Ек. H. Ушаковой (Когда, бывало, в старину.) 1 страница

Когда, бывало, в старину

Являлся дух иль привиденье,

То прогоняло сатану

Простое это изреченье:

"Аминь, аминь, рассыпься!" В наши дни

Гораздо менее бесов и привидений;

Бог ведает, куда девалися они.

Но ты, мой злой иль добрый гений,

Когда я вижу пред собой

Твой профиль и глаза, и кудри золотые,

Когда я слышу голос твой

И речи резвые, живые -

Я очарован, я горю

И содрогаюсь пред тобою,

И сердцу, полному мечтою,

"Аминь, аминь, рассыпься!" - говорю.

1827 А.Пушкин. Полное собрание сочинений.
Москва, Библиотека "Огонек",
изд-во "Правда", 1954.

Ек. Н. Ушаковой (В отдалении от вас...)

В отдалении от вас

С вами буду неразлучен,

Томных уст и томных глаз

Буду памятью размучен;

Изнывая в тишине,

Не хочу я быть утешен,-

Вы ж вздохнете ль обо мне,

Если буду я повешен?

1827 А.Пушкин. Полное собрание сочинений.
Москва, Библиотека "Огонек",
изд-во "Правда", 1954.

* * *

Если ехать вам случится

От **** на *,

Там, где Л. струится

Меж отлогих берегов.-

От большой дороги справа,

Между полем и холмом,

Вам представится дубрава,

Слева сад и барский дом.

 

Летом, в час, как за холмами

Утопает солнца шар,

Дом облит его лучами,

Окна блещут как пожар,

И, ездой скучая мимо

..... развлечен,

Путник смотрит невидимо

На семейство, на балкон.

1835

* * *

Если жизнь тебя обманет,

Не печалься, не сердись!

В день уныния смирись:

День веселья, верь, настанет.

 

Сердце в будущем живет;

Настоящее уныло:

Всё мгновенно, всё пройдет;

Что пройдет, то будет мило.

1825

* * *

Есть роза дивная: она

Пред изумленною Киферой

Цветет румяна и пышна,

Благословенная Венерой.

Вотще Киферу и Пафос

Мертвит дыхание мороза -

Блестит между минутных роз

Неувядаемая роза...

1827 А.Пушкин. Полное собрание сочинений.
Москва, Библиотека "Огонек",
изд-во "Правда", 1954.

* * *

Еще дуют холодные ветры

И наносят утренни морозы.

Только что на проталинах весенних

Показались ранние цветочки,

Как из чудного царства воскового,

Из душистой келейки медовой

Вылетела первая пчелка,

Полетела по ранним цветочкам

О красной весне поразведать,

Скоро ль будет гостья дорогая,

Скоро ли луга позеленеют,

Скоро ль у кудрявой у березы

Распустятся клейкие листочки,

Зацветет черемуха душиста.

1828

* * *

Еще одной высокой, важной песни

Внемли, о Феб, и смолкнувшую лиру

В разрушенном святилище твоем

Повешу я, да издает она,

Когда столбы его колеблет буря,

Печальный звук! Еще единый гимн -

Внемлите мне, пенаты,- вам пою

Обетный гимн. Советники Зевеса,

Живете ль вы в небесной глубине,

Иль, божества всевышние, всему

Причина вы, по мненью мудрецов,

И следуют торжественно за вами

Великой Зевс с супругой белоглавой

И мудрая богиня, дева силы,

Афинская Паллада,- вам хвала.

Примите гимн, таинственные силы!

Хоть долго был изгнаньем удален

От ваших жертв и тихих возлияний,

Но вас любить не остывал я, боги,

И в долгие часы пустынной грусти

Томительно просилась отдохнуть

У вашего святого пепелища

Моя душа -....... там мир.

Так, я любил вас долго! Вас зову

В свидетели, с каким святым волненьем

Оставил я..... людское племя,

Дабы стеречь ваш огнь уединенный,

Беседуя с самим собою. Да,

Часы неизъяснимых наслаждений!

Они дают мне знать сердечну глубь,

В могуществе и немощах его,

Они меня любить, лелеять учат

Не смертные, таинственные чувства,

И нас они науке первой учат -

Чтить самого себя. О нет, вовек

Не преставал молить благоговейно

Вас, божества домашние.¹

1829 Примечания:
1. Перевод начала «Гимна к пенатам» Р.Саути. Обратно

Жалоба

Ваш дед портной, ваш дядя повар,

А вы, вы модный господин —

Таков об вас народный говор,

И дива нет — не вы один.

