Почему в качестве предмета договора комиссии в отличие от договора поручения указано только совершение сделок?

Эта законодательная конструкция является естественным следствием того, что, оказывая посредническую услугу, комиссионер действует от своего имени. С одной стороны, комиссионер, заключая договор от своего имени, становится стороной по этому договору и, соответственно, должен исполнять его от своего имени. Поэтому в определении договора комиссии достаточно было указать на действия по заключению сделки. С другой стороны, услуга по исполнению от своего имени "чужой" сделки не соответствует правовой природе договора комиссии. Следовательно, "в действиях комиссионера всегда должно присутствовать совершение сделок, хотя они могут этим и не ограничиваться" <1>.

--------------------------------

<1> Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т. 2. С. 561.

 

Условие о типе (виде) договора, который должен заключить комиссионер, считается существенным условием договора комиссии, что отчетливо проявилось при рассмотрении следующего судебного спора.

ООО по накладным передало гражданину-предпринимателю товар на реализацию. Поскольку последний полностью не рассчитался за него, ООО предъявило иск о взыскании стоимости переданного товара. Обе стороны подтвердили, что передача товара осуществлялась на комиссионных началах. Однако в то время как комитент утверждал, что комиссионер должен был заключить договор купли-продажи, комиссионер настаивал на том, что воля комитента была направлена на оказание услуг по заключению договора мены, и, следовательно, он не обязан оплачивать комитенту стоимость полученного товара, а вправе передать ему другой товар на эту сумму.

Разрешая указанный спор, суд исходил из следующего. Стороны имели намерение заключить договор комиссии на реализацию товара истца, однако вследствие несоблюдения письменной формы договора и противоречивости доказательств ни одна из сторон не доказала, какую сделку должен был совершить комиссионер: куплю-продажу или мену. Согласно ст. 990 ГК условие о сделке, которая должна быть совершена комиссионером, считается существенным для договора комиссии, поэтому он является незаключенным. В силу ст. 167 ГК ответчик обязан возвратить истцу его товар, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре - возместить его стоимость в деньгах <1>.

--------------------------------

<1> См.: дело Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа N Ф08-760/99.

 

Наличие в договоре комиссии услуг не только по заключению сделки, но и по ее исполнению следует учитывать, в частности, при определении размера вознаграждения, причитающегося комиссионеру в случае досрочного расторжения договора комиссии.

Между научно-исследовательским институтом (комитентом) и гражданином-предпринимателем (комиссионером) был заключен договор, согласно которому предприниматель обязался реализовать принадлежащую комитенту бумагу. В договоре было предусмотрено вознаграждение в размере 2% суммы совершенной сделки. В порядке исполнения поручения комиссионер заключил договор купли-продажи с ООО, который не был исполнен комиссионером, так как комиссионер и комитент письменно оформили уступку прав по договору купли-продажи от комиссионера комитенту. В дальнейшем комитент заключил с ООО новый договор купли-продажи, который и был фактически исполнен. Полагая, что этими действиями отменено данное предпринимателю поручение, институт отказался от выплаты комиссионного вознаграждения. Гражданин-предприниматель обратился в арбитражный суд с иском о взыскании с института комиссионного вознаграждения в полном размере.

Президиум ВАС РФ в порядке надзора отменил судебные акты об отказе в иске и удовлетворил исковые требования о взыскании вознаграждения исходя из следующего. Предметом договора являлось совершение сделки по возмездной реализации имущества, не принадлежащего отчуждателю. Последний совершил необходимые для этого действия: подыскал контрагента, согласовал условия договора, включая условия, направленные на получение выгоды, оформил сделку. Таким образом, истцом, по существу, совершена торгово-посредническая операция, результатом которой были не только продажа товара и максимальное извлечение прибыли в виде дополнительной выгоды для обеих сторон, но и собственно совершение сделки. Предложение института уступить ему права продавца и согласие на это покупателя и предпринимателя освобождало последнего от обязанностей по договору купли-продажи, т.е. от передачи товара в натуре. Следовательно, фактические обстоятельства дела позволяют сделать вывод о том, что предприниматель выполнил свои комиссионные обязательства <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 28 октября 1997 г. N 6056/96.

 

Отмечая принципиально верную позицию Президиума ВАС РФ, который указал на недопустимость отказа во взыскании комиссионного вознаграждения в случае заключения комиссионером договорной сделки, следует тем не менее высказать сомнения относительно выплаты вознаграждения в полном объеме, когда вследствие досрочного расторжения договора комиссии комиссионер не выполнил заключенной сделки. Думается, в таком случае размер вознаграждения должен быть пропорционален фактически оказанной услуге.

5.3.4. Комиссия - это безусловно возмездное обязательство. Безвозмездность противоречит коммерческой природе договора комиссии, предопределенной тем, что комиссионер, оказывая юридическую услугу, действует от своего имени. Следовательно, условие о безвозмездности комиссионной услуги должно признаваться ничтожным, и комиссионер в любом случае будет иметь право на вознаграждение, определенное в соответствии со ст. ст. 991 и 424 ГК.

Важно иметь в виду, что возмездность не считается квалифицирующим признаком договора комиссии. Она лишь элемент правового регулирования, обусловленный указанными квалифицирующими признаками. Поэтому сделка, обладающая квалифицирующими признаками комиссии, должна признаваться договором комиссии независимо от ее возмездности или безвозмездности (другое дело, что несоблюдение обязательного условия о возмездности может служить основанием для признания ее недействительной полностью или в части).

С этой точки зрения представляется принципиально неверным вывод, сделанный судом при рассмотрении конкретного спора. Заключив договор о передаче товара на реализацию, стороны нечетко сформулировали его условия, в результате чего возник вопрос о квалификации договора как купли-продажи или комиссии. Вместо того чтобы решать вопрос о квалификации на основании признака направленности, разграничивающего куплю-продажу и комиссию, суд принял за основу признак возмездности (безвозмездности). Установив, что стороны не предусмотрели в договоре условия о вознаграждении, являющегося существенным для комиссии, суд ошибочно указал, что по этой причине спорные правоотношения должны квалифицироваться как договор купли-продажи.

5.3.5. В чем выражается специфика регулирования договора комиссии, отличающая его от договора поручения? Отражая менее лично-доверительный и более коммерческий характер комиссии, закон установил, что в отличие от договора поручения комиссия считается безусловно возмездной сделкой (ст. 991 ГК). В ст. 994 ГК предусмотрено право комиссионера заключить договор субкомиссии. В ГК установлены специальные правила, касающиеся прекращения договора комиссии. В отличие от поверенного комиссионер может отказаться от договора лишь в случаях, предусмотренных законом или договором (ст. 1002). В ст. 1003 ГК, урегулировавшей порядок и условия отмены комиссионного поручения комитентом, большая часть правил специфична для договора комиссии. В отличие от ст. 977 ГК, предусматривающей в качестве основания прекращения договора поручения смерть доверителя или поверенного, признание кого-либо из них недееспособным, ограниченно дееспособным или безвестно отсутствующим, ст. 1002 ГК рассматривает указанные события в качестве оснований прекращения договора комиссии, только если они произошли с комиссионером.

