает — неделю назад брал у него штуку. Тем не менее попросил моего знакомого — боксера подстраховать. А тот, как на грех, один у магазина — наших никого. В общем, он с ними в машину сядет, на заднее сиденье, а меня попросил просто посмотреть. Я должен метрах в пятидесяти постоять…

Тульский понимающе кивнул:

— Должен — так стой.

Артем немного замялся:

— Артур, я только не хочу, чтобы ты подумал, будто я тебя втемную втягиваю куда-то…

Тульский по-шпански ощерился и цыкнул зубом:

— Брось, никуда ты меня не втягиваешь… Иди, зарабатывай себе на хлеб… Да и про мой бутерброд можешь подумать…

— Тогда смотри: через несколько минут с Малого вырулит белая «пятерка» с Володей за рулем. В машину сядет продавец. Затем к машине подойдет наш боксер и сядет на заднее сиденье. Жигулъ проедет по набережной за светофор, и там, под первым домом, они все и пересчитают… Как продавец к Мушке сядет, я пойду пешком по набережной и буду их там ждать.

— Так и меня возьми за компанию! — загорелся Тульский.

— Пошли!

В этот момент к магазину вырулила белая «пятерка», и к ней тут же подошел элегантный молодой человек в замшевой куртке и в тонких манерных замшевых перчатках в цвет. Он распахнул дверь машины, махнул длинными рыжими кудрями и хлопнул себя по нагрудному карману, демонстрируя, что, мол, мошна — при нем.

— Все, садится! — прошептал Токарев, хотя и мог бы говорить в полный голос — у магазина его бы все равно не услышали. — Двинули!

Токарев и Тульский гуляющей походкой направились вдоль по набережной, не оглядываясь на белую «пятерку». А там, между тем, события разворачивались следующим образом…

Поприветствовав деланно усталого Мушку, рыжеволосый весело поинтересовался:

— А где ж охрана-то?

Володя непонимающе скривился, но тут задняя дверь «пятерки» приоткрылась и в салоне появилась физиономия с характерно сломанным носом:

— Володь, поменяешь мне сотку? Рыжеволосый засмеялся:

— Залезай, сотка! Я не против — пусть вас будет больше!

Боксер смущенно засопел и залез в салон. Мушка тронул машину и, обогнав фланирующих по набережной Тульского и Токарева, проехал еще метров сто пятьдесят и остановился. Посмотрев на рыжего, Володя уточнил:

— По один и семьдесят пять? Рыжий кивнул:

— Как договаривались, — с этими словами он, не снимая замшевых перчаток, достал пухлый длинный конверт, перетянутый резинкой и отдал его Мушке: — На, считай ты первый, а то я гляжу — вы волнуетесь…

Затем рыжий беззаботно повернулся назад, опершись правым локтем на водительское кресло, и сказал с легким вздохом:

— А я вот в детстве испугался боксом заниматься…

— Чего так? — ухмыльнулся боксер.

— Да… родители наговорили…

— В перчатках тебе не жарко? — подколол продавца спортсмен, но тот не обиделся:

— Экзема у меня… на нервной почве…

В этот момент краем глаза рыжий заметил, что Володя, наконец, распечатал конверт…

Продавец резко ударил боксера в горло кулаком слева и почти одновременно с этим правой рукой хлопнул Мушку по груди. Потом рыжий всем телом отпрянул назад и быстро достал из под брючины добротно сделанный финский нож. Но нож был уже не нужен. Володя еще чуть шарил руками по рулю, но уже отходил, так как из середины груди у него торчала рукоятка шила. Боксер на заднем сиденье разглядывал потолок «пятерки» остановившимися глазами. Он тоже был мертв — из горла у него чуть выглядывал обмотанный лейкопластырем кончик длинной производственной швейной игры…

Убийца залез рукой под водительское кресло и нашарил там целлофановый пакет с рублями, которые Мушка собирался отдать ему за чеки. Не открывая пакета, Рыжий убрал его в карман куртки, потом спрятал нож и спокойно вышел из машины. Придерживая рукой дверь, он снова нагнулся к салону и сказал весело двум покойникам:

— Не, не надо меня подвозить. Мне дворами спокойнее…

Затем он со смешком закрыл дверь и пошел к арке дома — зайдя в нее, обернулся и помахал рукой…

…Когда он вышел из машины, Тульский и Токарев подошли уже метров на сорок. Артем кивнул:

— Дело сделано.

— Быстро как-то, — удивился Артур.

Токарев-младший пожал плечами:

— Может, купюры крупные были… Быстро пересчитали.

Они пошли назад к магазину, ожидая, что «пятерка» их обгонит. Через несколько минут Артем удивленно оглянулся — машина, однако, стояла как вкопанная, их выхлопной трубы вился легкий голубоватый дымок…

Токарев нахмурился, ничего не понимая, затем развернулся и, прибавляя шаг, пошел к машине. Артур, отстав на пару шагов, последовал за ним.