Потомку предков благородных,

Увы, никто в моей родне

Не шьет мне даром фраков модных

И не варит обеда мне.

1823

Желание

Медлительно влекутся дни мои,

И каждый миг в унылом сердце множит

Все горести несчастливой любви

И все мечты безумия тревожит.

Но я молчу; не слышен ропот мой;

Я слезы лью; мне слезы утешенье;

Моя душа, плененная тоской,

В них горькое находит наслажденье.

О жизни час! лети, не жаль тебя,

Исчезни в тьме, пустое привиденье;

Мне дорого любви моей мученье -

Пускай умру, но пусть умру любя!

1816 Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.

* * *

Жил на свете рыцарь бедный,

Молчаливый и простой,

С виду сумрачный и бледный,

Духом смелый и прямой.

 

Он имел одно виденье,

Непостижное уму,

И глубоко впечатленье

В сердце врезалось ему.

 

Путешествуя в Женеву,

На дороге у креста

Видел он Марию деву,

Матерь господа Христа.

 

С той поры, сгорев душою,

Он на женщин не смотрел,

И до гроба ни с одною

Молвить слова не хотел.

 

С той поры стальной решетки

Он с лица не подымал

И себе на шею четки

Вместо шарфа привязал.

 

Несть мольбы Отцу, ни Сыну,

Ни святому Духу ввек

Не случилось паладину,

Странный был он человек.

 

Проводил он целы ночи

Перед ликом пресвятой,

Устремив к ней скорбны очи,

Тихо слезы лья рекой.

 

Полон верой и любовью,

Верен набожной мечте,

Ave, Mater Dei кровью

Написал он на щите.

 

Между тем как паладины

В встречу трепетным врагам

По равнинам Палестины

Мчались, именуя дам,

 

Lumen coelum, sancta rosa!*

Восклицал всех громче он,

И гнала его угроза

Мусульман со всех сторон.

 

Возвратясь в свой замок дальный,

Жил он строго заключен,

Всё влюбленный, всё печальный,

Без причастья умер он;

 

Между тем как он кончался,

Дух лукавый подоспел,

Душу рыцаря сбирался

Бес тащить уж в свой предел:

 

Он-де богу не молился,

Он не ведал-де поста,

Не путем-де волочился

Он за матушкой Христа.

 

Но пречистая сердечно

Заступилась за него

И впустила в царство вечно

Паладина своего.

 

* Свет небес, святая роза! (лат.)

1829

Жуковскому

Когда, к мечтательному миру

Стремясь возвышенной душой,

Ты держишь на коленях лиру

Нетерпеливою рукой;

Когда сменяются виденья

Перед тобой в волшебной мгле,

И быстрый холод вдохновенья

Власы подъемлет на челе,—

Ты прав, творишь ты для немногих,

Не для завистливых судей,

Не для сбирателей убогих

Чужих суждений и вестей,

Но для друзей таланта строгих,

Священной истины друзей.

Не всякого полюбит счастье,

Не все родились для венцов.

Блажен, кто знает сладострастье

Высоких мыслей и стихов!

Кто наслаждение прекрасным

В прекрасный получил удел

И твой восторг уразумел

Восторгом пламенным и ясным!

1818 Примечания:
См. раздел В.Жуковского на этом сайте.

А.Пушкин. Полное собрание сочинений.
Москва, Библиотека "Огонек",
изд-во "Правда", 1954.

* * *

Забыв и рощу и свободу,

Невольный чижик надо мной

Зерно клюет и брызжет воду,

И песнью тешится живой.

1836

Заклинание

О, если правда, что в ночи,

Когда покоятся живые,

И с неба лунные лучи

Скользят на камни гробовые,

О, если правда, что тогда

Пустеют тихие могилы -

Я тень зову, я жду Леилы:

Ко мне, мой друг, сюда, сюда!

 

Явись, возлюбленная тень,

Как ты была перед разлукой,

Бледна, хладна, как зимний день,

Искажена последней мукой.

Приди, как дальная звезда,

Как легкой звук иль дуновенье,

Иль как ужасное виденье,

Мне всё равно, сюда! сюда!..

