Глава 10. Что нравится нам

 

Не опознано – Москва, апрель 2007 года

 

– Что нам нравится, так это прибрежный песок. Что нам нравится, так это солнце и уметь танцевать румбу.

Новую модель портативного переводчика Лотар Эйзентрегер тестировал лично. И не где-нибудь, а в подземке Нью-Йорка. Спустился туда, игнорируя явную обеспокоенность внутренней охраны. Не в саму подземку, конечно, а в переход, к ней ведущий. Там двое ниггеров и белый придурковатого вида исполняли довольно забавную песенку на каком-то языке второй или третьей категории.

Зрителей было немного. Эйзентрегер бросил в футляр барабана несколько купюр и стал возле стены. Странный, наверное, у него тогда вид был, с наушниками на голове.

– Что нам нравится, так это нога в воздухе. Что нам нравится, так это сердцевина ветра.

Рядом с ним никого не было, хотя он знал, что охрана уже здесь и контролирует все подходы, наверняка подключая дополнительные ресурсы. Ничего, им полезно размяться. Эйзентрегер о безопасности не волновался. Если что-то ему и угрожает, то уж точно не во время таких случайных остановок.

– Что нам не опознано… ш-ш-ш… Что нам нравится, так это иметь танцевать румбу. Плохой незаконнорожденный сын пляжа.

Позже он узнал, что песенка была на испанском. А тогда отметил, что переводчик часто тормозит и некоторые слова просто не переводит. А некоторые переводит, но они не из песни, а из уст англоязычных прохожих, входящих и выходящих из подземки. Но самое неприятное – у него невероятно громко что-то жужжит в левом ухе, а правое греется настолько сильно, что приходится сдвигать наушник.

За прототип этого устройства, украденного в прошлом году из лаборатории корпорации, принадлежащей Google, Эйзентрегеру пришлось заплатить сто миллионов долларов и пожертвовать двумя ценными агентами. Агенты получили восемь и десять лет за промышленный шпионаж и пособничество терроризму, а Эйзентрегер – странную громоздкую штуковину, которую нужно было носить на поясе с кучей проводов и вентилятором. В корпорациях Эйзентрегера штуковина трансформировалась в наушники, похожие на наушники для плеера, но проблем у нее от этого не убавилось.

– Что нам нравится… ш-ш-ш… Что нам нравится… ш-ш-ш…

В следующем году на день рождения Гитлера Эйзентрегер хотел презентовать это устройство Четвертому рейху и лично Марии фон Белов. В таком виде этого делать нельзя.

Постояв несколько минут и дождавшись конца песни, Эйзентрегер вышел из подземки и сел в свою машину. Оттуда связался с одним из заместителей и велел немедленно сконцентрироваться на переводчике и устранить хотя бы часть недостатков.

А песня, точнее ее припев, воспроизведенный монотонным унылым голосом переводчика, почему-то запала в память.

Что нам нравится. И что же нам нравится? Вряд ли это румба или нога в воздухе.

Лотару Эйзентрегеру нравилось, когда его подчиненные называли его «господин штурмбанфюрер». Он не скрывал этого, как не скрывал, что с нетерпением ждет того дня, когда на официальных приемах, где ему приходилось бывать, он сможет появиться в своей форме, а не в штатском костюме.

Еще ему нравился дорогой виски, иногда нравилось вести себя в какой-то мере вульгарно, и он просто обожал производить на людей впечатление.

Ему нравился его возраст – сорок шесть лет, тот прекрасный возраст, когда ум и опыт начинают трансформироваться в мудрость.

Ему нравилось то, что он делал последние годы. Нравилось верить в правильность того, что он делал. Нравилось руководить.

Лотар Эйзентрегер не только осуществлял контроль за хай-тек корпорациями, принадлежащими через подставных лиц Четвертому рейху. Лотар Эйзентрегер был одной из центральных фигур, отвечавших за связь базы Ультима Туле с Большой Землей. Ему нравилось осознавать, что он и есть Четвертый рейх. Нравилось думать, что за его спиной стоят сила и мощь потомков, помноженные на знания и величие предков.

Но больше всего Лотар Эйзентрегер любил принимать решения. Быстро, но не торопясь. Решительно, но обдуманно. Помня о том, что любой выбор будет сделан не от его имени, а от имени и во имя Четвертого рейха.

Любые решения.

– Господин штурмбанфюрер, сведения о нашем русском агенте подтвердились. Он продавал «Синдикату Д» информацию о наших переговорах с хакерами.

Итак, Север все-таки поддался соблазну. Или шантажу. Или и тому, и другому. Причина предательства ведь не важна. Важен сам факт.

В военное время с предателем разговор должен быть так же короток, как и его путь на эшафот. И в любом другом случае Эйзентрегер бы ни капли не колебался, принимая решение. Но Север был чертовски полезным агентом в России и бывших союзных республиках. Пожалуй, единственным, кто мог решать вопросы на любом уровне.

Он был жаден, но не алчен. Глуп, но в меру. Хвастлив, но осторожен. Север был вхож во многие кабинеты русских начальников, лично знаком с нужными людьми, паранойя которых сожрет много времени при попытке наладить новые контакты.

Потеря такого агента создаст определенные проблемы, сразу заменить его не получится, придется искать новые кандидатуры. А их найти не так просто. Все более-менее значимые фигуры давно разобраны, и на перевербовку уйдет много средств и времени.

Жаль, очень жаль терять такого агента.

И тем не менее предательство должно быть наказано. В назидание остальным – как врагам, так и союзникам. Бывших предателей не бывает.

– Ликвидируйте его.

Эйзентрегеру нравилось принимать решения, исход которых был символичен. В смерти Севера, несомненно, такой символизм присутствовал. Символ неотвратимости возмездия ко всем врагам Четвертого рейха.

– Несчастный случай?

Справедливый вопрос. Обычно с врагами это так и происходило: сердечный приступ, автокатастрофа, электрический тостер в ванной. Чем меньше шума, тем меньше проблем – это очевидно. Особенно для тех, кто не стремится к рекламе своей деятельности.

На службе у военных корпораций, принадлежащих Четвертому рейху, самые лучшие в мире спецы-тихушники. Те, кто приходит и уходит незаметно, словно тени, не оставляя никаких следов.

Самоубийство, несчастный случай, несчастный случай, самоубийство, несчастный случай. Подозрения, конечно, возникают, но они всегда есть, как и люди, которые всюду видят заговоры и интриги. По Северу поскорбят, затем поделят всю его империю и забудут, что он существовал. Никому даже в голову не придет, в связи с чем его убили. Потому что если об этом станет известно, то в Синдикате поймут, что кто-то внутри их организации сливает инсайд Лотару Эйзентрегеру.

Но нет.

В этот раз речь шла о преступлении и наказании. В понимании Лотара любое наказание должно было действовать не на преступника, а на остальных участников. Чтобы они знали и понимали, за что последовало наказание и кто его осуществил.

И поэтому никаких несчастных случаев. Синдикату пора понять, где его место.

– Нет, лучше привлечь наемников. В течение часа мне нужны новые кандидатуры на его место. Не меньше десяти. И принеси виски.

На разговор с помощником у Лотара Эйзентрегера ушло двенадцать секунд. Штурмбанфюрер Четвертого рейха был занятым человеком, и ему нравилось ценить свое время.

В тот момент, когда на Левбердоне Хохол направил на Ника ствол пистолета, за тысячу с лишним километров от этого места Север встречался в своем загородном особняке с двумя очень уважаемыми людьми. Они приехали издалека, чтобы выразить Северу свое почтение, а заодно решить некоторые вопросы из тех, что не обсуждаются по телефону.

Дом, как и полагается, окружен неприступной трехметровой кирпичной стеной. Камеры слежения, датчики движения, в любых положениях.

В холле первого этажа у входа стоял привезенный на днях сканер-металлоискатель, точно такой же, какие стоят в аэропортах. Возле сканера суетились охранники – кажется, они не совсем понимали, как эта штука работает.

Рядом с лифтом (да-да, в этом доме был лифт!) располагалось помещение, заставленное мониторами, системными блоками, пультами управления. Все это утопало в проводах, среди которых суетился еще один охранник, с умным видом переключавший какие-то рычажки и тумблеры.