Сложный состав комиссионной услуги потребовал специальных правил, регламентирующих ответственность за неисполнение сделки, заключенной для комитента (ст. 993 ГК). Названная статья предусматривает механизм, который позволяет комитенту контролировать ход исполнения сделки, заключенной для него с третьим лицом.

Вопросы разграничения договоров комиссии и поручения, а также договоров комиссии и купли-продажи оказались в центре внимания при рассмотрении следующего судебного спора.

Между унитарным предприятием и банком "П" был заключен договор, в соответствии с которым банк обязался открыть клиенту валютный счет и осуществлять его расчетное и кассовое обслуживание. Во исполнение поручения клиента о продаже поступившей на его счет валютной выручки банк "П" в тот же день направил банку "М" заявку на продажу указанной суммы на межбанковской валютной бирже. Банк "М" продал валюту и списал полученные от продажи валюты рубли со своего счета на корсчет банка "П", однако в связи с отсутствием денежных средств на корсчете банка "М" рублевая сумма в банк "П" не поступила. Соответственно, указанная сумма не была зачислена на расчетный счет предприятия. Предприятие обратилось в арбитражный суд с иском о взыскании с банка "П" рублевой суммы, вырученной от продажи валюты.

Суд первой инстанции в иске отказал, исходя из следующего. Между предприятием и банком "П" был заключен договор комиссии, согласно которому предприятие (комитент) поручило банку (комиссионеру) продать валютную выручку. Во исполнение договора комиссии банк "П" продал валюту банку "М". Поскольку комиссионер по общему правилу не несет ответственности за неисполнение обязательства покупателем, надлежащим ответчиком должен быть банк, купивший валюту.

Кассационный суд отменил это решение, обратив внимание на следующее. Во-первых, суд первой инстанции правомерно квалифицировал отношения истца и ответчика как договор комиссии, а не поручения. Во-вторых, поскольку возможность взыскания исковой суммы с банка "П" зависит от квалификации договора, заключенного между банками "П" и "М" (если это договор купли-продажи, то по общему правилу комиссионер не отвечает за неисполнение обязанности покупателем; если банк "М" действовал в отношениях с банком "П" как субкомиссионер, то согласно ст. 994 ГК комиссионер несет перед комитентом ответственность за действия субкомиссионера), кассационная инстанция указала на необходимость выяснения фактических обстоятельств, необходимых для правильной квалификации обязательства, в частности установления того, кто явился покупателем спорной валюты. В-третьих, согласно п. 1 ст. 993 ГК комиссионер несет ответственность перед комитентом за неисполнение третьим лицом сделки, заключенной с ним за счет комитента, если не проявит необходимой осмотрительности в выборе этого лица. Поскольку у банка "М" в течение определенного периода времени, предшествовавшего заключению спорного договора, были финансовые трудности, кассационный суд указал, что для правильного применения п. 1 ст. 993 ГК необходимо выяснить, имелась ли у банка "П" возможность до перечисления банку "М" спорной валюты проверить его финансовое состояние и, соответственно, проявил ли комиссионер необходимую осмотрительность в выборе покупателя <1>.

--------------------------------

<1> См.: дело Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа N Ф08-892/2000.

 

5.3.6. В п. 3 ст. 990 ГК сказано, что нормативно-правовыми актами могут быть предусмотрены особенности отдельных видов договора комиссии. Они обусловливаются разнообразными нормообразующими факторами, в частности предметом договора или особенностями фигуры комиссионера.

 

5.4. Агентский договор (агентирование)

 

По агентскому договору одна сторона (агент) обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала либо от имени и за счет принципала (ст. 1005 ГК). Агентирование относится к группе обязательств, направленных на выполнение работ и оказание услуг. Поскольку в рамках агентского договора могут оказываться не только юридические, но и фактические услуги, его родовая принадлежность к договору возмездного оказания услуг или к договорам, направленным на оказание юридических услуг, определяется в зависимости от того, какие конкретно услуги оказываются.

Агентский договор характеризуется: 1) общими признаками договоров, направленных на выполнение работ (оказание услуг); 2) признаками, отличающими услуги; 3) специфическими признаками, выделяющими агентский договор среди остальных обязательств.

Остановимся более подробно на двух последних признаках агентирования. По агентскому договору могут оказываться фактические и юридические услуги. Наличие в агентском правоотношении юридических или фактических услуг служит основой для применения к нему регулирования, предусмотренного для этих услуг. К регламентации фактических услуг, имеющихся в агентском правоотношении, по смыслу ст. 779 ГК применяются правила о возмездном оказании услуг, не противоречащие специфике агентирования. К юридическим услугам (поручения или комиссии), имеющимся в агентском договоре, применяются правила о поручении или комиссии в зависимости от того, действует агент от имени принципала или от своего имени, если эти правила не противоречат специальным положениям об агентировании или существу агентского договора (ст. 1011 ГК). Важно учитывать, что предметом агентирования могут быть лишь такие фактические и юридические услуги, которые носят посреднический характер.

Если в соответствии с агентским договором оказываются услуги, регламентируемые институтами поручения, комиссии и возмездного оказания услуг, возникает вопрос о причинах создания самостоятельного типа агентского договора. Какие особенности агентирования обусловили необходимость формирования специальной правовой базы? Поручение и комиссия предназначены для регулирования посреднической деятельности, направленной на совершение конкретных или достаточно определенных юридических действий (при поручении) или сделок (при комиссии) <1>. Это усматривается из определений названных договоров, содержащихся в ст. ст. 971 и 990 ГК. Конкретностью оказываемой услуги характеризуется и договор возмездного оказания услуг (п. 1 ст. 779 ГК). Однако во многих случаях посреднику поручается не совершение конкретных (разовых) юридических и фактических действий, а систематическое оказание неопределенного числа юридических и фактических услуг посреднического характера. Для регулирования таких правоотношений классические институты возмездного оказания услуг, поручения и комиссии недостаточно приспособлены.

--------------------------------

<1> См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. С. 524 (автор главы - Г.Е. Авилов).

 

Отсутствие индивидуального определения конкретных юридических и фактических действий, систематическое совершение которых поручается агенту, является основным квалифицирующим признаком агентирования, требующим специального регулирования. В рассматриваемом договорном институте определены принципы регулирования длящихся отношений по оказанию неопределенного количества юридических и иных услуг посреднического характера. Таким образом, квалифицирующими признаками рассматриваемого договора являются: систематический и более или менее продолжительный характер деятельности агента и неопределенное количество юридических и фактических действий посреднического характера, поручаемых агенту.

