Сбор статистических сведений

Принято различать два основных способа получения статис­тических данных: экспедиционный, при котором специально под­готовленные лица осуществляют сбор сведений и их проверку непосредственно на месте, и анкетный (корреспондентский), когда информация предоставляется владельцем имения или предприя­тия, представителем администрации, добровольным корре­спондентом и т.п. Большую достоверность и точность информа­ции, по мнению исследователей, обеспечивал экспедиционный

метод.

Статистика государственных учреждений Российской империи базировалась чаще всего на корреспондентском методе сбора дан­ных (или на извлечениях их из делопроизводственной документа­ции). Поэтому высшим достижением отечественной дореволюци­онной статистики справедливо считаются статистические сведе­ния земств, полученные экспедиционным методом. По способу сбора данных земская статистика разделяется на текущую (по по­казаниям добровольных корреспондентов и по периодическим отчетам земских учреждений) и на основную (по показаниям дворо-

 

316

317

хозяев). Само название второго комплекса статистических матери­алов свидетельствует о том, что он рассматривался как главный. Техника сбора данных экспедиционным методом требовали выезда членов земских статистических бюро на места. Для прове­дения подворной переписи обычно созывался сход дворохозяен, на котором происходил их опрос. Такой прием давал более точ­ные сведения, чем при обходе хозяйств, так как обеспечивал большую четкость ответов и взаимоконтроль. Статистические дан­ные первоначально записывались в виде пообщинных списков. Затем широко стали применяться подворные карточки, которые были более удобны для последующей обработки.

Важное значение имело точное фиксирование ответов в соот­ветствии с вопросами программы сбора данных. Специально со­ставленные инструкции разъясняли, что следует считать, напри­мер, двором: «Двором считать каждого домохозяина, живущего за свой страх, платящего и не платящего подать, имеющего свой дом или живущего на квартире».

В инструкции указывалось: «Переписывать нужно всех налич­ных домохозяев, крестьян и не крестьян, приписанных к данному обществу и не приписанных; но необходимо в заголовке карточки отметить сословие и место, откуда пришли домохозяева, не при­писанные к обществу. Отсутствующие домохозяева того общества, которое описывается, если ни одного члена семьи этих хозяев В селении нет, хотя на карточку для счета душ, платящих подати, и вписывается, но вместо всех подробностей о их хозяйстве отмеча­ются лишь куда они ушли и зачем»¹.

При сборе сведений о посевах следовало: «Посевы хлебов выяс­нить возможно точнее в переездах; так как часто у домохозяина его земля разбросана в разных местах, так что сразу определить пло­щадь, занятую тем или другим хлебом, он не в состоянии, то необ­ходимо неспеша выспросить его предварительно — где, сколько, чего у него посеяно, записывая постепенно то, что он говорит, на отдельной бумаге, а затем, вычислив общую площадь посева хле­ба, выставлять ее на карточке. Чтобы получить ответ на вопрос: сколько вспахано паров под озимь, под яровое, в том случае, если хозяин не кончил еще пахать, необходимо внимательно расспро­сить его, сколько он вспахал и сколько еще думает вспахать?»².

В связи с вопросом о грамотных дано пояснение: «Между гра­мотными следует различать малограмотных — умеющих только читать — от грамотных, умеющих и читать и писать. Над летами малограмотных ставить знак А, например, 40^А значит: сорокалет­ний мужчина умеет только читать; цифра без знака будет показы­вать, что записанный вполне грамотен». Отметим, что бланк все-

¹ Велицкий С.Н. Земская статистика. — М., 1899. — С. 488.

² Там же. - С. 489.

российской переписи населения 1897 г. не предусматривал детали­зации сведений о грамотности и ограничивался указанием на не­обходимость фиксирования только умения или неумения читать.

Примененная земскими статистиками техника сбора материа­ла и его проверки обеспечивала надежность и высокую степень [точности данных.

Достоверность статистических сведений, полученных коррес­пондентским методом, ниже, так как их проверка могла осуще­ствляться только логически при сопоставлении ответов на взаи­мосвязанные вопросы программы. Тот же прием эффективен и при оценке статистических данных материалов публичной отчет­ности. Покажем это на примере отечественной акционерной ста­тистики конца XIX—начала XX в.