– В прошлом месяце мне подарили прототип новой охранной системы с терагерцевыми камерами, – похвастался Север. – Самостоятельно делает анализ видео и звука, если вискарь кинуть в зону обзора, пишет «неопознанный стеклянный предмет в форме литровой бутылки». Безопасность, а как иначе… времена сами знаете какие. Сейчас я вам еще кое-что покажу…

Гости с пониманием отнеслись к этому, зная, чем занимается хозяин дома. Но они спешили и от подробной экскурсии по дому отказались.

Бесшумный лифт, работающий от электронной карточки хозяина, поднял их на «верхнюю палубу» особняка.

Кальянный зал, гордость Севера, находился под куполом из бронированного стекла, фактически на крыше дома. Пока рассаживались, Север рассказал, что стекло настолько прочное, что при непрямом попадании сможет выдержать даже ракету класса «Патриот».

– Короче, если штурм будет, отобьемся, – засмеялся Север.

Гости вежливо покивали в знак того, что поняли шутку, и перешли к делу.

– Мы собираемся канал новый пустить, из Средней Азии прямо на Европу. Много заказов, большие деньги. Надо кого-нибудь в погонах, чтобы за долю прикрыл где надо, – вкратце обрисовали они свою проблему.

– Это не проблема, – твердо сказал Север, поставил перед гостями коробку сигар и стал лично готовить кальян.

Кондиционеры, не особо беспокоясь о счетах за электричество, гнали прохладный воздух в открытую беседку, где собеседники расположились на мягких пуфиках.

Дом-крепость. Неприступная и хорошо защищенная. Впрочем, всем известно, что самая лучшая охрана – это уважение, авторитет, которые охраняют хозяина лучше всякой новомодной электроники. У Севера все это было.

Он помогал всем своим друзьям, и за это его уважали. Он решал вопросы, и поэтому его мнение считалось авторитетным. Север сам себе был крепостью.

Афганский гашиш, добавленный в кальянный табак, сделал свое дело. Севера буквально пучило от собственной значимости. Его снова просят о помощи, и он поможет, потому что он Север.

Ночное небо над головой придавало беседе спокойствие, и Север кайфовал от беседы, наслаждаясь каждым ее словом.

– Надо, чтобы не ссыкло был. Чтобы заднюю не включил на пол­пути.

– Найдем такого человека.

– Если будет вопросы серьезные решать, долю увеличим.

– Серьезный человек будет.

– Федералы совсем оборзели, роются в каждой норке, – пожаловались гости, пыхая кальянным дымом и сигарами по пятьдесят долларов за штуку. – А недавно, прикинь, братан, ГРУ на горизонте объявилось. Не, ну где мы и где разведка, а?

– Серьезные дела в мире происходят. Каждый спешит занять свое место, – заважничал Север. – Ничего, прикроем.

– А что за темы? – заинтересовались гости.

– Не могу пока рассказать, потому что…

Северу хотелось верить, что он недоговаривает не потому, что пуля тридцать восьмого калибра снесет ему полчерепа. Он намеревался лишь намекнуть на то, что некие силы, с которыми он работает, доверяют ему, и он не вправе злоупотреблять доверием, но…

В общем, Север не смог рассказать про серьезные дела именно из-за пули тридцать восьмого, а не по какой-либо другой причине.

Что-то хлопнуло негромко в ночном воздухе, словно тетива у лука, и вот уважаемые гости сидят в ошметках крови, смотрят на свалившегося на пол Севера и ничего не понимают.

Точнее, все они поняли и не знали только, что делать в этой ситуации, без стволов, с невыносимо далекой отсюда охраной и трупом Севера, которого вроде бы должен был защищать авторитет, но почему-то не защитил.

Не было слышно сирен и вообще какой-либо тревоги. Все происходило в тишине и спокойствии, и вмиг осиротевший дом по-прежнему был погружен в спячку вместе с оставшимися без работы охранни­ками.

Через секунду из темноты, словно из другого измерения, на свет вышел высокий мужчина. В черных спортивных штанах, черной тенниске и в маске.

Качнув пистолетом в сторону уважаемых гостей, черный человек обошел пуфики и столик с кальяном, сделал контрольный выстрел в сердце и молча скрылся в темноте, оставив гостей в растерянном и подавленном состоянии.

Новость о том, что в своем доме наемником был убит Север, распространится по Москве и другим городам в считаные часы. Многие из тех, кто решал через Севера какие-то дела, забеспокоятся, станут отправлять свои семьи за рубеж, кто-то и сам рванет подальше из страны.

Никто, кроме боссов Синдиката, не будет знать истинной причины того, кто и почему нанял безымянного наемника для устранения столь уважаемого и авторитетного человека. Сигнал Четвертого рейха достиг адресата. Эйзентрегеру это понравилось.

Чуть позже Лотар Эйзентрегер просматривал с ноутбука личные дела кандидатов на вербовку, один из которых должен был занять место Севера.

Незаменимых людей нет.

Пара человек заинтересовала штурмбанфюрера, и он стал изучать подробные описания.

Что-то привлекло его внимание, он прошелся по нескольким ссылкам, а затем вызвал своего помощника.

– Макс, ты когда-нибудь слышал про Братство Небесного Огня? – спросил Лотар его.

– Нет, господин штурмбанфюрер.

– Я тебе отправил досье на некоего Фархада. Сообщи нашим друзьям из китайских триад срочно найти этого человека. Кажется, в поисках нового русского агента я нашел что-то более интересное. И кстати, Макс. В нескольких словах, что тебе нравится в этой жизни? Впрочем, забудь. Принеси мне кофе.

 

Глава 11. Замок

 

Румыния, апрель 2007 года

 

Есть старинные замки, которые, особенно если посмотреть на них под нужным углом, вызывают страх. Мрачные строения с башнями и окнами-бойницами, одинокие, опустевшие, они хранят внутри себя немало секретов и своим видом как бы предупреждают странников о том, что не стоит искать здесь ночлег и вообще приближаться к ним.

Есть другие замки, также отстроенные много лет назад и с тех пор, словно переходящее красное знамя, меняющие своих владельцев – в основном банкиров, олигархов и других представителей богатой прослойки. Роскошная внешняя и внутренняя отделка, ухоженные садики и палисадники, у входа обычно стоят «Бентли», «Мазератти» и «Феррари». У таких замков тоже полно секретов, а своим видом они подчеркивают статус, в котором находятся их хозяева. Смотри, мол, и завидуй этой роскоши. Восхищайтесь. В последнее время такие замки чаще всего вызывают ненависть к своим хозяевам, а не восхищение или зависть.

Этот замок своим видом нагонял на Лекса тоску. При том что внешне это старое обветшалое строение будто переместилось сюда из какого-нибудь вампирского фильма и по идее должно было вызвать если не страх, то хотя бы уважение. Ночь, луна, правда неполная, контуры башен на фоне неба.

Андерс даже предположил, что здесь жил Влад Цепеш и нацисты, обожающие всякую мистическую фигню, завладели им через подставных лиц.

– Ищут в подвалах какие-нибудь вампирские артефакты, а может, даже и нашли что-то. Они же помешанные на этом. Вполне возможно, что Гитлер принял Румынию в союзники только ради того, чтобы найти секрет вампиризма и вечной жизни. Про «Анненэрбе» слышали? Наследие предков, очень влиятельная организация в Третьем рейхе, которая во время войны занималась поисками всяких древних реликвий. Если нацисты до сих пор существуют, значит, существует и эта организация, а значит…

– Hi! You are russian?

– Yea, brazza, I'm russian. You?

– Shut up, stupid russian!

– What? Fuck off!

– Fuck you, stupid russian bitch![2]

Их троих, Лекса, Андерса и Лиску, вывезли в Румынию в опломбированном почтовом вагоне. За Вадул-Сиретом вагон отцепили и отогнали куда-то на запасные пути, где пломбы были благополучно сняты, а пассажиры смогли ступить на твердую землю.

Далее они долго, несколько часов, ехали в микроавтобусе, в котором стекла заменяли кухонные шторки и криво прибитые гвоздями доски. Все это время Андерс, который в автомобиле таки добился на ломаном английском разрешения «to smoke, brazza, please», смолил в окно странно мятые сигареты и задумчиво смотрел на мелькавшие лачуги, грязных людей, разбитые машины, телеги и остальную разруху.