Нормы гл. 52 ГК отражают отмеченную специфику агентирования. В п. 2 ст. 1005 ГК сказано, что, когда в агентском договоре предусмотрены общие полномочия агента на совершение сделок от имени принципала, последний в отношениях с третьими лицами не вправе ссылаться на отсутствие у агента надлежащих полномочий, если не докажет, что третье лицо знало или должно было знать об ограничении полномочий агента. В ст. 1006 ГК говорится об особенностях выплаты вознаграждения, обусловленных длящимся характером агентирования. В ст. 1007 ГК регламентированы ограничения прав принципала и агента, которые могут устанавливаться договором в связи с систематичностью посреднической деятельности, осуществляемой агентом. В ст. 1010 ГК определены особенности прекращения агентского договора. По договору поручения любая сторона вправе в любое время расторгнуть договор. По договору комиссии это право принадлежит только комитенту. Действие агентского договора может быть прекращено отказом от него как принципала, так и поверенного, но лишь в том случае, когда договор заключен без указания срока его действия.

Агентский договор сформулирован как безусловно возмездное обязательство. Это означает, что, во-первых, к нему применимы лишь те правила о родовых договорах возмездного оказания услуг, поручении и комиссии, которые не противоречат возмездности правоотношения, и, во-вторых, специальные нормы об агентировании привязаны к его возмездности.

 

§ 6. Договор доверительного управления имуществом

 

По договору доверительного управления имуществом одна сторона (учредитель управления) передает другой стороне (доверительному управляющему) на определенный срок имущество в доверительное управление, а другая сторона обязуется осуществлять управление этим имуществом в интересах учредителя управления или указанного им лица (выгодоприобретателя), совершая при этом в отношении договорного имущества любые юридические и фактические действия в пределах, установленных законом или договором (ст. 1012 ГК). Анализируя место договора доверительного управления имуществом в системе гражданских договоров, необходимо отметить следующее.

Во-первых, он относится к группе обязательств, направленных на выполнение работ (оказание услуг). Этот родовой признак позволяет отграничить доверительное управление имуществом от договоров, имеющих иную направленность, но также предусматривающих передачу имущества. Например, в договоре аренды, как и в договоре доверительного управления, происходит передача имущества во временное владение и пользование. Однако в отличие от аренды, где пользование оплачивает лицо, которому передается имущество, в договоре доверительного управления услугу оказывает лицо, принимающее имущество, и, соответственно, при определенных условиях оно имеет право на вознаграждение.

Во-вторых, договор доверительного управления имеет специфику, отличающую его от других обязательств, направленных на выполнение работ (оказание услуг). Квалифицирующий признак рассматриваемого правоотношения заключается в том, что доверительный управляющий оказывает услугу по осуществлению прав собственника в отношении определенного имущества. При этом доверительный управляющий осуществляет в отношении договорного имущества правомочия собственника в пределах, ограниченных законом или договором (ст. 1020 ГК).

На первый взгляд доверительное управление можно причислить к обязательствам, направленным на оказание юридических услуг, ведь по договору доверительного управления, так же как при поручении и комиссии, могут совершаться юридически значимые действия. Однако рассматриваемое обязательство предусматривает оказание особых услуг в целях достижения специфического результата.

В связи с тем что договор доверительного управления предусматривает оказание услуг по осуществлению прав собственника в отношении определенного имущества в целях получения имущественной выгоды, учредителя управления интересует получение имущественной выгоды от использования договорного имущества. Какими фактическими и юридическими действиями доверительный управляющий будет этого добиваться, остается за рамками интересов учредителя управления. Его интересы направлены не на совершение конкретных фактических и юридических действий, а на получение имущественной выгоды. В отличие от договоров, направленных на оказание юридических услуг, где целью обязательства является услуга по совершению юридически значимых действий, договор доверительного управления направлен на оказание услуги по получению имущественной выгоды от осуществления правомочий собственника в отношении определенного имущества. Эта услуга отличается от поручения или комиссии тем, что не ограничивается конкретным юридическим действием или определенным количеством юридических действий. Это - услуга по управлению имуществом в течение определенного срока. Отмеченный признак отличает доверительное управление от поручения и комиссии, даже несмотря на то что отдельные элементы этих обязательств в виде совершения юридических действий могут в нем присутствовать. Соответственно, нормы института доверительного управления отражают именно направленность на оказание услуги по управлению имуществом, а не направленность на оказание конкретных юридических и фактических услуг.

Таким образом, договор доверительного управления имуществом направлен на оказание услуг по осуществлению правомочий собственника (более или менее ограниченных) в отношении договорного имущества в течение определенного срока в целях извлечения выгоды.

Эта направленность доверительного управления имуществом нашла отражение в правилах гл. 53 ГК. Остановимся на отдельных характерных нормах рассматриваемого договорного института. Согласно ст. 1017 ГК для договора доверительного управления обязательна письменная форма. Кроме того, договор доверительного управления недвижимым имуществом должен быть заключен в форме, предусмотренной для договора продажи недвижимости. Передача недвижимого имущества подлежит государственной регистрации в том же порядке, что и переход права собственности на это имущество. Этим доверительное управление также отличается от поручения и комиссии.

Почему для договора доверительного управления предусмотрены такие особенности? Ведь при комиссии имущество также передается комиссионеру, который заключает договор с покупателем от своего имени. Думается, специфика состоит в том, что, заключив договор доверительного управления имуществом, собственник "устраняется на время от воздействия на имущество, находящееся в обладании доверительного управляющего" <1>, или, иначе говоря, оставаясь собственником, обязуется воздерживаться от любых действий, препятствующих доверительному управляющему в исполнении договорных обязанностей <2>. В этом обязательстве имущество в большей степени обособляется от собственника, поэтому для достижения определенности в вопросе принадлежности имущества и прав на него, существенной для третьих лиц, закон установил более жесткие требования к форме сделки. Кроме того, поскольку заключение договора доверительного управления влечет серьезные правовые последствия, необходима четкая форма волеизъявления сторон.

--------------------------------

 

КонсультантПлюс: примечание.

Монография Л.Ю. Михеевой "Доверительное управление имуществом. Комментарий законодательства" включена в информационный банк.

 

<1> Михеева Л.Ю. Доверительное управление имуществом / Под ред. В.М. Чернова. М., 1999. С. 58.

<2> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. С. 785.

 

В ст. 1018 ГК говорится об обособлении имущества, находящегося в доверительном управлении. Применительно к поручению и комиссии такого правила не предусмотрено. Указанная норма отражает специфические черты рассматриваемого обязательства. В договоре комиссии имущество также может передаваться комиссионеру для заключения конкретной сделки, однако при этом не требуется отражения имущества на отдельном балансе комиссионера, так как предполагается заключение одной сделки с договорным имуществом. Поскольку договор доверительного управления направлен на совершение неограниченного количества фактических и юридических действий в отношении конкретного имущества в течение определенного срока, необходимы правовые средства, позволяющие обособить договорное имущество от имущества управляющего.

