Пискаревский летописец, Генрих Штаден

Как сказано в летописи, после многочисленных казней в Новгороде, Пскове и Москве, не говоря уже о малых городах, «установилась тишина великая в людях и безмолвие великое во всех русских городах». Этой тишиной решил воспользоваться крымский хан Девлет‑Гирей; почти не встречая сопротивления, он дошел до Москвы, разорил и сжег город, а царь едва успел бежать в Александровскую слободу.

Пискаревский летописец сообщает:

В лето 7079‑го попущением Божиим за грехи христианские пришел царь крымский на Русскую землю. И прежде пришел на Тулу и пожег посады. И от Тулы пошел к Оке реке на Серпухов и перелез Оку тут, и пошел к Москве, а у города посады пожег. А воеводы пошли изо всех городов к Москве князь Иван Бельский Дмитриевич с товарищи. А царь и великий князь Иван Васильевич пошел было в Серпухов, да услышал, что царь пришел к Оке реке, и он побежал в Слободу, а ехал на Бронницы да в Слободу, а из Слободы побежал в Кириллов. Да как царь пошел, и он воротился к Москве. И пришел царь крымский к Москве и Москву выжег всю, в три часа вся сгорела, и людей без числа сгорело всяких. А князь Иван Бельский приехал с дела к себе на двор побывать да вошел в погреб к сестре своей к Васильевой жене Юрьевича, и там и задохся со всеми тут, да княгиня Аксения Ивановна, князя Юрьева княгини Михайловича Галицына. Да князь Никита Петрович Шуйский, меньшой брат князю Ивану, ехал в ворота на Живой мост и стал пробиваться в тесноте вон, и тут его Татева человек ножем поколол, и он тотчас и преставился; и иных отрадных без числа. Да в ту же пору вырвало две стены городовых: у Кремля пониже Фроловского моста против Троицы, а другую в Китае против Земского двора; а было под ними зелия; ино и вдосталь людей побило многих. И как царь крымский пошел от Москвы, и прислал послов к великому князю по выходе. И князь великий нарядился в сермягу, бусырь да в шубу баранью и послам отказал: «Видишь де меня, в чем я? Так де меня царь сделал! Все де мое царство вьшленил и казну пожег, дать де мне нечево царю!» Того же году и на другой год на Москве был мор и по всем градам русским. <...>

Г. Штаден прибавляет подробности о набеге крымцев.

Крымский царь пошел к Москве с Темрюком из Черкасской земли – свойственником великого князя. А великий князь вместе с воинскими людьми – опричниками – убежал в незащищенный город Ростов.

Поначалу татарский хан приказал подпалить увеселительный двор великого князя – Коломенское – в 1 миле от города.

Все, кто жил вне [города] в окрестных слободах, – все бежали и укрылись в одном месте: духовные из монастырей и миряне, опричники и земские.

На другой день он поджег земляной город – целиком все предместье; в нем было также много монастырей и церквей.

За шесть часов выгорели начисто и город, и кремль, и опричный двор, и слободы.

Была такая великая напасть, что никто не мог ее избегнуть!

В живых не осталось и 300 боеспособных людей. Колокола у храма и колокольня, на которой они висели [упали], и все те, кто вздумал здесь укрыться, были задавлены камнями. Храм вместе с украшениями и иконами был снаружи и изнутри спален огнем; колокольни также. И остались только стены, разбитые и раздробленные. Колокола, висевшие на колокольне посредине Кремля, упали на землю и некоторые разбились. Большой колокол упал и треснул. На опричном дворе колокола упали и врезались в землю. Также и все [другие] колокола, которые висели в городе и вне его на деревянных [звонницах], церквей и монастырей. Башни или цитадели, где лежало зелье, взорвались от пожара – с теми, кто был в погребах; в дыму задохлось много татар, которые грабили монастыри и церкви вне Кремля, в опричнине и земщине.

Одним словом, беда, постигшая тогда Москву, была такова, что ни один человек в мире не смог бы того себе и представить.

Татарский хан приказал поджечь и весь тот хлеб, который еще необмолоченным стоял по селам великого князя. <...>

Татарский царь Девлет‑Гирей повернул обратно в Крым со множеством денег и добра и многим множеством и положил в пусте у великого князя всю Рязанскую землю.

Он приказал запалить слободы и подгородние монастыри, и один монастырь [действительно] был подожжен, тогда трижды ударили в колокол, еще и еще раз... – пока огонь не подступил к этому крепкому двору и церкви. Отсюда огонь перекинулся на весь город Москву и Кремль. Прекратился звон колоколов. Все колокола этой церкви расплавились и стекли в землю. Никто не мог спастись от этого пожара. Львы, которые были под стенами в яме, были найдены мертвыми на торгу. После пожара ничего не осталось в городе – ни кошки, ни собаки.

Так осуществились пожелания земских и угроза великого князя. Земские желали, чтобы этот двор сгорел, а великий князь грозился земским, что он устроит им такой пожар, что они не сумеют его и потушить. Великий князь рассчитывал, что и дальше он будет играть с земскими так же, как начал. Он хотел искоренить неправду правителей и приказных страны, а у тех, кто не служил его предкам верой и правдой, не должно было оставаться в стране [ни] роду, [ни племени]. Он хотел устроить так, чтобы новые правители, которых он посадит, судили бы по судебникам без подарков, дач и приносов. Земские господа вздумали этому противиться и препятствовать и желали, чтобы двор сгорел, чтобы опричнине пришел конец, а великий князь управлял бы по их воле и пожеланиям. Тогда всемогущий Бог послал эту кару, которая приключилась через посредство крымского царя, Девлет‑Гирея.

С этим пришел опричнине конец, и никто не смел поминать опричнину под следующей угрозой: [виновного] обнажали по пояс и били кнутом на торгу. Опричники должны были возвратить земским их вотчины. И все земские, кто [только] оставался еще в живых, получили свои вотчины, ограбленные и запустошенные опричниками.

В 1572 году в битве на реке Молодь русское войско под командованием князя М. Воротынского разгромило татар, Девлет‑Гирей бежал в Крым, и с тех пор Крымское ханство уже не покушалось на русские земли.