Когда стемнело, на одной из дорог где-то в глуши они сделали остановку.

Там их пересадили в другой микроавтобус. За рулем дед, изъеденный морщинами, как кора дерева, рядом с ним здоровенный бородатый цыган с двуствольным обрезом в кобуре на бедре. На его шевелюре еле помещались небольшие наушники без провода.

В салоне сидели еще два парня и девушка-китаянка. Андерс попробовал наладить с ними контакт, но нарвался на тотальный игнор и стал о чем-то думать.

На этом микроавтобусе они ехали около часа. Андерс к тому времени закончил думать и начал говорить. Он говорил про все, что приходило ему в голову: про полнолуние, про цыган, про тюнинг старых автомобилей, Евросоюз и «Анненэрбе». Об оккультной организации Третьего рейха Андерс вспомнил как раз тогда, когда они вылезали из микроавтобуса перед воротами в замок. Тогда один из парней, который всю дорогу недовольно косился на Андерса, попросил его помолчать. Очевидно, слишком грубо для первого знакомства.

Их потасовка даже не успела начаться. Цыган, почувствовав неладное, стал между ними и сурово посмотрел сначала на одного, потом на другого. Недвусмысленно положив руку на приклад своего оружия.

Незнакомый парень, впрочем, не испугался обреза. Он сказал что-то резкое на каком-то непонятном языке, ткнув пальцем в Андерса.

Цыган нахмурился.

– Андерс, – окликнул его Лекс. – Тормознись.

Андерс был настроен более миролюбиво и первым шагнул в сторону. Похоже, он не собирался драться, он лишь хотел, чтобы его слушали. Лиска одернула его и прошипела, чтобы он не выделывался, но на него это не очень-то подействовало.

Ворота были открыты.

Замок был погружен в темноту, горело лишь одно окно, в правом крыле здания. Над ним висела неполная луна, и эти два источника света были единственными вокруг.

Цыган сделал знак следовать за ним и первым пошел по тропинке, заросшей бурьяном чуть ли не по колено.

Деревянная дверь открылась без единого скрипа. Внутри пахло сыростью и плесенью. Достаточно одного вдоха, чтобы понять, что в этом помещении уже много лет никто не живет.

Тем не менее широкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, оказалась на редкость устойчивой ко времени. Когда они все поднимались по ней, ни одна половица даже не скрипнула, и Андерс предположил, что доски пропитаны человеческим жиром.

Лексу пришлось шикнуть на него, чтобы он успокоился. Это подействовало – в отличие от цыгана, которого Андерс лишь кратковременно опасался, к Лексу он испытывал безграничное, почти фанатичное уважение.

По коридору, в котором было не так сыро, как внизу, они прошли в правое крыло здания. Цыган остановился у двойной двери, дождался, пока все подойдут поближе, затем толкнул обе створки.

Весь второй этаж крыла занимал один просторный зал с высокими потолками и несколькими колоннами по центру. Зал освещался тремя электрическими люстрами, изготовленными в виде подсвечников со множеством свечей-лампочек.

Под люстрами, между колонн расположился деревянный резной стол, длиной метров в десять, если не больше.

За столом сидело полтора десятка человек. Перед каждым стакан, пластиковая бутылочка с водой и пепельница. А еще на каждом были беспроводные наушники, точно такие же, как у цыгана. Люди шумно разговаривали между собой на десятке разных языков, за столом стояла голосовая какофония, но, когда двери отворились и новенькие вошли, сразу повисла тишина.

Все развернулись в их сторону. Лекс узнал двух, это были ребята из его группы, француз и поляк. С поляком Лекс встречался в реале, когда тот приезжал в Россию, француз же, как выяснилось, действительно в качестве аватарки на форуме использовал свою фотографию. Пестрая рубаха, дреды и сигара, один в один.

Остальных не признал, хотя был уверен, что со многими не раз пересекался в виртуальном пространстве в конкурентной борьбе за выгодные заказы.

– Сколько тут наших должно быть? – шепнул Андерс Лиске.

– Человек пять, не знаю, – тихо ответила Лиска.

– Slowen, wazzup, man?![3] – крикнул один из сидящих.

Парень, который задирался с Андерсом, расплылся в улыбке и направился к столу. Следом за ним пошли китаянка и второй парень.

– Так вот ты какой… – пробормотал Лекс. – Словен…

– Ты его знаешь? – спросил Андерс.

– Словена? Общались иногда на фридом-хаке. Он тупой жадный ублюдок, но кодит хорошо на ассемблере и си-два. Ломал «Геофорс диджитал» полтора года назад.

Андерс пожал плечами – ни название форума, ни взлом полуторагодовой давности ему, похоже, были незнакомы.

– У него акцент странный, откуда он?

– Из Голландии.

– О, из Голландии! – оживился Андерс и тут же поспешил к столу, заметив кое-что более интересное. – О, водичка, ништяк!

Лекс вздохнул, глядя ему в спину.

В центре стола стояло какое-то плоское устройство с динамиками по бокам и экранированной поверхностью. Один из парней поставил на поверхность стакан с водой, рядом пепельницу и молча любовался этой композицией.

Сели втроем, чуть особняком от остальных. Лекс кивнул поляку, тот сразу подал маяк французу и еще двум перцам.

Цыган, сопровождавший новоприбывших, молча выдал им точно такие же наушники, как у остальных. Раздавал в соответствии со списком на клочке бумажки и серийными номерами, выбитыми на ободке наушников.

Закончив выдачу, осмотрел всех присутствующих. Снял с экрана плоской штуковины стакан и пепельницу, свирепо посмотрел на виновника и отошел в сторону. Не ушел. Встал возле входа, достал телефон, принялся кому-то звонить.

За столом снова начался шумный разговор на всех языках мира. «Строители Вавилонской башни», – подумал Лекс, надевая наушники.

Щелкнул переключателем, в уши сразу ворвался сонм из десятка механических голосов разной тональности – и, о чудо, все голоса звучали на русском языке.

Перевод, правда, немного хромал, скорее всего из-за перегруженности сленгом и ненормативной лексикой. Было совершенно непонятно, почему один говорит про каменные стены, второй про собачьи бега, а третий про жареное мясо и вебмани.

Ну и небольшая, секундная десинхронизация мешала понять, кто какие слова говорит.

И тем не менее результат работы переводчика впечатлял.

– Это прототип, сто пудов, – прошептал Андерс, тыкая в наушники. – Еще не доведен до ума, но нам специально дали, чтобы свою крутость показать.

Он был прав, наушники в качестве переводчика действительно были далеки от идеала. В них быстро вскрылось еще несколько минусов – левый наушник, в котором, видимо, находился процессор, быстро перегревался, и приходилось постоянно поправлять его. Кроме того, крохотный кулер все в том же левом ухе издавал еле слышный, но тем не менее слышимый шум, который изрядно раздражал.

Ну и сам перевод, едва за столом начинали говорить более четырех человек, превращался в мешанину неразличимых слов, и было непонятно, кто какие слова произносит.

И все же в целом спор был понятен.

Народ обсуждал предстоящую работу. Никто толком ничего не знал, задача была ясна только приблизительно – делать модификации «Стакса», лучшего вирусного оружия на сегодняшний день.

Все они пообщались с Эйзентрегером и согласились заключить контракт на полгода, с еженедельными выплатами. Как понял Лекс, у всех суммы контракта были разными, но очень высокими.

Параллельно вспоминались какие-то взломы. Послушав эти воспоминания, Лекс сделал вывод, что здесь, кроме Словена, присутствовали хозяева многих известных виртуалов: Индевять, Торквемада, еще несколько завсегдатаев закрытого форума для спамеров «Да Порт».

Они были между собой знакомы, шутили на какие-то только им известные темы и постоянно поправляли друг друга в мелочах, дабы подчеркнуть свою значимость и осведомленность.

Француз, поляк и двое других приподнялись было, намереваясь, видимо, перебраться поближе к Лексу и его друзьям, но в это время над столом появилось голографическое изображение красного полотнища, на котором в центре белого круга чернела свастика.

Голоса быстро стихли, все уставились на голограмму. Едва над столом повисла полная тишина, вместо свастики появилось лицо Лотара Эйзентрегера.