 

§ 7. Договор перевозки

 

По договору перевозки груза перевозчик обязуется доставить вверенный ему отправителем груз в пункт назначения и выдать его управомоченному на получение груза, а отправитель обязуется уплатить за перевозку установленную плату (ст. 785 ГК). По договору перевозки пассажира перевозчик обязуется перевезти пассажира в пункт назначения, а в случае сдачи пассажиром багажа также доставить багаж в пункт назначения и выдать его управомоченному на получение багажа лицу; пассажир обязуется уплатить установленную плату за проезд, а при сдаче багажа - и за провоз багажа (ст. 786 ГК).

Если проанализировать только внешние стороны перевозочного процесса, то можно прийти к выводу о том, что договор перевозки ничем не отличается от других договоров. В частности, выполнение работы по перемещению грузов охватывается направленностью и предметом договора подряда. Тем же договором охватываются и выполняемые транспортными предприятиями погрузочно-разгрузочные работы. Обеспечение сохранности перевозимых грузов соответствует направленности договора хранения <1>. Тем не менее перевозочные отношения имеют специфику, не позволяющую эффективно регулировать их нормами указанных договорных институтов.

--------------------------------

<1> См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 554.

 

В литературе высказывалось мнение, согласно которому "одна из особенностей транспорта состоит в том, что производственный процесс здесь совпадает во времени с процессом потребления производимой продукции, в качестве которой выступает сама перевозка" <1>. С экономической точки зрения это так. Необходимо лишь учитывать, что для грузоотправителя важна не только работа по перемещению груза, но и ее результат, выражающийся в доставке груза в определенное место. Конечный результат такой работы будет достигнут, когда груз прибудет в пункт назначения. Однако отмеченный признак не позволяет отграничить перевозку от других договоров, также направленных на перемещение грузов. К примеру, погрузочно-разгрузочные работы или подъем мебели на 10-й этаж жилого дома также направлены на перемещение груза. Однако этот признак не делает указанные подрядные обязательства перевозочными.

--------------------------------

<1> Там же. С. 555.

 

Главная специфика перевозки, требующая специального правового режима, на наш взгляд, заключается в характере выполняемой работы: пространственное перемещение грузов или пассажиров осуществляется с использованием транспортных средств. Особенности перевозки, обусловленные использованием транспортных средств, настолько серьезны, что не позволяют применять к ней нормы, установленные для договоров подряда и возмездного оказания услуг. Таким образом, основное отличие перевозки от других договоров заключается в том, что договор перевозки направлен на выполнение работы по пространственному перемещению груза (пассажира) при помощи транспортного средства.

На практике за основу квалификации договора перевозки иногда ошибочно принимаются иные критерии. По одному из дел арбитражный суд квалифицировал договор как возмездное оказание услуг, а не как перевозку, на том основании, что лицо, оказавшее услуги по перевозке груза, не является специализированной транспортной организацией. Суд кассационной инстанции, отменяя это решение, указал в постановлении на ошибочность такой квалификации, поскольку правовая природа договора перевозки определяется не субъектным составом, а видом оказываемых услуг <1>.

--------------------------------

<1> См.: дело Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа N Ф08-1443/99.

 

Характерен также следующий пример из практики Президиума ВАС РФ. Между заказчиком и перевозчиком были заключены договоры на перевозку угля морским транспортом. Во исполнение договоров перевозчик зафрахтовал суда у морского пароходства и на них перевозил для заказчика уголь. Излишняя оплата оказанных перевозочных услуг послужила основанием для предъявления заказчиком иска в арбитражный суд.

Оценивая заключенные договоры, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу об отсутствии оснований считать их договорами перевозки, поскольку в коносаментах перевозчиком указано морское пароходство, а не ответчик. В связи с этим суд отклонил ходатайство ответчика о применении годичного срока исковой давности и удовлетворил исковые требования.

Отменяя судебные акты, Президиум ВАС РФ указал следующее. В соответствии с Кодексом торгового мореплавания РФ при перевозке грузов на зафрахтованных судах перевозчиком считается фрахтователь независимо от принадлежности этих судов и указания в коносаментах их владельца. Нарушение, допущенное при оформлении коносаментов, не может влиять на существо принятого ответчиком обязательства по перевозке грузов. Поэтому в данном случае требования заказчика о возврате излишних провозных платежей вытекают из правил перевозки и на них распространяется установленный ст. 797 ГК годичный срок исковой давности <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 12 октября 1999 г. N 10/99.

 

В перевозочных отношениях могут содержаться элементы других обязательств (хранения, подряда, поручения и т.д.). Какое влияние это оказывает на регулирование договора перевозки? С одной стороны, природу договора определяет его основная цель, а не сопутствующие ей моменты. "Функции хранителя могут быть возложены на продавца, а выполнение фактических действий - на поверенного. Но от этого купля-продажа не превращается в хранение, а поручение - в подряд, так как ни один из перечисленных договоров не утрачивает своей главной качественной характеристики, вследствие того что содержание каждого из них осложняется некоторыми иными правами и обязанностями договорных контрагентов" <1>. Договор перевозки остается договором перевозки независимо от наличия в нем элементов других обязательств.

--------------------------------

<1> Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 554 - 555.

 

Однако, с другой стороны, вплетение в основное отношение элементов других обязательств также может диктовать необходимость специального регулирования, поскольку сочетание элементов различных обязательств в одном договоре порождает потребность в специальных правилах их соотношения и взаимодействия. Например, самостоятельные отношения хранения, попав в "перевозочный контекст", требуют особого регулирования. Включение элементов других обязательств в перевозочное правоотношение не влечет автоматического воспроизведения правил, установленных для них в "родных" институтах. Существование элементов других обязательств в договоре перевозки качественно влияет на регламентацию этих элементов. Применение к ним общих правил в чистом виде уже неприемлемо, так как в результате взаимодействия их с перевозочной спецификой сами эти элементы претерпевают изменения и требуют уже несколько иной регламентации. Поэтому в институте перевозки содержатся нормы, регламентирующие не только саму работу по перевозке, но и другие обязательственные элементы, приобретшие специфику в силу присоединения к перевозке <1>.

--------------------------------

<1> Анализ того, какую правовую специфику приобрели эти элементы, присоединившись к перевозке, представляет безусловный интерес для самостоятельного исследования. В частности, заслуживает внимания вопрос о том, существуют ли в институтах хранения, подряда и т.д. нормы, на которые не влияет перевозочная специфика, и, соответственно, должны ли применяться эти нормы к регулированию дополнительных обязательств, включенных в договор перевозки.

 

Таким образом, наличие в договоре перевозки элементов других обязательств, не будучи основной причиной выделения перевозки как самостоятельного договорного типа, является нормообразующим фактором, обусловливающим создание специальной правовой базы.

Договор перевозки транспортом общего пользования считается публичным договором (п. 2 ст. 789 ГК). В связи с этим к нему применяются унифицированные нормы о публичных договорах, содержащиеся в ст. 426 ГК, а также специальные правила ст. 789 ГК, конкретизирующие отдельные общие положения о публичном договоре с учетом специфики перевозки.