В середине 80-х гг. XIX в. законом была установлена обязатель­ная публикация заключительных балансов и извлечений из годо­вых отчетов компаний в журнале Министерства финансов «Вест­ник финансов, промышленности и торговли». С 1 января 1886 г. они публиковались в двух специальных приложениях к этому из­данию: «Балансы кредитных учреждений» для банков и «Отчеты предприятий, обязанных публичной отчетностью» для остальных акционерных предприятий. Публикуемое извлечение из отчета должно было содержать следующие сведения: суммы основного [(т.е. акционерного), запасного, резервного и прочих капиталов, Ьчет прибылей и убытков за отчетный год, распределение «чис-|той» (т. е. за вычетом издержек) прибыли с указанием дивиденда, причитающегося на одну акцию. Контроль за предоставлением данных для публикации возлагался на губернские казенные пала­ты как местные органы ведомства Министерства финансов.

Правительство использовало акционерную статистику как ин­струмент налогообложения акционерных компаний. Обязанность публиковать данные ежегодных балансов была возложена на правле­ния компаний в связи с налогом на акционерный капитал (15 коп. с каждой сотни рублей) и процентным сбором с прибыли, пре­высившей 3 % по отношению к сумме акционерного капитала. i Публикуя данные балансов, руководители компаний пресле­довали две разнонаправленные цели: во-первых, они стреми­лись избежать чрезмерного налогообложения и, в о-в т о р ы х, хо­тели привлечь акционеров. Поэтому официально оглашаемая сум­ма прибыли компании обычно не завышалась. В то же время суще­ствовала нижняя грань возможных манипуляций. Она определя­лась необходимостью выдать акционерам достаточно высокий ди­виденд. Эта цель могла быть достигнута, если публикуемые сведе­ния о величине прибыли и дивиденда свидетельствовали об ус­пешном ходе дел предприятия. Таким образом формировался диа­пазон достоверности балансовых сведений о доходности предпри-[ятия.

 

318

319

Проверка опубликованных данных балансов компании осуще­ствлялась прежде всего методом сопоставления сведений за ряд лет. Такой прием позволял выявить, независимо от желания со­ставителей балансов, действительные тенденции развития пред­приятий. Исследователями установлено, что наибольшую подвиж­ность обнаруживают такие показатели балансов, которые харак­теризуют оборотные капиталы и кредит компаний. Менее чувстви­тельным барометром состояния дел в силу указанных выше при­чин являются сведения о величине полученной «чистой» прибы­ли и дивиденда. Показатель величины акционерного капитала не мог быть гибким заведомо, поскольку его изменение каждый раз производилось лишь с особого разрешения правительства.

Из двух обязательных для балансов компаний показателей их доходности — «чистой» прибыли и суммы, выданной в качестве дивиденда акционерам, — первый больше и, в случае успешного хода дел предприятия, обнаруживает тенденцию к опережающе­му росту (как в абсолютном, так и в относительном — к величине акционерного капитала компании — выражении). Так, например, акционерное общество Коломенского машиностроительного за­вода в начале XX в. дважды (за 1906 и 1916 операционные годы) выдало акционерам дивиденд в 14% от величины акционерного капитала компании. В первом случае выданная сумма составила 1,05 млн рублей (при показанной «чистой» прибыли чуть более 2 млн рублей, или 26,9 % к величине акционерного капитала). Во втором — 2,1 млн рублей (при показанной «чистой» прибыли около 7,5 млн рублей, или 49,9 % к величине акционерного капитала).

Все эти «хитрости» были хорошо известны правительственным чиновникам. Дополнительную для них возможность проверки пуб­ликуемых компаниями статистических данных создавало хране­ние основных бухгалтерских книг в архивах предприятий. Благода­ря публикациям балансов и высокой степени сохранности в архи­вах Российской Федерации документации акционерных компа­ний конца XIX—начала XX в. такую проверку могут проводить и современные исследователи.

Разумеется, тот или иной метод сбора статистических данных сам по себе не гарантировал их достоверности. Примером того, как при решении одной и той же статистической задачи — учета численности населения СССР — были получены с интервалом всего в два года существенно различные результаты, являются всесоюзные переписи 1937 и 1939 гг. Первая перепись определила численность населения страны в 162 млн человек. Ее организация была признана постановлением СНК СССР неудовлетворитель­ной, а сами материалы ее — «дефектными».

В чем причина столь значительных расхождений в статистиче­ских данных и в оценке организации их сбора? Главная причина состояла в том, что перед статистиками была поставлена полити-

ческая задача: подтвердить результатами переписи расчетную цифру численности населения страны, которую огласил И. В. Сталин на XVII съезде ВКП(б) — 168 млн человек на конец 1933 г. Посколь­ку в то время в науке существовало представление, согласно ко­торому повышение жизненного уровня населения автоматически ведет к его расширенному воспроизводству, ожидалось, что к 1937 г. общая численность населения СССР составит примерно 180 млн человек.