– Надеюсь, вы уже успели познакомиться и освоиться, – послышался в наушниках его голос. – Слушайте внимательно и не перебивайте, потому что трансляция идет в записи.

Перевод был четкий и отлично синхронизирован с видеоизображением. На мгновение Лекс даже подумал, что это его настоящий голос.

– Прежде всего, хочу поблагодарить вас за согласие сотрудничать. Поверьте, очень скоро вы поймете, что сделали правильный выбор. Вы находитесь на нашей временной базе, где и будете работать ближайшие полгода. Здесь вам предоставят все необходимые технические средства, а также все, что вам понадобится для максимального комфорта. Любые бытовые вопросы вы сможете решить с нашими сотрудниками безопасности.

При этих словах все инстинктивно посмотрели на цыгана, стоявшего у дверей с невозмутимым видом.

– Вы будете работать группами, отдельно и независимо друг от друга. Каждый месяц вы будете получать суммы, оговоренные вашими контрактами. Кроме того, вы будете обеспечены всеми условиями вашей прежней жизни, включая алкоголь, легкие наркотики и секс. Единственное исключение…

Тональность голоса в этот момент повысилась, Лотар сделал паузу, выделяя момент, затем повторил свои слова:

– Единственное исключение – никакой исходящей связи. Это нужно для безопасности, вы уже предупреждены, и тем не менее я посчитал нужным напомнить вам еще раз. Некоторые из вас уже работали в подобных условиях с другими корпорациями, надеюсь, поделитесь опытом со своими товарищами.

– Лучше объясните внятно, что нам делать придется, – проворчал поляк.

Словно услышав его, Лотар продолжил:

– Ваша первостепенная задача – в течение полугода разработать любую методику взаимодействия искусственного интеллекта с боевыми вирусами серии «Стакс». Каждые четыре дня руководители групп должны делать мне краткий десяти-пятнадцатиминутный доклад о проделанной работе. Группа, предоставившая в течение месяца наиболее интересные результаты, получает бонус, равный трехкратной сумме гонорара. Также возможны дополнительные задания, которые будут получать наиболее перспективные группы. Разумеется, за отдельную плату. А сейчас сотрудники службы безопасности проводят вас непосредственно на базу, познакомят с персоналом и организуют краткую экскурсию. Надеюсь, вам понравится. Спасибо за внимание. Надеюсь вскоре пообщаться с вами в режиме онлайн.

Лицо Лотара снова сменила свастика, которая исчезла через секунду.

Цыган открыл створки двери и сделал знак рукой.

– Надеюсь, нас сейчас покормят, – негромко произнес Андерс, вставая одним из первых.

– Да, человек, ты вправо, – перевели наушники возглас толстого бородатого дядьки, сидящего рядом с поляком. На нем был легкий вязаный свитер, который украшала надпись «in9». Он поднял большой палец в знак согласия и тоже встал. – Еда хорошо копыто не жевать.

Наушникам еще было очень далеко до идеала.

По длинному коридору все прошли в левое крыло, встретив по дороге двух европейцев с автоматами. Рассматривая стены, кое-где покрытые плесенью, Лекс невольно вспомнил место, где работал над первой версией «Стакса». Стекло и пластик, ходить чуть ли не в белых халатах, громко не разговаривать, обед по расписанию. Ненавистный офисный трэш, тем не менее закончившийся рождением «Стакса».

Может, здесь получится создать что-то более крутое, чем «Стакс». Хотя вряд ли.

Замок уныл, и ничего с этим не поделать.

 

Глава 12. Хохол

 

Ростов, апрель 2007 года

 

Если бы у Ника было время, чтобы сделать запрос в «Синдикат Д», он узнал бы несколько интересных фактов, из-за которых, скорее всего, постарался бы избежать общения с Хохлом.

Он узнал бы, что мишура с шоу-бизнесом не более чем прикрытие, грамотно инсталлированное сетевыми пиарщиками.

Узнал бы, что компания «Хохол пикчерз» предоставляет услуги телохранителей, наемников, киллеров, сопровождения и тому подобного. В общем, всего, что связано с бряцаньем оружием, с кровью и прочим экшеном. И что фактически компания «Хохол пикчерз» состоит из одного человека и существует только на афишах и флаерах некоторых ростовских диджеев.

Проще говоря, Хохол занимался стрельбой за деньги. И в последнее время у него с заказами было не очень густо.

Это сильно усложняло задачу убедить Хохла в том, что не следует убивать Ника, и тем не менее Ник справился с ней.

Все оказалось очень просто. Сумма спорного контракта составляла пятьдесят тысяч долларов. Примерно столько же денег оставалось на счету у Ника. Случайное совпадение или нет, но это было последнее предложение Ника, и оно сработало.

– Надеюсь, ты понимаешь, что не перекупил меня, – сказал Хохол, когда убедился, что деньги Ника, пройдя длинный путь из платежных систем, осели на его счету. – Формально ты заплатил за то, чтобы я играл честно, вот и все.

С задачей выжить Ник справился. А вот с потрясением…

Синка заказала его и Лекса. На случай, если они подберутся слишком близко к ней.

А может, все не случайно и Синка рассчитывала на то, что Ник прибудет по истечении срока контракта? Но тогда зачем?

Наверное, стоит плюнуть на все и забыть. Сколько он уже ее ищет. Если бы Синка хотела встречи, они бы встретились.

А сейчас она ему ясно дает понять: не стоит ее преследовать. В качестве аргумента – контракт на убийство, куда уж убедительней.

– Можешь считать, что тебе повезло, потому что, если бы ты приехал на день раньше, я выстрелил бы сразу, едва ты вышел из машины.

Ник не считал, что ему повезло, так как в течение получаса лишился всех своих денег. Поэтому, когда Хохол поинтересовался, нужна ли ему какая-то помощь, еле сдержался, чтобы не послать его к черту или куда подальше.

– Боюсь, у меня теперь нет денег, чтобы оплачивать услуги наемника, – сказал Ник с издевкой, но аккуратно, чтобы не вызвать лишнего недовольства.

– Ничего страшного, – заверил его Хохол. – Ты парень платежеспособный, просто сейчас у тебя черная полоса. Я поверю тебе в долг, а когда наступит белая полоса, ты со мной рассчитаешься. Договорились? Нет, ты, конечно, смотри сам, но если она наняла меня, то могла и еще кого-нибудь нанять.

Влезать в долги к наемнику Нику хотелось меньше всего, но, с другой стороны, деньги все равно придется где-то доставать, а помощь наемника в данной ситуации отнюдь не лишняя.

– Впрочем, как хочешь. Если что, ты знаешь, где меня найти.

Хохол спрятал пистолет за пояс, сел в машину, щелкнул замком, блокируя двери.

Ник постучал в боковое стекло, когда оно опустилось, поинтересовался:

– До города не подбросишь?

– Я ж не такси, друг, – с некоторым сожалением ответил Хохол. – Посторонних людей в машину не сажаю.

Очень сильно захотелось разбить ему ногой фару.

– Ладно, – кивнул Ник. – Поймаю такси.

– Ага.

Хохол сдал назад, вывернул машину по направлению к дороге. Высунул в окошко бритую голову и с ехидцей спросил:

– Значит, говоришь, знаешь, зачем твоя подружка в две тысячи четвертом сюда приезжала?

Ник подошел поближе.

– Знаю.

– А ты про что знаешь? – спросил Хохол. – Про то, как она натовский кокаин на Москву отправляла, или про то, как она Зазу Джапаридзе переманила из Синдиката?

Услышав знакомое имя, Ник поинтересовался:

– Ты знаешь Зазу?

– Видел его пару дней назад, пообщались недолго.

– А где его сейчас найти можно?

– Да где угодно. Он как из Синдиката ушел, на людях редко появляется, весь на шифрах… Тебе что, Заза нужен?

Заза был нужен Нику, и теперь не только для того, чтобы задать вопросы о Синке. Денег не было, а у таких людей, как Заза, всегда найдется какая-нибудь работенка для хорошего хакера.

Условия найма Хохла были оговорены достаточно быстро. За две тысячи евро в сутки Ник получал персонального водителя-телохранителя-гида с самоуверенной гарантией стопроцентной безопасности нанимателя.