 

Зову тебя не для того,

Чтоб укорять людей, чья злоба

Убила друга моего,

Иль чтоб изведать тайны гроба,

Не для того, что иногда

Сомненьем мучусь... но тоскуя

Хочу сказать, что всё люблю я,

Что всё я твой: сюда, сюда!

1830

* * *

Зачем я ею очарован?

Зачем расстаться должен с ней?

Когда б я не был избалован

Цыганской жизнию моей.

__________

 

Она глядит на вас так нежно,

Она лепечет так небрежно,

Она так тонко весела,

Ее глаза так полны чувством,

Вечор она с таким искусством

Из-под накрытого стола

Мне свою ножку подала.

1833

* * *

Зачем, Елена, так пугливо,

С такой ревнивой быстротой,

Ты всюду следуешь за мной

И надзираешь торопливо

Мой каждый шаг?.... я твой.

1829

Земля и море

Идиллия Мосха

 

Когда по синеве морей

Зефир скользит и тихо веет

В ветрила гордых кораблей

И челны на волнах лелеет;

Забот и дум слагая груз,

Тогда ленюсь я веселее —

И забываю песни муз:

Мне моря сладкий шум милее.

Когда же волны по брегам

Ревут, кипят и пеной плещут,

И гром гремит по небесам,

И молнии во мраке блещут,—

Я удаляюсь от морей

В гостеприимные дубровы;

Земля мне кажется верней,

И жалок мне рыбак суровый:

Живет на утлом он челне,

Игралище слепой пучины,

А я в надежной тишине

Внимаю шум ручья долины.

1821

Зимнее утро

Мороз и солнце; день чудесный!

Еще ты дремлешь, друг прелестный -

Пора, красавица, проснись:

Открой сомкнуты негой взоры

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!

 

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,

На мутном небе мгла носилась;

Луна, как бледное пятно,

Сквозь тучи мрачные желтела,

И ты печальная сидела -

А нынче... погляди в окно:

 

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит;

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит.

 

Вся комната янтарным блеском

Озарена. Веселым треском

Трещит затопленная печь.

Приятно думать у лежанки.

Но знаешь: не велеть ли в санки

Кобылку бурую запречь?

 

Скользя по утреннему снегу,

Друг милый, предадимся бегу

Нетерпеливого коня

И навестим поля пустые,

Леса, недавно столь густые,

И берег, милый для меня.

1829

Зимний вечер

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит,

То, как путник запоздалый,

К нам в окошко застучит.

 

Наша ветхая лачужка

И печальна и темна.

Что же ты, моя старушка,

Приумолкла у окна?

Или бури завываньем

Ты, мой друг, утомлена,

Или дремлешь под жужжаньем

Своего веретена?

 

Выпьем, добрая подружка

Бедной юности моей,

Выпьем с горя; где же кружка?

Сердцу будет веселей.

Спой мне песню, как синица

Тихо за морем жила;

Спой мне песню, как девица

За водой поутру шла.

 

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя.

Выпьем, добрая подружка

Бедной юности моей,

Выпьем с горя: где же кружка?

Сердцу будет веселей.

1825

Зимняя дорога

Сквозь волнистые туманы

Пробирается луна,

На печальные поляны

Льет печально свет она.

 

По дороге зимней, скучной

Тройка борзая бежит,

Колокольчик однозвучный

Утомительно гремит.

 

Что-то слышится родное

В долгих песнях ямщика:

То разгулье удалое,

То сердечная тоска...

 

Ни огня, ни черной хаты...

Глушь и снег... Навстречу мне

Только версты полосаты

Попадаются одне.

 

Скучно, грустно... Завтра, Нина,

Завтра, к милой возвратясь,

Я забудусь у камина,

Загляжусь не наглядясь.

 

Звучно стрелка часовая

Мерный круг свой совершит,

И, докучных удаляя,

Полночь нас не разлучит.

 

Грустно, Нина: путь мой скучен,

Дремля смолкнул мой ямщик,

Колокольчик однозвучен,

Отуманен лунный лик.

1826

Золото и булат

"Все мое",- сказало злато;

"Все мое",- сказал булат.

"Все куплю",- сказало злато;

"Все возьму",- сказал булат.

1827 А.Пушкин. Полное собрание сочинений.
Москва, Библиотека "Огонек",
изд-во "Правда", 1954.