Договоры перевозки разнообразны. Существуют различные факторы, обусловливающие вторичную специфику перевозочных правоотношений. Поэтому наряду с унифицированной правовой базой, применимой к любым договорам перевозки, требуются специальные правила, уточняющие общее регулирование с учетом вторичных нормообразующих факторов. Вторичная классификация договоров перевозки может быть проведена по различным основаниям. Так, в зависимости от назначения перевозки могут быть выделены договоры перевозки грузов и договоры перевозки пассажиров. По признаку специфики транспортного средства перевозка делится на железнодорожную, морскую, внутреннюю водную, воздушную и автомобильную. По субъектному признаку (в зависимости от количества транспортных организаций, участвующих в перевозочном процессе) договоры перевозки подразделяются на перевозку в местном, прямом и прямом смешанном сообщении.

 

§ 8. Договор транспортной экспедиции

 

Договор транспортной экспедиции - это обязательство, по которому одна сторона (экспедитор) обязуется за вознаграждение и за счет другой стороны (клиента - грузоотправителя или грузополучателя) выполнить или организовать выполнение определенных договором экспедиции услуг, связанных с перевозкой (ст. 801 ГК). К числу экспедиторских услуг закон относит, в частности: организацию перевозки груза транспортом и по маршруту, избранными экспедитором или клиентом; заключение от имени клиента или экспедитора договора (договоров) перевозки груза; обеспечение отправки и получения груза; получение требующихся для экспорта или импорта документов; выполнение таможенных и иных формальностей; проверку количества и состояния груза, его погрузку и выгрузку; уплату пошлин, сборов и других расходов, возлагаемых на клиента; хранение груза; его получение в пункте назначения. Перечень экспедиторских услуг, содержащийся в ст. 801 ГК, не является исчерпывающим.

Определяя место транспортной экспедиции в системе гражданских договоров, необходимо учитывать следующее.

Во-первых, в рамках транспортной экспедиции могут выполняться обязательства различной направленности (возмездного оказания услуг, поручения и т.д.). Договор транспортной экспедиции определен в законе не по самостоятельному признаку направленности, а по вторичному системному признаку, служащему основой для выработки нормативной базы, лишь уточняющей регулирование имеющегося в нем типа обязательства.

Поскольку направленность считается основным системным признаком и квалификация любого договора должна начинаться с установления его направленности, следует отметить, что направленность договора транспортной экспедиции определяется направленностью того обязательства, которое выполняет экспедитор. Если экспедитор оказывает фактические услуги, транспортная экспедиция имеет направленность возмездного оказания услуг, если экспедитор оказывает юридические услуги, - направленность договора поручения и т.д. Договор транспортной экспедиции, в рамках которого выполняются обязательства различной направленности, имеет смешанную направленность.

Установление направленности конкретного договора транспортной экспедиции имеет нормообразующее значение. Направленность служит основой для применения к услуге, оказываемой в рамках транспортной экспедиции, родовых норм, отражающих направленность этой услуги. Например, к правоотношениям, в которых на экспедитора возложена обязанность по оказанию от своего имени юридических услуг, связанных с перевозкой, должны применяться нормы института комиссии.

К сожалению, ГК не предусматривает возможности применения к транспортной экспедиции положений соответствующих договорных институтов, хотя законодательная реализация указанного системного принципа улучшила бы регламентацию транспортной экспедиции. В этом отношении Основы гражданского законодательства 1991 г., предусматривавшие в ст. 105 возможность применения к транспортной экспедиции норм о поручении и комиссии, на наш взгляд, в большей степени учитывали место договора транспортной экспедиции в системе гражданских договоров.

Транспортная экспедиция представляет собой "перевозочный" вид каждого из конкретизируемых ею договорных типов. Например, если по договору транспортной экспедиции оказываются комиссионные услуги, то можно сказать, что он является "перевозочным" видом договора комиссии. Поскольку институт транспортной экспедиции является специальным по отношению к содержащимся в нем основным обязательствам (поручению, комиссии и т.д.), нормы этих обязательств могут применяться к транспортной экспедиции лишь в части, не противоречащей ее специфике. В связи с этим значительный интерес представляет анализ того, какие правила об основных обязательствах, имеющихся в договоре транспортной экспедиции, могут применяться к ней, несмотря на ее особенности.

Специальное и, следовательно, преимущественное значение норм о транспортной экспедиции по сравнению с родовыми правилами об услугах необходимо учитывать при разрешении коллизий между ними. При рассмотрении судебного спора возник вопрос о соотношении ст. ст. 717 и 806 ГК, регламентирующих порядок возмещения убытков при одностороннем расторжении договора. Согласно абз. 2 ст. 806 ГК в случае одностороннего отказа от исполнения договора транспортной экспедиции сторона, заявившая об отказе, возмещает другой стороне убытки, вызванные расторжением договора. В соответствии со ст. 717 ГК заказчик, отказавшийся от исполнения договора подряда, обязан возместить подрядчику убытки, причиненные прекращением договора, в пределах разницы между ценой, определенной за всю работу, и частью цены, выплаченной за выполненную работу. Какая норма должна быть применена при рассмотрении иска экспедитора о взыскании убытков, причиненных односторонним расторжением договора, предусматривающего погрузочно-разгрузочные работы?

Суд первой инстанции исходил из того, что норма о подряде является специальной по отношению к правилу транспортной экспедиции. Статья 806 ГК, сказано в решении, предусматривает лишь общее правило об обязанности возместить убытки, а в каком размере они должны возмещаться - об этом в указанной статье не говорится. Поэтому размер убытков должен определяться по правилам, предусмотренным для каждого из входящих в транспортную экспедицию договорных типов. Для комиссии и поручения предусмотрена обязанность полного возмещения убытков, для подряда - взыскание убытков в ограниченном размере.

Кассационный суд руководствовался принципиально иным подходом. В гл. 41 ГК собраны нормы, отражающие перевозочную специфику "основных" обязательств независимо от их особенностей. Положения транспортной экспедиции являются специальными по сравнению с правовой базой основных обязательств и, следовательно, в данном случае необходимо применять ст. 806 ГК. При ином толковании правило ч. 2 ст. 806 ГК становится сугубо декларативным, не несущим никакой смысловой нагрузки, поскольку лишь повторяет общее положение гражданского права о возмещении убытков.

Аналогичные вопросы возникают при разрешении коллизии между ст. 806 ГК, наделяющей обе стороны правом в любое время отказаться от договора транспортной экспедиции, и подрядными правилами, не предоставляющими подрядчику такого права.

Во-вторых, отношения транспортной экспедиции имеют особенности, обусловившие специальное регулирование. Эти особенности выражаются в том, что услуги транспортной экспедиции связаны с перевозкой. Отмеченный признак послужил основой для унификации норм, применимых к "перевозочным" видам обязательств различной направленности. Эти унифицированные положения собраны в гл. 41 ГК. Наиболее характерна в этом отношении, на наш взгляд, ст. 803 ГК, предусматривающая, что ответственность экспедитора перед клиентом определяется по тем же правилам, по которым перед экспедитором отвечает соответствующий перевозчик, если экспедитор докажет, что нарушение экспедиторского обязательства вызвано ненадлежащим исполнением договора перевозки.