Услуги киллера за дополнительную оплату, контракт на пять дней, включительно сегодняшний.

– А деньги отдашь как сможешь, я тебе верю, – сказал Хохол, открывая дверь машины.

– Спасибо, – пробурчал Ник, усаживаясь на переднее сиденье.

– Нет, честно, я в людях разбираюсь и вижу, что ты порядочный человек. В течение месяца сможешь? – уточнил Хохол.

Ник повернулся, посмотрел на него.

– Рассказывай обо всем, что знаешь про Синку. И поехали.

– Куда?

– К Зазе.

– Сегодня к Зазе не получится. – покачал головой Хохол. – Даже звонить ему не буду, поздно. Завтра к нему.

– Тогда… мне надо где-то остановиться. В гостинице… На западный, к китайцам.

– К китайцам смысла нет, далеко, – поморщился Хохол.

– Далеко от чего?

– Знаешь что… – Хохол раздумывал. – Лучше у меня приземлишься. У меня дом трехэтажный, живу один, пять дней как-нибудь потерплю тебя.

Машина тронулась с места и помчалась по трассе в сторону города, навстречу огням увеселительных заведений Левбердона. В салоне снова играл джаз, но на этот раз синдрома страха не было. Видимо, весь вышел.

– Хохол!

– Да?

– О каком кокаине ты говорил?

– О-о-о…

Всю дорогу Хохол вел рассказ о том, что делала здесь Синка в две тысячи четвертом, в то самое время, когда она якобы помогала Нику готовиться к взлому игры.

Ник вспоминал все дни, которые они проводили вместе. Она ведь не отходила от него ни на шаг. Не было ни одного дня, ни одной ночи, которые она бы не провела вместе с ним. И все же она постоянно куда-то уходила.

Ненадолго – час-два-три, иногда на полдня, но не больше. Девчонка же – по магазинам пройтись, всякие платья-джинсы померять, мороженое в кафешке поесть.

Она организовала канал поставки кокаина. Откуда-то из Средней Азии, с американских военных баз, через Россию на Европу.

Хохол помогал ей решать вопросы по Ростовской области, в том числе и по отстрелу конкурентов, пытавшихся помешать Синке. Трафик просуществовал почти два года, а в прошлом году практически всю сеть накрыли федералы, внезапно получившие сверху добро на разработку.

Ник вспоминал, как однажды посмотрел телефон Синки и обнаружил, что ее записная книжка пуста. Там не было ни одного сохраненного номера. Он спросил почему – она ответила, что ей некому звонить, а все нужные телефоны она помнит наизусть, поскольку их совсем мало.

Надо было тогда уточнить количество. Потому что ее контакт-лист должен быть размером с телефонную книгу среднего города.

Ник вдруг почувствовал, что очень мало говорил с ней. Все разговоры были по большому счету ни о чем. Синка мастерски умела менять темы в любой беседе, а Ник был слишком воодушевлен, чтобы наблюдать за ней и задавать вопросы. Слишком воодушевлен… или слишком доверчив.

В последний день, когда они виделись, она сказала, что любит его. Сказала и написала на бумаге. Любовь ушла вместе с временными чернилами, а поиски закончились контрактом на убийство у какого-то местечкового киллера.

Еще была бойня в ростовской канализации. Дашнаки, шедшие по следу, перебили бомжей, приютивших Ника. Убили группу ростовских хакеров. Еще много людей. Догадывалась ли Синка, что все к этому приведет? Или все это было частью какого-то ее дьявольского плана, нитями паутины, как сказал бы Мусорщик.

Синка умела находить к людям подход. Знала, что им нужно. А если они не знали, мягко на это указывала.

Хохол рассказал и еще о кое-каких ее делах в Ростове.

Она перекупила Зазу. Пользуясь доступом к базам Синдиката, Заза стал сливать Синке информацию по безлимитному тарифу, пока Синдикат этого не обнаружил.

Скандала не было, Зазу просто по-тихому выгнали из организации, ему крупно повезло, что его просто не прикончили, так сказать, в назидание другим.

– Я так думаю, что он в итоге все отдал, что у него было, – сказал Хохол, когда они подъехали к воротам. Брелок подал сигнал, створки стали медленно открываться. – Потому что одно время Заза жил по максимуму, а потом внезапно скромным стал. Приехали.

Частный сектор, кажется, Западного района. Улица погружена во тьму, на фоне ночного неба выделяются лишь крыши соседних домов. Где-то вдалеке лает собака, но лай ленивый, скорее для порядка.

Дом, в котором жил Хохол, действительно был огромным для одного человека и вообще походил на крепость. Или небольшой замок. Округлые стены, на верхних этажах вместо окон что-то вроде бойниц.

Во внутреннем дворе парковка на две машины, газон, несколько декоративных сосенок, неработающий фонтан и уличные лампочки с солнечными батареями, подсвечивающие границы каменных дорожек. Для жилища киллера – слишком уютный дворик.

Двойная тяжелая дверь, вместо глазка дырка, с внутренней стороны залепленная скотчем.

– Пару лет назад приходили тут… – Хохол дотронулся до отверстия. – В глазок из пистолета стреляли, думали, с той стороны моя голова. А я дверь открыл и с двустволки как дал, сразу с обоих стволов…

Внутри дома все делилось на сектора, в которых давно закончен ремонт, и сектора, в которых ремонт давно приостановился. В одной комнате плазма и кожаная мебель, а в другой мешки с цементом и рулоны обоев.

Больше удивила просторная кухня, квадратов в шестьдесят, причем четвертую часть помещения занимала клетка от пола до потолка, в которой жили два маленьких волнистых попугайчика.

– Они в такой клетке, наверное, на юг летают? – поинтересовался Ник, изучая птиц.

– Что пить будешь? Есть виски, водка, ром. Еще виски. Конина… – Хохол изучал бутылки.

– Я не пью.

– Значит, ром с колой. – Хохол взял бутылку, подбросил на руке. – «Закаппа», триста баксов, из Гватемалы братишки привезли.

– И ты его будешь с колой мешать? – удивился Ник.

– Ну да, вкусно получается.

– Я тебя еще кое о чем спросить хотел. Насчет Синки…

– Ща спросишь. Сначала выпьем. И покурим. Ты, кстати, куришь?

– Нет, – ответил Ник.

– Уважуха, я тоже. Думаю, мы сработаемся.

В этом Ник не был уверен.

– Насчет Синки…

– Да, да. Я кстати, тоже хотел тебя кое о чем спросить. Я так понял, ты по компьютерам соображаешь, у меня ноутбук в последнее время тормозить сильно начал, не знаешь из-за чего? На, попробуй, коктейль «Хохол пикчерз».

Ром с колой, а потом еще коньяк, еще что-то… пытаясь выяснить у пьяного Хохла детали его общения с Синкой, Ник вырубился через час.

Проснулся на узком диване в зале. В доме стояла тишина.

Встал, пошатываясь – его немного мутило. Потыкавшись в коридоре, нашел кухню. Налил из-под крана воды в кружку, выпил жадными глотками, умылся, затем выпил еще полкружки.

Полегчало. Подошел к огромной клетке, стал смотреть на попугаев, постепенно вспоминая события прошлого дня.

Синка заказала его наемнику. Случайно или нет, он прибыл в Ростов на несколько часов позже срока контракта, и это спасло ему жизнь, но лишило всех денег. И сейчас он в доме у этого наемника, с которым сам заключил контракт. В долг…

Ник провел рукой по лицу, словно стряхивая невидимую паутину. Подошел к окну. Двойной стеклопакет, металлопластик. Присмотревшись, Ник заметил между стеклами усики какого-то датчика. Нагнулся, чтобы рассмотреть поближе, – сзади что-то клацнуло. Подскочив, Ник развернулся.

С облегчением вздохнул, увидев, что это всего лишь открылась дверца от птичьей клетки.

Больше ничего не произошло. Попугаи, сидя на жердочке почти в метре от створки, с подозрением смотрели на Ника и не шевелились. Ник провел рукой возле стекла. Что-то тихо щелкнуло в клетке, но, поскольку она уже была открыта, в картине ничего не изменилось.

– Вот же тупые птицы, – послышалось сбоку.

Ник развернулся.