* * *

Зорю бьют... из рук моих

Ветхий Данте выпадает,

На устах начатый стих

Недочитанный затих -

Дух далече улетает.

Звук привычный, звук живой,

Сколь ты часто раздавался

Там, где тихо развивался

Я давнишнею порой.

1829

* * *

И вот ущелье мрачных скал

Пред нами шире становится,

Но тише Терек злой стремится,

Луч солнца ярче засиял.

1829

* * *

* * *

 

I

 

И дале мы пошли - и страх обнял меня.

Бесенок, под себя поджав свое копыто,

Крутил ростовщика у адского огня.

 

Горячий капал жир в копченое корыто,

И лопал на огне печеный ростовщик.

А я: "Поведай мне: в сей казни что сокрыто?"

 

Виргилий мне: "Мой сын, сей казни смысл велик:

Одно стяжание имев всегда в предмете,

Жир должников своих сосал сей злой старик

 

И их безжалостно крутил на вашем свете."

Тут грешник жареный протяжно возопил:

"О, если б я теперь тонул в холодной Лете!

 

О, если б зимний дождь мне кожу остудил!

Сто на сто я терплю: процент неимоверный!"-

Тут звучно лопнул он - я взоры потупил.

 

Тогда услышал я (о диво!) запах скверный,

Как будто тухлое разбилось яицо,

Иль карантинный страж курил жаровней серной.

 

Я, нос себе зажав, отворотил лицо.

Но мудрый вождь тащил меня всё дале, дале -

И, камень приподняв за медное кольцо,

 

Сошли мы вниз - и я узрел себя в подвале.

 

 

II

 

Тогда я демонов увидел черный рой,

Подобный издали ватаге муравьиной -

И бесы тешились проклятою игрой:

 

До свода адского касалася вершиной

Гора стеклянная, как Арарат остра -

И разлегалася над темною равниной.

 

И бесы, раскалив как жар чугун ядра,

Пустили вниз его смердящими когтями;

Ядро запрыгало - и гладкая гора,

 

Звеня, растрескалась колючими звездами.

Тогда других чертей нетерпеливый рой

За жертвой кинулся с ужасными словами.

 

Схватили под руки жену с ее сестрой,

И заголили их, и вниз пихнули с криком -

И обе сидючи пустились вниз стрелой...

 

Порыв отчаянья я внял в их вопле диком;

Стекло их резало, впивалось в тело им -

А бесы прыгали в веселии великом.

 

Я издали глядел - смущением томим.

1832

* * *

И я слыхал, что Божий свет

Единой дружбою прекрасен,

Что без нее отрады нет,

Что жизни б путь нам был ужасен,

Когда б не тихой дружбы свет.

Но слушай — чувство есть другое:

Оно и нежит и томит,

В трудах, заботах и в покое

Всегда не дремлет и горит;

Оно мучительно, жестоко,

Оно всю душу в нас мертвит,

Коль язвы тяжкой и глубокой

Елей надежды не живит...

Вот страсть, которой я сгораю!

Я вяну, гибну в цвете лет,

Но исцелиться не желаю...

1818

И.В.Сленину

Я не люблю альбомов модных:

Их ослепительная смесь

Аспазий наших благородных

Провозглашает только спесь.

Альбом красавицы уездной,

Альбом домашний и простой,

Милей болтливостью любезной

И безыскусной пестротой.

Ни здесь, ни там, скажу я смело,

Являться впрочем не хочу;

Но твой альбом другое дело,

Охотно дань ему плачу.

Тобой питомцам Аполлона

Не из тщеславья он открыт:

Цариц ты любишь Геликона

И ими сам не позабыт;

Вхожу в него прямым поэтом,

Как в дружеский, приятный дом,

Почтив хозяина приветом

И лар молитвенным стихом.

1828

И.И.Пущину

Мой первый друг, мой друг бесценный!

И я судьбу благословил,

Когда мой двор уединенный,

Печальным снегом занесенный,

Твой колокольчик огласил.

 

Молю святое провиденье:

Да голос мой душе твоей

Дарует то же утешенье,

Да озарит он заточенье

Лучом лицейских ясных дней!

1826

Из Alfieri *

Сомненье, страх, порочную надежду

Уже в груди не в силах я хранить;

Неверная супруга я Филиппу,

И сына я его любить дерзаю!..