В то же время следует отметить, что влияние перевозочной специфики на регулирование фактических и юридических услуг, оказываемых по договору транспортной экспедиции, не исчерпывается формированием унифицированных норм. В частности, перевозочная специфика фактических услуг отличается от перевозочной специфики юридических услуг, а "перевозочное поручение" отличается от "перевозочной комиссии". Поэтому закон должен предусматривать наряду с унифицированными нормами также специальное регулирование, отражающее индивидуальную связь с перевозкой отдельного типа (вида) обязательства. Эти правила могли бы быть размещены в главах ГК, посвященных этим обязательствам.

 

§ 9. Договор хранения

 

9.1. По договору хранения хранитель должен хранить вещь, переданную ему поклажедателем, и возвратить эту вещь в сохранности (ст. 886 ГК). Основная цель рассматриваемых отношений - сохранение вещи, предотвращение присвоения ее другими лицами и причинения ей ущерба. Договор хранения, во-первых, принадлежит к группе обязательств, направленных на выполнение работ (оказание услуг), и, во-вторых, характеризуется специфическими признаками, выделяющими его среди других обязательств названной группы.

9.2. Принадлежность хранения к группе правоотношений, направленных на выполнение работ (оказание услуг), позволяет отграничить договор хранения от договоров иной направленности. Это важно учитывать, так как, несмотря на некоторое фактическое сходство хранения с рядом обязательств из других групп, их правовое регулирование принципиально различно. Например, хранение, как и аренда, предполагает передачу имущества во временное владение другому лицу с условием его возврата. Но разница между ними заключается в том, что при хранении услугу оказывает лицо, принимающее вещь во владение, а при аренде основное договорное действие (предоставление имущества во владение и пользование) совершает лицо, передающее вещь во владение.

Направленность хранения на выполнение работы, отличающая его от обязательств других групп, предопределяет особый объем полномочий хранителя в отношении договорного имущества. Хранитель получает право владения имуществом. Право пользования по общему правилу находится за рамками хранения. Оно допускается как исключение, когда право пользования хранимым имуществом необходимо для обеспечения его сохранности (ст. 892 ГК).

На практике нередко встречаются правоотношения, в которых хранителю предоставляется право пользоваться предметом хранения, хотя этого не требуется для его сохранности. Право пользования в таких обязательствах находится за рамками института хранения. Поэтому возникает вопрос: какими нормами должны регламентироваться отношения в части пользования предметом хранения? Прежде всего необходимо учитывать, что такие договоры являются смешанными, соединяющими в себе хранение и аренду (или ссуду, если пользование безвозмездно), и применять к ним нормы названных договорных институтов (п. 3 ст. 421 ГК).

Сложности возникают в связи с тем, что конкретные нормы об аренде противоречат правилам о хранении. В такой ситуации необходимо определять, положения какого договорного института имеют приоритетное значение. Если хранителю предоставляется право безвозмездного пользования, целесообразно учитывать, что отношения по безвозмездному пользованию хранимой вещью являются вторичными по сравнению с обязательством хранения. Поэтому правила о ссуде могут применяться к отношениям по безвозмездному пользованию предметом хранения лишь в части, не противоречащей нормам о хранении. Так, нет препятствий для применения п. 2 ст. 690 ГК, устанавливающего запрет для коммерческой организации передавать имущество в безвозмездное пользование лицу, являющемуся ее учредителем, участником, руководителем, членом ее органов управления или контроля. В то же время некоторые нормы о ссуде не должны применяться к рассматриваемым правоотношениям в силу их противоречия приоритетным правилам хранения. В частности, это касается возложения на ссудополучателя обязанности по проведению текущего и капитального ремонта, а также несению расходов по содержанию вещи (ст. 695 ГК), риска случайной гибели или повреждения вещи (ст. 696 ГК), оснований расторжения договора (ст. 698 ГК).

Когда хранителю предоставляется право пользоваться вещью в качестве оплаты услуг по хранению, в правоотношении соединяются обязательства хранения и аренды. Здесь арендные отношения также играют второстепенную роль. Они лишь сопутствуют хранению, присоединяются к нему. Заключая такой договор, стороны исходят прежде всего из оказания услуги по обеспечению сохранности имущества (если бы приоритетным было предоставление имущества в пользование, они заключили бы обычный договор аренды, по которому обеспечение сохранности арендованного имущества входит в обязанности арендатора). Поэтому правила аренды могут применяться к указанному договору лишь в части, не противоречащей нормам о хранении.

Хранителю не может быть передано право распоряжения договорным имуществом. Реализация права распоряжения предполагает извлечение имущественной выгоды, а предоставление возможности извлекать имущественную выгоду от распоряжения имуществом - направленность договора займа, а не хранения. Наиболее ясно это видно при сравнении возмездных договоров займа и хранения: за предоставленное право распоряжения платить должно лицо, получившее имущество, а за оказание услуг по хранению платит лицо, передавшее имущество. Кроме того, реализация права распоряжения предполагает выбытие имущества из владения хранителя, однако не владея имуществом, нельзя обеспечивать его сохранность. Передача хранителю права распоряжения вещью противоречит цели хранения, поэтому чистого обязательства хранения с такими правомочиями хранителя быть не может. Хранитель не приобретает правомочия распоряжения даже при хранения вещей с обезличением. Обезличение отнюдь не означает предоставления хранителю права распоряжаться предметом договора с извлечением из этого имущественной выгоды (если бы это было так, то за хранение вещей с обезличением должен был бы платить хранитель, а не поклажедатель). Обезличение означает лишь, что характер хранимого имущества позволяет смешивать его с вещами тех же рода и качества, переданными на хранение другими поклажедателями, поскольку такое смешение не ущемляет интересов сторон. От хранения с обезличением следует отличать хранение на товарном складе, когда специально оговаривается право хранителя распоряжаться товарами (ст. 918 ГК). Такие отношения ближе к заемным, правилами о хранении регламентируются только время и место возврата товаров.

Особенности некоторых видов имущества таковы, что передача его с условием обезличения, безусловно, предполагает передачу права распоряжения. Поскольку хранитель не может быть наделен правом распоряжения, обязательство хранения в отношении такого имущества исключается. Например, передача денег на хранение под условием их обезличения изначально предполагает распоряжение деньгами со стороны хранителя, что выхолащивает из указанных правоотношений сущность оказания услуг по хранению. Не случайно в юридической литературе отмечается, что "деньги могут быть предметом договора хранения, если они не обезличиваются. В противном случае правильнее определять соглашение как договор займа (гл. 42) или договор банковского вклада (гл. 44)" <1>.

--------------------------------

 

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части второй) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М-НОРМА, 1997 (2-е издание, исправленное и дополненное).