На пороге кухни стоял Хохол – в семейных трусах и с «калашом» в руках. И еще золотой трос с платиновой пулей на груди.

– Птенцами брал, сказали, сторожевые попугаи. Суки, ни разу из клетки сами не вылетели. Блин, надо было питбуля брать.

Хохол небрежно бросил автомат на стол, подошел к батарее бутылок, критически осмотрел их, подумал, затем включил электрочайник. Повернулся к Нику.

– Хотя и питбуль не спасет. Я вот однажды в Москве был у одного человека в гостях, у него дома реально крепость была. Датчики всевозможного слежения, электронные замки, охрана и все такое.

У него крыша из бронированного стекла стояла, в виде купола, так она могла прямое попадание ракетой выдержать. Он в то время был разводящим у олигархов и политиков, по всему миру серьезные вопросы решал.

– А сейчас не решает? – полюбопытствовал Ник.

– Не-а, – покачал головой Хохол. – Не решает. Убили его сегодня ночью. Ты кофе будешь или чай?

– Когда мы к Зазе поедем?

– Зазу сначала найти надо. Он ведь на шифрах, телефоном не пользуется. Чертов параноик твой Заза. Он же из Синдиката.

Ника замутило. Чуть пошатываясь, он подошел к крану, плеснул в кружку немного воды, сделал глоток и только после этого обратил внимание на то, что рядом с холодильником стоит диспенсер.

– Ладно, не волнуйся, я знаю, где его искать, – сказал Хохол. – Позавтракаем и сразу поедем.

Щелкнул отбойник электрочайника. Хохол с сожалением посмотрел на ряд бутылок, затем полез в шкаф.

– Так ты что будешь, кофе или чай?

Зазу они искали до самого вечера. Весь день ездили по городу, останавливаясь то возле гостиницы, то возле кинотеатра, то в какой-то забегаловке. Побывали и в китайской общаге, в которой когда-то Ник жил несколько дней.

Всюду Хохол заходил один, оставляя Ника в машине, потом возвращался, говорил, что на этот раз они едут к Зазе, и со следующей остановкой ситуация повторялась.

– Надеюсь, мы не все пять дней будем так кататься, – сказал Ник после очередной такой неудачной остановки.

– Я же говорил, что он на шифрах…

– Ты говорил, что найдешь его.

– А я что делаю? – воскликнул Хохол. – Ищу. Не переживай, найдем твоего Зазу.

– Ты с ним два дня назад разговаривал?

– Уже не два, а три. За три дня многое измениться могло.

Хохол притормозил возле Макдональдса. Посмотрел в сторону «автомака», затем припарковался у обочины.

– Вообще-то, проще всего сделать запрос в Синдикат, – сказал он. – Наверняка они знают, где он отсиживается. Но у тебя нет денег, жаль.

– Действительно, жаль. – съязвил Ник. – Может, ты оплатишь услуги Синдиката?

– Бывший ихний агент дорого стоить будет, йопт, – цокнул Хохол. – Пойдем, лучше угощу тебя «биг тейсти». Сейчас решим, как дальше действовать будем.

Есть Нику не хотелось, тем более в таком месте. Вместо «биг тейсти» он заказал картошку по-деревенски, сырный соус и спрайт. Зато Хохол набрал себе от души – бутербродов, куриных крылышек, еще чего-то там, все еле-еле на поднос поместилось.

Сели в углу – место занимали два пацанчика, которые поспешно ретировались, когда Хохол цыкнул на них. Тут же появилась уборщица, быстро привела в порядок столик. Судя по опасливым взглядам, которые она бросала на Хохла, наемник был здесь не в первый раз.

– «Синдикат Д» – это прежде всего система поиска людей, – объяснил Хохол, разворачивая пакеты с едой. – Заза работал в этой системе и знает ее слабые стороны. Поэтому его непросто найти.

– А три дня назад ты с ним виделся…

– Насчет другого дела, он сам меня нашел.

Открыв коробку с бутербродом, Хохол с аппетитом откусил громадный кусок, прожевал и произнес:

– Не понимаю вообще, как эта девчонка уговорила его предать Синдикат. У него столько возможностей было…

Уговаривать Синка умела, это Ник уже знал.

Какой-то парень в кепке лихо присел за их столик, развернув перед этим стул спинкой к столу. Посмотрел на Ника, затем перевел взгляд на Хохла.

– Здорово, Хохол.

– О, рад видеть! – Хохол, кажется, не узнал парня, но все-таки привстал, чтобы поздороваться.

Парень сделал ему знак сесть и негромко спросил:

– Зачем тебе Заза?

– Клиент поговорить с ним хочет, – кивнул наемник на Ника.

– А он кто?

– Клиент.

Парень в кепке снова повернулся к Нику, уставился выжидающе.

– Скажи Зазе, что я ломал «Путь» в две тысячи четвертом, – сказал Ник. – Он меня знает. Ну, должен помнить. Наверное.

– Это не объяснение тому, зачем тебе Заза.

– Мне нужна работа. Надеялся, что Заза сможет помочь. За процент, разумеется.

Подумав недолго, парень кивнул и поднялся.

– Когда закончите с едой, подтягивайтесь на площадь Чкалова. Паркуйтесь возле Сбера, сидите в машине и ждите час. Если не срослось, значит, и не срастется.

Когда он ушел, Хохол подмигнул Нику.

– Видишь? Сейчас покушаем и спокойно подъедем, поговорим.

– А если… не срастется?

– Срастется.

– Поехали, в машине поешь.

– Ты что, не слышал, что он сказал? – спросил Хохол. – Покушайте и приезжайте на площадь Чкалова. Это нам… это мне уважение показывают. Это не Москва, у нас все без суеты и лишней спешки. Покушаем, приедем, порешаем дела… Что, думаешь, Заза тебе работу даст?

– Надеюсь.

– Заза по мелочи не работает. Сколько твоя работа, ну, заказ один, сколько стоить будет? Как думаешь?

– Понятия не имею.

– Ты когда с Зазой будешь финансовые вопросы решать, не забудь, что в гонорар мои интересы войдут, – напомнил Хохол.

– Поехали, опоздаем, и ничего не срастется.

– Кушай, это же я угостил. Все срастется.

 

 

Хохол оказался прав, срослось. Они подъехали к указанному месту возле Сбербанка, через полчаса подкатил мотоциклист, сделал им знак следовать за ним. По улочкам-проулочкам, под знаки, да по ночному городу.

Остановились на территории какой-то фабрики. Там к ним подошел уже знакомый им парень в кепке.

– Слушай, Хохол, тут такое дело, – замялся он. – Языком не болтай особо. Короче, Заза должен нам денег. Много денег. Мы ему занимали, когда он от Синдиката откупался. Поэтому он сейчас у нас, и все дела идут через нас. Но вопросы решаете с Зазой.

– Понял, – кивнул Хохол.

Они прошли в ангар, заставленный какими-то стеллажами, ящиками, бочками и контейнерами. Сильно пахло машинным маслом, бетонный пол был весь в черных пятнах от какой-то жидкости.

Ник не сразу узнал бывшего агента Синдиката. От былого лоска не осталось и следа – Заза сидел за старым письменным столом, весь помятый, исхудавший, с нервно бегающим взглядом. Волосы поседели, и уже непонятно было, черноволосый он раньше был или рыжий.

Завидев Ника, Заза хрипло засмеялся:

– Какая неожиданная встреча. Вот уж не думал, что еще когда-­нибудь буду подбирать для тебя заказы.

Как и в первую их встречу, перед Зазой на столе стоял наполовину пустой (или наполовину полный) стакан с водой.

– Жизнь полна сюрпризов, – заметил Ник, садясь напротив. Рядом уселся Хохол, с деланно-равнодушным и скучающим видом.

– Да уж.

– Хохол, как дела?

– Да так, помаленьку, – пожал плечами Хохол.

– Давно мы с тобой не виделись. Года два?

Хохол бросил на Ника извиняющийся взгляд и кивнул.

– Да, вроде того.

– Ты все тем же занимаешься?

– Да. Помаленьку. Вот, клиента тебе привел.

– Угу, привел. – Заза посмотрел на Ника. – Значит, ты его нанял и тебе нужна какая-то работа, так?

– Разовая, тысяч на пятнадцать – двадцать евро, – сказал Ник.