Но как же зреть его и не любить?

Нрав пылкий, добрый, гордый, благородный,

Высокий ум, с наружностью прекрасной

Прекрасная душа... Зачем природа

И небеса таким тебя создали?

Что говорю? Ах! так ли я успею

Из глубины сердечной милый образ

Искоренить?- О, если пламень мой

Подозревать он станет! Перед ним

Всегда печальна я; но избегаю

Я встречи с ним. Он знает, что веселье

В Испании запрещено. Кто может

В душе моей читать? Ах, и самой

Не можно мне. И он, как и другие,

Обманется - и станет, как других,

Он убегать меня... Увы, мне, бедной!..

Другого нет мне в горе утешенья,

Окроме слез, и слезы - преступленье.

Иду к себе: там буду на свободе...

Что вижу? Карл!- Уйдем, мне изменить

И речь и взор - все может: ах, уйдем.

 

* Альфиери. (итал.)

1827 А.Пушкин. Полное собрание сочинений.
Москва, Библиотека "Огонек",
изд-во "Правда", 1954.

Из Barry Cornwall

Here's a health to thee, Mary.*

 

Пью за здравие Мери,

Милой Мери моей.

Тихо запер я двери

И один без гостей

Пью за здравие Мери.

 

Можно краше быть Мери,

Краше Мери моей,

Этой маленькой пери;

Но нельзя быть милей

Резвой, ласковой Мери.

 

Будь же счастлива, Мери,

Солнце жизни моей!

Ни тоски, ни потери,

Ни ненастливых дней

Пусть не ведает Мери.

 

 

* Барри Корнуэл. Твое здоровье,

Мери. (англ.)

1830

Из А.Шенье

Покров, упитанный язвительною кровью,

Кентавра мстящий дар, ревнивою любовью

Алкиду передан. Алкид его приял.

В божественной крови яд быстрый побежал.

Се - ярый мученик, в ночи скитаясь, воет;

Стопами тяжкими вершину Эты роет;

Гнет, ломит древеса; исторженные пни

Высоко громоздит; его рукой они

В костер навалены; он их зажег; он всходит;

Недвижим на костре он в небо взор возводит;

Под мышцей палица; в ногах немейский лев

Разостлан. Дунул ветр; поднялся свист и рев;

Треща горит костер; и вскоре пламя, воя,

Уносит к небесам бессмертный дух героя.

Из Анакреона

Узнают коней ретивых

По их выжженным таврам;

Узнают парфян кичливых

По высоким клобукам;

Я любовников счастливых

Узнаю по их глазам:

В них сияет пламень томный -

Наслаждений знак нескромный.

Из Аристова 'Orlando Furioso'

CANTO XXIII

Ott. 100

 

Пред рыцарем блестит водами

Ручей прозрачнее стекла,

Природа милыми цветами

Тенистый берег убрала

И обсадила древесами.

 

 

Луга палит полдневный зной,

Пастух убогий спит у стада,

Устал под латами герой -

Его манит ручья прохлада.

Здесь мыслит он найти покой.

И здесь-то, здесь нашел несчастный

Приют жестокий и ужасный.

 

 

Гуляя, он на деревах

Повсюду надписи встречает.

Он с изумленьем в сих чертах

Знакомый почерк замечает;

Невольный страх его влечет,

Он руку милой узнает...

И в самом деле в жар полдневный

Медор с китайскою царевной

Из хаты пастыря сюда

Сам друг являлся иногда.

 

 

Орланд их имена читает

Соединенны вензелом;

Их буква каждая гвоздем

Герою сердце пробивает.

Стараясь разум усыпить,

Он сам с собою лицемерит,

Не верить хочет он, хоть верит,

Он силится вообразить,

Что вензеля в сей роще дикой

Начертаны все - может быть -

Другой, не этой Анджеликой.

 

 

Но вскоре, витязь, молвил ты:

"Однако ж эти мне черты

Знакомы очень... разумею,

Медор сей выдуман лишь ею,

Под этим прозвищем меня

Царевна славила, быть может".

Так басней правду заменя,

Он мыслит, что судьбе поможет.

 

 

Но чем он более хитрит,

Чтоб утушить свое мученье,

Тем пуще злое подозренье

Возобновляется, горит;

Так в сетке птичка, друг свободы,

Чем больше бьется, тек сильней,

Тем крепче путается в ней.