 

<1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Под ред. О.Н. Садикова. С. 468 (автор комментария - М.Г. Масевич).

 

9.3. Хранение, будучи обязательством из группы договоров, направленных на выполнение работ и оказание услуг, имеет принципиальные отличия от других обязательств этой группы. Особенности выражаются в особом характере деятельности по обеспечению сохранности имущества и, соответственно, в особом характере договорного результата.

Одна из особенностей хранения состоит в том, что, несмотря на потребление услуги по хранению в процессе ее оказания, это обязательство направлено на достижение конечного результата - выдачу имущества поклажедателю в надлежащем состоянии по окончании срока хранения. Хранитель, не обеспечивший сохранности имущества, должен отвечать за это независимо от того, в течение какого срока он надлежаще исполнял свои обязанности и в какой момент их нарушил. Поклажедателя интересует конечный результат <1>. Названная особенность хранения отражена в абз. 2 п. 3 ст. 896 ГК, предусматривающем, что в случае досрочного прекращения хранения по обстоятельствам, за которые хранитель отвечает, он не вправе требовать вознаграждения за хранение, а полученные в счет этого вознаграждения суммы должен вернуть поклажедателю.

--------------------------------

<1> Из этого исходил Президиум ВАС РФ при вынесении Постановления от 23 августа 2005 г. N 1928/2005.

 

К сожалению, специфика хранения как договора, направленного на достижение конечного результата, не всегда учитывается на практике.

По одному из дел суд удовлетворил иск хранителя о взыскании вознаграждения за хранение автомобиля за период, прошедший до момента его кражи, хотя была установлена вина истца в необеспечении сохранности имущества. Кассационный суд решение отменил и в иске отказал на том основании, что договорный результат (передача автомобиля поклажедателю по окончании срока хранения), дающий право на вознаграждение, хранителем не обеспечен.

Кроме того, сама по себе услуга по обеспечению сохранности имущества характеризуется особенностями, требующими правового закрепления.

Услуги по хранению могут оказываться не только собственнику имущества, но и другим поклажедателям, действующим на основании закона или договора.

Между Главным управлением Министерства юстиции РФ и ООО (исполнителем) был заключен договор о сотрудничестве, согласно которому исполнитель обязался сотрудничать с подразделениями службы судебных приставов путем оказания услуг по транспортировке, хранению, сбору и реализации арестованного имущества. Денежные средства, вырученные от реализации имущества, за минусом вознаграждения, в течение трех банковских дней с момента продажи имущества перечисляются исполнителем на депозитный счет соответствующего подразделения службы судебных приставов. Арестованное и изъятое у должников судебными приставами-исполнителями имущество было принято ООО по актам на ответственное хранение. Поскольку переданное на ответственное хранение имущество по требованию судебных приставов-исполнителей не возвращено, Главное управление Федеральной службы судебных приставов обратилось в арбитражный суд с иском о взыскании с ООО убытков.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения апелляционным постановлением, иск удовлетворен. Суды исходили из того, что между сторонами возникли отношения по хранению имущества. В силу ст. ст. 886, 900 - 902 ГК хранитель обязуется хранить вещь, переданную ему поклажедателем, и возвратить ее в сохранности, а в случае утраты вещи - возместить убытки. Кассационный суд указанные судебные акты отменил, в удовлетворении иска отказал исходя из следующего. В соответствии со ст. 53 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" и ст. 906 ГК после передачи арестованного имущества ООО гражданско-правовые обязательства по его хранению возникли между ООО и собственниками этого имущества. Права владения, пользования и распоряжения имуществом принадлежат только его собственнику, следовательно, право взыскания убытков за его утрату также принадлежит только собственнику.

Президиум ВАС РФ отменил кассационное постановление по следующим основаниям. Согласно Федеральному закону от 21 июля 1997 г. N 118-ФЗ "О судебных приставах" на судебных приставов возлагаются задачи по исполнению судебных актов и актов других органов, предусмотренных Федеральным законом "Об исполнительном производстве". Арест и изъятие имущества должников произведены в рамках исполнительного производства. Арестованное имущество передано на хранение ООО на основании договора о сотрудничестве, который включает в себя оказание услуг по хранению. Поклажедателем может быть лицо, действующее на основе закона или договора и не являющееся собственником имущества. В данном случае поклажедателем выступала служба судебных приставов, действующая на основании Федеральных законов "О судебных приставах" и "Об исполнительном производстве". Убытки, причиненные поклажедателю утратой, недостачей или повреждением вещей, возмещаются хранителем, если законом или договором хранения не предусмотрено иное (ст. 902 ГК) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 17 октября 2006 г. N 7074/06.

 

9.4. В некоторых случаях обязательство хранения включается в качестве неотъемлемого элемента в другие договоры, которые без элемента хранения существовать не могут. В частности, обязанности по хранению возлагаются на подрядчика, комиссионера, арендатора, перевозчика. Подчиненность элемента хранения основному обязательству и их неразрывная связь лишают хранение статуса самостоятельного обязательства и, соответственно, самостоятельной правовой регламентации. Хранение должно получить юридическое отражение в рамках основного обязательства в той степени, в какой это необходимо для него именно как элемента соответствующего основного обязательства. Например, передача имущества в аренду, безусловно, предполагает обеспечение его сохранности, поэтому нормы, регламентирующие хранение, должны быть привязаны к арендной специфике и отражены в институте аренды.

Правила о хранении, на которые не влияет специфика основного обязательства и которые ему не противоречат, могут применяться к такому договору без изменений. Необходимо лишь, чтобы эти нормы были продублированы в институте, регламентирующем основное обязательство. В противном случае сложный вопрос о субсидиарной применимости норм о хранении к основному обязательству переносится в сферу правоприменительной практики.

Таким образом, при создании правовой базы, отражающей хранение как неотъемлемый элемент какого-либо основного обязательства, необходимо анализировать "родные" нормы о хранении с позиции возможности их применения в первоначальном или измененном виде в среде основного обязательства и закреплять их в институте, посвященном основному договору.

Как решена изложенная проблема в ГК? Содержат ли договорные институты, в которые хранение включено в качестве неотъемлемого второстепенного элемента, нормы, эффективно регламентирующие хранение? Анализ ГК показывает, что в этом аспекте закон оставил нерешенными немало вопросов. Один из них касается регламентации обязанности по хранению в договоре подряда. Помимо обеспечения сохранности предоставленных заказчиком материалов, оборудования, а также переданного для переработки (обработки) имущества, на подрядчике лежит обязанность по хранению результата выполненной работы, являющегося собственностью заказчика. На основании каких норм следует разрешать спор о взыскании стоимости такого результата работы, если заказчик не явился в установленный срок за получением результата подрядной работы, а подрядчик не обеспечил его сохранности?