– А ты не слишком поднялся со времени нашей последней встречи, – ухмыльнулся Заза.

– Ты вроде тоже, – парировал Ник.

Зазу заметно передернуло от этого замечания. Похоже, Ник задел больную мозоль бывшего агента Синдиката.

– Я выясню насчет работы, – сказал он с каменным лицом. – Если что-то подвернется, завтра ты об этом узнаешь. – Помедлив, Заза добавил: – Надеюсь, все не закончится как в прошлый раз, когда всех твоих друзей дашнаки положили.

Ник промолчал, только губу закусил. А вот Хохол заметно оживился, прислушиваясь к разговору.

– А ты вот выжил, – заметил Заза.

– Выжил, и что? – вскинулся Ник. – Что ты хочешь сказать?

– Ничего, кроме того, что сказал. Пацанов тогда, конечно, быстро положили, но кое-что перед этим рассказать они успели. В том числе – как ты за полчаса до визита наемников очень красиво соскочил.

– Я не соскакивал! – распаляясь, воскликнул Ник. – Меня вывела Синка! Я не знал, что происходит! Тебе ли не знать, кто все это организовал.

– Да, конечно, – вздохнув, произнес Заза. – Синка. Маленькая девочка со взглядом волчицы. Когда она рядом, никто не знает, что происходит. Кроме нее самой, разумеется. Сначала она обратилась в Синдикат, чтобы уничтожить «Путь», а когда Синдикат отказал, нашла вас, глупых и жадных хакеров.

Надо было вставать и уходить, не задавая более никаких вопросов. К черту Синку, сделать работу, получить какие-нибудь деньги, рассчитаться с Хохлом и свалить из этого негостеприимного города.

Ник уже было двинул ногами, чтобы встать со стула, но в самый последний момент неожиданно спросил:

– Ты знаешь, чем она сейчас занимается?

– Конечно же, нет, – ответил Заза. – И знать не хочу.

Откуда-то из-за стеллажей вышел мужчина в грязном и сильно промасленном рабочем халате. В зубах у него была сигарета. Подойдя к столу, он бесцеремонно навис над Зазой, выдвинул ящик, взял оттуда зажигалку и молча удалился.

Заза с ненавистью посмотрел ему вслед, затем повернулся к Нику:

– Эта стерва подставила меня точно так же, как подставила всех, кто с ней работал. И самое плохое в этом то, что я до сих пор не понимаю, зачем она это сделала. Вот за кем надо было посылать дашнаков, хотя… по-моему, если она не захочет, то ее и сам дьявол не найдет.

Откуда-то пошел резкий запах паленой резины. Сильный удар чего-то тяжелого по листу металла, затем несколько приглушенных и бессвязных ругательств.

– Заза, ты знаешь про нее что-нибудь… – Ник задумался, подбирая слова. – Что-нибудь такое, чего не знают другие?

– Я знаю про нее ровно столько, сколько она хочет, чтобы я знал. Думаешь, я не запрашивал расширенные поиски по нашим базам? Черт, да это первое, что я сделал, когда узнал, что она имеет отношение ко всему, что творилось в две тысячи четвертом в Средней Азии. Вот увидишь, эта девчонка когда-нибудь наших президентов галстуки жрать заставит. Если, конечно, в этом будет какая-то ее выгода. Держись от нее подальше, мой тебе совет.

Из-за стеллажей снова вышел мужик в промасленном халате. Угрюмо посмотрел на всех, бросил окурок на пол, тщательно затоптал его.

– Это самое, ну чо, мужики, закругляйтесь, мне работать надо.

– Вам пора, – сказал Заза.

Хохол поднялся, ткнув кулаком в плечо Ника.

Хакер тоже встал.

– Если будет работа, тебя найдут завтра, – повторил Заза.

Хохол направился к выходу, Ник не спешил за ним, замешкался.

– Заза, а как она тебя подставила?

Заза поколебался, прикидывая, стоит ли рассказывать. Потом нехотя признался:

– Она уговорила меня нарушить некоторые протоколы Синдиката. Ей был нужен большой объем информации о тысячах человек из разных стран, самых разных полов, возрастов, профессий. Очень срочно.

Я продавал ей эту информацию без запросов, как это у нас принято. Она хорошо платила, но однажды на встречу вместо нее пришел один из боссов Синдиката. Чтобы лично сообщить, что я уволен.

– Ты думаешь, что это она тебя сдала?

– Не думаю, а знаю. Она хотела получить какую-то закрытую информацию из категории неподтвержденной. Такая информация не продается, и у меня не было к ней доступа. Синка вышла на боссов Синдиката и предложила им в обмен на информацию сдать своего крота в организации. Она получила то, что хотела, а я – то, что заслужил.

Заза невесело усмехнулся, пробормотал что-то по-грузински, кажется какое-то ругательство.

– Ладно, я на связи, – кивнул Ник. – Увидимся.

– Не увидимся, – неожиданно резко ответил Заза. – Мы с тобой больше не общаемся. Все дела через… – он с недовольством покосился на мужика в халате, – все дела через них.

Ник понимающе кивнул, шагнул в сторону выхода. В спину ему донеслось:

– Я не знаю, что за информацию она получила в обмен на меня, но я выяснил, что объединяло всех людей, на которых Синка запрашивала информацию. Один человек. С которым все остальные в разное время так или иначе пересекались. Кто-то жил по соседству, а кто-то просто ехал с ним в одном купе. Этот человек объединял их всех.

Ник повернулся. Он тоже колебался: стоит ли ему спрашивать? Ведь уже почти решил, что бросит поиски.

– И кто этот человек?

– Кирсан Илюмжинов, – ответил Заза. – Глава Республики Калмыкия.

 

Глава 13. AI

 

Где-то в Румынии, апрель 2007 года

 

Групп было четыре. Три из них, включая группу Лекса, собрали на основе сработавшихся команд, дополнив новыми людьми, а четвертую люди Эйзентрегера сформировали из хакеров-одиночек, поставив во главе выскочку Словена.

База находилась под старинным замком, огромный подвал которого был на скорую руку перестроен в мини-гостиницу. Два с лишним десятка номеров, занято чуть больше половины.

Персонал импровизированной гостиницы – три повара, три стюарда, два сисадмина и несколько охранников – наушники не носил и в разговоры предпочитал не вступать. Наушники были только у цыгана, но он постоянно ходил с таким видом, что к нему не хотелось даже приближаться. Персонал проживал наверху, в самом замке, где, согласно официальному прикрытию, шли строительно-реставрационные работы.

Спортзал, кинотеатр, столовая – места, где все группы могут в любое время встречаться друг с другом. Еще во дворе, правда, только в определенные часы.

Оставшаяся часть базы поделена на секторы. У каждой группы свой сектор, в котором своя серверная и несколько изолированных номеров. У каждого сектора свой цвет. В пол «гостиницы» удачно встроены разноцветные указатели, чтобы не заблудиться.

У Лекса светло-зеленый.

У службы безопасности красный.

Тренажеры новые, на некоторых даже остатки заводской пленки.

В кинотеатре на двенадцать посадочных мест крутят новинки из Голливуда, точь-в-точь согласно мировым премьерам. Еду готовят три повара. Меню не блещет разнообразием, зато в пятидесятикубовом морозильнике есть много замороженной пиццы, сосисок и прочего ассортимента быстрого питания.

Индивидуальная часть программы – у каждого хакера отдельная комната, довольно просторная, с простеньким ремонтом, икеевской мебелью, широкой двухспальной кроватью, отдельным санузлом, беговой дорожкой и душевой кабиной. Телевизор, DVD-проигрыватель, микроволновка для пиццы и сосисок, ноутбук, рабочее место с мощным системником и двумя мониторами.

Все новое, только что из магазинов, со складов, еще с запахом заводской упаковки.

И сердце базы – комната для совещаний, ключ от которой поочередно на сутки вручался руководителям групп. Там устраивались мозговые штурмы, там же каждый вечер появлялась голограмма Лотара Эйзентрегера, выслушивая от очередного руководителя группы десятиминутный отчет о проделанной работе.