Орланд идет туда, где своды

Гора склонила на ручей.

 

 

Кривой, бродящей павиликой

Завешен был тенистый вход.

Медор с прелестной Анджеликой

Любили здесь у свежих вод

В день жаркой, в тихой час досуга

Дышать в объятиях друг друга,

И здесь их имена кругом

Древа и камни сохраняли;

Их мелом, углем иль ножом

Везде счастливцы написали.

 

 

Туда пешком печальный граф

Идет и над пещерой темной

Зрит надпись - в похвалу забав

Медор ее рукою томной

В те дни стихами начертал;

Стихи, чувств нежных вдохновенье,

Он по-арабски написал,

И вот их точное значенье:

 

 

"Цветы, луга, ручей живой,

Счастливый грот, прохладны тени,

Приют любви, забав и лени,

Где с Анджеликой молодой,

С прелестной дщерью Галафрона,

Любимой многими - порой

Я знал утехи Купидона.

Чем, бедный, вас я награжу?

Столь часто вами охраненный,

Одним лишь только услужу -

Хвалой и просьбою смиренной.

 

 

Господ любовников молю,

Дам, рыцарей и всевозможных

Пришельцев, здешних иль дорожных,

Которых в сторону сию

Фортуна заведет случайно,-

На воды, луг, на тень и лес

Зовите благодать небес,

Чтоб нимфы их любили тайно,

Чтоб пастухи к ним никогда

Не гнали жадные стада".

 

 

Граф точно так, как по-латыне,

Знал по-арабски. Он не раз

Спасался тем от злых проказ,

Но от беды не спасся ныне.

 

 

Два, три раза, и пять, и шесть

Он хочет надпись перечесть;

Несчастный силится напрасно

Сказать, что нет того, что есть,

Он правду видит, видит ясно,

И нестерпимая тоска,

Как бы холодная рука,

Сжимает сердце в нем ужасно,

И наконец на свой позор

Вперил он равнодушный взор.

 

 

Готов он в горести безгласной

Лишиться чувств, оставить свет.

Ах, верьте мне, что муки нет,

Подобной муке сей ужасной.

На грудь опершись бородой,

Склонив чело, убитый, бледный,

Найти не может рыцарь бедный

Ни вопля, ни слезы одной.

 

 

* "Неистовый Роланд". (итал.)

Из Афенея

Славная флейта, Феон, здесь лежит. Предводителя хоров

Старец, ослепший от лет, некогда Скирпал родил

И, вдохновенный, нарек младенца Феоном. За чашей

Сладостно Вакха и муз славил приятный Феон.

Славил и Ватала он, молодого красавца: прохожий!

Мимо гробницы спеша, вымолви: здравствуй Феон!

Из Гафиза

(Лагерь при Евфрате)

 

Не пленяйся бранной славой,

О красавец молодой!

Не бросайся в бой кровавый

С карабахскою толпой!

Знаю, смерть тебя не встретит:

Азраил, среди мечей,

Красоту твою заметит -

И пощада будет ей!

Но боюсь: среди сражений

Ты утратишь навсегда

Скромность робкую движений,

Прелесть неги и стыда!

Из записки к А.О.Россет

От вас узнал я плен Варшавы.

..............

Вы были вестницею славы

И вдохновеньем для меня.

Из Ксенофана Колофонского

Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают;

Все уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь,

Ладана сладостный дым; другой открывает амфору,

Запах веселый вина разливая далече; сосуды

Светлой студеной воды, золотистые хлебы, янтарный

Мед и сыр молодой - всё готово; весь убран цветами

Жертвенник. Хоры поют. Но в начале трапезы, о други,

Должно творить возлиянья, вещать благовещие речи,

Должно бессмертных молить, да сподобят нас чистой душою

Правду блюсти; ведь оно ж и легче. Теперь мы приступим:

Каждый в меру свою напивайся. Беда не велика

В ночь, возвращаясь домой, на раба опираться; но слава

Гостю, который за чашей беседует мудро и тихо!

Из Пиндемонти

Не дорого ценю я громкие права,

От коих не одна кружится голова.

Я не ропщу о том, что отказали боги

Мне в сладкой участи оспоривать налоги

Или мешать царям друг с другом воевать;