Артем почти подбежал к «пятерке» и распахнул водительскую дверь. Чтобы все понять, ему хватило беглого взгляда. Захлопнув дверь, Токарев перескочил через капот, словно нельзя было его обойти, и ринулся в арку проходного двора. За ним без слов понесся Тульский…

Через проходняки они выскочили на 1-ю линию, не встретив по дороге никого, даже прохожих. Только на линии Артур смог, наконец, выдохнуть вопрос:

— Что в машине?

Артем дернул кадыком, с усилием сглотнув:

— Трупы…

— Пиздец, приплыли… — Тульский аж за голову схватился. Но тут же переспросил: — А как же он… Без шухера… Может, усыпил? Ты ж не осматривал?..

Токарев покачал головой:

— Артур, я на мертвечину много раз выезжал — я точно говорю — трупы…

Пытаясь сообразить, что же делать, Тульский и Токарев побрели обратно через проходные дворы на набережную. На половине пути они наткнулись на стремительно выскочившего из парадной солдатика, на ходу застегивавшего шинель.

— Сколько времени? — заполошно заорал расхристанный солдатик.

— Пара нарядов вне очереди! — мрачно ответил ему Артур.

— Очень смешно! — огрызнулся защитник Отечества, справившийся, наконец с шинелью и нагнулся, чтобы поправить сапог, из которого торчал кончик розовой портянки. Токарев остановился:

— Эй, боец… А ты случайно парня тут не видел, рыжего такого… Чужого… Может — пробегал?

— В нашей парадной?

— Вообще…

— А к нам минут пять назад заскочил какой-то мужик очумелый — не видел, рыжий он или нет… На последнем этаже на подоконнике пакет какой-то драконил…

Тульский и Токарев ломанулись в подъезд, не увидев, как солдатик посмотрел им вслед и усмехнулся…

…На последнем этаже, возле закрытого хода на чердак, они обнаружили замшевую куртку, малиновые ботинки, перчатки, рыжий парик и солдатский вещмешок. Матерясь в голос, Артем с Артуром побежали обратно — но во дворе уже никого не было…

…Они обшарили все проходные дворы, пробежали по 1-й линии, прочесали часть Среднего — все было напрасно…

Подавленные, Токарев и Тульский вернулись на набережную, где все также одиноко продолжала работать на холостом ходу белая «пятерка».

— Блядь, — сказал Тульский, нервно закуривая. — Счастье еще, что не моя земля… Надо срочно в «тридцатку» — вызвать всех, кого только можно… Быстро — как мы-то тут оказались? Что объясняем?

— А чего выдумывать — хмуро отозвался Токарев. — Чем ближе к правде — тем лучше… Наблюдали за «контингентом», изучали способы их наживы… Показалось странным, что машина долго стоит — подошли…

— Я же только вчера тут шухер наводил, — скривился Тульский. — Ой-е… Ну пошли, что ли…

Артем задумчиво поднял глаза на опера и сказал словно самому себе:

— Что-то это мне напоминает… Вернее — кого-то… Шустрый паренек… Фантом…

Артур замер:

— Фантом, говоришь? А, может, Невидимка? А ты что про него знаешь?

— А ты? — удивился тому, как Тульский точно реагировал на его смутные подозрения, Токарев.

— Та-ак, — протянул Артур. — Похоже, нам есть, что обсудить… Только сначала надо до «тридцатки» добежать…

Показания, которые Токарев и Тульский дали в 30-м отделении немного отличались от того, что они, перебивая друг друга, рассказали выехавшему на двойное убийство Токареву-старшему.

Василий Павлович выслушал ребят молча, потом тяжело вздохнул и спросил:

— Вы его хоть разглядели толком, сыщики?

Парни потупились, потом за обоих ответил Артем:

— Отец, мы… Смеркалось, да и форма военная отвлекала… Потом он нагнулся почти сразу… Купились мы… Солдатик и солдатик — нескладный такой.

Токарев-старший мрачно кивнул:

— Да, психологически все точно… Когда форма — всегда смотрят на нее, а не налицо, она обезличивает. Лучшая маскировка… Ладно, ухари… Вот что я вам скажу — вы свои предположения про Фантома-Невидимку, держите при себе, ясно? Потому что у нас конкретного ничего — как не было, так судя по всему — и нет… А умозаключения на официальные бумаги класть не рекомендуется.

— Но, отец… — попытался было возразить Артем, на что Василий Павлович рявкнул:

— Я ясно выразился?!

— Ясно, — понурились парни.

Потом, после всех официальных мероприятий, Артем и Артур еще долго разговаривали друг с другом — сопоставляли кусочки информационной мозаики, спорили, убеждали друг друга. Они понимали друг друга с полуслова. У них появилась общая цель…

Объявленный по городу план «Перехват», конечно же, ничего не дал. «Солдатик» как в воду канул, как испарился…

 

 

Тульский

 

 

Мая 1990 г.