Перепись 1937 г. была экспериментальной — однодневной. Она проводилась 6 января, в канун Рождества, и учитывала лишь на­личное население, т.е. тех, кто в момент прихода счетчика нахо­дился дома. Организаторы переписи 1937 г. были обвинены в пред­намеренном недоучете населения. Утверждалось, что ими была нарушена официальная инструкция, по которой в переписные листы должны были вноситься не только лица, ночевавшие в дан­ном помещении, но также временно отсутствующие (ночная сме­на, базар и т.п.). Однодневной переписи предшествовал предва-ительный обход населения, осуществлявшийся в течение пяти ней, в ходе которого заполнялись переписные листы. Якобы в арушение инструкции, к каждому переписному листу была при­ложена памятка, согласно которой нужно было вычеркнуть из переписного листа тех, кто не ночевал дома в ночь с 5-го на 6-е января, в том числе уехавших до 12 часов ночи. Поэтому некото­рые лица, предварительно внесенные в переписные листы, а за­чтем выехавшие до 12 ночи 5-го января, посчитали себя перепи­санными и больше не переписывались. Кроме того, перепись про­водилась лишь на крупных железнодорожных узлах, на небольших нее станциях учет организован не был; на Украине предваритель­ный обход населения был сокращен до трех дней и т.д. Все перечис­ленные обстоятельства, безусловно, могли способствовать недо­учету населения, но, по существующим в современной литерату­ре оценкам¹, он не выходил за рамки статистически допустимого. При подготовке переписи 1939 г. ее организаторами был вы­двинут лозунг: «Не пропустить ни одного человека!». Он стал де­визом социалистического соревнования за проведение переписи иа «отлично». Перепись рассчитывали осуществить в городах в те­чение недели, а в селах — в течение полутора недель. Тщательно [Отобранные счетчики и контролеры прошли специальную подго­товку. Для них был разработан техминимум, содержавший в числе прочих пункт об «извращениях и недостатках» переписи 1937 г., главным из которых назывался «недоучет населения». Этот техми­нимум должен был сдавать каждый из полумиллиона счетчиков, которым предстояло заполнять переписные листы, и каждый кон-

Жиромская В. Б. Всесоюзные переписи населения 1926, 1937, 1939 гг. Итоги подготовки и проведения // История СССР. — 1990. — № 3. — С. 89.

 

320

11 Голиков

321

тролер, выделенный для проверки правильности учета населения при повторных обходах. Для проведения переписи был выбран обычный зимний будний день — 17 января 1939 г. К этому дню были приведены в порядок домовые книги, упорядочены назва­ния улиц и площадей, составлены порайонные карты и т.д.

За полгода до начала переписи СНК СССР принял постанов­ление «О Всесоюзной переписи населения 1939 г.» и утвердил инструкцию о порядке ее проведения. В инструкции подробно пе­речислялись все категории населения, которые могли по каким-либо причинам отсутствовать дома во время переписи. Все они переписывались по месту нахождения и получали справки о про­хождении переписи. Заключенные переписывались в местах за­ключения. Счетчикам и контролерам предписывалось «всесторон­не изучить места возможного скопления бездомных, нищих, без­надзорных»; осмотреть чердаки, подвалы, котлы для варки ас­фальта, общественные уборные и др. Были посланы специальные экспедиции в необжитые и малоизвестные места Каракумов.

Чтобы избежать повторной переписи одного и того же лица, счетчикам и контролерам рекомендовалось проводить личный опрос каждого человека. В этих целях предусматривалось неодно­кратное посещение опрашиваемого, и только в крайнем случае, при полной невозможности опросить его лично, сведения о нем заносились в списки со слов членов семьи, но после тщательной проверки всех сведений. Лица, прошедшие перепись по месту жи­тельства и выехавшие, получали справку о прохождении перепи­си, чтобы не проходить ее вторично.

В отличие от переписи 1937 г., которая учла лишь наличное население, перепись 1939 г. зафиксировала как постоянно, так и временно проживавших и в городе, и в деревне. Сведения перепи­си 1939 г. более полные. Тщательность ее подготовки и организа­ции должна была обеспечить получение возможно точных сведе­ний о численности населения страны.