Ему самые почтенные местные либералы, когда он, будучи смещен, вынужден был

Покинуть свой приходский дом. Две комнатки, которые он теперь нанимал, были

Завалены его книгами. Жюльен, желая показать Верьеру пример, достойный

Священника, пошел к отцу, взял у него дюжину еловых досок и тащил их на

Собственных плечах через всю Большую улицу. Он достал инструменты у одного

Из своих прежних приятелей и смастерил что-то вроде библиотечного шкафа,

Куда и убрал книги г-на Шелана.

- А я уж думал, что тебя совсем совратила мирская суета, -

Прослезившись от радости, говорил ему старик кюре. - Ну вот, теперь ты

Вполне искупил свое мальчишество - этот парад в мундире почетной стражи,

Которым ты нажил себе столько врагов.

Господин де Реналь приказал Жюльену жить у него и доме. Никто не

Подозревал о том, что произошло. На третий день после своего приезда Жюльен,

Сидя у себя в комнате, удостоился визита не кого иного, как самого г-на

Помощника префекта де Можирона. Целых два часа выслушивал Жюльен

Бессмысленную болтовню и высокопарные жалобы на людскую злобу, на отсутствие

Честности у людей, которым вверено управление казенными средствами, на то,

Каким опасностям подвергается через это бедная Франция, и т.д., и т.д.,

Пока, наконец, не начал смутно догадываться об истинной цели этого визита.

Они уже вышли на площадку лестницы, и бедный, наполовину разжалованный

Гувернер с должным почтением распрощался с будущим префектом некоего

Счастливого департамента, когда сей последний соизволил проявить неожиданный

Интерес к делам Жюльена и стал превозносить его необычайную скромность в

Отношении денег, и т.д., и т.д. Наконец, заключив его в свои объятия с

Истинно отеческой нежностью, г-н де Можирон предложил ему оставить дом г-на

Де Реналя и перейти на службу к одному чиновнику, детей которого надобно

Воспитать и который, подобно королю Филиппу, благодарил небо не столько за

То, что оно ему их даровало, сколько за то, что оно дозволило им родиться в

ближайшем соседстве с г-ном Жюльеном. "Наставнику их положили бы там

Восемьсот франков, и платили бы не помесячно, - что за срам такой, - говорит

г-н де Можирон, - а за четверть года, и всякий раз вперед".

Тут, наконец, наступила очередь Жюльена, который уже целых полтора часа

Дожидался с тоской, когда ему можно будет вставить хоть слово. Ответ его был

Поистине великолепен, а главное, многословен, совсем как епископское

Послание. Он позволял предположить все, а вместе с тем не говорил ничего

Положительного. В нем было и глубокое уважение к г-ну де Реналю, и

Благоговейное почитание верьерского общества, и признательность

Достославному господину помощнику префекта. Помощник префекта, искренне

Удивленный тем, что столкнулся с человеком, который еще более иезуит, чем он

Сам, тщетно пытался добиться от него чего-нибудь более определенного. Жюльен

В восторге от того, что ему выпал случай поупражняться, продолжал отвечать в

Том же роде, но в несколько иных выражениях. Никогда еще ни одному

Краснобаю-министру, которому хочется мирно довести до конца заседание, когда

В палате того и гляди разгорятся страсти, не удавалось наговорить так много

И при этом так мало сказать. Едва за г-ном де Можироном закрылась дверь, как

Жюльен принялся хохотать, как сумасшедший. Чтобы не потерять даром обуявший

Его иезуитский пыл, он написал г-ну де Реналю письмо на девяти страницах,

где подробно сообщал все, что ему предложили, и смиренно просил совета:

"Однако этот мошенник так и не назвал мне лицо, которое делает мне это

Предложение. Должно быть, это господин Вально, который рассматривает мою

ссылку в Верьер как результат своего анонимного послания".

Отправив свое письмо, довольный, словно охотник, который часов в шесть

Утра в ясный осенний день попадает на полянку, полную дичи, Жюльен вышел из