Которой она когда-то вместе училась в монастыре Сердца Иисусова.

Госпожа Дервиль всегда очень потешалась над всяческими, как она

говорила, "сумасбродными выдумками" своей кузины. "Вот уж мне самой никогда

бы не пришло в голову", - говорила она. Свои внезапные выдумки, которые в

Париже назвали бы остроумием, г-жа де Реналь считала вздором и стеснялась

Высказывать их при муже, но присутствие г-жи Дервиль воодушевляло ее. Она

Сначала очень робко произносила вслух то, что ей приходило на ум, но когда

подруги подолгу оставались наедине, г-жа де Реналь оживлялась: долгие

Утренние часы, которые они проводили вдвоем, пролетали как миг, и обеим было

Очень весело. В этот приезд рассудительной г-же Дервиль кузина показалась не

Такой веселой, но гораздо более счастливой.

Жюльен, в свою очередь, с тех пор как приехал в деревню, чувствовал

Себя совсем как ребенок и гонялся за бабочками с таким же удовольствием, как

И его питомцы. После того как ему то и дело приходилось сдерживаться и вести

Самую замысловатую политику, он теперь, очутившись в этом уединении, не

Чувствуя на себе ничьих взглядов и инстинктивно не испытывая никакого страха

Перед г-жой де Реналь, отдавался радости жизни, которая так живо ощущается в

Этом возрасте, да еще среди самых чудесных гор в мире.

Госпожа Дервиль с первого же дня показалась Жюльену другом, и он сразу

Же бросился показывать ей, какой прекрасный вид открывается с последнего

Поворота новой дорожки под ореховыми деревьями. Сказать правду, эта панорама

Ничуть не хуже, а может быть, даже и лучше, чем самые живописные ландшафты,

Которыми могут похвастаться Швейцария и итальянские озера. Если подняться по

Крутому склону, который начинается в двух шагах от этого места, перед вами

Вскоре откроются глубокие пропасти, по склонам которых чуть ли не до самой

Реки тянутся дубовые леса. И вот сюда-то, на вершины отвесных скал, веселый,

Свободный - и даже, пожалуй, в некотором смысле повелитель дома - Жюльен

Приводил обеих подруг и наслаждался их восторгом перед этим величественным

Зрелищем.

- Для меня это как музыка Моцарта, - говорила г-жа Дервиль.

Вся красота горных окрестностей Верьера была совершенно отравлена для

Жюльена завистью братьев и присутствием вечно чем-то недовольного

Деспота-отца. В Вержи ничто не воскрешало этих горьких воспоминаний; первый

Раз в жизни он не видел вокруг себя врагов. Когда г-н де Реналь уезжал в

Город - а это случалось часто, - Жюльен разрешал себе читать, и вскоре,

Вместо того чтобы читать по ночам, да еще пряча лампу под опрокинутым

Цветочным горшком, он мог преспокойно спать ночью, а днем, в промежутках

Между занятиями с детьми, забирался на эти утесы с книгой, которая была для

Него единственным учителем жизни и неизменным предметом восторгов. И здесь в

Минуты уныния он обретал сразу и радость, и вдохновение, и утешение.

Некоторые изречения Наполеона о женщинах, коекакие рассуждения о

Достоинствах того или иного романа, бывшего в моде во время его

Царствования, теперь впервые навели Жюльена на мысли, которые у всякого

Другого молодого человека явились бы много раньше.

Наступили жаркие дни. У них завелся обычай сидеть вечерами под огромной

Липой в нескольких шагах от дома. Там всегда было очень темно. Как-то раз

Жюльен что-то с воодушевлением рассказывал, от души наслаждаясь тем, что он

Так хорошо говорит, а его слушают молодые женщины. Оживленно размахивая

Руками, он нечаянно задел руку г-жи де Реналь, которой она оперлась на

Спинку крашеного деревянного стула, какие обычно ставят в саду.

Она мгновенно отдернула руку; и тут Жюльену пришло в голову, что он

Должен добиться, чтобы впредь эта ручка не отдергивалась, когда он ее

Коснется. Это сознание долга, который ему предстояло свершить, и боязнь

Показаться смешным или, вернее, почувствовать себя униженным мгновенно

Отравили всю его радость.

IX

ВЕЧЕР В УСАДЬБЕ

"Дидона" Герена - прелестный набросок!

Штромбек.