В институте подряда отсутствуют нормы, регламентирующие ситуацию, в которой результат работы, являющийся собственностью заказчика, утрачен не вследствие случайных обстоятельств, а по другим причинам. В то же время ст. 901 ГК, регулирующая основания ответственности хранителя, устанавливает, что за утрату, недостачу или повреждение принятых на хранение вещей после того, как наступила обязанность поклажедателя взять эти вещи обратно, хранитель отвечает лишь при наличии с его стороны умысла или грубой неосторожности. Может ли быть применен к рассматриваемой ситуации п. 2 ст. 901 ГК, если считать, что с момента окончания срока, в течение которого заказчик обязан получить результат работы, между сторонами возникли отношения по просроченному хранению? Применение названной нормы возможно, если этому не препятствует подрядная специфика. Думается, что в приведенном случае таких препятствий нет. Однако ГК не предусматривает применения п. 2 ст. 901 к договору подряда.

Возникают вопросы и по поводу регламентации элемента хранения в договоре комиссии. В ст. 998 ГК предусмотрено общее правило об ответственности комиссионера за утрату, недостачу или повреждение находящегося у него имущества комитента. Условия и основания ответственности комиссионера за ненадлежащее исполнение обязанности по хранению в институте комиссии не предусмотрены.

В юридической литературе была высказана мысль о том что, поскольку в ст. 998 ГК правило об ответственности сформулировано в общем виде, ее основания должны определяться по правилам ст. 401 ГК. Это значит, что "по общим правилам комиссионер отвечает перед комитентом за утрату, недостачу или повреждение имущества лишь в том случае, когда он не доказал отсутствие своей вины. Если, однако, комиссионер выполняет свои функции при осуществлении предпринимательской деятельности, он отвечает за утрату имущества независимо от своей вины, если иное не установлено договором" <1>.

--------------------------------

<1> Яковлев В.Ф. Избр. тр. Гражданское право: история и современность. Кн. 2. Т. 2. С. 242.

 

В то же время ст. 901 ГК предусматривает более широкий перечень оснований ответственности хранителя. В частности, помимо общей ссылки на ст. 401 ГК, она содержит указание на то, что профессиональный хранитель отвечает за утрату, недостачу или повреждение вещей, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение произошли вследствие непреодолимой силы, либо из-за свойств вещи, о которых хранитель, принимая ее на хранение, не знал и не должен был знать, либо в результате умысла или грубой неосторожности поклажедателя. Статья 901 ГК конкретизирует общую норму ст. 401 ГК применительно к специфике деятельности по обеспечению сохранности чужого имущества. Можно ли применять ее к хранению в рамках договора комиссии? Думается, что специфика комиссии этому не препятствует. Более того, применение ст. 901 ГК сделало бы регламентацию комиссионного хранения более полной и определенной.

К сожалению, такая возможность в ГК не предусмотрена, что затрудняет применение законодательства, адекватно регулирующего рассматриваемые правоотношения.

По одному из дел суд ошибочно удовлетворил иск комитента о взыскании с комиссионера стоимости утраченного имущества, несмотря на наличие в материалах дела доказательств того, что утрата произошла из-за свойств вещи, о которых хранитель не знал и не должен был знать. Решение было обосновано ссылкой на то, что согласно ст. ст. 401 и 998 ГК единственным основанием, освобождающим профессионального комиссионера от ответственности, могут служить обстоятельства непреодолимой силы, которых в данном случае не было. Суд апелляционной инстанции исправил допущенную ошибку, применив по аналогии ст. 901 ГК.

В ст. 514 ГК регламентируются отношения по ответственному хранению товара, не принятого покупателем по договору поставки. В названной статье говорится о том, что, когда покупатель (получатель) в соответствии с законом, иными правовыми актами или договором поставки отказывается от переданного поставщиком товара, он обязан обеспечить сохранность этого товара. Поставщик обязан вывезти товар, принятый покупателем (получателем) на ответственное хранение, или распорядиться им в разумный срок. Если поставщик в этот срок не распорядится товаром, покупатель вправе реализовать товар или возвратить его поставщику. В литературе было высказано мнение о том, что "к такого рода хранению, которое не следует смешивать с обязанностями по хранению имущества, входящими в качестве составных частей в другие гражданско-правовые обязательства, применяются правила о договорах хранения, если только законом не установлено иное" <1>. Отношения по ответственному хранению связаны с обязательством поставки. Поэтому при определении норм о хранении, применимых к ответственному хранению, необходимо учитывать то влияние, которое оказывает на ответственное хранение специфика поставки.

--------------------------------

<1> Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т. 2. С. 609.

 

Виды договора хранения. В основе выделения отдельных видов хранения лежат вторичные признаки, которые обусловливают необходимость специального регулирования, уточняющего унифицированную правовую базу института хранения.

Виды хранения могут быть классифицированы по различным основаниям.

По признаку фигуры хранителя хранение можно разделить на профессиональное и непрофессиональное. От того, кто выступает на стороне хранителя, зависят, в частности, основания его имущественной ответственности (ст. 901 ГК).

По способу хранения вещей (с обезличением или без обезличения) хранение делят на регулярное и иррегулярное. Особенности регламентации иррегулярного хранения указаны в ст. 890 ГК. Мнение о том, что в основе деления хранения лежит вид вещей (индивидуально определенные и определенные родовыми признаками), представляется спорным. Вещи, определенные родовыми признаками, могут быть предметом как регулярного, так и иррегулярного хранения. Все дело в том, каким способом стороны договорились хранить эти вещи: с правом хранителя смешивать вещи поклажедателя с вещами тех же рода и качества других поклажедателей или без такого права.

Классификационным критерием является также возмездность (безвозмездность) договора. Этот признак обусловливает различные правовые элементы хранения, в частности содержание договора и ответственность сторон.

В ГК выделены отдельные виды договора хранения, для каждого из которых в гл. 47 ГК предусмотрено специальное регулирование. При этом в ст. 905 ГК сказано, что общие положения о хранении применяются к отдельным его видам, если правилами об отдельных видах хранения не установлено иное.

Параграф 2 гл. 47 ГК посвящен хранению на товарном складе. Товарным складом признается организация, осуществляющая в качестве предпринимательской деятельности хранение товаров и оказывающая связанные с хранением услуги (ст. 907 ГК). Названный вид хранения выделен по субъектному признаку: хранителем в таком договоре выступает организация, осуществляющая хранение в качестве основной профессиональной деятельности.

Кроме того, характерным для этого вида хранения является предмет договора - товары, т.е. имущество, предназначенное для реализации, поскольку цель деятельности товарного склада состоит не только в обеспечении сохранности вещей, но и в создании условий для их экономического оборота в период нахождения на складе. Поклажедателями в рассматриваемом обязательстве могут быть лишь лица, для которых имущество, сдаваемое на хранение, является товаром, т.е. вещами, которые они могут реализовать в рамках своей предпринимательской деятельности. Различаются товарные склады общего пользования и ведомственные. Товарный склад признается складом общего пользования, если из нормативно-правовых актов следует, что он обязан принимать товары на хранение от любого товаровладельца. Обязательство хранения