Никакой исходящей связи с внешним миром. Никаких телефонов, раций или почтовых голубей. Никаких прогулок кроме заднего двора замка, в строго установленное время. Интернет в режиме офлайна, раз в месяц под наблюдением можно сделать запрос в банк о состоянии счета, чтобы убедиться, что зарплата поступила точно и в срок.

Еду по желанию могли принести в комнату. В локальной сети было все, что можно скачать с торрентов. Если кто-то не выносил прямого общения, он мог запереться в своей комнате, и пока выдавались результаты, никто не смог бы его побеспокоить.

Таких одиночек было человек пять, среди них оказался и француз из группы Лекса, с ником из наугад набранных символов и именем Жан. Он сразу объявил, что всех их любит, но не станет покидать комнату ради того, чтобы просто поболтать, и сделал исключение только для первого совещания.

Ему очень нужны деньги, но зачем – этого никто не знал. Он был настроен на работу и уверен, что именно их группа должна выдать лучшие результаты для получения суперприза.

Каждая группа получила копии так называемых персональных спутников, которые существенно облегчали поиски нужной информации в сети и даже могли на примитивном уровне общаться со своими админами.

А также им выдали исходники вируса «Стакс», в нескольких модификациях, среди которых Лекс обнаружил и свою, заточенную совсем недавно под железо и операционные системы японского провайдера NEC Biglobe.

Перед хакерами стояла непростая задача – научить исин модифицировать вирус. Или, как сказал Лотар Эйзентрегер, сделать исин и вирус одним целым.

Как это сделать технически, никто понятия не имел, но за те деньги, что платил хакерам Четвертый рейх, все готовы были не то что программировать, а горы сдвинуть.

– Та группа, которая сделает это первой, оставит за собой право придумать и прописать в теле вируса его новое название, – подбросил Лотар дополнительный стимул.

Первый день, конечно же, никто не работал. Большинство слонялось по базе, изучая и обсуждая все плюсы и минусы обстановки. Тестировали, дегустировали, пили пиво и общались – преимущественно внутри своих групп. Проще говоря, акклиматизировались.

То, что эта база одноразовая, было понятно с первого взгляда. Внутренняя отделка из дешевого пластика, недорогая, хотя и надежная, система вентиляции, простенькая мебель и даже пластмассовые тарелки и вилки – все говорило только об одном: после использования это не жалко выкинуть.

На второй день понемногу приступили к работе. Молчаливый цыган вручил Лексу – выпала их очередь – ключ от комнаты совещаний, и вся группа собралась там, чтобы обозначить первостепенные задачи. Время было около полудня, некоторые, включая Андерса, только-только проснулись и еще толком не понимали, что происходит.

Круглый стол, вокруг десяток стульев, еще столько же вдоль стены. В центре стола уже знакомый им голографический проектор.

Отдельно стоит вайтборд. Эта ослепительно белая доска с глянцевым покрытием – самый необходимый атрибут для любой команды разработчиков, особенно немного двинутых и разговаривающих на разных языках. В кармашке на одной из ножек вайтборда десяток разноцветных фломастеров, рядом специальная тряпка для того, чтобы стирать написанное.

К вайтборду Лекс и подошел первым делом. Взял наугад фломастер, разделил доску пополам. На одной половине написал «AI», на другой «STUX». Подождал, пока остальные усядутся, затем спросил:

– Кто и что может рассказать про искусственный интеллект?

– Это не искусственный интеллект, – сказал поляк. – Это обычный поисковик со встроенным эвристическим анализатором и примитивной говорилкой.

– И тем не менее это искусственный интеллект, – сразу же поправил его француз.

– У тебя есть аргументы?

– Да. У меня есть такой спутник.

Матиас, еще один взрослый дядька, прибывший сюда из Англии и постоянно ведущий себя как тинейджер, с восхищением воскликнул:

– Йо, круто! Я слышал, эта штука триста кусков стоит!

– Это не аргумент, – ответил поляк. – У меня на ноутбуке стоят «Окошки», и я ими даже пользуюсь, но я не называю их операционной системой.

– И тем не менее «Виндоус» – операционная система, а эта программа, точнее, комплекс программ, – искусственный интеллект.

– Курва-матка-чешуя! – фыркнул поляк. – Это такой же искусственный интеллект, как я немецкая овчарка!

Француз посмотрел на него задумчиво – похоже, в его наушниках возникли трудности с переводом. Потом медленно произнес:

– Гав-гав.

Обычно подобные споры возникали на приватке. Уходя от сути вопроса, участники начинали обсуждать «Виндоус», железо, дизайн, игры – все что угодно, кроме самого главного.

В режиме онлайна такие споры могли длиться часами. Иногда эти дискуссии заканчивались переходами на личности. В таких случаях Лекс, пользуясь правами админа, закрывал топик и набрасывал на особо провинившихся сутки «read only».

В реале контролировать команду оказалось несколько труднее.

– Лекс, сотри «Эй-Ай», – попросил поляк. – От того, что этот поисковик установлен на коммуникатор Жана, он еще не стал искусственным интеллектом.

– Если у тебя чего-то нет, это не становится дерьмом.

– А я и не называл этот поисковик дерьмом…

– Хватит! – воскликнул Лекс. – Жан… в нескольких словах опиши принципы этого… кхм… комплекса программ.

Жан заколебался. Кажется, доклад не входил в его планы.

– Ну… я могу расписать и скинуть тебе…

– Не надо расписать, надо сейчас рассказать.

– Ладно, – неохотно пожал плечами Жан.

Поляк подобрался. Он явно собирался придираться к каждому слову своего недавнего оппонента, и Лекс сделал ему знак рукой, чтобы не перебивал.

Жан тем временем начал:

– Каждый персональный спутник уникален и затачивается под конкретного хозяина. Я не знаю, кто и где производит первичную настройку, но, когда я получил свой, программа уже знала, кто я, как меня зовут, мои интересы, некоторые привычки. Это круто. – Француз расплылся в улыбке, видимо, вспоминая какой-то смешной момент, затем продолжил: – Со временем программа обучается, чем дольше я с ней взаимодействую, тем функциональнее она работает. Она самообучается, понимаете? Самостоятельно перенимает мою манеру общения и не просто подставляет стандартные ответы, а отвечает что-то осмысленное даже на тупые вопросы вроде «Как дела?». Эта программа находит все, что мне нужно, и мне даже не приходится вбивать текст – я общаюсь с ней по микрофону. Я говорю ей: детка, найди для меня кое-что, – и она находит прежде, чем я заканчиваю объяснять, что мне нужно. Это словно мой виртуальный клон. И еще кое-что насчет ее обучаемости. Она через месяц после активации уже умела читать литы на шестнадцати языках, если это вам о чем-нибудь говорит.

Литы – это старый детский шифр, в котором буквы менялись на похожие символы, менялись окончания, суффиксы. Не бог весть какое шифрование, визуально все читается просто. Когда-то такой шифр помогал скрыть тексты в чатах от запросов дотошных поисковых программ, но длилось это недолго.

Тем не менее еще одна удобная опция для личного поисковика. Не надо самому заниматься настройкой – уже большой плюс.

– Где ты его взял? – спросила Лиска.

– Друзья помогли. Я, кстати, не триста, а шестьсот кусков отдал. Слишком много посредников было.

– У мой кузина тоже такое есть, – подал голос серб с ником Кэтчер, живущий где-то в Баварии. – Очень нравится.

Он говорил по-немецки, но настолько плохо, что переводчик в наушниках не справлялся.

– Спутник знать о хозяине все. Из этого следовать уникальный защита, который нельзя сломать. Он понимать хозяина как человека, я тоже видеть в нем себя виртуального.

– Говори на родном языке! – раздраженно попросил поляк.

– Хорошо, но я чуть забыть свой родной говор, – сказал серб. – Давно не дышать на родине, слова стать чужие…

Поляк обреченно отмахнулся.

– И как этот спутник можно обучить модифицировать вирус? – спросила Лиска у француза.

– Понятия не имею, – ответил тот. – Спутники, которые нам дали, уже заточены под каких-то людей. Надо для начала избавиться от заточки, получить так называемые чистые клиенты.

– А у нас сейчас грязные?

– Спутники настраиваются где-то в одном месте, – пояснил француз. – Я не знаю, где и кто их делает, там такая цепочка посредников, что даже Синдикат не разберется. И каждый спутник уникален и м